Он сделал шаг в сторону и заехал мне в челюсть. Я упал.
— Ах, ты вшивый итальяшка!
Он бросился на меня сверху и ударил кулаком в лицо. Я почувствовал, как из носа потекла кровь, и двинул Питу коленом в пах. Его лицо побелело, и он начал сползать с меня. Я освободил одну руку и ударил его по шее прямо под подбородком. Он скатился с меня и замер. Питер держался одной рукой за пах, а другой за бок и тихо стонал.
Я встал и нагнулся над ним. Кровь из разбитого носа капала прямо ему на рубашку. Достал из кармана горсть мелочи, отсчитал двадцать центов и показал его друзьям.
— Видите, я беру только свои двадцать центов? Если хотите, с вами будет то же самое, что с ним!
Они молча смотрели, как я пошел, вытирая кровь из носа, потом подняли своего друга.
Я отправился в бильярдную Джимми Кеуфа. Кеуф в зеленых очках сидел за стойкой.
— Что стряслось, малыш? — рассмеялся он.
— Ничего особенного, мистер Кеуф, — гордо ответил я. — Просто один тип подумал, что может не вернуть мне долг, но он ошибся.
— Молодец, Фрэнки. Никогда не позволяй водить себя за нос. Как только ты это сделаешь, тебе крышка! Пойди умойся и подмети здесь. — Я слышал, как он сказал кому-то: — Когда-нибудь этот парень добьется многого. Ему только тринадцать, а он уже собирает ставки лучше меня.
В туалете воняло табаком и мочой. Я встал на унитаз и открыл окно. Затем вымыл руки и лицо и вытерся концом рубашки. Вернувшись в бильярдную, принялся за работу.
Работа у Кеуфа являлась самым радостным моментом моего дня. Начинал я с уборки. В комнате стояли восемь бильярдных столов, из-под которых я должен был выметать мусор. Затем очень аккуратно, чтобы не повредить фетр, чистил столы щеткой и натирал дерево до блеска. После этого готовил холодное пиво и содовую. Это было время сухого закона, и пиво хранилось в подвале. Когда кто-нибудь из посетителей хотел выпить, он обращался к Кеуфу, а если тот был занят, то посылал вниз меня. Иногда Джимми держал пару бутылок под стойкой.
Около четырех по телефону начинали сообщать результаты скачек, и я записывал их на черной доске, стоящей в углу. Еще я собирал шары и выполнял поручения посетителей. Например, иногда бегал за сэндвичами. Под рукой всегда старался держать ящик со щетками на случай, если кто-нибудь захочет почистить обувь.
За эту работу я обычно получал три бака в неделю, а вместе с чаевыми выходило от шести до восьми. Когда начнутся каникулы, Джимми обещал отправить меня собирать мелкие ставки. Он сказал, что на этом можно иметь десять-пятнадцать баков в неделю. В полседьмого мистер Кеуф передавал мне все записки со ставками, и я садился за подсчеты. К семи бежал на ужин в приют, а после уж — а возвращался еще на час-другой. Джимми Кеуф почему-то никогда не разрешал мне оставаться в бильярдной допоздна.
На следующий день вместо Питера Санперо в школу пришла его мать. Она разговаривала с сестрой Анной, бросая в мою сторону уничтожающие взгляды. Сестра Анна отослала ее к старшей сестре. Минут через двадцать из канцелярии пришла секретарша.
— Урок будет вести Мэри Петере, — сообщила сестра Анна. — Фрэнсис, пошли.
Мы отправились в кабинет старшей сестры. Там уже сидели брат Бернард, старшая сестра и миссис Сан-перо.
— Если вы не можете контролировать таких хулиганов, отошлите их туда, где им место... — Миссис Санперо замолчала, увидев меня.
— Иди сюда, Фрэнсис, — велела старшая сестра.
Я подошел.
— Ты знаешь, что мне сейчас о тебе рассказали? Что ты подрался с Питером и сильно его избил. Почему ты это сделал? — почти ласково поинтересовалась старшая сестра.
— Он занял у меня двадцать центов и не хотел отдавать. И еще он обозвал меня сироткой. — Я знал, что старшая сестра не любит, когда нас обзывали.
— Фрэнсис, ты должен научиться контролировать свои эмоции. Слова не приносят никакого вреда. Вспомни, Иисус велел подставлять правую щеку, когда тебя бьют по левой. Я хочу, чтобы ты извинился перед миссис Санперо.
Извинение мне ничего не стоило, поэтому я подошел к ней и сказал:
— Извините, миссис Санперо. Я не хотел драться с Питом.
Мать Пита промолчала. Я вернулся к старшей сестре.
— Фрэнсис, в качестве наказания я попросила брата Бернарда не выпускать тебя из приюта после занятий следующие две недели, — сообщила она.
— Две недели! — растерялся я. — Вы не можете это сделать... не можете.
— Почему это не можем? — грозно переспросил брат Бернард.
— Потому что Джимми Кеуф возьмет на мое место кого-нибудь другого, — объяснил я.
— Значит, ты работаешь у, Кеуфа, — произнесшей, кивая головой. — А скажи мне, пожалуйста, чем ты там занимаешься?
— Убираю и бегаю по поручениям.
— Убираешь, значит? Ничего, у нас тоже найдется уборка!
— Возвращайся в класс, — сказала старшая сестра.
— Пойдем, Фрэнсис, — позвала меня сестра Анна.
Мы молча вышли. На лестнице она остановилась и взяла меня за руку. Сестра Анна стояла на две ступеньки ниже, и наши лица находились на одном уровне.
— Не расстраивайся, Фрэнсис. — Ее глаза смотрели прямо в мои. — Все будет в порядке.
Я импульсивно поцеловал ее руку.
— Я люблю вас, — горячо пробормотал я. — Вы единственный справедливый человек, который понимает меня. Я люблю вас!
Она сжала мою руку и поднялась ко мне. В глазах сестры Анны заблестели слезы.
— Бедный ребенок, — прошептала она и поцеловала меня в губы.
В ту же секунду сестра Анна поняла, что я уже не ребенок, что я оставил детство далеко позади. Она выпрямилась и резко вздохнула. Несколько секунд мы молча смотрели друг другу в глаза, затем она отвернулась, нагнула голову, и мы пошли в класс.
Глава 3
Обманывать брата Бернарда оказалось нетрудно, и через два-три дня я легко научился это делать. Я просто говорил ему после ужина, что иду спать, а сам выбирался на улицу через окно спальни. Ночью возвращался таким же способом, и все было в порядке.
В один из этих дней я познакомился с Силком Феннелли.
Мистера Феннелли знали все в нашем районе. Он занимался всем: выпивкой, азартными играми, тотализатором, рэкетом. Его очень уважали и боялись. Я видел его иногда мельком, когда он заглядывал к Кеуфу по делам. Феннелли всегда приводил с собой своих парней. Он был крут, жесток и отличался острым умом. Силк не боялся ни Бога, ни черта! Он стал моим кумиром.
Иногда, рано придя в бильярдную, я брал ящик со щетками и выходил на улицу подработать. В тот день я зашел в спикизи на углу Бродвея и Шестьдесят пятой улицы. В спикизи всегда можно было найти клиентов.
С предложением почистить обувь я принялся обходить посетителей.
— Убирайся, — заорал толстый бармен, на лысом черепе которого сверкали капли пота. — Сколько раз вам повторять — не приставайте к посетителям? Пошел вон, пока я тебя не вышвырнул!
Я молча направился к двери. Какой-то тип выставил ногу, и я упал на колени. Ящик слетел с плеча. Банки с кремом разбились о кафельный пол, и вокруг расплылись черные и коричневые пятна. Несколько секунд я растерянно стоял на коленях, пока вокруг расползался крем.
Внезапно меня подняла с пола жирная, похожая на свиной окорок, рука. Бармен крепко держал меня за шиворот.
— Пошел отсюда! — бушевал он. — Пока я тебя не... — Он так разозлился, что начал заикаться. Толстяк, брызгая слюной, поволок меня к двери.
У самой двери я очнулся и вырвался.
— Отдайте ящик! — закричал я. — Я хочу забрать свой ящик!
— Пошел! Убирайся! Я отучу тебя совать сюда свой нос! Чтобы я тебя здесь больше не видел!
— Не уйду без ящика! — Я прошмыгнул под его рукой и начал собирать и заталкивать в ящик щетки, банки и тряпки.
Бармен схватил меня, когда я начал уже вставать, и ударил наотмашь по лицу. В ушах зазвенело.
— Я вас, гадов, отучу шляться по барам! — прорычал толстяк. Он опять ударил меня и схватил за шею, да так крепко, что я не мог пошевелиться.
Я безуспешно попытался лягнуть его.
— Отпусти его, Тони, я хочу почистить обувь, — раздался спокойный размеренный голос из одной из кабин.
Мы оба повернулись. Одна рука бармена застыла в воздухе, а другая — по-прежнему держала меня за шиворот. Я даже не знал, кто из нас двоих больше удивлен. В кабине сидел стройный, приятной наружности мужчина лет тридцати пяти-сорока. Одна его рука с полусжатыми пальцами лежала на столе, другая игралась перочинным ножиком на цепочке, прикрепленной к жилету. На нем был темно-серый костюм, элегантная шляпа и лакированные черные туфли. Полузакрытые серые глаза пристально смотрели на нас, над красивыми губами темнела тоненькая ниточка усов. Белые, сверкающие зубы и орлиные черты лица завершали портрет Силка Феннелли.
— Хорошо, мистер Феннелли, — пробормотал толстяк, откашливаясь. Он отпустил меня и вернулся к стойке.
Я вытер лицо рукавом и поплелся к кабине, волоча по полу ящик. С Феннелли сидели еще двое, молодой, хорошо одетый мужчина и красивая женщина.
— Я не могу почистить вам обувь, мистер, — сообщил я.
— Почему? — удивился Силк Феннелли.
— Весь черный крем вывалился на пол.
Он вытащил из бумажника пятидолларовую банкноту, протянул мне и сказал:
— Тогда сбегай и купи!
Я взглянул на бумажку, потом на Силка и, не сказав ни слова, бросился к двери. Помощник бармена уже начал мыть пол. Выбегая из бара, я услышал слова спутника Феннелли:
— Пятьдесят против ста, что он не вернется, Силк.
— Заметано, — рассмеялся Силк.
— По-моему, он в первый раз видит столько денег, — улыбнулась дама.
— Вероятно, ты права, — согласился Силк Феннелли. — Я в его возрасте тоже не видел таких денег.
Дальнейшего разговора я не слышал. Когда я вернулся, они уже ели. Я положил сдачу на стол и сказал:
— Извините, что заставил вас ждать, но в магазине не оказалось сдачи, и мне пришлось разменять пятерку.
Я опустился на колени и начал чистить его туфли. Молодой человек достал из бумажника несколько купюр и протянул Силку, который взял их, даже не пересчитав.
— Это тебе урок. Не спорь со знатоком.
Я закончил чистить один башмак и постучал по нему, чтобы мистер Феннелли поменял ноги. Он поставил на ящик другую ногу и спросил:
— Как тебя зовут, сынок?
— Фрэнсис Кейн. Можете называть меня Фрэнки. Все друзья зовут меня Фрэнки.
— Значит, я твой друг, сынок? Будь осторожнее. Дружбу нельзя так легко заслужить. Это очень серьезное дело.
— Не пойму, о чем вы говорите, — смутился я. — По-моему, вы хороший человек. — Я закончил чистить и встал.
Спутник Феннелли и женщина тоже поднялись.
— Нам пора, Силк. До встречи.
— Пока! — попрощался мистер Феннелли, вставая.
Когда они ушли, я поинтересовался:
— Ну что, мистер Феннелли, получили?
— Что ты имеешь в виду?
— Пари. Я все слышал. Он заплатил?
— Так ты все слышал, значит! — рассмеялся Силк Феннелли.
— Да, я не дурак. Я прекрасно знаю, что к чему.
— Ну-ка присядь, — мистер Феннелли опять рассмеялся. — Съешь сэндвич. Откуда ты такой сообразительный взялся?
— Из сиротского приюта Святой Терезы.
— О'кей, итак ты знаешь, что к чему, — сказал он мне, как равному. — Что-то мне твое лицо кажется знакомым. Где я тебя мог видеть? В одной из игральных комнат?
Он говорил о нескольких магазинчиках в нашем районе, которые превратил в детские игральные комнаты. Все говорили, что мистер Феннелли сделал большое дело, что теперь дети не будут болтаться на улице. В этих заведениях стояли всевозможные бесплатные игры, и те, в которых необходимо было думать, и те, в которых требовалась удача. В других местах эти игры стоили от десяти центов до четвертака. После определенного возраста дети должны были платить, но все считали, что мистер Феннелли сделал большое дело. Он был большой шишкой, и жители района уважали его за благотворительность.
— Нет, — ответил я. — Я работаю у Джимми Кеуфа.
Силк Феннелли подозвал официанта, и я заказал ростбиф и стакан пива.
— Ты еще слишком молод, чтобы пить пиво, — заметил Феннелли и велел принести содовую.
Он наблюдал за мной. Я ел быстро и уже через несколько минут закончил.
— Спасибо, мистер Феннелли, — поблагодарил я, вставая.
— О'кей, малыш, — улыбнулся он. — Я когда-то чистил обувь, как и ты. — Он достал пачку банкнот и протянул одну мне.
— Спасибо, сэр, — с жаром поблагодарил я, увидев, что это пятерка. Такие люди, как мистер Феннелли, любят, когда их благодарят. Им это доставляет большое удовольствие, а мне ничего не стоит. Я знал, что с Силком Феннелли следует вести себя вежливо. Поэтому я поблагодарил, его еще раз и вышел на улицу.
На углу околачивался Рей Каллахан, у ног которого стоял ящик. Рей был хорошим парнем. Его старик сильно закладывал, и они жили на пособие по безработице. Рею приходилось подрабатывать чисткой обуви. Он относил баки своей старухе, которая прикладывалась к бутылке не реже мужа.
— Привет, Фрэнки!
— Привет! Как дела?
— Не очень, — ответил он. — Всего сорок центов за весь день.
Когда я помахал у Рея перед носом пятеркой, у него глаза полезли на лоб.
— Господи! — пробормотал он, раскрыв рот. — Откуда у тебя такие бабки?
— Надо знать нужных клиентов! — рассмеялся я и все рассказал.
— Везет же некоторым!
Мы пошли по улице. Начало темнеть, и в окнах загорелся свет.
— Если тебе нечего делать, пошли ко мне, — предложил Рей.
Я знал, что при мне родители не будут его бить за то, что он так мало заработал.
— О'кей, пошли.
Едва мы вошли в подъезд, как сразу услышали крики сверху.
— Господи, когда же они угомонятся? Да, наверное мне сегодня не избежать порки, — печально заметил он.
Я промолчал, и мы начали подниматься по лестнице. На первой площадке из двери вышел мужчина и торопливо спустился вниз. Он оставил дверь слегка приоткрытой, и из квартиры донесся женский голос:
— Это ты, Рей?
— Да. — Рей остановился и повернулся ко мне. — Это Мэри Кассиди. Я хожу для нее в магазин.
— Не сбегаешь за несколькими бутылками пива? — спросила женщина, подходя к двери.
— Конечно, Мэри. — Каллахан поставил ящик со щетками на пол, взял у нее мелочь и, попросив меня подождать, побежал вниз.
— Зачем ждать на площадке? — спросила мисс Мэри. — Занеси ящик и подожди здесь.
Я молча внес ящик, и она закрыла дверь.
— Посиди, пока не вернется Рей. — Хозяйка показала на стул.
Я сел. Мэри вышла в соседнюю комнату и вернулась с банкой. Она наполнила ее водой и опять скрылась. Через несколько минут Мэри Кассиди вышла в прихожую накрашенная.
— Еще не вернулся?
— Нет, мэм.
Сейчас я ее хорошенько разглядел. Довольно высокая, недурна собой, когда накрасит синевато-зеленые глаза. Особенно мне понравились слегка вьющиеся белокурые волосы. Я так пристально смотрел на нее, что она слегка покраснела, а на лбу выступили бисеринки пота. Интересно, подумал я, знает ли Рей, что его Мэри проститутка? Наверное, с ней здорово трахаться! Как бы к ней подъехать — вдруг она согласится... со мной? Я еще ни разу не спал с женщиной.
Пятерка в кармане придала мне смелости.
— У меня есть пара баков, — сообщил я.
— Ну и что? — Мэри с любопытством посмотрела на меня. У нее был слабый ирландский акцент.
Я не знал, что ответить, и многозначительно посмотрел ей прямо в глаза. Пауза затянулась.
— Ты ведь еще мальчик, — заметила мисс Кассиди.
— Мне пятнадцать, — соврал я. Соврать оказалось легко, потому что я почти убедил себя, что мне действительно пятнадцать.
— Ты занимался этим раньше?
Ее груди казались большими и красивыми.
— Конечно! Много раз! — выпалил я.
— Ну ладно, пошли. — Она провела меня в спальню. Около кровати мисс Кассиди повернулась ко мне. — Давай деньги.
Дрожащей рукой я протянул два бака. Она сунула их под подушку, сняла через голову платье и легла на кровать:
— Ну давай!
Я снял брюки. От страха дрожали колени. Я улегся и попробовал, но ничего не получилось — слишком нервничал.
Мэри нетерпеливо проговорила:
— Быстрее! Я не собираюсь лежать с тобой весь день, с минуты на минуту может вернуться Рей.
Бесполезно, я слишком волновался. Она попыталась помочь мне, но и у нее ничего не вышло. В конце концов мисс Кассиди встала. Когда она отвернулась, я быстро достал из-под подушки два доллара и спрятал в карман рубашки. Я не собирался платить за то, что не случилось! Мэри не заметила, что я забрал деньги. Через несколько секунд, не сказав ни слова, она набросила на меня полотенце и оделась сама.
Я встал и натянул штаны. Мэри не сводила с меня насмешливого взгляда. Мы вышли в гостиную.
— Приходи, когда подрастешь, малыш! — рассмеялась Мэри Кассиди. — У тебя еще нос не дорос заниматься мужскими делами.
Я гневно уставился на нее. От лица отхлынула кровь. Когда я выходил из себя, я всегда сильно бледнел. Страшно захотелось треснуть ее ящиком со щетками. Мэри, наверное, почувствовала мою ярость. Ее глаза испуганно расширилась, и она сделала шаг назад.
— Не надо... — начала говорить мисс Кассиди, когда дверь открылась, и в квартиру вошел Рей с сумкой в руке.
— Я принес пиво, Мэри, — сообщил он.
Я еще раз взглянул на Мэри Кассиди, которая не сводила с меня взгляда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41