Он поклялся, что подобного никогда не допустит во вверенных ему войсках.
Те мелкие нарушения, что позволили себе Симон и Жиль — пусть даже посчитавшие, что совершают их для его же блага, — нельзя оставить без внимания. Слишком тяжело далась ему военная карьера. Слишком долго он доказывал свою способность руководить людьми и завоевывал их уважение, чтобы вдруг споткнуться на какой-нибудь мелочи. Простому рыцарю, такому, как Ричард, очень нелегко было выдвинуться среди знатных и алчных до полководческой славы баронов, плотным кольцом обступивших короля Эдуарда.
Ричард осушил кубок, встал из-за стола и прошел в нишу с оконной амбразурой, откуда тянуло сырым холодом. Ветер гнал по небу тяжелые, напоенные влагой дождевые тучи. Узкая щель в стене была всего в несколько дюймов шириной, но благодаря возвышению, на котором располагалось укрепление, отсюда был хороший обзор. Ричард мог окинуть взглядом болотистые луга, а за ними дремучий лес, почти скрытый в тумане.
Осматривая эту дикую местность, особенно неприветливую в непогоду, Ричард вернулся в мыслях к тому, что происходило при дворе короля. Эдуард был умным и осторожным правителем. Король не заводил себе фаворитов и новых пэров назначал очень редко, не одаривая титулами и поместьями даже самых стойких своих приверженцев. Эдуард помнил, к каким последствиям привела неразумная, подверженная капризам политика его отца, когда королевские милости и льготы раздавались направо и налево, лишь бы угодить алчным любимчикам…
Страна погрузилась в пучину гражданской войны. Жестокий урок Эдуард затвердил накрепко… Он мало кому верил и не торопился вознаграждать за лесть и притворную покорность. Хотя он заслужил репутацию холодного, расчетливого и скупого монарха, Ричард знал, что это не так.
Немногие из окружения короля могли наблюдать Эдуарда столь близко, как Ричард, и хорошо изучить свойства его натуры.
Порыв ветра, ворвавшись в амбразуру, оросил лицо Ричарда крупными дождевыми каплями. Свежий запах сырой земли, мокрой травы и первых весенних листьев взбодрил его. Он глубоко вдохнул влажный воздух Уэльса. Эдуард дал ему шанс выдвинуться на самые высокие позиции, прославить свое имя, и Ричард поклялся, что эту возможность он не упустит. Он покорит эту землю, этот народ и даже эту проклятую непогоду! Он сломает сопротивление Северного Уэльса, как расправился уже с Южным. И любой ценой захватит Рыжего Лиса.
Позади него раздался топот множества ног. Зал заполнялся людьми. Ричард покинул продуваемую насквозь нишу.
Томас де Ваирин, скинув промокший плащ, приветствовал его с улыбкой:
— Уже на ногах? Я ожидал, что вы проспите по крайней мере до полудня.
— Я обычно встаю рано, Томас. Я уже потерял большую часть дня.
— А его остаток я советую провести здесь, у очага, — откликнулся Томас. — Будь я проклят, если ошибусь, но не сомневаюсь, что уэльсцы не рыщут по лесам в подобную погоду.
— Я должен провести смотр своим людям и допросить пленных. К некоторым из них у меня есть вопросы.
Ричард нахмурился, представив, какое неприятное занятие ему предстоит. Он ненавидел пытки, но к ним приходилось часто прибегать, чтобы хоть чего-то добиться от упрямых уэльсцев. А сведения о том, где прячется главарь уэльского сопротивления, необходимо получить ради спасения жизней вверенных Ричарду англичан.
Он с явной решимостью поджал губы.
— Настало время узнать наконец побольше об этом призрачном Рыжем Лисе!
Томас согласно кивнул:
— Я уже сделал обход и убедился, что ваши люди благополучно спят. Слуги приготовят еду, и солдат накормят, как только они проснутся. Я наведался и к пленным Один умер ночью от ран, но остальные вроде бы выживут.
— Удивительно, до чего они живучи, — искренне признался Ричард. — Наш марш но горам был просто убийственным. Я бы не смог пройти такой путь пешком, да еще будучи раненным. В одном вы не можете отказать нашим противникам — они люди смелые. Если б у них были деньги на оружие и коней и если б их было побольше числом на несколько тысяч, неизвестно, кто одержал бы победу.
— Они дикари! — с издевкой произнес Томас. — Я ни разу не встречал среди них хоть одного парня, кому можно было доверить самое пустячное дело.
Ричард усмехнулся:
— Это потому, что все их мысли заняты лишь тем, как бы нам перерезать горло! К тому же самые способные из них от нас прячутся. Мы видим только малолетних, стариков и калек. Но те люди, с кем я столкнулся пару ночей назад, не лишены ни воинской доблести, ни энергии, ни умения сражаться.
— Возможно, вы и правы. Хвала Господу, что мы не встречали их воинов вблизи от Бофорта.
Усмешка Ричарда стала еще шире.
— Меня это уже не столь радует, как вас. Если весь наш долгий и изнурительный поход закончится тем, что я возьму в плен еще с десяток калек и старух, то мне стыдно будет показаться при дворе.
Томас ответил ему понимающей улыбкой.
— Я не говорил, что они не бойцы, Ричард. Но я не одобряю их подлые методы ведения войны. Человек, который подкарауливает в засаде и избегает открытого сражения, — в моих глазах не мужчина. — Он с интересом поглядел на Ричарда. — Вы ведь встречались с Луэллином. Говорят, что он был благородный принц в отличие от сброда, которым правил.
Ричард кивнул:
— Я был в Уорчестере, где справлялась его свадьба с Элеонор де Монфор. Он представлял двору нескольких своих союзников — Олдуина Тайви, Гледвина Повиса… и еще с полдюжины…
Ричард, нахмурившись, опустил голову, уставился в пол, как будто перед ним встало видение былых счастливых дней, когда Луэллин был не врагом, а могущественным вассалом английской короны.
— Все они мертвы ныне, — произнес он задумчиво. — Сколько загублено жизней! Даже Эдуард оплакивал эту потерю. Он надеялся договориться о союзе с северными уэльскими баронами так же, как ему удалось это сделать с южными соседями.
Он взглянул на Томаса с печальной улыбкой.
— Ты бы сейчас не говорил об уэльских дикарях, если б видел этих блистательных вельмож при дворе. Заверяю тебя, они могли бы многим нашим высокородным, но кичливым и невежественным баронам преподать урок хорошего тона.
Томас оглянулся и заметил служанку, молча стоящую неподалеку.
— Мы заговорили о правилах хорошего тона, а я сам их нар]ушил, заставив гостя голодать.
Ричард отрицательно покачал головой:
— Я съел то, что оставалось от ужина. Пока мне этого достаточно, но затем я захочу, разумеется, перекусить поплотнее.
— Я об этом позабочусь, Ричард! А что еще мне предложить вам? Не хотите ли помыться? Я прикажу Лупе все для вас подготовить.
Мысль о горячей ванне после нескольких недель кочевой жизни была заманчивой. К тому же он получил бы возможность под этим предлогом поговорить наедине, без помех, с Симоном.
— Это было бы превосходно, — живо откликнулся Ричард. — Но мне не нужна девчонка! Мой оруженосец отлично справится сам.
— Проследи, чтобы доставили наверх горячую воду, — приказал Томас девушке. Затем он вопросительно взглянул на Ричарда. — А как насчет женщины? Здесь есть несколько молоденьких и достаточно опрятных.
Яркое воспоминание об обнаженном теле Элен, прижавшемся к нему, вспыхнуло в сознании. Он вспомнил, как ее стройные ноги сплетались с его ногами. Вчера его плотское желание было до мучительности острым и предложение любезного хозяина пришлось бы кстати. Но сегодня даже мысль о постельных утехах с какой-нибудь служанкой вызывала у него чувство гадливости.
— У меня нет времени услаждать себя, Томас. Я спешу что-нибудь выведать у пленников.
— Если б удалось развязать им языки и узнать про Рыжего Лиса! Больше всех, я уверен, о нем может рассказать девчонка. Убедить ее вам будет нетрудно, да и сам допрос доставит удовольствие.
Пожилой комендант похотливо усмехнулся.
Ричард сдержал себя и не ответил резкостью на намеки хозяина. Он знал многих, кто с особым наслаждением пытал женщин и пользовался ими для удовлетворения самых мерзких своих прихотей. Ричард всегда обращался с пленницами мягче, чем с мужчинами.
— Пленники у меня заговорят, — заявил он холодно. — И девица тоже. Но она ценна и сама по себе. У меня есть причины думать, что Лис явится за ней. Лис явится… или он совсем не тот, за кого мы его принимаем.
По лестнице загрохотали сапоги, и Элен с тревожно бьющимся сердцем приникла к двери. Ключ повернулся в замочной скважине, и дверь, проскрипев на несмазанных петлях, отворилась.
Двое мужчин внесли в комнату тяжелую деревянную бадью, которой, судя по ее виду, пользовались, вероятно, многие поколения.
Вслед за ними появились слуги с полными ведрами и поставили их у очага, чтобы вода не остывала. Служанка подкинула в огонь побольше торфа и принялась разбивать кочергой обугленные куски, пока пламя с жадностью не охватило их. Очевидно, какой-то важный господин собрался принять ванну.
Элен пристально рассматривала вошедших слуг. Все они были англичанами. Она могла заговорить с ними, что-то спросить, но вряд ли бы ей даже ответили. Лица у мужчин были тупые, плечи опущенные, вид пришибленный, взгляд невидящий, абсолютно пустой.
В Англии люди низших классов безропотно воспринимали свое униженное положение и даже не мечтали, чтобы к ним относились с уважением.
По-другому обстояло дело в Уэльсе. Здесь каждый житель, будь он хоть нищий пастух, держался с достоинством, а женщины требовали к себе почтительного отношения. Их не считали собственностью, словно овец или коз, и супруг не посмел бы замахнуться на них плеткой или даже оскорбить словесно. В таком случае они имели право развестись с ним.
С тоской Элен подумала, что английский закон скоро все изменит в стране. Если уэльсцы окончательно потерпят поражение, ее соотечественники опустятся в глазах англичан гораздо ниже их собственных бесправных слуг. Невыносимо представить, какая несчастная участь ждет ее народ.
Элен вспомнила свой прекрасный дом и тучные пастбища вдоль берегов живописной Тайви. Теперь оставшиеся там люди трудятся на англичан. Хотя владельцем Тайви стал бы по наследству ее брат Родри, она считала эти земли своими. Она принадлежала Тайви, а Тайви принадлежал ей.
Грустно и немного смешно было вспоминать о частых беседах по этому поводу, которые она заводила с отцом. Она мольбами, ласками, лестью и слезами добилась от него обещания не выдавать ее замуж до семнадцати лет — предельный срок для девушки оставаться незамужней.
Элен прекрасно знала, что отец в ней души не чает и поэтому такое обещание дал с легким сердцем. Он не хотел расставаться с нею, хотя им обоим очень нравился юноша, которого прочили ей в мужья.
И оба они подшучивали над грозным материнским пророчеством, выраженным в пословице: «Тот пес, что не торопится к ужину, часто находит свою миску пустой, а кость спрятанной другой собакой».
Мать ее была права. Эниона забрала у Элен более проворная и более могущественная соперница. Смерть лишила ее жениха, и уже поблек в памяти Элен его образ, его красивое лицо и румянец на щеках, его глаза, вспыхивающие иногда от вожделения к ней, его глуховатый, но ласковый голос, говоривший ей о любви.
Она держала его от себя на расстоянии, уверенная, что он всегда будет рядом, и вот потеряла навеки, так и не вознаградив его за любовь, за преданность.
А это давалось ей нелегко. Она была отчаянно влюблена в Эниона. Он был ей даже дороже отца, матери и брата Родри. Но жизнь была так хороша, что менять что-то в ее течении, превращаться из невесты в супругу ей еще не хотелось. Времени впереди было еще достаточно. Для обожаемой и слегка избалованной четырнадцатилетней дочки знатнейшего лорда времени действительно казалось предостаточно. Но как песчинки в часах, эти беззаботные дни пересыпались вниз, и уже никто не перевернет сосуд.
Энион так и не дождался счастья, которое могла даровать ему Элен.
Острая боль сожаления о не свершившемся пронзила ее сердце. Если бы прошлое можно было вернуть — вернуть Эниона, вернуть всю ее погибшую семью. Иногда ей казалось, что радостных лет, проведенных в замке Тайви, вообще не было. Их заслонили месяцы испытаний и безнадежного отчаяния в горах, и это была единственная реальность — все остальное лишь сон.
Элен сложила руки на груди и принялась молиться о спасении души Эниона, о душах родителей и брата. Она так глубоко погрузилась в молитву, что не услышала шагов на лестнице. Лишь когда дверь вновь распахнулась, Элен вскочила и попыталась спрятаться за бадьей, водруженной посреди комнаты.
Ричард вошел резко и так же резко остановился. Девушка напомнила ему вспугнутого лесного зверька, готового сорваться с места и удирать без оглядки при малейшем его движении.
Он успокаивающе поднял раскрытую ладонь.
— Я вижу, ты не прочь искупаться, — произнес он с улыбкой.
Элен взглянула на бадью так, словно впервые заметила ее.
Постепенно боль от воспоминаний о прошлом уступила место страху перед тем, что происходит сейчас. Она забилась в самый дальний угол комнаты.
Ричард шагнул к бадье. За ним по пятам следовал Симон с ворохом чистого белья в руках. Девушка, судя по всему, была испугана видом этой бадьи или не понимала, зачем ее сюда доставили. Ричард решил, что уэльсцы, как и люди низшего сословия в Англии, никогда не моются, разве только летом в реке или в ручьях.
Может быть, она настолько приободрится, что решит испытать новые ощущения и воспользуется шансом обмыть себя после того, как он закончит купание.
— Я извиняюсь, что вторгся в твою обитель, но другого места для ванны здесь нет, — заявил он игривым тоном и улыбнулся, уже несколько смущенно. — Признаюсь честно, что я мечтал о горячей ванне больше, чем о горячей пище.
Элен хранила молчание. Мужчина, рассуждающий сейчас о прелестях купания в горячей ванне, вскоре пожелает вкусить и других прелестей. В этом она не сомневалась.
Симон обошел ее, словно неодушевленный предмет, и аккуратно разложил на кровати смену белья для своего господина. Затем он приблизился к очагу и начал переливать окутанные паром ведра с горячей водой в бадью.
Опустошив последнее ведро, Симон опустился на колени и принялся расшнуровывать кожаные наколенники Ричарда.
— Я вас раздену, господин, а потом одежду и белье отнесу вниз, чтобы все почистили и постирали.
— Позже, — приказал Ричард, перенеся внимание с пленницы на оруженосца. — Останься со мной, пока я моюсь. У меня есть несколько вопросов к тебе, Симон.
Симон почтительно склонил голову и стал помогать господину освобождаться от одежд. Для обоих мужчин Элен как бы не существовала. Она демонстративно повернулась к ним спиной и отошла в альков, где было крохотное оконце.
Со стоном, выражающим высшую степень блаженства, Ричард окунулся в источающую пар бадью.
— Рай земной! — проговорил он со вздохом. — Лучше, чем на небесах!
Симон озорно подмигнул ему:
— Лучше, чем в постели с женщиной? Ричард плеснул на него водой.
— Это зависит от того, какая женщина… и как долго мужчина обходился без нее…
— Без чего? Без ванны или без женщины?
Ричард издал смешок и откинулся на край бадьи.
— Возможно, я просвещу тебя кое в чем, когда ты станешь постарше и поумнеешь. А может быть, и ты кое-что мне расскажешь и чему-нибудь научишь. А пока подай мне мыло! Ты уже совсем обленился и ждешь, чтобы тебе напоминали о твоих обязанностях.
Протягивая господину мыло, Симон украдкой бросил взгляд на девушку у окна.
— А как она вам, Ричард? Вы считаете ее хорошенькой?
Ричард уставился на мальчишку. Он как-то не предполагал, что подобная проблема так скоро возникнет. Симон был смазливый юнец, но, насколько знал Ричард, парень еще сохранил невинность. Уэльская пленница и Симон как раз подходили друг другу по возрасту.
Парень взирал на нее и с вожделением, и с опаской, и с некоторым ощущением превосходства, как победитель на пленницу, и все эти чувства отражались на его еще по-мальчишески наивном лице.
За Симоном нужен теперь глаз да глаз, а не то он наделает глупостей из-за этой Элен. Парень, может быть, и чуть старше ее годами, но, как правильно рассудил Ричард, Элен далеко обогнала его в жизненном опыте.
— Да, она хороша! — отозвался Ричард небрежно. — Но уэльские женщины не в моем вкусе. И поверь моему слову, покорную ласковую девицу предпочтительней иметь в своей постели, чем злобную, дикую кошку, причем коварную, как сотня ведьм.
Мальчик с достоинством выдержал пристальный взгляд Ричарда.
— Я не имел в виду вас, Ричард. Вам не пристало путаться с врагами. Это ниже вашего достоинства.
— Надеюсь, и твоего тоже.
Легкая краска смущения проявилась на лице Симона.
— Конечно. Я… я просто подумал, что она хорошенькая.
— Я одобряю твой вкус и согласен с твоей оценкой.
Симон был польщен. Он придвинул стул поближе к бадье.
— Вы сказали, что у вас есть вопросы ко мне, — проговорил он, желая уйти от опасной темы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Те мелкие нарушения, что позволили себе Симон и Жиль — пусть даже посчитавшие, что совершают их для его же блага, — нельзя оставить без внимания. Слишком тяжело далась ему военная карьера. Слишком долго он доказывал свою способность руководить людьми и завоевывал их уважение, чтобы вдруг споткнуться на какой-нибудь мелочи. Простому рыцарю, такому, как Ричард, очень нелегко было выдвинуться среди знатных и алчных до полководческой славы баронов, плотным кольцом обступивших короля Эдуарда.
Ричард осушил кубок, встал из-за стола и прошел в нишу с оконной амбразурой, откуда тянуло сырым холодом. Ветер гнал по небу тяжелые, напоенные влагой дождевые тучи. Узкая щель в стене была всего в несколько дюймов шириной, но благодаря возвышению, на котором располагалось укрепление, отсюда был хороший обзор. Ричард мог окинуть взглядом болотистые луга, а за ними дремучий лес, почти скрытый в тумане.
Осматривая эту дикую местность, особенно неприветливую в непогоду, Ричард вернулся в мыслях к тому, что происходило при дворе короля. Эдуард был умным и осторожным правителем. Король не заводил себе фаворитов и новых пэров назначал очень редко, не одаривая титулами и поместьями даже самых стойких своих приверженцев. Эдуард помнил, к каким последствиям привела неразумная, подверженная капризам политика его отца, когда королевские милости и льготы раздавались направо и налево, лишь бы угодить алчным любимчикам…
Страна погрузилась в пучину гражданской войны. Жестокий урок Эдуард затвердил накрепко… Он мало кому верил и не торопился вознаграждать за лесть и притворную покорность. Хотя он заслужил репутацию холодного, расчетливого и скупого монарха, Ричард знал, что это не так.
Немногие из окружения короля могли наблюдать Эдуарда столь близко, как Ричард, и хорошо изучить свойства его натуры.
Порыв ветра, ворвавшись в амбразуру, оросил лицо Ричарда крупными дождевыми каплями. Свежий запах сырой земли, мокрой травы и первых весенних листьев взбодрил его. Он глубоко вдохнул влажный воздух Уэльса. Эдуард дал ему шанс выдвинуться на самые высокие позиции, прославить свое имя, и Ричард поклялся, что эту возможность он не упустит. Он покорит эту землю, этот народ и даже эту проклятую непогоду! Он сломает сопротивление Северного Уэльса, как расправился уже с Южным. И любой ценой захватит Рыжего Лиса.
Позади него раздался топот множества ног. Зал заполнялся людьми. Ричард покинул продуваемую насквозь нишу.
Томас де Ваирин, скинув промокший плащ, приветствовал его с улыбкой:
— Уже на ногах? Я ожидал, что вы проспите по крайней мере до полудня.
— Я обычно встаю рано, Томас. Я уже потерял большую часть дня.
— А его остаток я советую провести здесь, у очага, — откликнулся Томас. — Будь я проклят, если ошибусь, но не сомневаюсь, что уэльсцы не рыщут по лесам в подобную погоду.
— Я должен провести смотр своим людям и допросить пленных. К некоторым из них у меня есть вопросы.
Ричард нахмурился, представив, какое неприятное занятие ему предстоит. Он ненавидел пытки, но к ним приходилось часто прибегать, чтобы хоть чего-то добиться от упрямых уэльсцев. А сведения о том, где прячется главарь уэльского сопротивления, необходимо получить ради спасения жизней вверенных Ричарду англичан.
Он с явной решимостью поджал губы.
— Настало время узнать наконец побольше об этом призрачном Рыжем Лисе!
Томас согласно кивнул:
— Я уже сделал обход и убедился, что ваши люди благополучно спят. Слуги приготовят еду, и солдат накормят, как только они проснутся. Я наведался и к пленным Один умер ночью от ран, но остальные вроде бы выживут.
— Удивительно, до чего они живучи, — искренне признался Ричард. — Наш марш но горам был просто убийственным. Я бы не смог пройти такой путь пешком, да еще будучи раненным. В одном вы не можете отказать нашим противникам — они люди смелые. Если б у них были деньги на оружие и коней и если б их было побольше числом на несколько тысяч, неизвестно, кто одержал бы победу.
— Они дикари! — с издевкой произнес Томас. — Я ни разу не встречал среди них хоть одного парня, кому можно было доверить самое пустячное дело.
Ричард усмехнулся:
— Это потому, что все их мысли заняты лишь тем, как бы нам перерезать горло! К тому же самые способные из них от нас прячутся. Мы видим только малолетних, стариков и калек. Но те люди, с кем я столкнулся пару ночей назад, не лишены ни воинской доблести, ни энергии, ни умения сражаться.
— Возможно, вы и правы. Хвала Господу, что мы не встречали их воинов вблизи от Бофорта.
Усмешка Ричарда стала еще шире.
— Меня это уже не столь радует, как вас. Если весь наш долгий и изнурительный поход закончится тем, что я возьму в плен еще с десяток калек и старух, то мне стыдно будет показаться при дворе.
Томас ответил ему понимающей улыбкой.
— Я не говорил, что они не бойцы, Ричард. Но я не одобряю их подлые методы ведения войны. Человек, который подкарауливает в засаде и избегает открытого сражения, — в моих глазах не мужчина. — Он с интересом поглядел на Ричарда. — Вы ведь встречались с Луэллином. Говорят, что он был благородный принц в отличие от сброда, которым правил.
Ричард кивнул:
— Я был в Уорчестере, где справлялась его свадьба с Элеонор де Монфор. Он представлял двору нескольких своих союзников — Олдуина Тайви, Гледвина Повиса… и еще с полдюжины…
Ричард, нахмурившись, опустил голову, уставился в пол, как будто перед ним встало видение былых счастливых дней, когда Луэллин был не врагом, а могущественным вассалом английской короны.
— Все они мертвы ныне, — произнес он задумчиво. — Сколько загублено жизней! Даже Эдуард оплакивал эту потерю. Он надеялся договориться о союзе с северными уэльскими баронами так же, как ему удалось это сделать с южными соседями.
Он взглянул на Томаса с печальной улыбкой.
— Ты бы сейчас не говорил об уэльских дикарях, если б видел этих блистательных вельмож при дворе. Заверяю тебя, они могли бы многим нашим высокородным, но кичливым и невежественным баронам преподать урок хорошего тона.
Томас оглянулся и заметил служанку, молча стоящую неподалеку.
— Мы заговорили о правилах хорошего тона, а я сам их нар]ушил, заставив гостя голодать.
Ричард отрицательно покачал головой:
— Я съел то, что оставалось от ужина. Пока мне этого достаточно, но затем я захочу, разумеется, перекусить поплотнее.
— Я об этом позабочусь, Ричард! А что еще мне предложить вам? Не хотите ли помыться? Я прикажу Лупе все для вас подготовить.
Мысль о горячей ванне после нескольких недель кочевой жизни была заманчивой. К тому же он получил бы возможность под этим предлогом поговорить наедине, без помех, с Симоном.
— Это было бы превосходно, — живо откликнулся Ричард. — Но мне не нужна девчонка! Мой оруженосец отлично справится сам.
— Проследи, чтобы доставили наверх горячую воду, — приказал Томас девушке. Затем он вопросительно взглянул на Ричарда. — А как насчет женщины? Здесь есть несколько молоденьких и достаточно опрятных.
Яркое воспоминание об обнаженном теле Элен, прижавшемся к нему, вспыхнуло в сознании. Он вспомнил, как ее стройные ноги сплетались с его ногами. Вчера его плотское желание было до мучительности острым и предложение любезного хозяина пришлось бы кстати. Но сегодня даже мысль о постельных утехах с какой-нибудь служанкой вызывала у него чувство гадливости.
— У меня нет времени услаждать себя, Томас. Я спешу что-нибудь выведать у пленников.
— Если б удалось развязать им языки и узнать про Рыжего Лиса! Больше всех, я уверен, о нем может рассказать девчонка. Убедить ее вам будет нетрудно, да и сам допрос доставит удовольствие.
Пожилой комендант похотливо усмехнулся.
Ричард сдержал себя и не ответил резкостью на намеки хозяина. Он знал многих, кто с особым наслаждением пытал женщин и пользовался ими для удовлетворения самых мерзких своих прихотей. Ричард всегда обращался с пленницами мягче, чем с мужчинами.
— Пленники у меня заговорят, — заявил он холодно. — И девица тоже. Но она ценна и сама по себе. У меня есть причины думать, что Лис явится за ней. Лис явится… или он совсем не тот, за кого мы его принимаем.
По лестнице загрохотали сапоги, и Элен с тревожно бьющимся сердцем приникла к двери. Ключ повернулся в замочной скважине, и дверь, проскрипев на несмазанных петлях, отворилась.
Двое мужчин внесли в комнату тяжелую деревянную бадью, которой, судя по ее виду, пользовались, вероятно, многие поколения.
Вслед за ними появились слуги с полными ведрами и поставили их у очага, чтобы вода не остывала. Служанка подкинула в огонь побольше торфа и принялась разбивать кочергой обугленные куски, пока пламя с жадностью не охватило их. Очевидно, какой-то важный господин собрался принять ванну.
Элен пристально рассматривала вошедших слуг. Все они были англичанами. Она могла заговорить с ними, что-то спросить, но вряд ли бы ей даже ответили. Лица у мужчин были тупые, плечи опущенные, вид пришибленный, взгляд невидящий, абсолютно пустой.
В Англии люди низших классов безропотно воспринимали свое униженное положение и даже не мечтали, чтобы к ним относились с уважением.
По-другому обстояло дело в Уэльсе. Здесь каждый житель, будь он хоть нищий пастух, держался с достоинством, а женщины требовали к себе почтительного отношения. Их не считали собственностью, словно овец или коз, и супруг не посмел бы замахнуться на них плеткой или даже оскорбить словесно. В таком случае они имели право развестись с ним.
С тоской Элен подумала, что английский закон скоро все изменит в стране. Если уэльсцы окончательно потерпят поражение, ее соотечественники опустятся в глазах англичан гораздо ниже их собственных бесправных слуг. Невыносимо представить, какая несчастная участь ждет ее народ.
Элен вспомнила свой прекрасный дом и тучные пастбища вдоль берегов живописной Тайви. Теперь оставшиеся там люди трудятся на англичан. Хотя владельцем Тайви стал бы по наследству ее брат Родри, она считала эти земли своими. Она принадлежала Тайви, а Тайви принадлежал ей.
Грустно и немного смешно было вспоминать о частых беседах по этому поводу, которые она заводила с отцом. Она мольбами, ласками, лестью и слезами добилась от него обещания не выдавать ее замуж до семнадцати лет — предельный срок для девушки оставаться незамужней.
Элен прекрасно знала, что отец в ней души не чает и поэтому такое обещание дал с легким сердцем. Он не хотел расставаться с нею, хотя им обоим очень нравился юноша, которого прочили ей в мужья.
И оба они подшучивали над грозным материнским пророчеством, выраженным в пословице: «Тот пес, что не торопится к ужину, часто находит свою миску пустой, а кость спрятанной другой собакой».
Мать ее была права. Эниона забрала у Элен более проворная и более могущественная соперница. Смерть лишила ее жениха, и уже поблек в памяти Элен его образ, его красивое лицо и румянец на щеках, его глаза, вспыхивающие иногда от вожделения к ней, его глуховатый, но ласковый голос, говоривший ей о любви.
Она держала его от себя на расстоянии, уверенная, что он всегда будет рядом, и вот потеряла навеки, так и не вознаградив его за любовь, за преданность.
А это давалось ей нелегко. Она была отчаянно влюблена в Эниона. Он был ей даже дороже отца, матери и брата Родри. Но жизнь была так хороша, что менять что-то в ее течении, превращаться из невесты в супругу ей еще не хотелось. Времени впереди было еще достаточно. Для обожаемой и слегка избалованной четырнадцатилетней дочки знатнейшего лорда времени действительно казалось предостаточно. Но как песчинки в часах, эти беззаботные дни пересыпались вниз, и уже никто не перевернет сосуд.
Энион так и не дождался счастья, которое могла даровать ему Элен.
Острая боль сожаления о не свершившемся пронзила ее сердце. Если бы прошлое можно было вернуть — вернуть Эниона, вернуть всю ее погибшую семью. Иногда ей казалось, что радостных лет, проведенных в замке Тайви, вообще не было. Их заслонили месяцы испытаний и безнадежного отчаяния в горах, и это была единственная реальность — все остальное лишь сон.
Элен сложила руки на груди и принялась молиться о спасении души Эниона, о душах родителей и брата. Она так глубоко погрузилась в молитву, что не услышала шагов на лестнице. Лишь когда дверь вновь распахнулась, Элен вскочила и попыталась спрятаться за бадьей, водруженной посреди комнаты.
Ричард вошел резко и так же резко остановился. Девушка напомнила ему вспугнутого лесного зверька, готового сорваться с места и удирать без оглядки при малейшем его движении.
Он успокаивающе поднял раскрытую ладонь.
— Я вижу, ты не прочь искупаться, — произнес он с улыбкой.
Элен взглянула на бадью так, словно впервые заметила ее.
Постепенно боль от воспоминаний о прошлом уступила место страху перед тем, что происходит сейчас. Она забилась в самый дальний угол комнаты.
Ричард шагнул к бадье. За ним по пятам следовал Симон с ворохом чистого белья в руках. Девушка, судя по всему, была испугана видом этой бадьи или не понимала, зачем ее сюда доставили. Ричард решил, что уэльсцы, как и люди низшего сословия в Англии, никогда не моются, разве только летом в реке или в ручьях.
Может быть, она настолько приободрится, что решит испытать новые ощущения и воспользуется шансом обмыть себя после того, как он закончит купание.
— Я извиняюсь, что вторгся в твою обитель, но другого места для ванны здесь нет, — заявил он игривым тоном и улыбнулся, уже несколько смущенно. — Признаюсь честно, что я мечтал о горячей ванне больше, чем о горячей пище.
Элен хранила молчание. Мужчина, рассуждающий сейчас о прелестях купания в горячей ванне, вскоре пожелает вкусить и других прелестей. В этом она не сомневалась.
Симон обошел ее, словно неодушевленный предмет, и аккуратно разложил на кровати смену белья для своего господина. Затем он приблизился к очагу и начал переливать окутанные паром ведра с горячей водой в бадью.
Опустошив последнее ведро, Симон опустился на колени и принялся расшнуровывать кожаные наколенники Ричарда.
— Я вас раздену, господин, а потом одежду и белье отнесу вниз, чтобы все почистили и постирали.
— Позже, — приказал Ричард, перенеся внимание с пленницы на оруженосца. — Останься со мной, пока я моюсь. У меня есть несколько вопросов к тебе, Симон.
Симон почтительно склонил голову и стал помогать господину освобождаться от одежд. Для обоих мужчин Элен как бы не существовала. Она демонстративно повернулась к ним спиной и отошла в альков, где было крохотное оконце.
Со стоном, выражающим высшую степень блаженства, Ричард окунулся в источающую пар бадью.
— Рай земной! — проговорил он со вздохом. — Лучше, чем на небесах!
Симон озорно подмигнул ему:
— Лучше, чем в постели с женщиной? Ричард плеснул на него водой.
— Это зависит от того, какая женщина… и как долго мужчина обходился без нее…
— Без чего? Без ванны или без женщины?
Ричард издал смешок и откинулся на край бадьи.
— Возможно, я просвещу тебя кое в чем, когда ты станешь постарше и поумнеешь. А может быть, и ты кое-что мне расскажешь и чему-нибудь научишь. А пока подай мне мыло! Ты уже совсем обленился и ждешь, чтобы тебе напоминали о твоих обязанностях.
Протягивая господину мыло, Симон украдкой бросил взгляд на девушку у окна.
— А как она вам, Ричард? Вы считаете ее хорошенькой?
Ричард уставился на мальчишку. Он как-то не предполагал, что подобная проблема так скоро возникнет. Симон был смазливый юнец, но, насколько знал Ричард, парень еще сохранил невинность. Уэльская пленница и Симон как раз подходили друг другу по возрасту.
Парень взирал на нее и с вожделением, и с опаской, и с некоторым ощущением превосходства, как победитель на пленницу, и все эти чувства отражались на его еще по-мальчишески наивном лице.
За Симоном нужен теперь глаз да глаз, а не то он наделает глупостей из-за этой Элен. Парень, может быть, и чуть старше ее годами, но, как правильно рассудил Ричард, Элен далеко обогнала его в жизненном опыте.
— Да, она хороша! — отозвался Ричард небрежно. — Но уэльские женщины не в моем вкусе. И поверь моему слову, покорную ласковую девицу предпочтительней иметь в своей постели, чем злобную, дикую кошку, причем коварную, как сотня ведьм.
Мальчик с достоинством выдержал пристальный взгляд Ричарда.
— Я не имел в виду вас, Ричард. Вам не пристало путаться с врагами. Это ниже вашего достоинства.
— Надеюсь, и твоего тоже.
Легкая краска смущения проявилась на лице Симона.
— Конечно. Я… я просто подумал, что она хорошенькая.
— Я одобряю твой вкус и согласен с твоей оценкой.
Симон был польщен. Он придвинул стул поближе к бадье.
— Вы сказали, что у вас есть вопросы ко мне, — проговорил он, желая уйти от опасной темы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47