Незадолго до нее вернувшись из Китая, Лавр Георгиевич обязан был пройти командный ценз. Сначала он получил Эстонский пехотный полк, затем – 9-ю Сибирскую стрелковую дивизию. Война застала его в строю. Сейчас он командовал 48-й Стальной дивизией… Дела разведки отодвинулись, однако не забылись насовсем. Он знал, что в самый канун войны русскую военную разведку постигла роковая неудача: в Вене был разоблачен полковник Редль, один из руководителей австрийской секретной службы, много лет работавший на Россию. Благодаря Редлю, русское командование узнало святая святых австрийского генштаба: мобилизационный план. Как же поступили австрийцы? Они нашли время лишь отвести свои войска на двести километров в глубь страны. Так что легкость победы на границе недаром точила Корнилова: русские войска, фурией кинувшись на неприятеля, ударили по пустому месту.
Разведка – чрезвычайно тонкий, хрупкий инструмент. Кто об этом забывает – получает кровавые уроки.
Так вышло и с русскими войсками, завязшими на всю зиму в Карпатских горах.
Ранним теплым утром 19 апреля на позиции Стальной дивизии обрушился ураганный артиллерийский огонь. Сразу ожили штабные телефоны. На участках соседних дивизий, справа и слева, немцы также начали мощную огневую подготовку.
Русская сторона отвечала редко, экономно.
Сам артиллерист, Корнилов испытывал настоящее потрясение от методической работы немецких пушек. Особенный страх в русских окопах наводил обстрел снарядами гигантских калибров, которые солдаты прозвали «чемоданами». Сначала слух улавливает тупой и ровный звук далекого выстрела. Приближение снаряда, режущего воздух, угадывается по характерному хрипящему звуку. Все ближе… ближе… Солдаты пригибаются, стараясь вжаться в землю. Наконец раздается оглушительное «тр-ра-ах!» Дух захватывает от мощного сотрясения земли и воздуха. Вздымается громадный столб земли, огня и дыма. Взлетают остатки блиндажей, летят и медленно оседают обрывки солдатских шине-лей. Место попадания в окоп ужасно: безобразная глубокая воронка, вокруг крики, стоны искалеченных…
Тем апрельским днем немецкий генерал Макензен начал свое хорошо подготовленное наступление. Русская оборона была перепахана. В нескольких местах противник преодолел упорное сопротивление и стал быстро продвигаться вглубь. К исходу дня Стальная дивизия получила приказ прикрыть начавшееся отступление.
Горный рельеф сильно помогал оборонявшимся. На редких горных дорогах достаточно было выставить сильный заслон, и немецкое продвижение останавливалось. Требовалось время, чтобы скопившимися силами смять эту преграду и устремляться дальше.
Так, прикрываясь Стальной дивизией, словно щитом, 8-я армия поспешно скатывалась с карпатских склонов. Позади, в ущельях гор, то взрывалась беспорядочная пальба, то затихала. Там, в упорных арьергардных боях, таяли силы обреченной дивизии. Ради своего спасения 8-я армия пожертвовала Стальной.
Немецкое наступление сокрушило весь Юго-Западный фронт. Не прошло и года после начала боевых действий, как обнаружилось поразительное легкомыслие высшего командования России.
Запас снарядов был расстрелян в первых же боях. Пехота стала подниматься из окопов, не получая никакой артиллерийской подготовки. Потери в живой силе достигли устрашающих размеров. В некоторых корпусах в строю осталось по 5–7 тысяч штыков. В окопы посылались спешенные кавалеристы.
Прекратился не только подвоз снарядов, не хватало самого необходимого – винтовок. Маршевые пополнения прибывали невооруженными. Солдат заставляли подниматься из окопов с голыми руками, им приказывалось следить не столько за неприятелем, сколько за своим ближайшим соседом: убьют – подберешь его винтовку!
Так воевать было нельзя. В неподготовленных атаках гибли целые дивизии. По окопам поползло: измена… предали… А вскоре бдительные глазастые фельдфебели стали отбирать украдкой ходившие по солдатским рукам «возмутительные» листовки…
Крамольная зараза проникала на передовую из глубокого тыла, причем прилипчивой этой заразе был подвержен не только рядовой состав, но и офицерский.
Напрасно русское командование взывало к своим союзникам о помощи. В прошлом году Россия пожертвовала двумя армиями, чтобы спасти Париж. Ныне ни французы, ни англичане не пошевелили и пальцем, чтобы спасти русский фронт на Карпатах. Именно в те дни родилось и стало порхать по страницам газет ядовитое изречение: «Союзники намерены воевать до последней капли крови… русского солдата!»
Весна 1915 года навсегда похоронила надежды на близкое окончание войны. Немецкий генерал Макензен несколькими уда-рами рассек фронт русских войск. Началось паническое отступление. Недавние победители, горделиво входившие в города, местечки и фольварки, бежали сломя голову, попадали в окружение, сдавались в плен. В июле русская армия оставила Перемышль и Львов, в августе – Варшаву, Ковно, Гродно, Брест-Литовск. В российском обществе наступило похмельное отрезвление. Человеческая бойня только начиналась, и этому взаимному истреблению покамест не виделось конца и края.
В Петрограде фронтовые неудачи вызвали болезненную панику. Стали исподволь готовить для перевозки в Вологду ценные документы Государственного архива, золотой запас и сокровища Эрмитажа. Из Риги, становившейся прифронтовым городом, потянулись на Восток эшелоны с оборудованием крупных заводов, выполнявших оборонные заказы.
Но в эти дни и месяцы самым непонятным образом вели себя столичные газеты. Все они (с редчайшим исключением) вдруг принялись на все лады расхваливать Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Чем хуже шли дела на фронте, тем громче раздавались славословия. Царское окружение негодовало – великий князь был нелюбим в этой среде. Царю нашептывали, что затаившиеся недруги спят и во сне видят, как бы заменить его на троне этим дылдой (Николай Николаевич в отличие от своего племянника поражал огромным ростом – под два метра). Особенно негодовала царица. Она уверяла мужа, что великий князь, будучи Верховным главнокомандующим, намерен сам пожать лавры победителя ненавистного Вильгельма. Она распаляла воображение царя, рисуя картину торжественного вступления победоносных русских войск в поверженный Берлин (мысли о поражении ей и в голову не приходили!) Кто будет красоваться подбоченясь на белом коне?!
Царицу возмущало странное равнодушие супруга ко всему происходящему. Как бы отрешившись от земного, он все свои надежды возложил на волю Всевышнего. Александра Федоровна беспрерывно совещалась с близкими людьми. Как, ну как вдохнуть в него энергию, решимость, волю? Советов подавалось множество. Царя окружали совершенно негодные люди. Царица отправлялась к мужу и принималась убеждать его вспомнить о своих великих предках, взять их в образец. Ей-Богу, для этого сейчас наступило самое подходящее время!
В окружении императора медленно, однако неуклонно тасовалась колода тщательно подбираемых помощников-чиновников. Покачнулся было на своем посту, однако быстро восстановился Горемыкин… Удалось убрать с поста министра иностранных дел Сазонова и провести вместо него услужливого Штюрмера… Удалялись Маклаков, Сухомлинов, Щегловитов, Саблер… Успех немецкого наступления в Карпатах подвигнул Николая II на ещеодин решительный поступок. В конце лета он обратился с доверительным письмом к престарелому графу Воронцову-Дашкову, наместнику на Кавказе. Он просил его освободить должность для великого князя Николая Николаевича. Граф ответил желчно. На его взгляд, помазаннику Божьему сейчас самое время думать о спасении России, а не о каких-то должностях для своих родственников. Смысл письма прогоняемого наместника Кавказа был примерно таков: «Куда же ты смотришь? Чем занимаешься?»
В конце августа Горемыкин съездил в Ставку, поговорил там с царским дядей, с генералами, а вернувшись в Петроград, объявил о роспуске Государственной думы. Через несколько дней, 5 сентября, последовал царский рескрипт: великий князь Николай Николаевич назначался на Кавказ, обязанности Верховного главнокомандующего Николай II возлагал на самого себя. Он объяснял это своим священным долгом – в такую тяжелую минуту находиться во главе народа, нации и державы.
Император уехал в Ставку и с головой ушел в военные дела. Начальником своего штаба он избрал профессора Академии Генерального штаба Алексеева. Сам Николай II всю жизнь оставался в звании полковника. Начальнику штаба Ставки он присвоил высшее звание в русской армии – генерал от инфантерии.
В столице осталась императрица, сгоравшая от стремления помочь чем только можно своему нерешительному, вялому супругу. Исполнилось наконец ее желание, ее мечта – любимый Ники возглавил русские войска. Теперь – вперед, на Берлин! Ради победы она была готова пожертвовать своею жизнью.
Отсутствие царя в столице сделало Александру Федоровну невольной посредницей в сношениях правительственных учреждений с постоянно пребывавшим в Ставке императором. Царицу осаждали просьбами, заявлениями. Она выслушивала, принимала письма, однако ничего не обещала, не посоветовавшись с Аннушкой и Другом. Из всего окружения она беззаветно верила только этим двум людям, проверенным много раз и верным… Фельдъеге-ри сновали беспрерывно. Царица заваливала мужа письмами. У них с Ники существовало давнее правило: ни дня в разлуке без письма.
«Теперь все дело в армии, – наставляла Александра Федоровна мужа. – Ты – Самодержец, ты это доказал!» И – далее: «Бог с тобой, Друг за тебя!»
И редко кто в России сознавал, что, взвалив на свои плечи обязанности Верховного, царь тем самым превратил себя в крупную и соблазнительную мишень для самой разнузданной критики за малейшие фронтовые неудачи. Если прежде от этих злобных наскоков (особенно печати) его защищало пребывание на троне, то теперь, спустившись в кресло Главковерха, он становился уяз-вимым наравне с любым офицером, с любым генералом, потерпевшим поражение.
Такая критика не замедлила и обрушилась лавиной. В вину отныне Верховному ставилась любая неудача. Газеты словно взбесились. Взрыв печатной ненависти поражал неискушенного читателя: создавалось впечатление, будто газеты в России издаются исключительно для того, чтобы поносить без всякой меры любые действия правительственных сфер. А чьи же они в самом деле: русские или… какие? Но не немецкие же газеты, надо полагать!..
Весеннее тепло окончательно расквасило карпатские дороги. На Дуклинском перевале еще лежал белейший снег. Дивизия Корнилова закапывалась в слежавшиеся сугробы. Солдатские лопаты добирались до стылой земли, долбить ее можно было только ломом.
Дивизионная разведка выяснила, что по следам отчаянно огрызавшейся Стальной идут два полнокровных австрийских корпуса. Перевес вражеских сил был обрекающим. Помогала защищаться узость плацдарма – на стороне русских пока находились горы. Корнилов намеревался сдерживать навал врага, сокрушая его авангарды. А тем временем там, внизу, где уже буйствовала весна, войска фронта выходили из карпатских теснин и растекались по равнине, готовили и занимали новую линию обороны.
Утром 29 апреля Корнилову доложили, что позади, за спиной дивизии, обнаружены вражеские егеря. Таким образом, Стальная попадала в окружение. Кидаться на прорыв и догонять своих значило привести австрийцев буквально на хвосте. Стальная, разумеется, выйдет из окружения, однако главное ее назначение не будет выполнено.
Тем утром генерал-лейтенант Корнилов отдал последний приказ: окопаться и стоять до последнего. И 48-я превратилась в затыкающий камень на узкой горловине прорыва. Австрийцам пришлось громить упрямую дивизию, не пожелавшую спастись.
Вечером снаряд ударил близ сосны, под которой в прорванной палатке работал дивизионный штаб. Отброшенный взрывом, командир дивизии потерял сознание. Очнулся он уже поздно ночью. Вокруг слышалась немецкая речь. Разгром, плен… Но не бесчестие, нет, нет!»
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ребенком Николай II любил слушать сказки о разбойниках, заманивших жертву в лес и точивших свои страшные ножики.
Как походила Россия на эту несчастную жертву!
Всего десять лет назад в Берлине собрался конгресс самых отпетых разбойников Европы. Правда, были они не в армяках и не с дремучими лесными бородищами, а во фраках, вылощенные, благоухающие. Однако ножики точили алчно и не скрывали этого нисколько! Речь шла по сути дела о самой настоящей оккупации России. Эти фрачники-разбойнички провозгласили: если страна не в состоянии самостоятельно разрабатывать залежи сырья, она обязана допустить к себе для этого соседственные страны и международные картели. Берлинский конгресс обрек Россию на участь Африки. Великая держава, совсем недавно сокрушившая Наполеона, становилась обыкновеннейшей колонией.
Как было отвечать на это, что делать, как поступать? Покоряться? Или воевать?
Воевать Россия не хотела никогда. Сколько можно? Целое тысячелетие – сплошные войны, войны… За искусное лавирование с разбойниками Александра III назвали Миротворцем. Редчайший случай – целых 13 лет Россия не слышала грохота пушек. Император ловко уклонялся от угроз и натиска, обыкновенно приговаривая: «Кто видел войну, тот не может ее любить». Положения порою складывались прямо-таки унизительные, однако мирно живущая Россия год от года крепла, набиралась мощи. Ах, если бы удалось прожить без смут и войн еще хотя бы лет пятнадцать–двадцать!
Нет, не позволят, не дадут. Слишком великие интриги затеваются вокруг России, причем натиск снаружи подкрепляется все нарастающею смутой изнутри. Гниль, гибельная плесень завелась внутри державы – вот настоящая беда…
В сознании молодого государя мало-помалу окрепло убеждение, что с неких пор над православной Россией, наследницей неподражаемо пышной Византии, стал владычествовать некий Рок.Тяжелое душевное состояние Николая II усугубило рождение долгожданного, вымоленного наследника. Царевич оказался болен неизлечимым недугом, обещавшим несчастному ребенку весьма недолгую жизнь.
Брак молодого венценосца вообще-то оказался редкостно счастливым. Царственная чета пронесла обоюдную юношескую влюбленность через многие годы семейной жизни. Но не сказалась ли кощунственная торопливость, сократившая траур по скончавшемуся родителю? Оба, царь и царица, таили эту мысль каждый про себя. Их супружеское счастье омрачалось лишь одним: рождались только дочери. В какой-то миг сам император увидел в этом Божий промысел: российский трон должен передаться в другую ветвь романовского дерева, ибо наследование по женской линии законом запрещалось. Однако никак не примирялась с этим сама царица. Обретя новую веру на новой своей родине, она прибегла к поклонению святым местам и своего добилась: заждавшейся России подарила мальчика, наследника престола. В отличие от своего мужа она всеми силами пыталась разжать когти злого Рока и любой ценой спасти жизнь своего несчастного ребенка.
Мистическая покорность судьбе стала довлеющей во всех поступках российского государя. Он уподобил себя библейскому Иову, безропотно склонявшемуся под градом выпадавших испытаний.
«Быть может, – записывал он в своем интимном дневнике, – необходима искупительная жертва для спасения России? Я буду этой жертвой. Да свершится воля Божья!»
Как непохож он оказался на своих предшественников на троне! Невозможно представить подобную обреченность в действиях Ивана III, Ивана Грозного, Петра Великого, Николая I.
Русская история насыщена крутой энергией монархов. Петр Великий собственноручно рубил головы стрельцам, зато Россия при нем явилась миру подобно многопарусному кораблю под победный грохот пушек. Иван Грозный великими жестокостями сокрушил строптивое могущество бояр, чем неузнаваемо укрепил державу, сделав ее централизованной, самодержавной, с единой сильной волей. Екатерина Великая беспощадно растерзала бунтовщиков Пугачева, невзирая на то, что на нее поднялся смерд, простой народ. Страшно представить, что было бы с Россией, уступи она тогда безумным притязаниям смутьянов!
На великую беду России, Николай II не был прирожденным самодержцем. Любящий муж, прекрасный семьянин, он заметно тяготился своими обязанностями государя и, исполняя свой долг на троне, постоянно обращался мыслями к Всевышнему. Найдя в религии прибежище и защиту, он стал настоящим ангелом во плоти. Однако ангелы не управляют государствами. Он начистозапамятовал одну из самых важных обязанностей христианского государя – борьбу со злом.
А между тем суровая российская действительность, образно говоря, все размашистей колотила в древний колокол тревоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75