Она уже вымокла до нитки, но это ничуть не беспокоило ее, и вдруг ей показалось, что какой-то огромный поток захлестнул ее.
На какое-то время она, конечно же, потеряла сознание. А может, просто у нее, как у йогов, душа ненадолго оставила тело и стала подниматься все выше и выше, пока наконец ветки деревьев не перестали царапать ей лицо и цепляться за волосы. А потом она услышала свой крик, который еще долго эхом отзывался у нее в ушах. Какая-то часть ее мозга с ужасом и отчаянием наблюдала за тем, как рушится ее карточный домик, она уже ничего не могла сделать, ничем не могла помочь. Уже ничего нельзя сделать, даже если он сам позовет ее, позовет так, как не звал никогда. Никогда… никогда… никогда!
Было темно, все так же шел дождь, и его капли перемешивались со слезами, льющимися из ее глаз. Она услышала, как кто-то кричит, и наконец разобрала зовущий ее голос:
— Алекса! Алекса! Черт тебя побери, ответь мне!
Как он может найти ее, если она лежит на мягком мху под деревьями, которые прячут ее? Но тут сознание окончательно вернулось к ней, и она вспомнила о чудесной кобыле, на которой так бездумно скакала и которая сейчас корчилась в агонии где-то поблизости. И только для того чтобы помочь ей, Алекса подала голос:
— Я здесь! Я здесь! Но сначала… пожалуйста, ради Бога, сделай что-нибудь для нее! Сделай что-нибудь, я прошу тебя… я прошу тебя… сделай что-нибудь, чтобы прекратить ее страдания!
Он промок так же, как и она. У него в руках был большой фонарь. Несмотря на ее протесты и заверения, что с ней все в порядке, он сначала осмотрел ее, не сломала ли она себе что-нибудь.
— Пожалуйста, Николас, пожалуйста! Ты должен, ты должен!
— Тогда не двигайся. Будет лучше, если ты вообще не будешь шевелиться до тех пор, пока я не вернусь к тебе. Поняла?
Не дожидаясь, пока она ответит, он ушел. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он вернулся.
— Ты… Как ты?.. Я не слышала выстрела…
— Даже если бы у меня с собой было ружье, от него бы не было сейчас никакого толку. Ты хочешь знать как? Ножом! Вот как я это сделал! Тебе достаточно?
— Я так сожалею! Я так сожалею! Если бы только я послушалась конюха и не… Почему я сама не сломала себе шею? Ты думаешь, я когда-нибудь смогу простить себе?
Прижавшись к нему, она какое-то время чувствовала себя хорошо и уютно в его объятиях. А потом она все сразу вспомнила и постаралась освободиться от его рук.
— Я… Со мной теперь все в порядке. Не нужно… Я…
— Ты уверена? Ты знаешь, сколько пролежала здесь? — Его голос звучал бесстрастно. — Ты можешь стоять? Я могу взять у Иденов лошадь и приехать за тобой. Господи, Алекса! У тебя что, совсем нет здравого смысла? Как тебя вообще занесло сюда? Тебе уже давно пора вести себя так, как подобает взрослому человеку, а не маленькому капризному ребенку, который во что бы то ни стало пытается настоять на своем. Черт возьми, ты можешь идти или давай я понесу тебя?
Ей показалось смешным и странным, что она вдруг заговорила об этом, потому что ее карточный домик уже рухнул и в ее словах не было никакого смысла.
— Нет! Я хочу кое-что сказать тебе… я хотела и раньше… но не могла…
— Я думаю, тебя интересуют мои планы относительно Калифорнии? — Он все еще продолжал обнимать ее. — Мне жаль, что я не сказал тебе об этом раньше и тебе пришлось узнать обо всем от других.
— Значит, это правда?
— Да, это правда. Я получил от Лондона все, что хотел получить, и уже достаточно насладился именем и положением лорда Эмбри, наследника маркиза Ньюбери. Господи! Я с самого начала знал, что мне все это не понравится, что есть предел тому, с чем я могу смириться. Я сойду с ума, если останусь здесь и буду крутиться во всем этом подобно цирковой лошади! Я хотел сегодня сказать тебе об этом, Алекса. И хотя ты, наверное, думаешь… Что бы ты ни думала, веришь ты мне или нет, но я собирался сказать тебе… И, черт побери…
— Нет! Я… Пожалуйста, я только хочу, чтобы тебе не нужно было больше лгать мне и придумывать какие-то оправдания… Слышишь меня? — Все еще в его объятиях, Алекса подняла голову, ее слова падали, как тяжелые капли дождя. — Я и раньше пыталась сказать тебе… Я пыталась сказать, что я уже приняла решение и что я опять хочу принадлежать только самой себе, жить только для себя и делать то, что хочу и когда хочу! Я уезжаю в Испанию на две недели. Я поеду с Belle-Mere. Я нужна ей, и она убедила меня в том, что и она может быть мне полезна. Мы будем использовать друг друга некоторое время! И я буду заводить любовников, если мне захочется, и я должна сказать тебе, что я так и сделаю, если захочу! Ты слышишь меня, Николас, ты слышишь? Мне наплевать на твои угрозы и… и… на то, что ты можешь сделать мне! Мне все равно. Ты заставил меня… Ты заставил меня не…
Рыдания душили ее, и она попыталась освободиться от его рук, но у нее не было сил, и вместо этого она прижалась к нему, уронив голову ему на плечо.
— Черт, Алекса! Перестань плакать! Ты можешь иметь столько любовников, сколько захочешь! Почему нет? Я думаю, ты права, во всяком случае, это честно. И я не хочу твоих чертовых денег, они всегда были и всегда будут твоими! Это радует тебя? Может, ты все-таки прекратишь этот кошачий концерт?
Но она не могла справиться со своими рыданиями. Он выругался и, взяв ее на руки, понес к лошади. Посадив ее на седло перед собой, он привез ее домой и оставил на попечение Хэриет, а сам пошел в конюшню отвести лошадь и приказал подать ему туда столько бренди, чтобы можно было согреться и хорошенько напиться.
Глава 53
Как быстро рассыпались все карты! И ты вновь начинаешь строить новый домик, и он тоже рассыпается, а ты начинаешь вновь, и так до тех пор, пока у тебя хватит сил и терпения.
Нет. Больше не будет карточных домиков, рассыпающихся при малейшем прикосновении. Не будет больше и сказочных замков. Когда-то обязательно приходишь к такому выводу. Алекса, обнаженная, загорала и наблюдала за медленно плывущими высоко в небе облаками.
Англия осталась где-то очень далеко, она уже была для нее каким-то неясным воспоминанием, подобным утреннему туману, который исчезает при первых же лучах солнца. Сборы. Плачущая Бриджит. Мистер Боулз с плотно сжатыми губами. Твердая, непримиримая Хэриет. Спасибо ей за поддержку и помощь, хотя она и говорила, что не понимает, почему два умных человека, которые состоят еще и в браке, ведут себя как полные идиоты или капризные дети, которые обиженно поворачиваются спиной друг к другу, вместо того чтобы спокойно все обсудить. Но были вещи, которые она не могла рассказать Хэриет, в которых она не могла признаться даже самой себе.
Что ж, Алекса, ты сама сделала свой выбор, сама постелила себе постель! Так спи в ней! Одна, если так будет нужно. Несмотря на все свои истерические заверения, она так и не завела себе любовника. Ее так и не прельстили все эти обаятельные, вежливые графы, маркизы, виконты, с которыми знакомила ее бабка. Она провела в Испании всего две недели, и то только потому, что ждала пассажирского парохода, который считался самым быстроходным. Он был построен на верфях Северной Америки и принадлежал одному из самых богатых судовладельцев Англии. Ньюбери забронировал для нее места на этом корабле, а когда они в последний раз с ним встретились незадолго до ее отъезда в Испанию, он сделал ей еще один невольный подарок.
— Я так понимаю, что не только жаркое солнце, но и горячие испанские страсти заставляют тебя отправиться в это путешествие в сопровождении моей матери, я не ошибаюсь? Мне не хотелось бы влезать в твои дела, моя дорогая Александра, но я надеюсь, что ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь.
— Я отдаю себе отчет лишь в том, что она хочет использовать меня в обмен на то, что я буду использовать ее, — спокойно ответила Алекса. — Ну а что касается страстей и любовников, то сейчас это не очень меня интересует, поскольку… Я думаю, вы заметили, как увеличилась моя талия, вы ведь все замечаете.
— Да? Спасибо за комплимент. — Ньюбери оценивающе посмотрел на нее и мягко сказал: — Меня здесь интересует такой момент. Разве у твоего будущего ребенка нет отца?
— Это касается только меня. — И, глядя ему в глаза, твердо добавила: — Я ушла от Николаса и сказала ему, что намерена поступать так, как сочту нужным, и если захочу, то буду иметь сколько угодно любовников. Единственное, чего я хотела, это быть свободной от каких бы то ни было обязательств. Черт! Прошу прощения, но в своем нынешнем состоянии я стала ужасно плаксива!
— Так все-таки ответь мне на мой вопрос. Насколько я помню, не так давно ты просто сходила с ума от Эмбри. Так что?
Она покраснела и стала теребить в руках носовой платок:
— Да! Да, это было, но я… Видите ли, я не могу быть полностью уверенной в том, что Николас является отцом… Может быть, это Чарльз… Как бы там ни было, Николас об этом не знает. И я не хочу, чтобы он знал. Я надеюсь, это понятно. Я хочу, чтобы он был счастлив с… Как же я ненавижу и презираю рыдающих женщин!
В мегафон объявили, что провожающие должны спуститься на берег. Алекса глазами, полными слез, посмотрела на человека, который по велению судьбы был ее настоящим отцом. Он улыбнулся и сказал своим обычным бесцветным голосом:
— Ну что ж, Александра Виктория, я могу только сказать, что на какое-то время тебе действительно удалось удивить меня, даже заинтриговать, что немного развеяло мою скуку. Я часто думаю, что бы произошло, если бы я тогда заставил тебя замолчать… Благородно, моя дорогая, благородно! Амазонка спасает своего супруга! Но беда в том, что большинство мужчин, которые не столь испорчены и не столь лишены иллюзий, как я, не могут принять такой жест должным образом. Это был твой любовник, над которым издевался извращенный злодей, кстати, должен признаться, такие вещи у меня хорошо получаются. Но он защищает тебя и всю вину почти полностью берет на себя. Я знаю, что, если бы ты тогда не раскрыла свой — наш — секрет, тогда этот идиот сделал бы что-нибудь совсем глупое и безрассудное для того, чтобы спасти тебя! А потом, к счастью для вас обоих, спасение состоялось. И все было бы хорошо, если бы не маркиза, которая подобно Синей Бороде нацелилась на свою последнюю жертву! Ах, сколько же энергии ты заставила меня потратить, и все впустую! Но, в конце концов, у тебя осталось хоть немного здравого смысла. Любовники всегда должны расставаться, пока они еще любят друг друга. Поэтому вы с Николасом всегда будете любить друг друга и сравнивать своих будущих любовников с тем самым лучшим и незабвенным. Господи! Я, наверное, когда-нибудь напишу пьесу об этом, если не умру в ближайшее время или если бедный Николас не найдет себе следующую маркизу Ньюберскую!
Он старомодно поклонился ей, а она, твердо посмотрев ему в глаза, ответила:
— Вы знаете, что вы злой и слабый человек, возможно, вы закончите тем, что однажды вас просто разобьет удар, который положит конец вашим отвратительным, грязным деяниям. Но тем не менее я рада, что смогла понять вас. До свидания, отец!
Сама удивившись больше, чем Ньюбери, Алекса встала на цыпочки и быстро чмокнула его в щеку. Провожающие покинули палубу. Она не ожидала того, что Ньюбери повернется и помашет ей рукой, он этого и не сделал. Но на какое-то мгновение ей показалось, что он выглядит каким-то… испуганным.
«В конце концов, мы все одинаковы, — подумала Алекса, переворачиваясь на живот. — Боимся показать свои чувства, боимся чувствовать, потому что это может принести нам боль».
— Ради Бога, Алекса! Не хватит ли солнца на сегодняшний день? И ты же знаешь, как долго тебе теперь приходится одеваться. Пожалуйста, поторопись! Бриджит уже приготовила для тебя ванну, ты не можешь больше отлынивать.
Быстрее, быстрее, быстрее! Хэриет была хуже генерала, отдающего приказы своим солдатам, но Алекса была вынуждена признать, что Хэриет права, она слишком разленилась последнее время.
Дом, который когда-то был резиденцией сэра Джона, был теперь ее, но иногда она чувствовала его незримое присутствие. Вернувшись на Цейлон, она стала вести довольно замкнутый образ жизни, но это исключительно потому, что ей хотелось снова позагорать на солнце, впитать в себя его тепло, внутренне растаять после всех этих долгих месяцев, проведенных в Лондоне, где она почти превратилась… в одну из них! В одно из этих холодных, расчетливых созданий, которые заботятся только о соблюдении этикета и совсем забывают о чувствах. Сейчас наконец она поняла, что пытался объяснить ей Николас той дождливой ночью, когда она с горечью сказала ему, что презирает его, несмотря на то что ей было тепло и уютно в его объятиях. Она теперь отчетливо поняла, что не видела тогда да и не хотела видеть ничего вокруг себя, отказывалась вырваться из круга условностей, в который они оба попали. Как он мог любить эгоистичную формалистку, в которую она превратилась? Но теперь поздно плакать, не так ли? Вдруг Алекса начала смеяться. Миссис Лэнгфорд! Она превратилась в миссис Лэнгфорд!
— Алекса! Это уже будет верхом неприличия, если мы опоздаем на этот обед!
— Я готова, иду… да, сейчас!
— Губернатор и миссис Маккензи всегда были так добры к тебе и так любили тебя. И за это они могут рассчитывать на хорошее отношение с твоей стороны…
Тетя Хэри начала свою лекцию, как только они сели в карету. Алекса никак не могла понять, почему она так волнуется. Наверное, это потому, что она всегда любила Маккензи, особенно миссис Маккензи, и ей было грустно думать о том, что этот прекрасный человек сейчас болен и был вынужден отказаться от поста губернатора британской колонии Цейлон.
Как все меняется, особенно люди!
— Алекса, я знаю, что ты очень не любишь этого, но в данном случае ты должна понять, что им хочется узнать побольше об Англии, поэтому, я надеюсь, ты любезно расскажешь им обо всем. И…
Почему у нее такое чувство, как будто все это уже когда-то было? Она вдруг вспомнила, как они с Хэриет так же ехали в дом Маккензи на бал, устраиваемый по поводу ее восемнадцатилетия. В ту ночь было полнолуние, кстати, сегодня ночью тоже должна взойти полная луна. Как это глупо! Мечты, наркотические фантазии! Она уже когда-то говорила это, вернее, говорила та формалистка, в которую она превратилась. Алекса закрыла глаза, чтобы загадать желание на первую звезду, которую она увидела. Венера, вечерняя звезда, названа в честь римской богини любви.
— Слава Богу, мы приехали. Только на пять минут раньше. Это вполне допустимо.
Обед был назначен на такой ранний час, потому что дети попросили разрешения находиться вместе со взрослыми. А их было одиннадцать: семь сыновей и четыре дочери. Но, тем не менее, вечер вопреки ожиданиям Алексы не превратился в скучное семейное мероприятие. Она с удовольствием играла в шарады и разные игры, пока дети один за другим не ушли спать.
— Ты не устала? — спросила Алексу миссис Маккензи, прежде чем пригласить ее прогуляться по галерее. Услужливая память вернула Алексу в другую ночь. Она подумала, как хорошо, что они не задают вопросов о ее муже, лорде Эмбри, о том, где он может быть в то время, когда его жена ждет первого ребенка.
— Посмотри, луна. Почти полная, да?
Алекса облокотилась о перила и посмотрела на океан, вдалеке она увидела рейдовые огни корабля, который прибыл сегодня поздно и сможет зайти в порт только завтра утром. Вот опять! Неужели это только тоска заставляет ее мысленно обращаться к прошлому?
— Наверное, это последний обед, который я даю в королевском доме, — сказал губернатор, попыхивая сигарой.
Алекса вдруг вспомнила, что миссис Маккензи когда-то курила гашиш. Это было модно. Хотя это модно и сейчас.
Ее буквально захлестнула ностальгия по прошлому! Грусть по поводу того, как бы все могло быть, навевали ей томные запахи жасмина и гардений.
— Мы приготовили для тебя ту же комнату, что и в прошлый раз. Мне захотелось, чтобы эта ночь напомнила тебе о более счастливом времени, когда ты была совсем юной. Я надеюсь, ты простишь старому человеку его причуды?
«Нет, — подумала Алекса. — Нет… Это уж слишком, я не могу…» Но взглянув на окружающих ее людей, она ничего не сказала. Почему бы и нет? Почему бы и нет? Эти слова эхом звучали в ее голове, в ушах, ее сердце учащенно забилось.
Почему бы и нет? Почему бы и нет? Она же загадала желание на первую звезду, и, может быть, сегодня случится чудо и желание сбудется. Она никогда не верила в чудеса, но сегодня поддалась очарованию ночи. Почему бы и нет? И затем… да!
«Однажды…» Когда-то давным-давно она читала сказку о шести принцессах, которые, держа в руках бальные туфельки, тихо пробирались мимо охраны, выставленной королем, к своим принцам, а потом танцевали с ними всю ночь. Это уже было с ней раньше, когда, босая, в легком наряде местных женщин, она тихо пробиралась к бассейну. Только на сей раз Меника, проводив ее, вернулась назад. Уходя, она что-то пробормотала на сингали, Алекса так и не смогла толком разобрать ее слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
На какое-то время она, конечно же, потеряла сознание. А может, просто у нее, как у йогов, душа ненадолго оставила тело и стала подниматься все выше и выше, пока наконец ветки деревьев не перестали царапать ей лицо и цепляться за волосы. А потом она услышала свой крик, который еще долго эхом отзывался у нее в ушах. Какая-то часть ее мозга с ужасом и отчаянием наблюдала за тем, как рушится ее карточный домик, она уже ничего не могла сделать, ничем не могла помочь. Уже ничего нельзя сделать, даже если он сам позовет ее, позовет так, как не звал никогда. Никогда… никогда… никогда!
Было темно, все так же шел дождь, и его капли перемешивались со слезами, льющимися из ее глаз. Она услышала, как кто-то кричит, и наконец разобрала зовущий ее голос:
— Алекса! Алекса! Черт тебя побери, ответь мне!
Как он может найти ее, если она лежит на мягком мху под деревьями, которые прячут ее? Но тут сознание окончательно вернулось к ней, и она вспомнила о чудесной кобыле, на которой так бездумно скакала и которая сейчас корчилась в агонии где-то поблизости. И только для того чтобы помочь ей, Алекса подала голос:
— Я здесь! Я здесь! Но сначала… пожалуйста, ради Бога, сделай что-нибудь для нее! Сделай что-нибудь, я прошу тебя… я прошу тебя… сделай что-нибудь, чтобы прекратить ее страдания!
Он промок так же, как и она. У него в руках был большой фонарь. Несмотря на ее протесты и заверения, что с ней все в порядке, он сначала осмотрел ее, не сломала ли она себе что-нибудь.
— Пожалуйста, Николас, пожалуйста! Ты должен, ты должен!
— Тогда не двигайся. Будет лучше, если ты вообще не будешь шевелиться до тех пор, пока я не вернусь к тебе. Поняла?
Не дожидаясь, пока она ответит, он ушел. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он вернулся.
— Ты… Как ты?.. Я не слышала выстрела…
— Даже если бы у меня с собой было ружье, от него бы не было сейчас никакого толку. Ты хочешь знать как? Ножом! Вот как я это сделал! Тебе достаточно?
— Я так сожалею! Я так сожалею! Если бы только я послушалась конюха и не… Почему я сама не сломала себе шею? Ты думаешь, я когда-нибудь смогу простить себе?
Прижавшись к нему, она какое-то время чувствовала себя хорошо и уютно в его объятиях. А потом она все сразу вспомнила и постаралась освободиться от его рук.
— Я… Со мной теперь все в порядке. Не нужно… Я…
— Ты уверена? Ты знаешь, сколько пролежала здесь? — Его голос звучал бесстрастно. — Ты можешь стоять? Я могу взять у Иденов лошадь и приехать за тобой. Господи, Алекса! У тебя что, совсем нет здравого смысла? Как тебя вообще занесло сюда? Тебе уже давно пора вести себя так, как подобает взрослому человеку, а не маленькому капризному ребенку, который во что бы то ни стало пытается настоять на своем. Черт возьми, ты можешь идти или давай я понесу тебя?
Ей показалось смешным и странным, что она вдруг заговорила об этом, потому что ее карточный домик уже рухнул и в ее словах не было никакого смысла.
— Нет! Я хочу кое-что сказать тебе… я хотела и раньше… но не могла…
— Я думаю, тебя интересуют мои планы относительно Калифорнии? — Он все еще продолжал обнимать ее. — Мне жаль, что я не сказал тебе об этом раньше и тебе пришлось узнать обо всем от других.
— Значит, это правда?
— Да, это правда. Я получил от Лондона все, что хотел получить, и уже достаточно насладился именем и положением лорда Эмбри, наследника маркиза Ньюбери. Господи! Я с самого начала знал, что мне все это не понравится, что есть предел тому, с чем я могу смириться. Я сойду с ума, если останусь здесь и буду крутиться во всем этом подобно цирковой лошади! Я хотел сегодня сказать тебе об этом, Алекса. И хотя ты, наверное, думаешь… Что бы ты ни думала, веришь ты мне или нет, но я собирался сказать тебе… И, черт побери…
— Нет! Я… Пожалуйста, я только хочу, чтобы тебе не нужно было больше лгать мне и придумывать какие-то оправдания… Слышишь меня? — Все еще в его объятиях, Алекса подняла голову, ее слова падали, как тяжелые капли дождя. — Я и раньше пыталась сказать тебе… Я пыталась сказать, что я уже приняла решение и что я опять хочу принадлежать только самой себе, жить только для себя и делать то, что хочу и когда хочу! Я уезжаю в Испанию на две недели. Я поеду с Belle-Mere. Я нужна ей, и она убедила меня в том, что и она может быть мне полезна. Мы будем использовать друг друга некоторое время! И я буду заводить любовников, если мне захочется, и я должна сказать тебе, что я так и сделаю, если захочу! Ты слышишь меня, Николас, ты слышишь? Мне наплевать на твои угрозы и… и… на то, что ты можешь сделать мне! Мне все равно. Ты заставил меня… Ты заставил меня не…
Рыдания душили ее, и она попыталась освободиться от его рук, но у нее не было сил, и вместо этого она прижалась к нему, уронив голову ему на плечо.
— Черт, Алекса! Перестань плакать! Ты можешь иметь столько любовников, сколько захочешь! Почему нет? Я думаю, ты права, во всяком случае, это честно. И я не хочу твоих чертовых денег, они всегда были и всегда будут твоими! Это радует тебя? Может, ты все-таки прекратишь этот кошачий концерт?
Но она не могла справиться со своими рыданиями. Он выругался и, взяв ее на руки, понес к лошади. Посадив ее на седло перед собой, он привез ее домой и оставил на попечение Хэриет, а сам пошел в конюшню отвести лошадь и приказал подать ему туда столько бренди, чтобы можно было согреться и хорошенько напиться.
Глава 53
Как быстро рассыпались все карты! И ты вновь начинаешь строить новый домик, и он тоже рассыпается, а ты начинаешь вновь, и так до тех пор, пока у тебя хватит сил и терпения.
Нет. Больше не будет карточных домиков, рассыпающихся при малейшем прикосновении. Не будет больше и сказочных замков. Когда-то обязательно приходишь к такому выводу. Алекса, обнаженная, загорала и наблюдала за медленно плывущими высоко в небе облаками.
Англия осталась где-то очень далеко, она уже была для нее каким-то неясным воспоминанием, подобным утреннему туману, который исчезает при первых же лучах солнца. Сборы. Плачущая Бриджит. Мистер Боулз с плотно сжатыми губами. Твердая, непримиримая Хэриет. Спасибо ей за поддержку и помощь, хотя она и говорила, что не понимает, почему два умных человека, которые состоят еще и в браке, ведут себя как полные идиоты или капризные дети, которые обиженно поворачиваются спиной друг к другу, вместо того чтобы спокойно все обсудить. Но были вещи, которые она не могла рассказать Хэриет, в которых она не могла признаться даже самой себе.
Что ж, Алекса, ты сама сделала свой выбор, сама постелила себе постель! Так спи в ней! Одна, если так будет нужно. Несмотря на все свои истерические заверения, она так и не завела себе любовника. Ее так и не прельстили все эти обаятельные, вежливые графы, маркизы, виконты, с которыми знакомила ее бабка. Она провела в Испании всего две недели, и то только потому, что ждала пассажирского парохода, который считался самым быстроходным. Он был построен на верфях Северной Америки и принадлежал одному из самых богатых судовладельцев Англии. Ньюбери забронировал для нее места на этом корабле, а когда они в последний раз с ним встретились незадолго до ее отъезда в Испанию, он сделал ей еще один невольный подарок.
— Я так понимаю, что не только жаркое солнце, но и горячие испанские страсти заставляют тебя отправиться в это путешествие в сопровождении моей матери, я не ошибаюсь? Мне не хотелось бы влезать в твои дела, моя дорогая Александра, но я надеюсь, что ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь.
— Я отдаю себе отчет лишь в том, что она хочет использовать меня в обмен на то, что я буду использовать ее, — спокойно ответила Алекса. — Ну а что касается страстей и любовников, то сейчас это не очень меня интересует, поскольку… Я думаю, вы заметили, как увеличилась моя талия, вы ведь все замечаете.
— Да? Спасибо за комплимент. — Ньюбери оценивающе посмотрел на нее и мягко сказал: — Меня здесь интересует такой момент. Разве у твоего будущего ребенка нет отца?
— Это касается только меня. — И, глядя ему в глаза, твердо добавила: — Я ушла от Николаса и сказала ему, что намерена поступать так, как сочту нужным, и если захочу, то буду иметь сколько угодно любовников. Единственное, чего я хотела, это быть свободной от каких бы то ни было обязательств. Черт! Прошу прощения, но в своем нынешнем состоянии я стала ужасно плаксива!
— Так все-таки ответь мне на мой вопрос. Насколько я помню, не так давно ты просто сходила с ума от Эмбри. Так что?
Она покраснела и стала теребить в руках носовой платок:
— Да! Да, это было, но я… Видите ли, я не могу быть полностью уверенной в том, что Николас является отцом… Может быть, это Чарльз… Как бы там ни было, Николас об этом не знает. И я не хочу, чтобы он знал. Я надеюсь, это понятно. Я хочу, чтобы он был счастлив с… Как же я ненавижу и презираю рыдающих женщин!
В мегафон объявили, что провожающие должны спуститься на берег. Алекса глазами, полными слез, посмотрела на человека, который по велению судьбы был ее настоящим отцом. Он улыбнулся и сказал своим обычным бесцветным голосом:
— Ну что ж, Александра Виктория, я могу только сказать, что на какое-то время тебе действительно удалось удивить меня, даже заинтриговать, что немного развеяло мою скуку. Я часто думаю, что бы произошло, если бы я тогда заставил тебя замолчать… Благородно, моя дорогая, благородно! Амазонка спасает своего супруга! Но беда в том, что большинство мужчин, которые не столь испорчены и не столь лишены иллюзий, как я, не могут принять такой жест должным образом. Это был твой любовник, над которым издевался извращенный злодей, кстати, должен признаться, такие вещи у меня хорошо получаются. Но он защищает тебя и всю вину почти полностью берет на себя. Я знаю, что, если бы ты тогда не раскрыла свой — наш — секрет, тогда этот идиот сделал бы что-нибудь совсем глупое и безрассудное для того, чтобы спасти тебя! А потом, к счастью для вас обоих, спасение состоялось. И все было бы хорошо, если бы не маркиза, которая подобно Синей Бороде нацелилась на свою последнюю жертву! Ах, сколько же энергии ты заставила меня потратить, и все впустую! Но, в конце концов, у тебя осталось хоть немного здравого смысла. Любовники всегда должны расставаться, пока они еще любят друг друга. Поэтому вы с Николасом всегда будете любить друг друга и сравнивать своих будущих любовников с тем самым лучшим и незабвенным. Господи! Я, наверное, когда-нибудь напишу пьесу об этом, если не умру в ближайшее время или если бедный Николас не найдет себе следующую маркизу Ньюберскую!
Он старомодно поклонился ей, а она, твердо посмотрев ему в глаза, ответила:
— Вы знаете, что вы злой и слабый человек, возможно, вы закончите тем, что однажды вас просто разобьет удар, который положит конец вашим отвратительным, грязным деяниям. Но тем не менее я рада, что смогла понять вас. До свидания, отец!
Сама удивившись больше, чем Ньюбери, Алекса встала на цыпочки и быстро чмокнула его в щеку. Провожающие покинули палубу. Она не ожидала того, что Ньюбери повернется и помашет ей рукой, он этого и не сделал. Но на какое-то мгновение ей показалось, что он выглядит каким-то… испуганным.
«В конце концов, мы все одинаковы, — подумала Алекса, переворачиваясь на живот. — Боимся показать свои чувства, боимся чувствовать, потому что это может принести нам боль».
— Ради Бога, Алекса! Не хватит ли солнца на сегодняшний день? И ты же знаешь, как долго тебе теперь приходится одеваться. Пожалуйста, поторопись! Бриджит уже приготовила для тебя ванну, ты не можешь больше отлынивать.
Быстрее, быстрее, быстрее! Хэриет была хуже генерала, отдающего приказы своим солдатам, но Алекса была вынуждена признать, что Хэриет права, она слишком разленилась последнее время.
Дом, который когда-то был резиденцией сэра Джона, был теперь ее, но иногда она чувствовала его незримое присутствие. Вернувшись на Цейлон, она стала вести довольно замкнутый образ жизни, но это исключительно потому, что ей хотелось снова позагорать на солнце, впитать в себя его тепло, внутренне растаять после всех этих долгих месяцев, проведенных в Лондоне, где она почти превратилась… в одну из них! В одно из этих холодных, расчетливых созданий, которые заботятся только о соблюдении этикета и совсем забывают о чувствах. Сейчас наконец она поняла, что пытался объяснить ей Николас той дождливой ночью, когда она с горечью сказала ему, что презирает его, несмотря на то что ей было тепло и уютно в его объятиях. Она теперь отчетливо поняла, что не видела тогда да и не хотела видеть ничего вокруг себя, отказывалась вырваться из круга условностей, в который они оба попали. Как он мог любить эгоистичную формалистку, в которую она превратилась? Но теперь поздно плакать, не так ли? Вдруг Алекса начала смеяться. Миссис Лэнгфорд! Она превратилась в миссис Лэнгфорд!
— Алекса! Это уже будет верхом неприличия, если мы опоздаем на этот обед!
— Я готова, иду… да, сейчас!
— Губернатор и миссис Маккензи всегда были так добры к тебе и так любили тебя. И за это они могут рассчитывать на хорошее отношение с твоей стороны…
Тетя Хэри начала свою лекцию, как только они сели в карету. Алекса никак не могла понять, почему она так волнуется. Наверное, это потому, что она всегда любила Маккензи, особенно миссис Маккензи, и ей было грустно думать о том, что этот прекрасный человек сейчас болен и был вынужден отказаться от поста губернатора британской колонии Цейлон.
Как все меняется, особенно люди!
— Алекса, я знаю, что ты очень не любишь этого, но в данном случае ты должна понять, что им хочется узнать побольше об Англии, поэтому, я надеюсь, ты любезно расскажешь им обо всем. И…
Почему у нее такое чувство, как будто все это уже когда-то было? Она вдруг вспомнила, как они с Хэриет так же ехали в дом Маккензи на бал, устраиваемый по поводу ее восемнадцатилетия. В ту ночь было полнолуние, кстати, сегодня ночью тоже должна взойти полная луна. Как это глупо! Мечты, наркотические фантазии! Она уже когда-то говорила это, вернее, говорила та формалистка, в которую она превратилась. Алекса закрыла глаза, чтобы загадать желание на первую звезду, которую она увидела. Венера, вечерняя звезда, названа в честь римской богини любви.
— Слава Богу, мы приехали. Только на пять минут раньше. Это вполне допустимо.
Обед был назначен на такой ранний час, потому что дети попросили разрешения находиться вместе со взрослыми. А их было одиннадцать: семь сыновей и четыре дочери. Но, тем не менее, вечер вопреки ожиданиям Алексы не превратился в скучное семейное мероприятие. Она с удовольствием играла в шарады и разные игры, пока дети один за другим не ушли спать.
— Ты не устала? — спросила Алексу миссис Маккензи, прежде чем пригласить ее прогуляться по галерее. Услужливая память вернула Алексу в другую ночь. Она подумала, как хорошо, что они не задают вопросов о ее муже, лорде Эмбри, о том, где он может быть в то время, когда его жена ждет первого ребенка.
— Посмотри, луна. Почти полная, да?
Алекса облокотилась о перила и посмотрела на океан, вдалеке она увидела рейдовые огни корабля, который прибыл сегодня поздно и сможет зайти в порт только завтра утром. Вот опять! Неужели это только тоска заставляет ее мысленно обращаться к прошлому?
— Наверное, это последний обед, который я даю в королевском доме, — сказал губернатор, попыхивая сигарой.
Алекса вдруг вспомнила, что миссис Маккензи когда-то курила гашиш. Это было модно. Хотя это модно и сейчас.
Ее буквально захлестнула ностальгия по прошлому! Грусть по поводу того, как бы все могло быть, навевали ей томные запахи жасмина и гардений.
— Мы приготовили для тебя ту же комнату, что и в прошлый раз. Мне захотелось, чтобы эта ночь напомнила тебе о более счастливом времени, когда ты была совсем юной. Я надеюсь, ты простишь старому человеку его причуды?
«Нет, — подумала Алекса. — Нет… Это уж слишком, я не могу…» Но взглянув на окружающих ее людей, она ничего не сказала. Почему бы и нет? Почему бы и нет? Эти слова эхом звучали в ее голове, в ушах, ее сердце учащенно забилось.
Почему бы и нет? Почему бы и нет? Она же загадала желание на первую звезду, и, может быть, сегодня случится чудо и желание сбудется. Она никогда не верила в чудеса, но сегодня поддалась очарованию ночи. Почему бы и нет? И затем… да!
«Однажды…» Когда-то давным-давно она читала сказку о шести принцессах, которые, держа в руках бальные туфельки, тихо пробирались мимо охраны, выставленной королем, к своим принцам, а потом танцевали с ними всю ночь. Это уже было с ней раньше, когда, босая, в легком наряде местных женщин, она тихо пробиралась к бассейну. Только на сей раз Меника, проводив ее, вернулась назад. Уходя, она что-то пробормотала на сингали, Алекса так и не смогла толком разобрать ее слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62