Куин с достоинством приняла ее лживые соболезнования; она кивнула, а затем посмотрела в ту сторону, где десять лет назад утонули ее родители.– Это было просто ужасно.– Да, – кивнула Куин и насупилась.– Мам? – спросил Майкл, намекая ей на то, чтобы она ушла. Он прекрасно знал ее; сейчас она подготавливала почву для чего-то поистине драматического. Возможно, она станет травить какие-нибудь байки о периоде его детства.– Что учим? – поинтересовалась она.– Шекспира, – ответила Куин.– «Ромео и Джульетту», – добавил Майкл.– Бог мой! Я играла Джульетту в то лето, когда мы с твоим отцом влюбились друг в друга, – улыбнулась она. – Пусть он тебе все расскажет – это самая романтическая история, какую ты только сможешь представить себе.– Я уже слышал ее, – бросил Майкл.– А что в ней такого? – спросила Куин.– Давайте я расскажу, – предложила его мать. – Я играла на сцене театра «Ларк». Твой отец приехал на мой спектакль вместе с тетей Румер, но она ушла пораньше… чтобы успеть на наш поезд.– До Мыса Хаббарда?– Ну, разумеется. Любовь здесь рекой течет, это точно, – улыбнулась его мать, и на миг Майклу почудилось, что все обойдется. – Тут витает что-то в воздухе, воде, ветре…– Винни говорит, что это афродизиак, – сказала Куин.– Вряд ли Винни следует говорить подобные вещи детям…– Мы не… – начал было Майкл, но мать заткнула ему рот своей ослепительной улыбкой и продолжила: – Ну, так вот, твой отец преподнес мне розы…– С тетей Румер, – добавил Майкл. – Они же купили их вместе, да? Еще до того, как она уехала домой на поезде.– Вполне возможно, – Элизабет зыркнула на сына негодующе. – Ну да ладно; по дороге в театр на мне была моя брошка в виде маяка – та, что мне подарила наша мать. Я считала ее талисманом; театральные актеры ведь очень суеверны, Куин, и прежде чем подняться на сцену, я всегда прикасалась к ней ровно три раза. И так вышло, что в ту ночь, по пути в театр, я ее потеряла. И мне пришлось пропустить обычный ритуал. Я была очень расстроена.– Представляю, – прошептала Куин. – Я бы умерла, если б обронила мамину брошку.– Что ж, идем дальше. Представление закончилось, и все вышли на улицу, в чудесную теплую ночь… по улицам слонялись толпы прохожих, народ слушал музыку, спешил в рестораны… а мы с Зебом брели по Грейт-Джонс-стрит – и честное слово, я вообще не помню, что была там раньше… – Элизабет снова улыбнулась и посмотрела Майклу в глаза. – Ну же, Майкл! – подстегнула она сына. – Расскажи своей подруге, что произошло потом.– Отец поднял ту брошку на дороге, – тихо произнес он.– Правда? – сверкая глазами, спросила Куин.– Да, – решительно кивнула его мать. – Зеб просто глянул под ноги и рядом с канализационным стоком, представляешь, посреди… ну вы сами понимаете чего, увидел мою брошку.– Которую для вас изготовила мать! – восторженно воскликнула Куин.– И теперь ты знаешь, – сказала Элизабет, – почему «Ромео и Джульетта» имеет особое значение для нашей семьи.– Мне тоже очень нравится это произведение, – с дрожью в голосе ответила Куин.– Где ты поселилась? – глядя на мать, спросил Майкл. Гулявшие неподалеку люди обращали на Элизабет Рэндалл внимание, притворяясь, будто бы не узнали ее. Это случалось везде, где бы она ни появилась, и он видел, что такой прием очень нравился его матери.– Я тут подумала, а может, мне поселиться у вас с отцом?У Майкла похолодело внутри. Уж не пошутила ли она? А как же его отец и тетя Румер? Он видел, как прошлой ночью они гуляли, держась за руки. А пару дней назад, прогуливаясь поутру в компании Куин до тети Румер, которая обычно отвозила их в школу, он мог поклясться, что это его отец тайком спускался по каменным ступенькам от ее коттеджа, на ходу заправляя футболку в джинсы.– Э-э… – промычал он.– Что, Майкл? Ты не хочешь меня видеть? – спросила она.Как объяснить ей, что его полностью устраивало нынешнее положение дел? Его отец изменился: он был веселее, приятнее в общении, расслабился, что ли. Они с Майклом теперь ужинали вместе, чему Майкл был только рад. По правде говоря, когда однажды вечером Зеб ушел на супчик к тете Румер, Майкл даже заскучал по нему.– Ладно, что уж тут попишешь, – быстро сказала его мать. – Я по твоему лицу вижу, что не хочешь.– Мам, ты не так…– Девушка должна знать, когда ей не рады, правильно, Куин?Куин опять оцепенела и нахмурилась, не в силах понять странных хитросплетений в отношениях между членами семейства Мэйхью.– Как мило, что вы снова обрели друг друга, – помолчав, сказала его мать, задумчиво разглядывая болота.– «Снова»? – переспросила Куин.– Мам?– Дорогуша, вы играли вместе еще в детстве. А вот Аманда никогда не знала его в таком возрасте. Они были уже совсем взрослыми…– Эй! – Майкл замотал головой в надежде утихомирить свою мать.– Аманда? – с сомнением повторила Куин, ища ответы во взгляде Майкла.– Подруга Майкла, – пояснила с улыбкой Элизабет. Почему-то слово «подруга» прозвучало из уст его матери еще ужаснее, нежели «возлюбленная». Куин была ошеломлена, а потом ее плечи поникли, она вся словно сжалась в комок.– В каком смысле совсем взрослыми?– Ну, помимо друзей детства, есть друзья и во взрослой жизни, – сказала Элизабет.– Ты знала отца еще будучи маленькой, – выпалил Майкл. – И потом вышла за него замуж.Его мать рассмеялась.– Если честно, то друзьями детства были твой отец и тетя Румер, а я в некотором роде наблюдала за ними со стороны, пока не улучила свой час. В чем-то это похоже на ваши с Амандой отношения. Я слышала, что она очень терзается этим летом.– Почему? – спросила Куин. – Что с ней случилось?Майкл хотел схватиться за шнур стартера, завести мотор и увести лодку как можно дальше в море, пусть его мать болтает тут сама с собой. Сердце его гулко колотилось в груди, а ладони у него стали холодными и липкими. Он понимал, что Куин не соответствовала высоким стандартам его матери и что причиной ее разглагольствований было именно это.– Мам, не надо, – тихо попросил он.– Она так скучает по Майклу, – объяснила Элизабет. – Ей очень тяжело без него. Я отлично знаю ее отца; он спрашивал у меня, можно ли Аманде приехать сюда погостить, и я сказала: а почему бы и нет?– Я не знала, что у тебя есть другая, – протянув руку к лицу Майкла, прошептала Куин и ужасно побледнела.– Нет, Куин, – наклонившись к ней, сказал Майкл. – Ты – единственная.– Ты уверен? – цепляясь пальцами за его локоть, взмолилась Куин.Майкл обнял ее, сердце у него окончательно расшалилось, а его мать стояла и молча глядела на них. Зачем она так поступала? Получается, раз у нее ничего не вышло с его отцом, она решила, будто все связанное с Мысом Хаббарда должно приносить лишь одни беды. Утешая Куин, всем телом чувствуя, как она дрожит, Майкл внезапно осознал горькую правду о любви.Она заключалась не в том, чего ты хотел или на что ты надеялся, и не в том, что нравилось другим: смысл любви был в том, что просто было. И она была больше и необъятнее, чем Майкл мог себе представить в самых смелых мечтах. И это не имело никакого отношения к красоте Аманды, к дружбе его матери с ее отцом или к тому, что взрослые решили, будто они созданы друг для друга.Этим летом Майкл узнал, что истинная правда о любви часто не соответствовала тем историям, что рассказывали о ней. Наблюдая за своим отцом и тетей Румер, он видел, что тот был безумно счастлив, как никогда ранее, – и это в корне противоречило болтовне его матери. Майкл знал, ибо сейчас, обнимая Куин, он держал в своих руках настоящую любовь и ни за что на свете не собирался отпускать ее.Посмотрев на свою мать, он увидел, что она тоже поняла свою ошибку. Она-то думала, что Майкл просто баловался, что все это несерьезно. В ее глазах промелькнула тень расстройства, словно она сожалела, что теперь уже нельзя взять свои слова обратно.– Майкл? – глядя на него, спросила она, но Майкл помотал головой и закрыл глаза, не затем чтобы избавиться от нее, а чтобы стать ближе к Куин.– Куин, – шептал он в ее темно-рыжие волосы, – не плачь. Не бойся. Я люблю только тебя…Но Куин отпрянула, вскарабкалась на причал и убежала. И Майкл бросился вслед за своей любимой, оставив свою мать в безмолвном одиночестве.
Когда Элизабет ушла поприветствовать Майкла, Румер встретилась с Зебом возле живой изгороди. Она подумала, что они словно тайные любовники, которым удалось оказаться вместе лишь на пару мгновений. Они страстно целовались и никак не могли разжать своих объятий. Здесь они были надежно скрыты от чужих глаз.– Зачем она приехала? – спросил Зеб, когда они решили немного отдышаться.– На день рождения Майкла.– Нет, это она так говорит. Но есть и другая причина.– Откуда ты знаешь?– Но ты ведь тоже об этом знаешь, Румер. Она прослышала о нас – возможно, ей рассказал твой отец или какая-нибудь подруга. Или даже Майкл.– Как она может знать про нас? – спросила она, проведя пальцами по его шелковистой гладко выбритой щеке. – Ведь мы сами до недавнего времени ничего не знали про нас.– Но зато весь остальной Мыс знал, – ответил Зеб. – Твой отец, Винни…– Мати, – добавила Румер.– Я начинаю переживать, – у Зеба гневно сверкнули глаза. – По поводу того, что нам принесет явление Элизабет.– Хотела бы я сказать, что волноваться не о чем, – мягко сказала Румер. – Но, к сожалению, это не так. Все невероятно запуталось. Она моя сестра, и я пытаюсь любить ее. Я хочу, чтобы отношения между нами наладились и мы стали такими же, как Марни с ее сестрами, как в свое время Дана с Лили, а теперь Куин с Элли. Чтобы мы стали теми сестрами, которых хотела видеть в нас мать. Всю свою жизнь я мечтала об этом. И так было в детстве… но, увы, не потом. И не сейчас.– Не позволяй Элизабет изменить то, что есть у нас. Оно наше, Румер. Только наше – не позволяй ей все разрушить.Румер откинула голову и посмотрела Зебу в глаза. Они были ясно-голубыми, в точности такими, какими она помнила их целых двадцать лет.– Но и ты тоже не должен позволять ей, любимый! Глава 29 Несясь сломя голову по тропинке от пляжа, Майкл слышал впереди себя топот ног Куин. Свернув за холм, он оказался посреди лесной чащи, в которой раньше стояла охотничья избушка Фиш-Хилл. Здесь дорожка сузилась, стала темнее из-за кустов и густых зарослей с обеих сторон. Она вела его мимо поворота к Индейской Могиле, прямо туда, где заканчивался лес и начинался Литтл-Бич.Майкл понял, куда бежала Куин; пару недель назад она показывала ему то место, где еще давным-давно, в то лето, когда погибли ее родители, закопала здесь свой дневник. Он чуть сбавил шаг и огляделся.– Куин? – позвал он, обходя большой валун. Краска почти истерлась, но очертания огромных челюстей акулы по-прежнему виднелись на каменной глади.Он услышал ее плач и пошел на этот звук. Куин лежала на боку в сухом песке чуть выше линии прилива – границу моря отмечали ракушки, зеленые водоросли и выброшенные на берег куски деревяшек. Майкл опустился рядом с ней на колени и посмотрел ей в глаза.– Куин?Не в силах вымолвить ни слова, она закрыла лицо ладонями. Майкл поднял ее себе на колени, словно дитя. Она плакала горючими слезами. Майклу тоже хотелось расплакаться; встреча с матерью довольно странно повлияла на него. Хотя поначалу он очень злился на нее за то, что она затеяла разговор об Аманде, теперь душа его переполнилась печалью, жалостью к матери и чувством одиночества. Пытаясь как-то разобраться со своими чувствами, он крепко обнимал Куин и раскачивался взад-вперед.– Извини, что я так повела себя перед твоей мамой, – прошептала она чуть погодя, когда ее голосу вернулась капелька уверенности.– Не стоит, – сказал Майкл. – Ей самой нужно просить прощения.– По всему видно, что она ненавидит меня.– Вовсе нет, но в любом случае это не имеет никакого значения.– Мне не нравится, когда меня ненавидят, – призналась Куин. – Многие люди относятся ко мне точно так же… это потому, что я совсем не похожа на них. Твоя мама просто хочет защитить тебя…Убаюкивая ее, Майкл молча слушал, как ее голос смешивался с плеском волн.– Когда ты только приехал, – хлюпала носом Куин, – я думала, что ты не обратишь на меня внимания. Здесь полным-полно красивых девчонок – они носят бикини и разные модные штучки, а не балахоны и старые отцовские шорты. Они красят лаком ногти, а не рисуют им цифры на буйках для ловли лобстеров. Они носят ювелирные украшения вместо рыбьей чешуи и веревочных браслетов. Должно быть, они совсем как твоя Аманда…– Ну, Аманда точно не пылает особой страстью к чешуе, – усмехнулся он. – И она вовсе не моя.– Я знаю о своих странностях, – прошептала она. – И ничего не могу с ними поделать. По-моему, я уже как-то говорила тебе…– Ты сказала, что тебя словно подменили.– Да. Я впечатлительная девушка, со странностями, которые стали проявляться еще сильнее после смерти моих родителей. Я смотрю, как Элли – такая милая и нормальная – переживает из-за того, что у нее нет блеска для губ и подходящего цвета носков, и у меня сразу же кружится голова.– Может быть, она такая в противоположность тебе, – сказал Майкл.Не поднимая головы с его колен, Куин покосилась на него одним глазом.– Потому что того, что ты чувствуешь, с избытком хватает вам обеим, – прошептал он.– Я много чего чувствую. Когда это произошло в первый раз, я сидела прямо вот тут – на этом самом месте – и ждала появления русалки. Я думала, что она моя мама… и верю в это по сей день. Я оставляла ей белые цветы и слышала, как она пела, успокаивая мое разбитое сердце.– У тебя было разбито сердце? – вздрогнув всем телом, спросил Майкл.– Да. Было. Оно и сейчас осталось таким.Они сидели не шелохнувшись и обнимая друг друга, а волны прилива подбирались к ним все ближе и ближе, лаская их голые пятки.– Разбитые сердца никогда полностью не срастаются, – прошептала Куин. – Их нельзя исцелить – и не верь тому, кто скажет иначе. Но я считаю, что если тебе повезет, ты обретешь в жизни то, что поможет тебе жить дальше даже с раненым сердцем.– И что, например?– Например, Мыс Хаббарда… людей, лилии, скалы и розы, кроликов, лобстеров, Румер, Винни… тебя.– Меня, – задыхаясь, прошептал Майкл.– Ты приехал этим летом и полюбил меня, – сказала Куин. – Но я не могла в это поверить. Я решила, что тут какая-то ошибка. И что скоро меня ждет послание от Бога: «Извиняй, ошибочка вышла».– Ты не получишь такого послания.– Мне попросту не верилось, – сказала она, дрожа у него на коленях. Потом, протянув руку, она нежно провела пальцами по его щеке. – Почему тебе понравилась я, а не кто-то вроде Аманды?Он рассмеялся.– Ты даже не знаешь Аманду…– Нет, знаю, – заупрямилась Куин. – Наверняка она такая же, как и первые девчонки в нашей школе. Эштон, Меган или Изабелла. Которые выглядят как модели, никогда не едят булочек, чтоб не растолстеть, получают лучшие отметки и каждую субботу ходят по магазинам вместе со своими матерями…– Я могу и ошибаться, – сказал Майкл, – но, по-моему, ты слишком уж все обобщаешь. Возможно, у них нет и половины твоего счастья.– Почему ты так решил?– Потому что ты знаешь, какая ты настоящая. Ты не выделываешься, не ходишь, как по подиуму, не заигрываешь со взрослыми мужиками, у которых есть «бентли»… Тебе всё это просто по барабану. Ты умная, ты умеешь чувствовать, ты живая, а не кукла, выставленная на продажу…– И что в этом такого хорошего? – лукаво спросила Куин.– Всё.– Ну, ты тоже знаешь, какой ты есть. – Куин ласково провела рукой по его лицу.– Сейчас да, – кивнул он. – А раньше было по-другому. Но я пытался стать похожим на отца. Он тоже настоящий. Знаешь, мне даже хотелось заполучить шрам, – вспомнил вдруг Майкл. – У отца их несколько – от падений с деревьев, с крыши, после занятий на тренажере… Я думал, что если и у меня будет шрам, то я стану еще больше походить на него.– Но для этого тебе совсем не обязательно обзаводиться шрамами, – прошептала Куин.– Да, но когда-то я считал шрам некой отметкой, которая должна была подтвердить, будто я не слабее отца. И я надеялся, что тогда он будет относиться ко мне иначе.– Тебе казалось, что он тебя не любит? – Майкл пожал плечами.– Да, наверное. Но именно этим летом я понял, что ошибался.– Как?– Ну, он и сам был очень несчастен. Их брак оказался неудачным. Мама выпивала да к тому же обвиняла в этом его…– Но разве он был в том виноват? – спросила Куин.– Нет.– Да и она, скорее всего, тоже не виновата. Просто у них не было любви. Поэтому она стала пить, а он улетал к звездам.Майкл молча смотрел на девушку. Как же она все понимает, эта замечательная дикарка с Мыса Хаббарда!– Твоей маме здесь не нравится, правда? – спросила Куин.Майкл покачал головой.– Она говорила, что мы никогда не вернемся на Мыс Хаббарда – и ее слова оказались почти пророческими. Хотя дом оставался нашим до самого их развода, мы начали проводить летние отпуска в других местах… На Гавайях, на ранчо в Монтане, на островах Океании, в Европе… Иногда с нами ездила тетя Румер. Я помню, как скучал по ней и по Блю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45