Он прослужил на подводных лодках ровно двадцать лет, прежде чем выйти в отставку и присоединиться к небольшому тогда отряду полиции Оазиса. С тех пор полицейские силы города увеличились втрое, и Дарнелл возглавлял их в течение вот уже пяти лет. Он поддерживал себя в превосходной физической форме, и его ум был столь же закаленным, как и тело.
Дарнелл откровенно презирал двух людей, сидевших сейчас за одним столом с ним, однако они заманили его в ловушку, а он не устоял перед соблазном. Он был так же продажен, как и они, и презирал себя за это не меньше, чем своих партнеров. Алчность, слепая алчность стала единственной причиной его падения. Он хранил гробовое молчание, прислушиваясь к разговору собеседников.
Мэр Уошберн одним глотком допил бурбон. Вынув короткими пухлыми пальцами толстую коричневую сигару из кармана пиджака, помахал ею в воздухе, словно дирижерской палочкой.
– Не понимаю, почему я должен идти на прием к этой женщине, Отто, будь она трижды проклята!
– По той же самой причине, что и я, Чарльз, и мне это нравится не больше, чем тебе.
– Ты не ответил на мой вопрос. Не для того ли мы притащимся туда, чтобы эта особа и эти комми, ее сподвижники, могли нападать на нас, называя грабителями и эксплуататорами? И все лишь из-за того, что мы позволили Карлу Хейнману построить в Оазисе Клинику! Можно подумать, что мы купились на его посулы или что-нибудь еще в этом роде.
Отто Ченнинг внимательно слушал мэра, который тем временем отрезал кончик дорогой контрабандной сигары и любовно, заботливо зажег ее. Ну и нытик! И до чего же забывчивым становился мэр, когда это было ему выгодно. Зачем лукавить? Они действительно купились. Ченнинг понимал это и не испытывал никаких угрызений совести. В обмен на негласное обещание Уошберна ускорить прохождение в городском муниципалитете законопроекта, дающего Хейнману разрешение на постройку Клиники, сам Ченнинг и мэр получили от мультимиллионера непомерно раздутую сумму за участок земли.
Это была лишь одна из сделок, в которых замешаны Ченнинг, мэр и Тед Дарнелл и которые принесли им немалую финансовую выгоду, превратив всех троих в людей весьма состоятельных. Большинство из сделок противоречили закону, но как только с очередным таким предприятием было покончено и деньги распределены, Уошберн с легкостью выбрасывал из памяти все теневые стороны, облегчая тем самым свою похожую на губку совесть.
Ченнинг спокойно произнес:
– Если нас не будет на приеме, они решат, что мы их боимся.
– Почему мы должны их бояться? Какая-то там горстка чистоплюев! Они пустые болтуны, и больше ничего, – заявил Уошберн раздраженно. – Не понимаю: что, собственно, их так взбесило?
– Был один случай с парнем, который сбежал оттуда и изнасиловал девушку, – отозвался Ченнинг. – И другой, когда какая-то наркоманка улизнула из Клиники и попала под автомобиль. Как раз тогда все и началось. По крайней мере именно тогда в дело вмешалась Зоя Тремэйн.
– Это просто удобный предлог, – покачал головой Уошберн. – Да и с какой стати ее или кого-нибудь еще должна заботить пара выживших из ума наркоманов? По тому, как эта особа ведет себя, можно подумать, что мы позволили построить в Оазисе тюрьму, а не лечебное учреждение, которое многим людям приносит пользу.
– И к тому же способствует притоку денег в Оазис, – добавил Дарнелл сухо.
Мэр тут же набросился на него:
– А что в этом плохого, хотелось бы знать? Черт возьми, десять лет назад Оазис был ничем – просто дырой, затерявшейся посреди пустыни. Потом Отто и я объединили наши силы и принялись ворочать делами в округе. Теперь люди с деньгами стремятся проводить здесь отпуск и приобретают себе жилье, чтобы поселиться тут после выхода на пенсию. А ты… – Глаза его сузились. – На что ты жалуешься? Ты сам сколотил на всем этом порядочный капитал.
– О, я этого и не отрицаю, мэр, – сказал Дарнелл тем же сухим тоном. – Каждый из нас приложил к этому руку.
Ченнинг бросил на него задумчивый взгляд, слегка удивленный столь длинной тирадой. Обычно три слова за раз были для начальника полиции пределом многословия.
– Тебя что-то беспокоит, Тед? Что-то, о чем нам следует знать?
– Ничего такого, о чем бы тебе уже не было известно, Отто. И я вовсе не обеспокоен, просто эта Клиника не раз заставляла меня немного понервничать. Конечно, это не то же самое, что иметь по соседству тюрьму, но у некоторых ее пациентов не все в порядке с рассудком, иначе они там бы не оказались.
– Я не знал, что ты так к этому относишься. – Ченнинг пристально смотрел на Дарнелла.
– Их директор лично заверил меня, что происшествия, подобные тем, о которых сейчас говорил Отто, больше не повторятся, – попытался успокоить их Уошберн.
– Стерлинг Хэнкс – настоящая болячка в заднице, – проворчал Дарнелл. – И если такого рода ЧП случались уже дважды, то и в будущем их нельзя исключить.
– Я надеюсь ради твоего же блага, что ты не высказывался в таком же духе в присутствии других людей. – Мэр заметно нервничал.
– Я не полный дурак, мэр, и хорошо знаю, что в моих интересах, а что – нет. – Дарнелл бросил быстрый взгляд на Ченнинга.
Какое-то время тот смотрел в его сторону, затем вынужден был отвести глаза. В последнее время ему часто казалось, что начальник полиции чем-то глубоко уязвлен, но Ченнинг не придавал этому особого значения. В конце концов, сам по себе этот человек не представлял угрозы, поскольку был тесно с ними связан. Если он кому-либо проговорится, их репутация погибнет, и все они лишатся своего положения, а Дарнелл, конечно же, не настолько глуп, чтобы пойти на это. Ченнинг готов был признать, что побаивается Теда Дарнелла; в отставном моряке чувствовалась неистребимая тяга к насилию, и Ченнингу уже приходилось быть свидетелем того, как она прорывалась наружу. Ему случалось видеть подозреваемых, у которых Дарнелл выбивал нужные ему признания.
Откашлявшись, Ченнинг заговорил:
– Ладно, мы, кажется, отвлеклись от сути. Мы все трое приглашены на эту вечеринку, и я думаю, нам следует там появиться. Я, во всяком случае, так и поступлю, но будет лучше, если мы придем туда сплоченной группой.
– Ну, раз так, тогда я тоже приду, непременно приду, – ворчливым тоном отозвался Уошберн.
– А я – нет, – отрезал Дарнелл. – У меня нет времени на подобные пустяки, и я вовсе не намерен выставлять себя на посмешище перед всей этой компанией. Вы двое можете идти. – Его сардонический взгляд перебежал с одного собеседника на другого. – Роль оратора по вашей части, а никак не по моей. Мне нужно руководить полицией. Я поддерживал вас в течение многих лет, и мне за это хорошо платили, но это не значит, что я обязан иметь дело с людьми, которые мне не по нраву.
Глава 4
Зоя Тремэйн долго приглядывалась к объявлениям о продаже недвижимости, прежде чем окончательно решила обосноваться в Оазисе.
Пятнадцать лет назад Оазис был просто точкой на карте; население его не превышало двух тысяч человек, большинство из которых – обеспеченные пожилые люди, ценившие свой покой и красоту пустынного пейзажа. Это было все, в чем нуждалась Зоя.
Земля тогда стоила сравнительно дешево, и, чтобы обеспечить себе в будущем полное уединение, Зоя приобрела участок в два акра, расположенный на невысоком холме, откуда открывался чудесный вид на горы, простиравшиеся к северу и к западу от него.
Ее особняк проектировался в точном соответствии с ее собственными вкусами и потребностями. Зоя сама следила за ходом строительства с момента закладки фундамента. С присущей ей дотошностью она старалась вникнуть в детали конструкции, порой доводя подрядчиков до бешенства. Не проходило и дня, чтобы она не наведывалась на строительную площадку. Но Зоя платила за работу хорошие деньги и никогда не препиралась из-за стоимости материалов, поэтому фирмы, осуществлявшие проект, мирились с ее вмешательством.
Когда же наконец дом был готов, он оказался именно таким, каким и хотела видеть его Зоя. Занимавший площадь почти в половину акра особняк был выстроен в испанском стиле. Массивные, отделанные штукатуркой стены и крыша из красной черепицы служили хорошей защитой от нестерпимого зноя пустыни. Фасад окружала большая веранда, и это не позволяло солнечным лучам проникать внутрь дома. Огромный внутренний двор наподобие римского атриума сам по себе являлся в некотором роде оазисом. В центре его бил фонтан, пол пестрел яркими мексиканскими плитками. Повсюду глаз отдыхал на зелени и цветах; специальная рассада для них обошлась Зое в целое состояние, но они были необходимы для достижения желаемого эффекта, а также для тропических птиц, которых она держала у себя.
Эти птицы стали для Зои не просто хобби, но и настоящей страстью. Хотя все ее питомцы были рассажены – поодиночке или попарно – по клеткам, украшенным богатым орнаментом, она часто выпускала то одного, то другого из них ненадолго полетать, так как над атриумом была натянута прочная проволочная сетка. Сейчас у нее жили две золотистые канарейки, желтогривый и краснолобый амазоны, пара амазонов с голубыми грудками и любимица хозяйки – какаду по кличке Мадам. Зоя питала к своим птицам нежную привязанность, словно к родным детям.
Всякий раз, когда Зоя устраивала вечеринку, клетки с ее питомцами запирались, поскольку атриум был излюбленным местом отдыха ее гостей. Он непосредственно примыкал к огромному банкетному залу. С восточной стороны дома находился большой плавательный бассейн, намеренно расположенный таким образом, чтобы по вечерам он оказывался в тени.
Дом создавался в расчете на большое количество гостей. Хотя Зое нравилось быть в одиночестве – когда она сама того желала, – ей доставляло удовольствие и общество людей, она никогда не упускала подходящего случая за ними понаблюдать.
Ей не понадобилось много времени, чтобы приобрести славу «хозяйки Оазиса». Она предлагала гостям только самые лучшие вина, на ее приемах подавались блюда, приготовленные первоклассными поварами, и у нее собиралась, как правило, весьма интересная публика.
Еще до того, как Клиника стала для нее камнем преткновения, Зоя любила приглашать в свой дом людей с противоположными взглядами – их взаимные препирательства забавляли ее, помогая отвлечься от повседневности. Если же столкновение грозило перерасти в неприятную сцену, она сразу же вмешивалась и обрывала спорщиков на полуслове. У нее это неплохо получалось.
Хотя спиртного на приемах всегда бывало в избытке, Зоя установила одно незыблемое правило – не предлагать и не потреблять никаких наркотиков, будь то даже марихуана. Она могла до некоторой степени терпимо относиться к пьянству, но если кто-то из гостей становился слишком шумным или затевал ссору, ему или ей предлагали немедленно покинуть дом.
Хотя у Сьюзен Ченнинг была собственная скромная квартирка, одна из четырех спален в особняке Зои всегда находилась в ее распоряжении, и, поскольку ей предстояло помочь хозяйке с приготовлениями, она провела ночь перед приемом там.
Сьюзен, Зоя и Дик Стэнтон почти весь день потратили на то, чтобы привести дом в порядок. Дик чувствовал себя в своей стихии, расставляя вазы с цветами, время от времени смахивая воображаемую пылинку то там, то здесь и немало досаждая Хуаните Ромеро, домоправительнице и кухарке Зои. Хуанита была вдовой неопределенного возраста. Не питая пристрастия к острым, жирным блюдам родной мексиканской кухни, она оставалась худой, как жердь. Хуанита уже успела привыкнуть к постоянным придиркам Дика, и потому большую часть их с добродушным видом игнорировала.
В пять часов вечера прибыли бармен и официанты из ресторана, и Зоя оставила Дика наедине с его новыми жертвами, в то время как она сама и Сьюзен удалились, чтобы принять душ и переодеться к приему.
Первые приглашенные уже начали появляться, когда Сьюзен вошла в гостиную в легком белом платье, оставлявшем одно плечо обнаженным, с алой розой у выреза. Девушка хорошо знала их всех, так как они были сторонниками Зои в ее борьбе. Взяв бокал белого вина, она обошла комнату, здороваясь с друзьями. Среди гостей можно было встретить людей самого разного возраста: от молодежи, готовой с энтузиазмом лезть в драку по любому поводу, до почтенных пенсионеров, противостоящих Клинике потому, что она нарушала размеренность бытия, которую они предполагали обрести, переселяясь в Оазис. Сьюзен как раз беседовала в углу гостиной с пожилой супружеской четой, когда заметила Зою. В своем красном платье она выглядела настоящей королевой. Хозяйка дома приветствовала в этот момент вновь прибывшего гостя – молодого человека, небрежно одетого, с резкими чертами лица и чуть взлохмаченными волосами. Его лицо не было знакомо Сьюзен, однако понравилось ей с первого взгляда.
Извинившись перед собеседниками, она не без труда выбралась из гостиной и направилась через банкетный зал к бару, куда Зоя повела этого молодого человека. Сьюзен остановилась возле хозяйки, с интересом разглядывая незнакомца. Во всем его облике чувствовался немалый жизненный опыт, и она обратила внимание, что передвигается он с изяществом атлета. На его лбу Сьюзен увидела хмурую складку и явственно ощутила его недовольство от пребывания здесь. Без сомнения, этот гость явился сюда против воли.
Когда молодой человек взял у бармена стакан «Чивас Ригал» со льдом, Сьюзен коснулась руки Зои.
Та повернула голову:
– А, это ты, дорогая! Я хочу тебя кое с кем познакомить. Доктор Ноа Брекинридж, это Сьюзен Ченнинг, мой лучший друг и самая верная помощница.
Доктор протянул Сьюзен руку и взглянул ей прямо в глаза.
– Здравствуйте.
Его рукопожатие оказалось довольно сильным, и Сьюзен почему-то почувствовала себя не совсем уютно под проницательным взглядом его темных глаз. Желая стряхнуть ощущение скованности, она попробовала показаться легкомысленной кокеткой:
– Тот самый симпатичный доктор Брекинридж?
Он, похоже, пришел в замешательство:
– Прошу прощения?
– Насколько я понимаю, вы не читаете колонки Синди Ходжез в «Инсайдере»?
– Нет, если только это зависит от меня.
– Недавно она упомянула ваше имя в своих «Новостях». «Этот симпатичный доктор, Ноа Брекинридж…» – так, если не ошибаюсь, она выразилась на ваш счет.
Сьюзен вдруг почувствовала себя идиоткой. И надо же ей было сболтнуть такую чушь! Возможно, Брекинридж – человек серьезный. В конце концов он ведь доктор! А теперь он примет ее за какую-нибудь пустышку.
– Симпатичный! – Брови его приподнялись, и он не-ожиданно рассмеялся. Сьюзен была поражена тем, как мгновенно преобразилось его лицо. Когда Ноа смеялся, он казался моложе и проще. – Она так и написала: «симпатичный»? Вы полагаете, мне следует обратиться в суд с иском за клевету?
У Сьюзен заметно отлегло от сердца. По крайней мере у него есть чувство юмора.
– Я бы не советовала. Для такого иска вам не хватает убедительных оснований, и потому вы окажетесь в проигрыше.
– Уж не знаю, должен ли я воспринимать это как комплимент или… – Он не отрывал от нее внимательного взгляда.
Ноа взял ее под руку, и, словно поняв друг друга без слов, они направились в сторону внутреннего двора.
Там было особенно красиво при свете скрытых ламп на кронштейнах, установленных для подсветки растений, фонтана и птиц с пестрым оперением. По указанию Дика в атриуме заранее расставили столики, и Сьюзен повела доктора к одному из них. Пока они располагались поудобнее, Ноа украдкой наблюдал за Сьюзен. Она казалась ему самой безобидной из всех молодых женщин, каких ему когда-либо доводилось встречать, и все же в ее облике присутствовала некая чувственность, которая сильно притягивала его. Он прибыл сюда в самом скверном расположении духа, решив выпить от силы одну-две рюмки и потихоньку улизнуть. Теперь же Ноа пришел к заключению, что, пожалуй, имеет смысл задержаться здесь еще на некоторое время.
Синди Ходжез твердо придерживалась правила – никогда не прибывать на приемы слишком рано. Обычно весь первый час оказывался пустой тратой времени. Даже если гости, из которых она желала вытянуть нужную информацию, уже явились, всегда лучше подождать, пока алкоголь притупит их разум и развяжет языки. Поэтому шел уже восьмой час, когда она села в машину и направилась к особняку Тремэйн, который находился на противоположном конце города, в паре миль от ее дома. По пути Синди решила проехать мимо Клиники, что она делала каждый день, вне зависимости от обстоятельств. Всегда существовала вероятность, что она заметит у входа какое-нибудь знакомое лицо. Ловко управляясь со своим «порше» на большой скорости, она что-то тихо напевала. Синди чувствовала себя на высоте. Все оборачивалось для нее как нельзя лучше. Ей понадобилось бороться и пробиваться в жизни всеми доступными средствами целых пять лет, чтобы достичь своего нынешнего положения…
Внезапно она притормозила и, бросив взгляд на зеркало заднего обзора, остановила машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Дарнелл откровенно презирал двух людей, сидевших сейчас за одним столом с ним, однако они заманили его в ловушку, а он не устоял перед соблазном. Он был так же продажен, как и они, и презирал себя за это не меньше, чем своих партнеров. Алчность, слепая алчность стала единственной причиной его падения. Он хранил гробовое молчание, прислушиваясь к разговору собеседников.
Мэр Уошберн одним глотком допил бурбон. Вынув короткими пухлыми пальцами толстую коричневую сигару из кармана пиджака, помахал ею в воздухе, словно дирижерской палочкой.
– Не понимаю, почему я должен идти на прием к этой женщине, Отто, будь она трижды проклята!
– По той же самой причине, что и я, Чарльз, и мне это нравится не больше, чем тебе.
– Ты не ответил на мой вопрос. Не для того ли мы притащимся туда, чтобы эта особа и эти комми, ее сподвижники, могли нападать на нас, называя грабителями и эксплуататорами? И все лишь из-за того, что мы позволили Карлу Хейнману построить в Оазисе Клинику! Можно подумать, что мы купились на его посулы или что-нибудь еще в этом роде.
Отто Ченнинг внимательно слушал мэра, который тем временем отрезал кончик дорогой контрабандной сигары и любовно, заботливо зажег ее. Ну и нытик! И до чего же забывчивым становился мэр, когда это было ему выгодно. Зачем лукавить? Они действительно купились. Ченнинг понимал это и не испытывал никаких угрызений совести. В обмен на негласное обещание Уошберна ускорить прохождение в городском муниципалитете законопроекта, дающего Хейнману разрешение на постройку Клиники, сам Ченнинг и мэр получили от мультимиллионера непомерно раздутую сумму за участок земли.
Это была лишь одна из сделок, в которых замешаны Ченнинг, мэр и Тед Дарнелл и которые принесли им немалую финансовую выгоду, превратив всех троих в людей весьма состоятельных. Большинство из сделок противоречили закону, но как только с очередным таким предприятием было покончено и деньги распределены, Уошберн с легкостью выбрасывал из памяти все теневые стороны, облегчая тем самым свою похожую на губку совесть.
Ченнинг спокойно произнес:
– Если нас не будет на приеме, они решат, что мы их боимся.
– Почему мы должны их бояться? Какая-то там горстка чистоплюев! Они пустые болтуны, и больше ничего, – заявил Уошберн раздраженно. – Не понимаю: что, собственно, их так взбесило?
– Был один случай с парнем, который сбежал оттуда и изнасиловал девушку, – отозвался Ченнинг. – И другой, когда какая-то наркоманка улизнула из Клиники и попала под автомобиль. Как раз тогда все и началось. По крайней мере именно тогда в дело вмешалась Зоя Тремэйн.
– Это просто удобный предлог, – покачал головой Уошберн. – Да и с какой стати ее или кого-нибудь еще должна заботить пара выживших из ума наркоманов? По тому, как эта особа ведет себя, можно подумать, что мы позволили построить в Оазисе тюрьму, а не лечебное учреждение, которое многим людям приносит пользу.
– И к тому же способствует притоку денег в Оазис, – добавил Дарнелл сухо.
Мэр тут же набросился на него:
– А что в этом плохого, хотелось бы знать? Черт возьми, десять лет назад Оазис был ничем – просто дырой, затерявшейся посреди пустыни. Потом Отто и я объединили наши силы и принялись ворочать делами в округе. Теперь люди с деньгами стремятся проводить здесь отпуск и приобретают себе жилье, чтобы поселиться тут после выхода на пенсию. А ты… – Глаза его сузились. – На что ты жалуешься? Ты сам сколотил на всем этом порядочный капитал.
– О, я этого и не отрицаю, мэр, – сказал Дарнелл тем же сухим тоном. – Каждый из нас приложил к этому руку.
Ченнинг бросил на него задумчивый взгляд, слегка удивленный столь длинной тирадой. Обычно три слова за раз были для начальника полиции пределом многословия.
– Тебя что-то беспокоит, Тед? Что-то, о чем нам следует знать?
– Ничего такого, о чем бы тебе уже не было известно, Отто. И я вовсе не обеспокоен, просто эта Клиника не раз заставляла меня немного понервничать. Конечно, это не то же самое, что иметь по соседству тюрьму, но у некоторых ее пациентов не все в порядке с рассудком, иначе они там бы не оказались.
– Я не знал, что ты так к этому относишься. – Ченнинг пристально смотрел на Дарнелла.
– Их директор лично заверил меня, что происшествия, подобные тем, о которых сейчас говорил Отто, больше не повторятся, – попытался успокоить их Уошберн.
– Стерлинг Хэнкс – настоящая болячка в заднице, – проворчал Дарнелл. – И если такого рода ЧП случались уже дважды, то и в будущем их нельзя исключить.
– Я надеюсь ради твоего же блага, что ты не высказывался в таком же духе в присутствии других людей. – Мэр заметно нервничал.
– Я не полный дурак, мэр, и хорошо знаю, что в моих интересах, а что – нет. – Дарнелл бросил быстрый взгляд на Ченнинга.
Какое-то время тот смотрел в его сторону, затем вынужден был отвести глаза. В последнее время ему часто казалось, что начальник полиции чем-то глубоко уязвлен, но Ченнинг не придавал этому особого значения. В конце концов, сам по себе этот человек не представлял угрозы, поскольку был тесно с ними связан. Если он кому-либо проговорится, их репутация погибнет, и все они лишатся своего положения, а Дарнелл, конечно же, не настолько глуп, чтобы пойти на это. Ченнинг готов был признать, что побаивается Теда Дарнелла; в отставном моряке чувствовалась неистребимая тяга к насилию, и Ченнингу уже приходилось быть свидетелем того, как она прорывалась наружу. Ему случалось видеть подозреваемых, у которых Дарнелл выбивал нужные ему признания.
Откашлявшись, Ченнинг заговорил:
– Ладно, мы, кажется, отвлеклись от сути. Мы все трое приглашены на эту вечеринку, и я думаю, нам следует там появиться. Я, во всяком случае, так и поступлю, но будет лучше, если мы придем туда сплоченной группой.
– Ну, раз так, тогда я тоже приду, непременно приду, – ворчливым тоном отозвался Уошберн.
– А я – нет, – отрезал Дарнелл. – У меня нет времени на подобные пустяки, и я вовсе не намерен выставлять себя на посмешище перед всей этой компанией. Вы двое можете идти. – Его сардонический взгляд перебежал с одного собеседника на другого. – Роль оратора по вашей части, а никак не по моей. Мне нужно руководить полицией. Я поддерживал вас в течение многих лет, и мне за это хорошо платили, но это не значит, что я обязан иметь дело с людьми, которые мне не по нраву.
Глава 4
Зоя Тремэйн долго приглядывалась к объявлениям о продаже недвижимости, прежде чем окончательно решила обосноваться в Оазисе.
Пятнадцать лет назад Оазис был просто точкой на карте; население его не превышало двух тысяч человек, большинство из которых – обеспеченные пожилые люди, ценившие свой покой и красоту пустынного пейзажа. Это было все, в чем нуждалась Зоя.
Земля тогда стоила сравнительно дешево, и, чтобы обеспечить себе в будущем полное уединение, Зоя приобрела участок в два акра, расположенный на невысоком холме, откуда открывался чудесный вид на горы, простиравшиеся к северу и к западу от него.
Ее особняк проектировался в точном соответствии с ее собственными вкусами и потребностями. Зоя сама следила за ходом строительства с момента закладки фундамента. С присущей ей дотошностью она старалась вникнуть в детали конструкции, порой доводя подрядчиков до бешенства. Не проходило и дня, чтобы она не наведывалась на строительную площадку. Но Зоя платила за работу хорошие деньги и никогда не препиралась из-за стоимости материалов, поэтому фирмы, осуществлявшие проект, мирились с ее вмешательством.
Когда же наконец дом был готов, он оказался именно таким, каким и хотела видеть его Зоя. Занимавший площадь почти в половину акра особняк был выстроен в испанском стиле. Массивные, отделанные штукатуркой стены и крыша из красной черепицы служили хорошей защитой от нестерпимого зноя пустыни. Фасад окружала большая веранда, и это не позволяло солнечным лучам проникать внутрь дома. Огромный внутренний двор наподобие римского атриума сам по себе являлся в некотором роде оазисом. В центре его бил фонтан, пол пестрел яркими мексиканскими плитками. Повсюду глаз отдыхал на зелени и цветах; специальная рассада для них обошлась Зое в целое состояние, но они были необходимы для достижения желаемого эффекта, а также для тропических птиц, которых она держала у себя.
Эти птицы стали для Зои не просто хобби, но и настоящей страстью. Хотя все ее питомцы были рассажены – поодиночке или попарно – по клеткам, украшенным богатым орнаментом, она часто выпускала то одного, то другого из них ненадолго полетать, так как над атриумом была натянута прочная проволочная сетка. Сейчас у нее жили две золотистые канарейки, желтогривый и краснолобый амазоны, пара амазонов с голубыми грудками и любимица хозяйки – какаду по кличке Мадам. Зоя питала к своим птицам нежную привязанность, словно к родным детям.
Всякий раз, когда Зоя устраивала вечеринку, клетки с ее питомцами запирались, поскольку атриум был излюбленным местом отдыха ее гостей. Он непосредственно примыкал к огромному банкетному залу. С восточной стороны дома находился большой плавательный бассейн, намеренно расположенный таким образом, чтобы по вечерам он оказывался в тени.
Дом создавался в расчете на большое количество гостей. Хотя Зое нравилось быть в одиночестве – когда она сама того желала, – ей доставляло удовольствие и общество людей, она никогда не упускала подходящего случая за ними понаблюдать.
Ей не понадобилось много времени, чтобы приобрести славу «хозяйки Оазиса». Она предлагала гостям только самые лучшие вина, на ее приемах подавались блюда, приготовленные первоклассными поварами, и у нее собиралась, как правило, весьма интересная публика.
Еще до того, как Клиника стала для нее камнем преткновения, Зоя любила приглашать в свой дом людей с противоположными взглядами – их взаимные препирательства забавляли ее, помогая отвлечься от повседневности. Если же столкновение грозило перерасти в неприятную сцену, она сразу же вмешивалась и обрывала спорщиков на полуслове. У нее это неплохо получалось.
Хотя спиртного на приемах всегда бывало в избытке, Зоя установила одно незыблемое правило – не предлагать и не потреблять никаких наркотиков, будь то даже марихуана. Она могла до некоторой степени терпимо относиться к пьянству, но если кто-то из гостей становился слишком шумным или затевал ссору, ему или ей предлагали немедленно покинуть дом.
Хотя у Сьюзен Ченнинг была собственная скромная квартирка, одна из четырех спален в особняке Зои всегда находилась в ее распоряжении, и, поскольку ей предстояло помочь хозяйке с приготовлениями, она провела ночь перед приемом там.
Сьюзен, Зоя и Дик Стэнтон почти весь день потратили на то, чтобы привести дом в порядок. Дик чувствовал себя в своей стихии, расставляя вазы с цветами, время от времени смахивая воображаемую пылинку то там, то здесь и немало досаждая Хуаните Ромеро, домоправительнице и кухарке Зои. Хуанита была вдовой неопределенного возраста. Не питая пристрастия к острым, жирным блюдам родной мексиканской кухни, она оставалась худой, как жердь. Хуанита уже успела привыкнуть к постоянным придиркам Дика, и потому большую часть их с добродушным видом игнорировала.
В пять часов вечера прибыли бармен и официанты из ресторана, и Зоя оставила Дика наедине с его новыми жертвами, в то время как она сама и Сьюзен удалились, чтобы принять душ и переодеться к приему.
Первые приглашенные уже начали появляться, когда Сьюзен вошла в гостиную в легком белом платье, оставлявшем одно плечо обнаженным, с алой розой у выреза. Девушка хорошо знала их всех, так как они были сторонниками Зои в ее борьбе. Взяв бокал белого вина, она обошла комнату, здороваясь с друзьями. Среди гостей можно было встретить людей самого разного возраста: от молодежи, готовой с энтузиазмом лезть в драку по любому поводу, до почтенных пенсионеров, противостоящих Клинике потому, что она нарушала размеренность бытия, которую они предполагали обрести, переселяясь в Оазис. Сьюзен как раз беседовала в углу гостиной с пожилой супружеской четой, когда заметила Зою. В своем красном платье она выглядела настоящей королевой. Хозяйка дома приветствовала в этот момент вновь прибывшего гостя – молодого человека, небрежно одетого, с резкими чертами лица и чуть взлохмаченными волосами. Его лицо не было знакомо Сьюзен, однако понравилось ей с первого взгляда.
Извинившись перед собеседниками, она не без труда выбралась из гостиной и направилась через банкетный зал к бару, куда Зоя повела этого молодого человека. Сьюзен остановилась возле хозяйки, с интересом разглядывая незнакомца. Во всем его облике чувствовался немалый жизненный опыт, и она обратила внимание, что передвигается он с изяществом атлета. На его лбу Сьюзен увидела хмурую складку и явственно ощутила его недовольство от пребывания здесь. Без сомнения, этот гость явился сюда против воли.
Когда молодой человек взял у бармена стакан «Чивас Ригал» со льдом, Сьюзен коснулась руки Зои.
Та повернула голову:
– А, это ты, дорогая! Я хочу тебя кое с кем познакомить. Доктор Ноа Брекинридж, это Сьюзен Ченнинг, мой лучший друг и самая верная помощница.
Доктор протянул Сьюзен руку и взглянул ей прямо в глаза.
– Здравствуйте.
Его рукопожатие оказалось довольно сильным, и Сьюзен почему-то почувствовала себя не совсем уютно под проницательным взглядом его темных глаз. Желая стряхнуть ощущение скованности, она попробовала показаться легкомысленной кокеткой:
– Тот самый симпатичный доктор Брекинридж?
Он, похоже, пришел в замешательство:
– Прошу прощения?
– Насколько я понимаю, вы не читаете колонки Синди Ходжез в «Инсайдере»?
– Нет, если только это зависит от меня.
– Недавно она упомянула ваше имя в своих «Новостях». «Этот симпатичный доктор, Ноа Брекинридж…» – так, если не ошибаюсь, она выразилась на ваш счет.
Сьюзен вдруг почувствовала себя идиоткой. И надо же ей было сболтнуть такую чушь! Возможно, Брекинридж – человек серьезный. В конце концов он ведь доктор! А теперь он примет ее за какую-нибудь пустышку.
– Симпатичный! – Брови его приподнялись, и он не-ожиданно рассмеялся. Сьюзен была поражена тем, как мгновенно преобразилось его лицо. Когда Ноа смеялся, он казался моложе и проще. – Она так и написала: «симпатичный»? Вы полагаете, мне следует обратиться в суд с иском за клевету?
У Сьюзен заметно отлегло от сердца. По крайней мере у него есть чувство юмора.
– Я бы не советовала. Для такого иска вам не хватает убедительных оснований, и потому вы окажетесь в проигрыше.
– Уж не знаю, должен ли я воспринимать это как комплимент или… – Он не отрывал от нее внимательного взгляда.
Ноа взял ее под руку, и, словно поняв друг друга без слов, они направились в сторону внутреннего двора.
Там было особенно красиво при свете скрытых ламп на кронштейнах, установленных для подсветки растений, фонтана и птиц с пестрым оперением. По указанию Дика в атриуме заранее расставили столики, и Сьюзен повела доктора к одному из них. Пока они располагались поудобнее, Ноа украдкой наблюдал за Сьюзен. Она казалась ему самой безобидной из всех молодых женщин, каких ему когда-либо доводилось встречать, и все же в ее облике присутствовала некая чувственность, которая сильно притягивала его. Он прибыл сюда в самом скверном расположении духа, решив выпить от силы одну-две рюмки и потихоньку улизнуть. Теперь же Ноа пришел к заключению, что, пожалуй, имеет смысл задержаться здесь еще на некоторое время.
Синди Ходжез твердо придерживалась правила – никогда не прибывать на приемы слишком рано. Обычно весь первый час оказывался пустой тратой времени. Даже если гости, из которых она желала вытянуть нужную информацию, уже явились, всегда лучше подождать, пока алкоголь притупит их разум и развяжет языки. Поэтому шел уже восьмой час, когда она села в машину и направилась к особняку Тремэйн, который находился на противоположном конце города, в паре миль от ее дома. По пути Синди решила проехать мимо Клиники, что она делала каждый день, вне зависимости от обстоятельств. Всегда существовала вероятность, что она заметит у входа какое-нибудь знакомое лицо. Ловко управляясь со своим «порше» на большой скорости, она что-то тихо напевала. Синди чувствовала себя на высоте. Все оборачивалось для нее как нельзя лучше. Ей понадобилось бороться и пробиваться в жизни всеми доступными средствами целых пять лет, чтобы достичь своего нынешнего положения…
Внезапно она притормозила и, бросив взгляд на зеркало заднего обзора, остановила машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39