Но, будучи паладином, вы не можете держать при себе такое богатство. Мы обязаны сохранить все это для вас — на тот случай, если что-то изменится. Но пока вы здоровы и называетесь паладином — нет…
— Вы имеете в виду, что я в долгу перед Фин-Пениром? — спросила Пакс.
— Не совсем. Мы не потребовали с вас никакой платы. Естественно, что возьмешь с дочери фермера, у которой ничего нет? Но мы вправе брать деньги с того, кто может заплатить. Что вы собирались делать со всем этим? — Он переложил мешок из одной руки в другую.
Пакс стала вспоминать о своих планах и мечтах, которые у нее были, когда она уезжала из Бреверсбриджа.
— Я послала деньги своей семье, чтобы вернуть долг за мое приданое. В дальнейшем я собиралась послать большую сумму, если бы стала рыцарем. Ведь тогда я всегда бы смогла заработать на жизнь сама. И, кроме того, я подумывала о новом седле для Сокс — моей черной лошади.
Он медленно кивнул:
— Вы подумали о том, что необходимо иметь воину, и о семье. Ваши родные — бедные люди, Паксенаррион?
— Нельзя сказать, что они по-настоящему бедны. Я видела, что некоторые семьи живут гораздо хуже. У нас и не было много еды, но мы не голодали. Мы всегда имели необходимую одежду и огонь зимой. Но на большее денег не было почти никогда. Мне понадобились годы, чтобы скопить несколько медяков, с которыми я ушла из дома. А ведь с родителями остались дома другие дети, которых нужно вырастить и поставить на ноги… Но сейчас я здесь… и, если я паладин, мне не понадобится седло, не так ли? Кто-то другой возьмет Сокс. Мне не надо будет искать работу. Скажите мне, сэр, какую плату нужно внести за обучение? Оставшиеся деньги я отправлю родным, и с этим будет покончено.
Амберион широко улыбнулся ей:
— Вы приняли верное решение. И все-таки… пожалуй, лучше будет, если вы согласитесь отдать все содержимое этого мешка нашему сообществу, а семье пошлете то, что осталось на счету?
— Но на счету больше, чем в этом мешке, — сказала Пакс.
— Это не имеет значения. Мы не собираемся роскошествовать за счет фермеров. Так… А это что? — С этими словами он извлек из мешка небольшую связку истертых и порванных старых свитков.
— Даже не знаю, откуда они. Я нашла их среди своих вещей после того, как побывала в Заколдованном подземелье. Я собиралась спросить о них Амброса, но после ограбления торгового каравана как-то забыла о них. Мне не удалось прочитать эти свитки, когда я нашла их. Возможно, сейчас… — сказала Пакс и стала разворачивать один из них. Древний пергамент затрещал.
Амберион взял свиток из рук Пакс и стал внимательно разглядывать полустершийся шрифт.
— Свиток очень старый, Паксенаррион, и мы должны быть осторожны, иначе он рассыплется на кусочки. Вот это да!.. Как вы думаете, что это такое? — Он пододвинул свиток поближе к Пакс.
— Я не уверена. По-моему, здесь написано, что… Гед приехал в эту деревню, где был… был… это слово — “рыцарь”?
— Я думаю — да. Полагаю, это рыцарь из королевской свиты, а там они… у них что-то случилось, и он просил благословения у Всевышнего… Где, вы сказали, вы нашли эти свитки? — спросил Амберион.
— Я не находила их сама. После сражения под землей я вновь оказалась на поверхности… не знаю уж как… и рядом со мной лежала куча каких-то вещей. Сначала я была слишком слаба, но потом… я все-таки разобрала эти вещи и нашла эти свитки. Я попыталась прочитать их, но ничего не поняла — шрифт какой-то странный.
Амберион, казалось, о чем-то задумался.
— Да, это так. Пакс, вам они вряд ли пригодятся. Но мне кажется, сами по себе эти свитки очень ценные. Они древние, очень древние… что-то подобное я изучал в архивах. Вы разрешите архивисту просмотреть их?
— Конечно. Я была бы рада узнать, что они представляют собой и почему Заколдованное подземелье отдало их, — сказала Пакс.
— Я рад, что вы сохранили их. Если это действительно старые копии записок Луапа…
— Луап? Он был другом Геда?
— Да. Большинство сведений о Геде почерпнуто из хроник Луапа. Этот свиток, должно быть, часть его рассказа о битве у Морского Луга. Это все? Что ж, хорошо. А теперь позвольте спросить о вашей лошади, — как вы называете ее?
— Сокс, — пробормотала Пакс и покраснела, но Амберион не подал виду, что заметил ее смущение.
— Что же, на мой взгляд, неплохое имя. А вы знаете, что, если вы пройдете через все испытания, у вас будет верховая лошадь?
Пакс кивнула. Она слышала неоднократно, что у паладинов, после испытаний, появлялись оседланные верховые лошади, которые ждали их во внутреннем дворике. Никто не знал, как они оказывались там, никто не видел, откуда они брались.
— Но пока вы можете использовать для тренировок свою Сокс. Но когда вы пройдете испытание, наш орден заберет у вас лошадь, если, конечно, вы не захотите продать ее.
— Да, сэр.
— Отнесите вещи, которые вам не нужны, на хранение управляющему и возвращайтесь обратно. Вам предстоит встреча с паладинами и кандидатами.
В течение нескольких следующих дней Пакс ничего не слышала о свитках. Она была очень занята. Ее нынешние занятия весьма отличались от тех, которые были у нее раньше. Вместо практических упражнений с оружием или военной теории она занималась теперь историей и географией, вникала, когда, где и почему появились люди.
Дни напролет Пакс штудировала законы, статью за статьей постигала кодекс Геда. Постепенно она все больше и больше узнавала об окружающих землях, о привычках и убеждениях живущих на них людей.
Словно наяву, она видела, как семья ее отца обосновалась немного к северу от основных торговых путей. Земляки Пакс верили во Всевышнего и Богиню Мира, но чтили также Гутласа, божество кочевников, и Степного Коня. Их пограничные камни и обычай их устанавливать пришли из Аарениса; фея, для которой она собирала цветы каждую весну, называлась от Бреверсбриджа до Трех Пихт и на юге Вальдайра одинаково — Пири. А в Ааренисе добрые феи не имели собственных имен.
Она узнала, что в Лионии, где эльфы и люди управляли королевством совместно, права людей на землю были временными. Любое изменение могло произойти только с согласия престола.
Гномы обитали в скалах и внутри гор, и их мало заботило, кто путешествовал по поверхности земли. Вся собственность гномов находилась под охраной весьма запутанного закона. И любой шаг чужеземца по их владениям без разрешения на то свыше расценивался как преступление.
Даже на землях, которыми владели люди, законы о собственности были совершенно разными. В Тсайе, где земля даровалась престолом в награду за воинскую службу, ею владели не те, кто в поте лица своего ее обрабатывал. Но в Финте почти все фермы принадлежали фермерам.
Высший маршал Геррис рассказывал им о богах, о силах добра и зла. Пакс узнала, что Ачрия, Владычица Паутины, была неизвестна в Ааре. А это доказывало, как считал маршал Геррис, что Ачрия — незначительное божество. Потому что всемогущие боги имели власть везде и были известны во всем мире.
Лиарт, с другой стороны, в древнем Ааре был известен. Но его не знали бродяги с севера и моряки, пока они не встретились с людьми из Аарениса. Пакс узнала также, что ее страх перед киакданами был совершенно напрасным и она по ошибке принимала их за киакномов. А это была раса, связанная с эльфами, но посвятившая себя служению дьяволу. Киакданы же, объяснил им Геррис, наоборот, были добрыми существами. Главные силы зла маршал Геррис называл по именам. Это были Нелда Безымянный и Гитрес.
— Они оба обладают разрушительной силой. Их цель — довести человека до отчаяния. Они убеждают его в том, что надеяться ему не на что, до тех пор пока не уничтожат его до конца. Никогда не верьте им. Эльфы называют их А-Иниси, разгадывающие Песню Певца.
— Но их всего двое? — спросил Хербин, йомен-маршал, которому помогала Кеми.
В ответ высший маршал Геррис лишь пожал плечами:
— Никто из людей не знает этого наверняка, Хербин. Никому из людей и не нужно этого знать. Я думаю, но это лишь мое собственное мнение, что существует всего лишь одна злая сила и она появляется в том облике, который вызывает у нас наибольший страх. Кто-то боится потерять славу, кто-то — жизнь. Все смертные чего-то боятся. Можно и в поисках бессмертия сотворить большое зло. Хоть и неумышленно. Трудно верить в то, что Всевышний будет помнить о вас и вознаградит за праведную жизнь, трудно рисковать славой или делом всей жизни, когда тебя подстерегает опасность.
Поощрялось, кроме всех остальных занятий, стремление кандидатов к изучению языков. Пакс давно уже заметила, что во время своих странствований она с легкостью запоминала фразы из чужих языков. С тех пор как она подружилась с эльфами и гномами в Фин-Пенире, Амберион настаивал на том, чтобы Пакс проводила свободные вечера вместе с ним, говоря на их языках.
Сначала все ей давалось легко. Пакс могла задать вопросы о еде и напитках, вежливо поприветствовать своих друзей. И все это лишь после нескольких уроков. Но чем больше она хотела сказать, тем с большими трудностями сталкивалась. Такой простой, казалось бы, вопрос, как “Откуда вы родом?”, ей задать было уже нелегко. Гномы с большой готовностью пытались помочь Пакс, но даже их объяснения не всегда помогали ей.
Однажды вечером Белкон попытался поговорить с ней о порядках, существующих в кланах гномов. Он предложил начать с Гальденаксов.
— У Гальденакса есть два сына и дочь.
— Да, но…
— Подождите. Гальденаксы, жившие прежде, имели сестру. А у нее в свою очередь был сын. Поэтому нынешний Гальденакс приходится сестринским сыном тому, прежнему.
— Вы имеете в виду, он — племянник? — нерешительно спросила Пакс.
Белкон нахмурился:
— Нет-нет. На языке людей племянник — это сын брата или сестры, ведь так? У нас так называют только сына сестры, сын брата принадлежит к материнскому клану.
Пакс показалось это странным, и она спросила, почему у гномов такой порядок.
— Итак… У Гальденакса нет сестры, только брат. А у брата нет сыновей. Но есть дочь. Это ясно?
Пакс кивнула. Но ей все еще нелегко было разобраться в этих сложных правилах. У семейства Гальденаксов был брат, у которого имелась дочь. И у них самих были два сына и дочь.
— Поэтому он будет передавать по наследству титул или сыну дочери своего брата, или своему старшему сыну, или сыну своей дочери.
— Но почему не своему собственному сыну? — спросила Пакс.
— Потому что он не его крови. Сын его сына не принадлежит к его собственному клану, как видите. На это имеет право лишь сын его дочери, — сказал Белкон.
— Но почему тогда не передать титул его дочери? — вновь задала вопрос Пакс.
— Что? Чтобы она была Гальденакс? Нет… это расколет скалу. Ни одна девушка из племени гномов не владеет холодным оружием.
— Они не сражаются?
— Я этого не говорил. Они не умеют обращаться с обычным холодным оружием, но для них выковываются клинки из специальной стали. Должен сказать вам, леди, вы не сможете долго сопротивляться девушке-воину из племени гномов на ее собственной территории.
Пакс вновь начала задавать вопросы, как называются те или иные вещи, явления.
С эльфами проблема была несколько в другом, но преодолеть ее было в равной степени трудно. Многие ее вопросы были просто проигнорированы. На другие она все же получила ответы на языке эльфов, который поразил воображение Пакс чудным звучанием.
Адхиел с удовольствием учил ее песням и поощрял стремление девушки проникнуть в тайны этикета эльфов. Но когда она захотела узнать больше о самих волшебниках, ей было сказано:
— Леди, деревья познают воду, впитывая в себя дождь, а звезды узнают ночь благодаря своему свету.
Пакс было нетрудно произносить и запоминать слова, но ее попытки связать их в предложения заканчивались неудачей, хотя Адхиел и не раз хвалил ее за старательность.
Она также многое узнала и от паладинов. Многие кандидаты, в том числе и Пакс, думали, что быть преданным воином Геда — значит приобщиться к огромной тайной власти и быть непобедимым в поединке с любым врагом.
Но наставники-паладины разъяснили им, что, хотя паладины и должны быть умелыми в борьбе, это лишь небольшая часть их возможностей и достоинств. И они не должны специально искать поединков или битв.
— Паладины доказывают, что мужество и отвага возможны и в наши дни. Легче легкого отдать душу дьяволу.
Война ужасна — Пакс, например, хорошо это знает, — сказала однажды Кеми. А Пакс вдруг под влиянием ее слов вспомнила худшее из того, что она видела в Ааренисе: мертвого младенца в Ротенгри, задушенного старика-фермера, смерть Ферраульта, пытки, которым подвергал людей Алюред.
— Мы говорим, что это не мир, когда царствует жестокость, когда бандиты грабят фермеров и ремесленников, когда ребенок может быть отдан в рабство, а старики доведены до голодной смерти. И никто не борется против такого произвола. Да, это не мир: это порабощение, власть дьявола. Мы никогда не начинаем ссор первыми, мы никогда не показываем наше воинское искусство, чтобы сорвать аплодисменты. Но мы, последователи Геда, защищаем слабых и обездоленных. Своим примером мы показываем, что человек может броситься в схватку с дьяволом, чтобы не страдали ни в чем не повинные люди. Иногда же нам удается победить злые силы без борьбы, никого не убивая при этом. И это прекрасно.
— Но мы прежде всего воины, — возразила Пакс. И тут же пожалела о сказанном. Она уже заметила, что остальные кандидаты, будучи членами содружества в течение нескольких лет и прослужив на мызах, придерживались других взглядов. Сейчас они все повернулись к ней, а Кеми пристально посмотрела на Пакс.
— Да. Иногда злые силы идут на людей войной. И тогда мы должны пойти в бой во имя справедливости и повести за собой остальных. Вы никогда не задумывались над тем, почему паладины такие приятные и милые? — спросила Кеми.
Этот вопрос показался Пакс несколько странным. Кеми окинула всех насмешливым взглядом и продолжила:
— Это важный вопрос. Мы прибываем в город, где, возможно, уже много лет царит беспорядок. Может быть, там есть отряд последователей Геда, а может быть, нет. Но люди напуганы, они уже потеряли веру друг в друга, в самих себя. Мы ввергаем их в опасные предприятия; некоторые могут быть убиты или ранены. Почему же они должны верить нам?.. Причина тут может быть одна: мы вызываем доверие. И поэтому люди добровольно последуют за нами. И именно поэтому мы с большим желанием выберем в кандидаты-паладины популярного йомена-маршала, чем самого хорошего воина на мызе.
Пакс посмотрела по сторонам, стараясь угадать, что думают об этом ее товарищи. Их лица были задумчивыми и несколько удивленными. Некоторые, вероятно, никогда не думали об этом раньше. Сама же Пакс, вспомнив паладина, увиденного в Ааренисе, поняла, что она поверила ему тогда сразу же, безоговорочно. Хотя находившийся с ним маршал и раздражал ее.
— Но вы знаете, если кто-то хочет совершить зло, это может быть очень опасно для окружающих. Мы выбираем тех, у кого есть дар лидера, кто сможет повести за собой людей, и они пойдут за ним с радостью. Но мы должны быть уверены, что вы никогда не используете этот дар во зло. И еще: поскольку мы приходим и уходим, мы предъявляем требования к тем, кому мы помогаем, хоть и недолгое время. Мы показываем маршалам то, что можем, — номы оставляем их, дав работу на годы.
— Легенда гласит, что паладинам была дана власть свыше. В действительности так и было. Каждому из нас дана сила. Но не все обладают ею в равной степени. Любой паладин может вызывать свет. Это не тот огонь, который освещает все вокруг, сгорая. Это настоящий свет, действительно существующий, — его даже можно увидеть. Он бывает достаточно ярким, — сказал Амберион и кивком головы попросил Кеми продемонстрировать это. Она тут же словно поймала пучок света — слишком яркого, чтобы долго смотреть на него. Когда он наконец погас, все присутствующие заморгали, давая отдых глазам.
Амберион тем временем продолжал:
— Более того, некоторые паладины… но не все… могут вызывать свет, который разливается по всему полю битвы. Долг и могущество паладина состоят в том, чтобы говорить правду о добре и зле и объяснять, для чего нужен наш свет. Иногда мы используем его, чтобы доказать нашу силу, номы никогда не должны пользоваться им для собственных удобств или удовлетворения гордыни.
— Но как вы создаете этот свет? — спросил один из кандидатов, Клевис.
— Мы не создаем его. Мы вызываем его именем Геда. Позже вы тоже получите эту власть. Но вам придется немного подождать. Эту способность вы приобретете только тогда, когда станете настоящими паладинами, пройдя испытания. Лишь тогда боги передадут вам свои дары.
— Вы имеете в виду, что до тех пор мы не будем обладать такими способностями? — спросил Хербин.
— Но вы ведь знали это и раньше, правда?
— Да, но… Пройдет так много времени, прежде чем мы станем паладинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Вы имеете в виду, что я в долгу перед Фин-Пениром? — спросила Пакс.
— Не совсем. Мы не потребовали с вас никакой платы. Естественно, что возьмешь с дочери фермера, у которой ничего нет? Но мы вправе брать деньги с того, кто может заплатить. Что вы собирались делать со всем этим? — Он переложил мешок из одной руки в другую.
Пакс стала вспоминать о своих планах и мечтах, которые у нее были, когда она уезжала из Бреверсбриджа.
— Я послала деньги своей семье, чтобы вернуть долг за мое приданое. В дальнейшем я собиралась послать большую сумму, если бы стала рыцарем. Ведь тогда я всегда бы смогла заработать на жизнь сама. И, кроме того, я подумывала о новом седле для Сокс — моей черной лошади.
Он медленно кивнул:
— Вы подумали о том, что необходимо иметь воину, и о семье. Ваши родные — бедные люди, Паксенаррион?
— Нельзя сказать, что они по-настоящему бедны. Я видела, что некоторые семьи живут гораздо хуже. У нас и не было много еды, но мы не голодали. Мы всегда имели необходимую одежду и огонь зимой. Но на большее денег не было почти никогда. Мне понадобились годы, чтобы скопить несколько медяков, с которыми я ушла из дома. А ведь с родителями остались дома другие дети, которых нужно вырастить и поставить на ноги… Но сейчас я здесь… и, если я паладин, мне не понадобится седло, не так ли? Кто-то другой возьмет Сокс. Мне не надо будет искать работу. Скажите мне, сэр, какую плату нужно внести за обучение? Оставшиеся деньги я отправлю родным, и с этим будет покончено.
Амберион широко улыбнулся ей:
— Вы приняли верное решение. И все-таки… пожалуй, лучше будет, если вы согласитесь отдать все содержимое этого мешка нашему сообществу, а семье пошлете то, что осталось на счету?
— Но на счету больше, чем в этом мешке, — сказала Пакс.
— Это не имеет значения. Мы не собираемся роскошествовать за счет фермеров. Так… А это что? — С этими словами он извлек из мешка небольшую связку истертых и порванных старых свитков.
— Даже не знаю, откуда они. Я нашла их среди своих вещей после того, как побывала в Заколдованном подземелье. Я собиралась спросить о них Амброса, но после ограбления торгового каравана как-то забыла о них. Мне не удалось прочитать эти свитки, когда я нашла их. Возможно, сейчас… — сказала Пакс и стала разворачивать один из них. Древний пергамент затрещал.
Амберион взял свиток из рук Пакс и стал внимательно разглядывать полустершийся шрифт.
— Свиток очень старый, Паксенаррион, и мы должны быть осторожны, иначе он рассыплется на кусочки. Вот это да!.. Как вы думаете, что это такое? — Он пододвинул свиток поближе к Пакс.
— Я не уверена. По-моему, здесь написано, что… Гед приехал в эту деревню, где был… был… это слово — “рыцарь”?
— Я думаю — да. Полагаю, это рыцарь из королевской свиты, а там они… у них что-то случилось, и он просил благословения у Всевышнего… Где, вы сказали, вы нашли эти свитки? — спросил Амберион.
— Я не находила их сама. После сражения под землей я вновь оказалась на поверхности… не знаю уж как… и рядом со мной лежала куча каких-то вещей. Сначала я была слишком слаба, но потом… я все-таки разобрала эти вещи и нашла эти свитки. Я попыталась прочитать их, но ничего не поняла — шрифт какой-то странный.
Амберион, казалось, о чем-то задумался.
— Да, это так. Пакс, вам они вряд ли пригодятся. Но мне кажется, сами по себе эти свитки очень ценные. Они древние, очень древние… что-то подобное я изучал в архивах. Вы разрешите архивисту просмотреть их?
— Конечно. Я была бы рада узнать, что они представляют собой и почему Заколдованное подземелье отдало их, — сказала Пакс.
— Я рад, что вы сохранили их. Если это действительно старые копии записок Луапа…
— Луап? Он был другом Геда?
— Да. Большинство сведений о Геде почерпнуто из хроник Луапа. Этот свиток, должно быть, часть его рассказа о битве у Морского Луга. Это все? Что ж, хорошо. А теперь позвольте спросить о вашей лошади, — как вы называете ее?
— Сокс, — пробормотала Пакс и покраснела, но Амберион не подал виду, что заметил ее смущение.
— Что же, на мой взгляд, неплохое имя. А вы знаете, что, если вы пройдете через все испытания, у вас будет верховая лошадь?
Пакс кивнула. Она слышала неоднократно, что у паладинов, после испытаний, появлялись оседланные верховые лошади, которые ждали их во внутреннем дворике. Никто не знал, как они оказывались там, никто не видел, откуда они брались.
— Но пока вы можете использовать для тренировок свою Сокс. Но когда вы пройдете испытание, наш орден заберет у вас лошадь, если, конечно, вы не захотите продать ее.
— Да, сэр.
— Отнесите вещи, которые вам не нужны, на хранение управляющему и возвращайтесь обратно. Вам предстоит встреча с паладинами и кандидатами.
В течение нескольких следующих дней Пакс ничего не слышала о свитках. Она была очень занята. Ее нынешние занятия весьма отличались от тех, которые были у нее раньше. Вместо практических упражнений с оружием или военной теории она занималась теперь историей и географией, вникала, когда, где и почему появились люди.
Дни напролет Пакс штудировала законы, статью за статьей постигала кодекс Геда. Постепенно она все больше и больше узнавала об окружающих землях, о привычках и убеждениях живущих на них людей.
Словно наяву, она видела, как семья ее отца обосновалась немного к северу от основных торговых путей. Земляки Пакс верили во Всевышнего и Богиню Мира, но чтили также Гутласа, божество кочевников, и Степного Коня. Их пограничные камни и обычай их устанавливать пришли из Аарениса; фея, для которой она собирала цветы каждую весну, называлась от Бреверсбриджа до Трех Пихт и на юге Вальдайра одинаково — Пири. А в Ааренисе добрые феи не имели собственных имен.
Она узнала, что в Лионии, где эльфы и люди управляли королевством совместно, права людей на землю были временными. Любое изменение могло произойти только с согласия престола.
Гномы обитали в скалах и внутри гор, и их мало заботило, кто путешествовал по поверхности земли. Вся собственность гномов находилась под охраной весьма запутанного закона. И любой шаг чужеземца по их владениям без разрешения на то свыше расценивался как преступление.
Даже на землях, которыми владели люди, законы о собственности были совершенно разными. В Тсайе, где земля даровалась престолом в награду за воинскую службу, ею владели не те, кто в поте лица своего ее обрабатывал. Но в Финте почти все фермы принадлежали фермерам.
Высший маршал Геррис рассказывал им о богах, о силах добра и зла. Пакс узнала, что Ачрия, Владычица Паутины, была неизвестна в Ааре. А это доказывало, как считал маршал Геррис, что Ачрия — незначительное божество. Потому что всемогущие боги имели власть везде и были известны во всем мире.
Лиарт, с другой стороны, в древнем Ааре был известен. Но его не знали бродяги с севера и моряки, пока они не встретились с людьми из Аарениса. Пакс узнала также, что ее страх перед киакданами был совершенно напрасным и она по ошибке принимала их за киакномов. А это была раса, связанная с эльфами, но посвятившая себя служению дьяволу. Киакданы же, объяснил им Геррис, наоборот, были добрыми существами. Главные силы зла маршал Геррис называл по именам. Это были Нелда Безымянный и Гитрес.
— Они оба обладают разрушительной силой. Их цель — довести человека до отчаяния. Они убеждают его в том, что надеяться ему не на что, до тех пор пока не уничтожат его до конца. Никогда не верьте им. Эльфы называют их А-Иниси, разгадывающие Песню Певца.
— Но их всего двое? — спросил Хербин, йомен-маршал, которому помогала Кеми.
В ответ высший маршал Геррис лишь пожал плечами:
— Никто из людей не знает этого наверняка, Хербин. Никому из людей и не нужно этого знать. Я думаю, но это лишь мое собственное мнение, что существует всего лишь одна злая сила и она появляется в том облике, который вызывает у нас наибольший страх. Кто-то боится потерять славу, кто-то — жизнь. Все смертные чего-то боятся. Можно и в поисках бессмертия сотворить большое зло. Хоть и неумышленно. Трудно верить в то, что Всевышний будет помнить о вас и вознаградит за праведную жизнь, трудно рисковать славой или делом всей жизни, когда тебя подстерегает опасность.
Поощрялось, кроме всех остальных занятий, стремление кандидатов к изучению языков. Пакс давно уже заметила, что во время своих странствований она с легкостью запоминала фразы из чужих языков. С тех пор как она подружилась с эльфами и гномами в Фин-Пенире, Амберион настаивал на том, чтобы Пакс проводила свободные вечера вместе с ним, говоря на их языках.
Сначала все ей давалось легко. Пакс могла задать вопросы о еде и напитках, вежливо поприветствовать своих друзей. И все это лишь после нескольких уроков. Но чем больше она хотела сказать, тем с большими трудностями сталкивалась. Такой простой, казалось бы, вопрос, как “Откуда вы родом?”, ей задать было уже нелегко. Гномы с большой готовностью пытались помочь Пакс, но даже их объяснения не всегда помогали ей.
Однажды вечером Белкон попытался поговорить с ней о порядках, существующих в кланах гномов. Он предложил начать с Гальденаксов.
— У Гальденакса есть два сына и дочь.
— Да, но…
— Подождите. Гальденаксы, жившие прежде, имели сестру. А у нее в свою очередь был сын. Поэтому нынешний Гальденакс приходится сестринским сыном тому, прежнему.
— Вы имеете в виду, он — племянник? — нерешительно спросила Пакс.
Белкон нахмурился:
— Нет-нет. На языке людей племянник — это сын брата или сестры, ведь так? У нас так называют только сына сестры, сын брата принадлежит к материнскому клану.
Пакс показалось это странным, и она спросила, почему у гномов такой порядок.
— Итак… У Гальденакса нет сестры, только брат. А у брата нет сыновей. Но есть дочь. Это ясно?
Пакс кивнула. Но ей все еще нелегко было разобраться в этих сложных правилах. У семейства Гальденаксов был брат, у которого имелась дочь. И у них самих были два сына и дочь.
— Поэтому он будет передавать по наследству титул или сыну дочери своего брата, или своему старшему сыну, или сыну своей дочери.
— Но почему не своему собственному сыну? — спросила Пакс.
— Потому что он не его крови. Сын его сына не принадлежит к его собственному клану, как видите. На это имеет право лишь сын его дочери, — сказал Белкон.
— Но почему тогда не передать титул его дочери? — вновь задала вопрос Пакс.
— Что? Чтобы она была Гальденакс? Нет… это расколет скалу. Ни одна девушка из племени гномов не владеет холодным оружием.
— Они не сражаются?
— Я этого не говорил. Они не умеют обращаться с обычным холодным оружием, но для них выковываются клинки из специальной стали. Должен сказать вам, леди, вы не сможете долго сопротивляться девушке-воину из племени гномов на ее собственной территории.
Пакс вновь начала задавать вопросы, как называются те или иные вещи, явления.
С эльфами проблема была несколько в другом, но преодолеть ее было в равной степени трудно. Многие ее вопросы были просто проигнорированы. На другие она все же получила ответы на языке эльфов, который поразил воображение Пакс чудным звучанием.
Адхиел с удовольствием учил ее песням и поощрял стремление девушки проникнуть в тайны этикета эльфов. Но когда она захотела узнать больше о самих волшебниках, ей было сказано:
— Леди, деревья познают воду, впитывая в себя дождь, а звезды узнают ночь благодаря своему свету.
Пакс было нетрудно произносить и запоминать слова, но ее попытки связать их в предложения заканчивались неудачей, хотя Адхиел и не раз хвалил ее за старательность.
Она также многое узнала и от паладинов. Многие кандидаты, в том числе и Пакс, думали, что быть преданным воином Геда — значит приобщиться к огромной тайной власти и быть непобедимым в поединке с любым врагом.
Но наставники-паладины разъяснили им, что, хотя паладины и должны быть умелыми в борьбе, это лишь небольшая часть их возможностей и достоинств. И они не должны специально искать поединков или битв.
— Паладины доказывают, что мужество и отвага возможны и в наши дни. Легче легкого отдать душу дьяволу.
Война ужасна — Пакс, например, хорошо это знает, — сказала однажды Кеми. А Пакс вдруг под влиянием ее слов вспомнила худшее из того, что она видела в Ааренисе: мертвого младенца в Ротенгри, задушенного старика-фермера, смерть Ферраульта, пытки, которым подвергал людей Алюред.
— Мы говорим, что это не мир, когда царствует жестокость, когда бандиты грабят фермеров и ремесленников, когда ребенок может быть отдан в рабство, а старики доведены до голодной смерти. И никто не борется против такого произвола. Да, это не мир: это порабощение, власть дьявола. Мы никогда не начинаем ссор первыми, мы никогда не показываем наше воинское искусство, чтобы сорвать аплодисменты. Но мы, последователи Геда, защищаем слабых и обездоленных. Своим примером мы показываем, что человек может броситься в схватку с дьяволом, чтобы не страдали ни в чем не повинные люди. Иногда же нам удается победить злые силы без борьбы, никого не убивая при этом. И это прекрасно.
— Но мы прежде всего воины, — возразила Пакс. И тут же пожалела о сказанном. Она уже заметила, что остальные кандидаты, будучи членами содружества в течение нескольких лет и прослужив на мызах, придерживались других взглядов. Сейчас они все повернулись к ней, а Кеми пристально посмотрела на Пакс.
— Да. Иногда злые силы идут на людей войной. И тогда мы должны пойти в бой во имя справедливости и повести за собой остальных. Вы никогда не задумывались над тем, почему паладины такие приятные и милые? — спросила Кеми.
Этот вопрос показался Пакс несколько странным. Кеми окинула всех насмешливым взглядом и продолжила:
— Это важный вопрос. Мы прибываем в город, где, возможно, уже много лет царит беспорядок. Может быть, там есть отряд последователей Геда, а может быть, нет. Но люди напуганы, они уже потеряли веру друг в друга, в самих себя. Мы ввергаем их в опасные предприятия; некоторые могут быть убиты или ранены. Почему же они должны верить нам?.. Причина тут может быть одна: мы вызываем доверие. И поэтому люди добровольно последуют за нами. И именно поэтому мы с большим желанием выберем в кандидаты-паладины популярного йомена-маршала, чем самого хорошего воина на мызе.
Пакс посмотрела по сторонам, стараясь угадать, что думают об этом ее товарищи. Их лица были задумчивыми и несколько удивленными. Некоторые, вероятно, никогда не думали об этом раньше. Сама же Пакс, вспомнив паладина, увиденного в Ааренисе, поняла, что она поверила ему тогда сразу же, безоговорочно. Хотя находившийся с ним маршал и раздражал ее.
— Но вы знаете, если кто-то хочет совершить зло, это может быть очень опасно для окружающих. Мы выбираем тех, у кого есть дар лидера, кто сможет повести за собой людей, и они пойдут за ним с радостью. Но мы должны быть уверены, что вы никогда не используете этот дар во зло. И еще: поскольку мы приходим и уходим, мы предъявляем требования к тем, кому мы помогаем, хоть и недолгое время. Мы показываем маршалам то, что можем, — номы оставляем их, дав работу на годы.
— Легенда гласит, что паладинам была дана власть свыше. В действительности так и было. Каждому из нас дана сила. Но не все обладают ею в равной степени. Любой паладин может вызывать свет. Это не тот огонь, который освещает все вокруг, сгорая. Это настоящий свет, действительно существующий, — его даже можно увидеть. Он бывает достаточно ярким, — сказал Амберион и кивком головы попросил Кеми продемонстрировать это. Она тут же словно поймала пучок света — слишком яркого, чтобы долго смотреть на него. Когда он наконец погас, все присутствующие заморгали, давая отдых глазам.
Амберион тем временем продолжал:
— Более того, некоторые паладины… но не все… могут вызывать свет, который разливается по всему полю битвы. Долг и могущество паладина состоят в том, чтобы говорить правду о добре и зле и объяснять, для чего нужен наш свет. Иногда мы используем его, чтобы доказать нашу силу, номы никогда не должны пользоваться им для собственных удобств или удовлетворения гордыни.
— Но как вы создаете этот свет? — спросил один из кандидатов, Клевис.
— Мы не создаем его. Мы вызываем его именем Геда. Позже вы тоже получите эту власть. Но вам придется немного подождать. Эту способность вы приобретете только тогда, когда станете настоящими паладинами, пройдя испытания. Лишь тогда боги передадут вам свои дары.
— Вы имеете в виду, что до тех пор мы не будем обладать такими способностями? — спросил Хербин.
— Но вы ведь знали это и раньше, правда?
— Да, но… Пройдет так много времени, прежде чем мы станем паладинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65