И еще ему стало легче на душе, когда он осознал, что никакой Рыжий Лис или другой уэльский разбойник не был любовником Элен.
— Пообещай, что ты впредь не будешь мне лгать, — сдаваясь, произнес он уже миролюбиво.
— Обещаю… если речь не зайдет о Рыжем Лисе.
— К черту этого мерзавца! Он для нас как заноза… мешает жить… — взорвался было Ричард, но тут же стих и заявил со смущенной улыбкой: — Никогда не думал, что позволю женщине утаивать что-то от меня.
— А я не думала, что обвенчаюсь с моим злейшим врагом, — сказала она и вдруг залилась слезами.
Ричард ни разу не видел ее прежде плачущей и принялся утешать:
— Разве я твой враг?
Прикосновения Ричарда творили чудеса — слезы струились по-прежнему, но не было в них горечи.
— Нет, ты мне не враг, — промолвила едва слышно Элен, надеясь, что это правда. К ее удивлению, простые эти слова произвели в нем переворот. Улыбка осветила его лицо.
— Я жалею, что был жесток с тобой. Я не хотел, но так получилось. Ты обиделась на меня?
Элен опустила глаза.
— Чуть-чуть…
Он не обидел ее, а напугал. Но разве она могла ему в этом признаться?
— Я бы обошелся с тобой по-другому, если б знал, что ты прежде не имела дела с мужчиной. Прости, что я не стал тебя слушать. Но зато теперь тебе известно, — тут он усмехнулся, — что мужчина в такие моменты напрочь теряет голову.
Ее лицо осветилось робкой улыбкой.
— Ричард, ты вправе мне не поверить, но выслушать меня ты должен. Я не хотела влюбиться, но влюбилась. И моя любовь — полностью и без остатка — принадлежит тебе.
Ричард приложился губами к ее руке.
— Конечно, я тебе верю. Разве не поклялась ты больше не лгать мне?
О боже, как он доверчив! И это после всего того, что она натворила. Нет, она и впрямь недостойна такого супруга!
А он между тем возобновил свои ласки, но теперь действовал с величайшей нежностью.
— Я причинил тебе боль по незнанию, но в любви нашей больше не будет места боли, а только лишь одно наслаждение. Я был нетерпелив и не успел пробудить в тебе ответное желание.
— Неправда, я тоже хотела тебя, но ты казался мне таким чужим… весь день с самого утра. Я боялась тебя.
— Но теперь я тебе не чужой?
— Нет. — Она зажмурилась, уже получая удовольствие от прикосновения его рук и в ожидании еще большего наслаждения.
Они лежали рядом. Тишина и покой окутывали их.
— Почему ты так прогневался на меня за мою ложь? Ричард нахмурился:
— Мужчине не нравится, когда любимая женщина водит его за нос.
— А тебя водили за нос твои возлюбленные? — набралась храбрости и спросила Элен.
— Бывало, — неохотно признался он. — Но не скажу, что часто. Вообще любовные игры не по мне, Элен. В них я, можно сказать, новичок. Я не был ни в кого влюблен раньше, да и избегал этого чувства. Мне казалось, что, влюбившись, я буду выглядеть глупо. И с тобой мы, наверное, не поладили потому, что я с самого начала взял неверный тон. Я говорю об этом сейчас в надежде, что ты извинишь меня за прошлые ошибки.
Элен по достоинству оценила его великодушие. Она угрожала его жизни, обманывала, унижала, а он любит ее, верит ей и исповедуется в том, что другой мужчина предпочел бы утаить.
— Прости и меня, Ричард, за мою ложь. Я хочу быть тебе хорошей женой, но все еще слишком многое разделяет нас.
Он продолжал возбуждать ее ласками.
— Я понимаю, любимая, понимаю…
Ричард опрокинул ее на спину, прильнул дразнящим ртом к ее рту, медленно просунул язык меж ее зубов и затеял игру, от которой волны удовольствия захлестывали все ее тело. Руки его нежили ее груди, то слегка сжимали, то отпускали, гладили и щекотали. Он восхищался их совершенной округлостью, и его чувство передалось ей, и она возгордилась своей красотой. Он пробудил в ней желание с легкостью, удивившей ее.
Элен сомкнула руки у него на затылке, потянулась вверх в предчувствии наслаждения, которое ожидало ее.
Ощутив ее пыл, Ричард прибег к иным ласкам. Губы его провели огненную дорожку по ее коже — между холмиками грудей до низа упругого живота и пустились в обратный путь. Он угадывал и находил именно те места, где ее тело жаждало прикосновения.
Пальцы его очертили границу треугольника шелковистых волос между ее бедер, затем туда же устремились его губы. Элен казалось, что вот-вот она лишится остатков разума и чувства реальности, останется лишь желание, кипящее, разрывающее на части каждую клеточку ее существа. Она выгнулась дугой, призывая его к себе и, наверное, устыдилась бы своего порыва, если б осознавала его. Она учащенно дышала и как заклинание произносила его имя и еще какие-то слова, которые невозможно было разобрать.
Лишь только Ричард вознамерился раздвинуть ей ноги, как они сами раскинулись широко в стороны, открывая ему путь к источнику наслаждения.
— Я не сделаю тебе больно, Элен. Теперь тебе будет хорошо, — твердил он, а она, забыв о причиненной им только что боли, стремилась, чтобы он скорее заполнил пустоту внутри ее.
И когда он вошел в нее, Элен вскрикнула, приветствуя его приход. Слияние их тел сулило ей избавление от томящей пустоты и освобождение от призраков прошлого.
26
До ее сознания с трудом дошло, что в дверь стучат. Она заморгала ресницами, но сон сковывал их. Зевнув, Элен повернулась на бок и плотнее прижалась к теплому телу Ричарда. Крепко спящий муж не шевельнулся, и Элен устроилась поудобней под этой защищающей ее от тревог и опасностей могучей рукой. Она собиралась вновь погрузиться в сон, но бодрый голос где-то рядом возвестил:
— Солнце уже высоко. Неужто ты проваляешься в постели весь день? На тебя это не похоже, Ричард.
Элен ощутила пустоту рядом с собой. Супруг ее поспешно покинул свое место. Сквозь слипшиеся ресницы она смутно различила, как на нее надвигается чье-то улыбающееся лицо. Еще мгновение, и она поняла, что ее бесцеремонно разглядывает сам король Англии Эдуард.
Судорожно она потянула на себя простыню и прикрыла обнаженную грудь. Ричард потер заспанные глаза и загородил собой Элен, давая ей возможность оправиться от смущения.
— Ради всего святого, Эдуард, зачем меня так пугать? Я уж было вообразил, что заснул прямо на поле в разгар битвы и выронил меч.
Эдуард многозначительно указал на постель.
— Ты недалек от правды. Судя по виду этой постели, битва была жестокой и продолжительной. И оружие твое изрядно потрудилось и не подвело тебя. Я так понял, что нет нужды посылать Барнелла в Рим с просьбой об аннулировании брака.
Элен чувствовала, что краснеет. К шуточкам на подобные темы она привыкла. Ее соплеменники даже превосходили англичан в изобретательности и умении позубоскалить по поводу любовных утех. Не предстать перед королем закутанной лишь в тонкую простыню и слушать, как король и ее муж обсуждают события прошедшей ночи, было для нее тяжким испытанием.
А Ричард ухмылялся довольный в это утро собой, своей молодой женой, своим королем и вообще всем на свете.
— Нет, незачем беспокоить барнелла и отрывать папу римского от церковных дел. У нас все в порядке, Ваше Величество. — Он ободряюще взглянул на Элен. — Сказать по правде, а с удовольствием провел бы в спальне весь день напролет. Не думаю, что найдется в королевстве хоть один мужчина, кто меня за это осудит.
— Я тоже из их числа, Ричард. И все же я решил раэбудить тебя. Мой багаж уложен и даже Элеонор уже готова. Оденься и проводи мена.
Ричард торопливо стал натягивать одежду. Элен не знала, как поступать ей. Одеваться в присутствен короля было неудобно, но она очень хотела повидать Элеонор, проститься и высказать ей благодарность за участие в ее судьбе.
— Ваше Величество» — пролепетала Элен, тщетно пытаясь придать своему тону подобающую уважительность. — Неужели вы отбываете прямо сейчас?
Король окинул ее добродушно-лукавым взглядом.
— Вы угадали, милая леди.
— Я бы… хотела увидеться с королевой и поблагодарить ее. Она была так добра ко мне.
— Не то что я… не так ли?
Элен прикусила губу. Она не знала, что ей ответить. Но в его словах она не ощутила злой иронии. Король лишь шутил и явно пребывал в хорошем настроении в это утро.
— Я передам ей вашу благодарность. — произнес король весьма галантно, — а со своей стороны попрошу, мадам, не держать на мена зла, если я сделал вам что-то плохое.
То плохое, что сделал король, осталось в прошлом. Ей не хотелось, хотя бы сегодня, после ночи любви и нежности, вспоминать об ужасах английского нашествия.
Эдуард соединил их с Ричардом, и каков бы ни крылся за этим поступком умысел, но король оделил их обоих радостью…
— Нет у меня зла на вас, Ваше Величество.
Она не услышала, но почувствовала, что Ричард вздохнул с облегчением. До этого он с беспокойством ждал, что Она скажет, тревожась, что несдержанный язык подведет ее в очередной раз.
— Я скоро вернусь, Элен, — сказал Ричард, натягивая сапоги и вставая. — Мы сегодня же отправимся в Гуинлин.
— Разумная мысль, — одобрительно Откликнулся Эдуард. — Я прикажу капитану «Сокола» доставить вас туда. Тебе не придется вновь, угрожая мечом, захватывать королевский корабль.
— Поверьте, мне это не доставило никакого удовольствия. Ваше Величество, — вполне серьезно заверил короля Ричард, хотя Эдуард явно шутил.
Уже на ходу король продолжил:
— Держи ухо востро насчет Хьюго де Визи. Ты приобрел злейшего врага. Со мной ты был сдержан, он твоя леди поведала на ушко королеве обо всем, что произошло в Амберлв.
— Я справлюсь с де Визи, — мрачно пообещал Ричард.
— Я на это надеюсь. Иначе я бы не доверил тебе Гуинлин. Хотя вряд ли он пойдет на тебя войной. Скорее всего он затеет судебную тяжбу, а тут я тебе не помощник. Доказательств того, что он собирался тебя погубить, нет. Лишь твое слово против его. Веспайн поклянется, что он и де Визи были чисты в помыслах и лишь хотели помочь Элен стать монашкой. В подтверждение они представят письмо к епископу, собственноручно ею написанное. Судей де Вязи подкупит без труда. Веспайна уговорит петь по его нотам в выйдет после суда чистеньким, как невинный агнец. О, как бы я хотел спалить его замок, а на углях зажарить его самого как свинью.
— Я бы многим, отдал за такое зрелище. — Улыбнулся Ричард, — но зря все-таки Элен проболталась королеве, а королева рассказала вам. Огласка нашей с де Визи ссоры не приведет ни к чему хорошему.
— Я-то буду держать рот на замке… до поры до времени, — пообещал король. — Посмотрим, как он поведет себя, когда в Шрусбери соберется парламент. Если он будет угрожать тебе, я, может быть, скажу свое слово.
Ричард сразу же с тоской подумал, что лето на исходе, что у него тысяча дел, что предстоит трудная жатва, и надо готовить Гуинлин к зиме.
— Когда вы созовете съезд?
— Не раньше Михайлова дня. — Эдуард внезапно посуровел и злобно прищурился. — После трудов праведных по сбору урожая не грех будет поразвлечься. Дэвид Гриффид давно дожидается казни. Приговор ему уже вынесен, и я хочу, чтоб все, кто сражался против него, присутствовали на ней.
Они спустились по парадной лестнице во двор, где при появлении короля все пришло в движение — всадники вскочили в седла, прислуга выстроилась в шеренгу.
Ричард задержал шаг возле белоснежной кобылы, на которой восседала Элеонор.
— Доброе утро, Ваше Величество!
— А оно действительно доброе? — не без веселого лукавства осведомилась королева.
Ричард многозначительно ухмыльнулся в ответ.
— У меня есть все основания предполагать, что жаркое готовили вы. Как и все, к чему вы приложили руку, оно великолепно на вкус.
Она сверкнула глазами и протянула руку для поцелуя. Ричард приложился губами к надушенной перчатке, потом с искренним чувством крепко пожал ее изящные пальцы. Элеонор наклонилась к нему и прошептала:
— В следующий раз без колебаний обращайся ко мне и не утаивай то, что на сердце. Ведь я чуть было не поместила тебя не в тот горшок.
Ричард благодарно склонил голову и отступил от стремени.
— Счастливого пути, Ваше Величество!
По знаку Эдуарда ему подвели коня. Он схватил поводья вздрагивающего в предвкушении скачки жеребца и с легкостью, удивительной для своего роста и веса, взлетел в седло. Обуздав прыть раздраженного коня, Эдуард некоторое время пребывал в неподвижности и в раздумье. Казалось, он собирается что-то сказать Ричарду на прощание, но не может найти нужные слова.
— Браки по любви — опасная штука, — наконец произнес он. — Женщина, завладев сердцем мужчины, может управлять им как захочет, а он ничего и не заметит. Будь всегда начеку. У женщин есть тысяча способов, как лишить мужчину воли, а среди них один — самый простой и безотказный. — Король посмотрел вверх, на окно спальни, где провели ночь молодожены. — Парня чуть послабее тебя твоя женушка быстро бы скрутила.
— Вы видите в ней только плохое, Ваше Величество. То, что и я вначале. Но у Элен есть в характере и иное… Мне удалось узнать ее с лучшей стороны, и это определило мой выбор.
— Так утверждает и Элеонор, — откликнулся Эдуард с сомнением в голосе. — На всякий случай не забывай, что у Элен есть свои привязанности, помимо тебя. Уэльсцы могут веками враждовать между собой, рвать на куски и грызть друг другу глотки, но стоит явиться чужаку — и он уже их общий враг. Будь осторожен — не ставь ее перед выбором, а то ее выбор может не понравиться тебе.
Ричард согласно кивнул. Последний их ночной разговор был еще свеж в его памяти. Король испытующе взглянул на него.
— Если ты рад, что заполучил девчонку, то дай тебе бог, чтобы счастье твое длилось долго. Я буду молиться за то, чтобы не вышло так, что я оказал тебе дурную услугу, давая согласие на этот брак. Часто бывает, что мужчина слепнет от любви.
— У вас не будет повода для раскаяния, Ваше Величество. — Ричард улыбнулся. — Вы сделали меня счастливейшим человеком на свете.
Эдуард склонился над лукой седла и ласково потрепал Ричарда по плечу. Такое открытое проявление теплых чувств было редкостным для короля.
— Мне незачем повторять, что Элеонор и я будем опечалены твоим отсутствием при дворе. Но впереди у нас встреча в Шрусбери, а там, дай бог, может быть, мы и нанесем визит в Гуинлин. Езжай туда с богом, Ричард, и не слишком доверяй этим уэльсцам.
День быстро клонился к вечеру. Сумерки окутывали серебристым покрывалом острые зазубрины береговых утесов и морскую гладь. Легкий ветерок исправно подгонял «Сокол» весь путь, и вот наконец корабль, слегка накренившись, влетел в гавань, н загремела якорная цепь. Элен, стоя на палубе, поплотнее завернулась в плащ, который Ричард набросил ей на плечи. После солнечного морского простора, в тени, отбрасываемой скалами, ей стало зябко. Ричард готовил своих людей к высадке. Впервые за весь день она оказалась в одиночестве, и Оуэн осмелился подойти к ней и заговорить:
— Довольна ли ты своим выбором? Стала женой англичанина, убившего Эниона? Какая же у тебя короткая память!
Удар был болезненным из-за своей неожиданности. Элен считала, что Оуэн поймет, в какое положение она попала, и не станет ее упрекать.
— Выбор? Какой у меня был выбор? Эдуард сказал — или Ричард Бассет, или де Визи. Выбора не было.
— Тот поцелуй в Амберли решил твой выбор, — с осуждением сказал Оуэн. — И ты выглядишь довольной, как курица, которую покрыл петушок. Кажется, англичанин может побеждать не только мечом…
Щеки Элен вспыхнули от стыда. Она и впрямь вела себя глупо, не скрывая от посторонних глаз своего ново-обретенного счастья. Очевидно, это раздражало Оуэна. Она отвела взгляд, посмотрела на горные громады, нависшие над уэльским поселением. По гребню гор, заслоняя небо, будто каменный занавес, змеилась стена со множеством башен — твердыня Гуинлин, суровое напоминание об английском могуществе.
— Я не забыла Эниона и об остальных павших тоже храню память, — мягко возразила Элен. — Я вяжу построенные англичанами замки на землях, принадлежащих древним уэльским родам. Я вижу, как уэльсцы украдкой по ночам подбирают английские объедки, чтобы спасти своих детей от голодной смерти. И я знаю, что супруг ной — один из тех, кто принес беду и разорение в Уэльс. И это гложет меня, Оуэн, и в душе моей неизлечимая рана. Но Ричард не такой, как другие. Он хотя бы честен с нами…
Оуэн упрямо мотнул головой:
— И справедлив… и, может быть, желает нам добра. Я знаю наперед, что ты скажешь, и могу согласиться с тобой. Но он — солдат и, пока не исполнит свой солдатский долг до конца, не будет знать покоя. Не спрашивай, как я узнал, но я знаю наверняка — он поклялся схватить Уэльского Лиса и выдать королю.
— Я ему не позволю!
— Не преувеличивай свою власть над ним, Элен! — предостерег ее Оуэн. — Долг для него превыше всего. Поэтому даже мы почитаем его, хоть он и враг нам. Он таков, и его не переделаешь. Не вздумай пытаться управлять им — ты себе навредишь и мне не поможешь.
От внезапной догадки у Элен похолодело сердце.
— Оуэн… ты не будешь… покушаться на его жизнь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47