– А вот, посмотри, что еще мы получили. Абигейл взмахнула звякающим медным колокольчиком.
– Это для твоей двери, на удачу. Каждый новый магазин должен иметь такой колокольчик, который возвестил бы приход первого покупателя.
Дэвид улыбнулся с неподдельным восхищением, поставил свою чашку кофе и подошел, чтобы с чувством пожать и погладить руки Абигейл.
– Это как раз то, что нужно. Спасибо, Абигейл.
Улыбка на его лице сказала Абигейл, как Дэвид ценит и уважает ее.
– Давай, – сказал он, – позволь мне повесить его.
– О нет, – бойко возразила она, поднимая колокольчик так, что Дэвид не мог до него дотронуться. – Это мой подарок. Я его и буду вешать.
Дэвид рассмеялся, повернувшись к мужчинам:
– Никогда не видел такой несговорчивой женщины– все время хочет все сделать по– своему.
– Ха, Дэвид, тебе только осталось научиться слегка прижать ее, когда она сбивается с курса.
Все мужчины дружески засмеялись. Теперь они могли так делать – смеяться над мисс Абигейл – ведь она так сильно изменилась с тех пор, как здесь появился Дэвид Мелчер.
Она взяла молоток и гвозди из задней комнаты и подтащила одно из кресел к входной двери. Когда она забиралась наверх, колокольчик звякнул. Абигейл выбрала место для кронштейна на косяке двери, но даже стоя на кресле, она немного не доставала, поэтому она поставила ногу на резную ограду рядом и ступила на нее.
Именно в этом положении ее и увидел Джесси Дюфрейн, когда вышел из шорной мастерской и снова остановился перед магазином, читая... ДЭВИД И АБИГЕЙЛ МЕЛЧЕР.
Абигейл держала в зубах два гвоздя и прижимала медный кронштейн к дверной коробке. Молоток застыл в воздухе, когда она увидела ноги какого-то мужчины снаружи, перед арочным окном. Она не видела его лицо, а только ковбойские ботинки, расставленные на ветру ноги и низ старой куртки из грубой овчины. Что-то заставило ее пригнуться и посмотреть под рукой на лицо человека.
Ее глаза расширились, и один из гвоздей выпал изо рта. Сердце наполнилось томительным, замечательным, сокрушительным ужасом.
Джесси! О Господи, нет... Джесси.
Он глядел на нее снизу вверх из этого большого поднятого воротника. Ветер трепал его густые черные волосы, свет от лампы, проходящий сквозь окно, озарял его серьезное лицо и сверкал в черных, напряженных глазах, наблюдающих за ней. Свет падал и на его лоб, щеки и подбородок, резко выделяя их на фоне бушующей темноты позади Джесси. Его усы были черны как смоль. Абигейл уставилась на него, забыв про молоток. Джесси слегка улыбнулся и в молчаливом приветствии вынул из кармана голую руку. Но Абигейл по-прежнему не могла двигаться или сделать что-нибудь, кроме как завороженно смотреть на него. Внутри у нее бушевали разноречивые чувства.
Один из мужчин спросил, как она себя чувствует там, наверху, и она, вернувшись к действительности, обернулась через плечо к печке и пробормотала что-то. Потом Абигейл снова посмотрела на улицу. Джесси отступил назад, за светлое пятно возле окна, но Абигейл по– прежнему видела его ботинки и знала, что он стоит там и рассматривает ее своими блестящими глазами со своей старой знакомой полуусмешкой.
Абигейл спрыгнула вниз, чтобы найти гвоздь на полу, но не смогла этого сделать. Тогда она вновь забралась наверх и стала вбивать один, который у нее остался, не переставая думать о том, что с того места, откуда Джесси наблюдал за ней, он мог видеть, как ее грудь, обтянутая платьем, напрягается при каждом ударе молотка.
Второй гвоздь сверкнул внутри резной ограды, и Абигейл спустилась подобрать его, но не смогла удержаться, чтобы не поискать глазами фигуру за окном. Мгновение она стояла, завернувшись в красную штору, словно немой манекен на витрине, не в силах пошевелиться или отвести взгляд от смутной фигуры мужчины, смотревшего на нее с улицы и хмурившегося от ветра.
Джесси, уходи, умоляла Абигейл про себя, ужасаясь, как ее тянет к нему.
Ее руки и ноги каким-то образом снова обрели способность двигаться, она взобралась на ограждение и забила второй гвоздь. Сердце бешено стучало.
Подошел Дэвид и начал восторгаться ее работой.
– Может, повесим вместе? – спросил он.
– Да, давай, – сказала она, задыхаясь, надеясь, что он не заметит нервные нотки в ее голосе. – В таком случае он принесет удачу нам обоим.
Она увидела, что ноги Джесси пропали, и гадала, не заметил ли его Дэвид.
Когда колокольчик уже висел на кронштейне, Дэвид принес Абигейл пальто и помог одеться.
– Тебе лучше возвратиться домой сейчас, пока погода не ухудшилась.
– Ты придешь на ужин? – спросила она, стараясь, чтобы голос не задрожал от отчаяния.
– А ты как думаешь? – ответил он, затянул шарф вокруг ее шеи, повернул за плечи к двери и улыбнулся.
Колокольчик зазвенел. Пройдя два шага, Абигейл повернулась и взмолилась:
– Возвращайся домой побыстрее, Дэвид.
– Я приду.
Абигейл опустила голову, прижимая шарф сильнее к горлу, но ветер поднял его концы бахромой и швырнул ей в лицо. Она вглядывалась в темную улицу.
Он ушел!
Снег был мелким и жгучим. Он засыпал улицы, и они заледенели. Ветер ударял Абигейл в спину, подталкивая по скользому тротуару Юбки трепались словно парус на штормовом ветру. Она заглядывала в каждый магазинчик на своем пути, но Джесси в них не было. Огибая угол салуна, ветер закрутился вихрем и подхватил юбки Абигейл с новой силой. Она втянула голову в плечи и прижала подбородок к воротнику.
– Привет, Эбби.
Ее голова вздернулась вверх как у висельника, у которого выбили табуретку из-под ног. Голос исходил из кромешной темноты, поэтому Абигейл поняла, что чуть не столкнулась с Джесси, заворачивая за угол. Он стоял, широко расставив ноги, засунув руки в карманы, и кружащий ветер уносил белый, смутный след его дыхания вверх и в сторону.
– Джесси, – выдавила она, – я так и думала, что это ты.
Ей пришлось остановиться, она не могла оторвать взгляда от него.
– Да, я.
Ветер ударял в спину Джесси, но жалящие снежинки били в лицо Абигейл. Она и забыла, какой Джесси большой, рослый и широкий, и такой высокий, что ей приходилось задирать голову, чтобы увидеть его лицо.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она, и ее зубы начали стучать – холод постепенно подбирался к ней.
– Я слышал, в городе намечается свадьба, – сказал он так непринужденно, словно они по-прежнему находились в летнем саду в окружении цветов, и стоял жаркий полдень. Не спрашивая, он вытащил голую руку из кармана и повернул Абигейл за локоть. Теперь ветер дул ей в спину, а ему в лицо. Он подвел ее к стене из вагонки, встал прямо перед ней и снова засунул руку в карман.
– Как ты узнал, что я выхожу замуж?
– Я это вычислил еще до отъезда, поэтому следил за газетами.
– Почему ты не останешься в стороне и не дашь нам пожить спокойно?
Серьезное лицо Джесси выглядело с голь же угрожающе, как и сердитые облака, принесшие ранние сумерки. Он нахмурился и, сведя брови, спросил в свою очередь.
– Ты беременна?
Он не смог бы ее ошарашить больше, даже если бы ударил по голове своим ковбойским ботинком со срезанным каблуком.
– Какое тебе дело, ты невыносим... Ветер унес остальную часть ее лестных эпитетов. Шарф приглушил голос Абигейл.
– Ты беременна? – повторил Джесси жестко, требовательно, встав как стена перед ней. Абигейл пошевелилась, собираясь обогнугь его, но он преградил ей дорогу, отступив в сторону, вынуждая остаться зажатой между собой и стеной салуна. Его руки по-прежнему были в карманах.
– Дай мне пройти, – холодно сказала Абигейл, прожигая его взглядом.
– Черта с два, женщина! Я задал тебе вопрос и должен получить ответ.
– Ты ничего не должен получить, и ты именно это и получишь!
Он продолжал оскорбленным тоном:
__ Черт побери, Эбби, я оставил ему достаточно денег, чтобы прилично содержать вас обоих. Все, что я хочу узнать взамен, мой ли это ребенок?
Абигейл захлестнула ярость. Как он смел появиться в городе и намекать на такие вещи что он позволил Дэвиду заниматься с ней любовью, чтобы скрыть ее ошибку с ним, с Джесси. В этот момент она ненавидела его. Она отклонилась и замахнулась, позабыв, что на руке муфта, которая лишь слегка коснулась лица Джесси, что сделало положение вещей еще более жалким.
Джесси держал руки в карманах и не мог перехватить руку Абигейл, но он увернулся в сторону, гак что муфта погладила его щеку, упала и покатилась по заснеженной улице.
Абигейл сделала движение вслед за ней, но Джесси схватил ее за плечи и развернул вполоборота к себе.
– Послушай меня, ты! Я вернулся, чтобы узнать правду и – клянусь Богом! – я это сделаю!
Она пронзила его взглядом и снова хотела было подобрать муфту но Джесси прижал ее обратно к стене. Его глаза предупредили Абигейл, что ей лучше не двигаться. Потом Джесси наклонился и подобрал муфту. Но когда он протянул муфту, Абигейл позабыла обо всех предупреждениях.
– Ты презренный козел! – закричала она, слезы замерзли струйками на ее щеках. – Если ты думаешь, что я собираюсь стоять здесь, посреди вьюги, и терпеть твои оскорбления, ты жестоко ошибаешься!
– Все, что от тебя требуется, – просто «да» или «нет», – возразил Джесси, удерживая ее на месте, так как ветер грозил повалить их обоих с ног. – Ты беременна, черт побери?!
Абигейл снова попыталась отдернуться, но его пальцы сомкнулись на рукавах как когти.
– Беременна? – допытывался он, сопровождая вопрос легким встряхиванием.
– Нет! – крикнула она ему в лицо, топая ногой, и, вывернувшись наконец, побежала прочь от него. Однако земля была покрыта льдом, и маленькие ноги скользили. В следующий момент Абигейл уже растянулась под ногами Джесси. Он быстро встал на колено и взял ее за локоть, по-прежнему держа в своей огромной руке ее муфту.
– Эбби, прости меня, – сказал он, но она вырвала свою руку, села и, сражаясь со слезами унижения, стала отряхивать юбки. – Черт возьми, Эбби, мы не можем разговаривать здесь, – сказал он, еще раз протягивая руку, чтобы помочь ей, но она отпихнула его руку.
– Мы не можем разговаривать нигде! – выкрикнула она, все еще сидя на улице и глядя на Джесси снизу вверх. – И никогда не сможем! Вот ты и вернулся, захотелось добавки, мистер Дюфрейн, вы что, не можете найти себе другую женщину, которая померилась бы с вами силами?
Следы гнева исчезли с лица Джесси, когда он, встав на одно колено, утопавший в этой ужасной грубой куртке из овчины, посмотрел в озлобленные глаза Абигейл и просто сказал:
– Я не искал других женщин.
О Боже, помоги мне, подумала она, и собрала всю свою ярость как щит вокруг себя. Она с трудом поднялась на ноги. Джесси заботливо придержал ее и протянул муфту, которую Абигейл выхватила из его руки. Когда она отвернулась и осторожно пошла по улице, все у нее внутри грозило взорваться.
Джесси смотрел секунду на ее удаляющуюся спину и позвал:
– Эбби, ты счастлива?
«Нет! Нет! Нет!» – хотела она выкрикнуть ему, но вместо этого закружилась в плачущем как привидение ветре и заорала:
– Какое тебе дело?! Оставь меня в покое. Слышишь?! Я кричала это несколько месяцев в своем пустом доме, но теперь кричу в последний раз тебе лично: «Убирайся из моей жизни, Джесси Дюфрейн!» Она повернулась к дому и побежала по обледенелой улице.
Через несколько минут она обогнула дом доктора и исчезла, а Джесси стоял, глядя на пустую улицу, потом стряхнул снег с ботинок и пошел обратно к салуну на углу. Зайдя внутрь, он заказал выпивку и, пока ждал ее, размышлял. Потом выпил все одним махом и окончательно решил: он пойдет прямо к этой женщине и, черт возьми, вытянет у нее ответы на некоторые вопросы!
У белого забора из штакетника не было роз, и он выглядел заброшенным на зимнем ветру. Идя по тропинке, Джесси заглядывал на веранду. Плетеная мебель исчезла. Качели печально содрогались на ветру, словно в них только что качалось привидение – или, может быть, два. Джесси поднялся по ступенькам и посмотрел сквозь длинное овальное окно входной двери. В дальнем конце дома он увидел юбки Абигейл. Она наклонилась, чтобы положить дрова в кухонную плиту.
Подтянув воротник вверх, Джесси постучал в дверь и наблюдал, как Абигейл торопливо идет к ней через весь дом. Он отступил назад в темноту.
Открыв дверь, Абигейл начала:
– Ужин еще не готов, Дэвид, но... Слова замерли у нее на устах, когда Джесси шагнул в круг света. Она попыталась быстро захлопнуть дверь, но он положил руку на торец, а ногой держал дверь.
– Эбби, мы можем поговорить минуту? Щеки Абигейл зарделись цветом пропавших роз.
– Убирайся с моей веранды! Вы слышите меня, сэр! Только этого мне и не хватало, чтобы тебя увидели здесь.
Она метнула взгляд за спину Джесси, но улица и двор были пусты.
– Всего минута или даже меньше. И разве старому другу не позволят поздравить невесту?
– Уходи, пока не пришел Дэвид и не увидел тебя. Он может прийти на ужин в любую минуту.
– Тогда я смогу поздравить и его тоже.
Глаза Абигейл быстро оценили руку и ботинок, державший дверь. У нее не было возможности заставить Джесси уйти.
– Ни мне, ни Дэвиду ничего от тебя не нужно. Только оставь нас в покое.
Холодный ветер, кружась, врывался в дом, заставляя плясать огни в лампах. Рука Джесси словно примерзла к двери.
– Очень хорошо. Сейчас я уйду, но мы еще увидимся, мисс Абигейл. Я по-прежнему должен вам одну фотографию и те двадцать три доллара, которые я у вас занял.
Потом, не дав ей еще раз сказать о том, что ей от Джесси абсолютно ничего не надо, он отпустил дверь, спустился по ступенькам, бегом преодолел тропинку и поспешил к центру, поднимая за собой снег.
Он совсем не хромал.
Когда Дэвид вернулся на ужин, приветствие Абигейл было намного теплее, чем обычно. Она взяла его за руку, пожала ее и сказала:
– Ох, Дэвид, я так рада, что ты здесь.
– А где еще я могу быть за три дня до нашей свадьбы? – спросил он, улыбаясь.
Абигейл пожала его руку еще сильнее и помогла снять пальто.
– Дэвид, ты такой хороший, – произнесла она, прижав пальто двумя руками к себе. Как бы она хотела, чтобы это было правдой.
– Абигейл, что случилось? – спросил он, заметив блеск слез в ее глазах, и приблизился, чтобы взять за руки.
– Ох, не знаю, – задыхаясь, ответила она. – Думаю, это от того, что нам предстоит, от нервного возбуждения, от забот, чтобы все было сделано вовремя. Я так беспокоилась о том, что фага не прибудет к сроку, когда нужно будет делать фотографию. А теперь началась эта вьюга, и вдруг фотограф не сможет добраться сюда из Денвера? – Она отошла назад, смахнула одинокую слезу и сказала в пол между ними. – Думаю у меня то, что раньше или позже случается со всеми невестами, – последний приступ нервозности.
– Просто ты слишком много работаешь, – посочувствовал Дэвид. – Магазин, свадебный прием, подготовка к церемонии и к нашему путешествию. Все это не так уж необходимо. Я уже говорил это тебе.
– Да, знаю, – жалобно проговорила Абигейл, чувствуя себя по-дурацки из-за проявленного расстройства, – но у женщины бывает только одна свадьба, и она хочет, чтобы она прошла как следует.
Дэвид обвил ее плечи рукой и повел на кухню.
– Но у большинства женщин есть мамы, сестры и тетки, которые берут на себя всю нагрузку. А для тебя одной работы слишком много. Только не перетрудись, Абигейл. Я хочу, чтобы ты в субботу чувствовала себя хорошо и счастливо.
От его заботы Абигейл почувствовала себя немного лучше, но ей было очень трудно забыть, что где-то в ночи ходит Джесси Дюфрейн, и если бы Дэвид заметил его до субботы и всколыхнул старую вражду, даже представить себе было нельзя, чем это кончится. Результаты могли быть самыми неприятными, по меньшей мере, а в худшем случае, просто ужасными. Потому что она не могла помешать Джесси.
Во время ужина мысли Абигейл снова и снова возвращались к одному и тому же беспокоившему ее вопросу: не падет ли Джесси так низко, что расскажет Дэвиду об их прошлых отношениях?
Инстинкт самосохранения заставил начать обсуждение этого вопроса с упоминания о Ричарде. Дэвид расслабился и впал в сонливость, откинувшись на канапе. Он переплел пальцы рук на животе, ноги вытянул и положил одна на другую.
– Дэвид.
– Да, Абигейл.
Он так и не привык называть ее уменьшительным именем, как это делал Джесси. Это всегда немножко расстраивало ее.
– Я тебе как-то говорила, что была однажды помолвлена? – Она прекрасно знала, что никогда не заикалась об этом. Дэвид вдруг сел и взглянул с интересом. – Это было очень давно, когда мне было двадцать.
По ошеломленному выражению его лица Абигейл поняла, что у Дэвида появилась тысяча вопросов, которые он хотел задать, но просто сидел и ждал, когда она продолжит.
– Его звали Ричард, он вырос здесь, на Разъезде Стюарта. Мы... мы привыкли играть вместе в классики. Я удивлена, что никто из здешних не рассказал тебе о нем, потому что люди туг хорошо все помнят.
– Нет, никто не рассказал, – ответил Дэвид, его шея покраснела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48