– Вам этого не понять. Когда кто-то называет меня конченым человеком, я прямо вскипаю от ярости, потому что это правда и я сам вынужден это признать. Вот почему я так много пью. Моя звезда закатилась.
– Что мы слышим, друзья?
– Чушь!
Ноа снова занял свое кресло.
– Вы сами признались мне, Рем, что всегда много пили, даже когда находились на вершине славы.
Рем уселся лицом к нему, наклонившись вперед.
– Но в то время я мог с этим справиться.
– Настоящий алкоголик в действительности никогда не может с этим справиться. Просто вашу выносливость окончательно подорвали продолжительные запои.
– Я по-прежнему утверждаю, что мое пристрастие к спиртному вышло из-под контроля только тогда, когда моя карьера рухнула.
– Рем, у меня есть сильное подозрение, что вы из тех, кого я называю людьми, работающими на публику. У истоков вашей алкогольной зависимости лежит чувство собственной неполноценности, постоянное опасение, что вы окажетесь не в состоянии оправдать ожидания ваших зрителей. И когда ваша карьера, по вашим собственным словам, рухнула, это лишний раз доказало, что вы долгие годы страдали от чувства собственной неполноценности, и подсознательно это служило вам предлогом спиваться все больше и больше.
– Если употребить любимое здесь словечко, все это просто чушь собачья! Я не поверю вам ни на минуту. – Рем оглянулся вокруг. – А как насчет вас, Лейси? Вы по этой же причине стали наркоманкой?
– Так нечестно, парень! – вставила Бетель, чернокожая медсестра. – Не стоит переводить стрелки. При чем тут Лейси? Твои трудности – это только твои трудности.
Ноа хотел было вмешаться, чтобы отвлечь внимание от Лейси, но, бросив взгляд на актрису, увидел, что она не чувствует себя задетой или смущенной, и потому предпочел промолчать, с интересом выжидая, что из этого получится.
– Все в порядке, Бетель. Я нисколько не обижена. – Лейси заглянула в глаза актеру. – Я отвечу на твой вопрос, Рем. Это вполне возможно. Если бы кто-нибудь сказал мне об этом несколько недель назад, я бы возмутилась. Но после объяснений доктора Брекинриджа я часто размышляла над этим и пришла к выводу, что он скорее всего прав. Думаю, причину того, что я стала принимать наркотики, следует искать в моей матери. Какого бы успеха мне ни удавалось достичь, для нее он никогда не был достаточным. Если бы я, по ее мнению, прилагала больше усилий, то могла бы добиться большего. И вероятно, постепенно я сама стала думать так же.
Рем недоверчиво фыркнул в ответ:
– Что я слышу! Наш док, должно быть, загипнотизировал вас, Лейси, если сумел внушить вам весь этот вздор. Черт возьми, я готов держать пари, что девяносто процентов женщин отдали бы все, лишь бы оказаться на вашем месте!
Ноа вынужден был с ним согласиться:
– Наверное, вы правы, однако мы говорим здесь не о том, что мы есть в действительности или кем нас считают остальные, но о том, как мы воспринимаем самих себя.
– Ну, едва ли вы можете винить моих стариков за то, что я стал ощущать собственную неполноценность. Они оба умерли прежде, чем я снялся в своем первом фильме. Это случилось, когда я еще был простым погонщиком скота в штате Монтана.
– Как вы попали в кино, Рем?
– Недалеко от ранчо, где я работал, расположились павильоны одной кинокомпании. Они пригласили для съемок нескольких настоящих ковбоев, и я оказался в их числе. Когда съемки закончились, меня повезли в Голливуд, чтобы выполнить несколько трюков для других вестернов. Там я получил выгодное предложение. Режиссер подыскивал новых актеров для своего фильма. Я прошел кинопробу, он остался доволен результатом, и меня утвердили на роль.
Ноа подумал, как поразительно схож этот рассказ с историей Лейси, – карьера, основанная на удаче.
– А потом все покатилось под гору?
– Да. Вестерны перестали снимать.
– И вы не попытали свои силы в других фильмах?
– Да, в общем-то можно сказать и так.
– Почему? Потому, что вы для них не подошли? Или вам только казалось, что не подошли?
– Вы ничего не знаете о кинобизнесе, док. Когда в течение многих лет играешь определенный тип ролей, тебя не станут брать ни на какие другие.
– Но ведь другим же это удавалось!
– Я не желаю слышать про других, – отрезал Рем. – Пусть я низкий эгоист, но меня прежде всего интересует моя судьба. Во всяком случае, когда почва стала уходить у меня из-под ног, я запил.
– Удобная позиция.
– Можете считать как вам угодно, док, – отозвался Рем угрюмо.
Ноа встал.
– На сегодня хватит, друзья.
Когда все стали расходиться, Ноа окликнул Лоуренса:
– Джеффри, будьте любезны, задержитесь на минутку.
Тот остался в комнате вдвоем с доктором, стараясь быть настороже. Брекинридж далеко не глуп, и Джеффри невольно задавался вопросом, удалось ли ему окончательно ввести в заблуждение этого человека.
– Я должен попросить у вас прощения за этот небольшой скандал, Джеффри, – извиняющимся тоном произнес Ноа. – Вы слишком убедительно сыграли свою роль. Я ожидал, что Рем может взорваться, однако недооценил глубину его переживаний.
Джеффри пожал плечами:
– Ничего страшного не случилось.
Ноа достал из своего «дипломата» блокнот.
– Так не пойдет, Джеффри.
– Что вы имеете в виду, доктор?
– Я просил вас глубже вникнуть в самого себя, в собственные ощущения и описать подробно, что для вас значит быть алкоголиком и как другие люди реагировали на ваше появление в нетрезвом состоянии, когда вы могли оскорбить их или причинить им вред своими поступками.
– Ну, у меня было не так уж много подобных эпизодов, – осторожно заметил Джеффри. – Я довольно рано понял, что не в состоянии совладать с запоями. Как я уже говорил, меня мучил страх, что я могу оказаться за рулем гоночного автомобиля в пьяном виде. Если бы такое случилось, дело кончилось бы катастрофой. Я несколько отличаюсь от других здешних пациентов, доктор. Напившись или накачав себя наркотиками, они могли стать посмешищем, лишиться жен или друзей и даже поставить под удар карьеру. Ну а я при моей профессии был способен погубить не только себя, но и других. И это внушало мне адский страх.
Ноа кивнул:
– Допустим, вы не так часто попадали в неприятные ситуации, находясь в состоянии алкогольного опьянения, но ведь случались такие моменты, когда вам было стыдно перед своими друзьями?
– Не совсем так. Я по натуре скорее склонен к одиночеству, – ответил Джеффри в порыве вдохновения. – Кроме того, я предпочитал пить без свидетелей. Я понимал, что, если напьюсь и допущу срыв на людях, слух об этом сразу же разнесется и никто больше не доверит мне автомобиль. Помнится, я где-то читал, что пить в одиночку – один из главных симптомов алкоголизма. Это еще одна причина, по которой меня стала тревожить моя тяга к спиртному.
– Вы ставите меня в тупик. – Прямой взгляд Ноа привел Джеффри в замешательство. – Мне крайне редко случалось встречать человека, который достаточно мудр и честен с самим собой, чтобы признать, что он является алкоголиком или близко подошел к опасной грани.
В уме у Джеффри вертелось одно легковесное замечание, однако он решил придержать язык. У доктора и без того хватает подозрений на его счет.
Ноа ждал ответа, но Джеффри не произнес больше ни слова. Доктор стал не спеша перелистывать страницы блокнота.
– Должен признаться, я в недоумении. Будь на вашем месте кто-то другой, я бы предложил ему копнуть свою душу поглубже, до тех пор, пока это не начнет причинять боль, а затем изложить все на бумаге. Но, по всей вероятности, вы уже проникли так глубоко, как только возможно. Вероятно… – Он снова бросил на него испытующий взгляд. – Вероятно, вам больше нет необходимости оставаться здесь.
Джеффри похолодел. Он не мог этого допустить – ему пока еще слишком рано покидать Клинику. Поэтому он сказал, тщательно подбирая слова:
– Я бы предпочел не рисковать, доктор. Думаю, мне лучше остаться до конца курса.
– Разумеется, Джеффри. – Теперь на лице Ноа появилась улыбка. – Я сказал это просто в шутку. Я выписываю пациентов только тогда, когда им можно выдать свидетельство об окончании курса или же если они отказываются от помощи. Почему бы вам не попробовать копнуть глубже? – добавил Ноа, закрыв «дипломат» и направившись к двери.
Выйдя из «Змеиного логова», Джеффри вдруг ощутил, что весь покрылся липким потом. Он как никогда был близок к провалу. Доктор Брекинридж в один прекрасный день может запросто вышвырнуть его отсюда. А он по-прежнему не имеет ни малейшего понятия, где Лейси хранит свои драгоценности. Ему придется это выяснить, и как можно скорее.
Из солярия доносились голоса, и он направился туда, надеясь увидеть Лейси.
Губернатор Стоддард был вне себя от радости, что Лоуренса нет рядом. Обычно Джеффри ни на шаг не отставал от Лейси. «Вот удобный случай», – подумал Стоддард.
Он поравнялся с актрисой.
– Услышав, как доктор попросил Джеффри остаться, я вспомнил школьные дни. Когда кто-нибудь из нас шалил или плохо справлялся с домашним заданием, преподаватель обычно оставлял нас после уроков.
Лейси перевела на него взгляд своих невероятно больших зеленых глаз.
– Что ж, в некотором роде мы снова стали школьниками.
– Я не совсем вас понимаю.
– Нам нужно больше узнать здесь о самих себе. Или, вернее сказать, заново узнать самих себя.
Они вошли в пустой солярий, и Лейси расположилась в шезлонге под лучами полуденного солнца. Стоддард пододвинул свое кресло поближе к ней.
– Пожалуйста, объясните мне свое последнее замечание.
– Мы должны установить причину, по которой злоупотребляем алкоголем или наркотиками, – ведь так, Джон? По словам доктора Брекинриджа, корень наших проблем таится в нас самих, и после того, как мы заново откроем себя, нам будет легче справиться с любыми трудностями, даже за пределами Клиники. – По ее губам пробежала легкая улыбка. – Нам тоже приходится выполнять домашнее задание, ведя дневник, а наши ежедневные сеансы терапии можно сравнить со школьными занятиями в классе.
– Существует теория, что алкоголизм – явление наследственное, что он может передаваться с генами. – Стоддард вспомнил своего отца, который в течение последних лет жизни выпивал по кварте в день.
– Я уже обсуждала это с доктором Брекинриджем, и хотя он не склонен с ходу отвергать эту теорию, она все же вызывает у него сомнения. По его словам, он знал слишком много алкоголиков и наркоманов, у которых в роду не было никого, кого можно было бы отнести к названным категориям. Мне хорошо известно, что мои родители никогда не были пьяницами и не принимали наркотики.
Стоддард украдкой разглядывал ее.
– У меня сложилось впечатление, что вы очень высокого мнения о докторе Брекинридже. Вы всегда говорите о нем в превосходной степени.
Лейси покраснела:
– Я вовсе не это имела в виду. Да, я восхищаюсь им, но мне кажется, что весь месяц будет потрачен для нас впустую, если мы не будем относиться с полным доверием к людям, которые проводят курс лечения. Разве вы со мной не согласны?
Стоддард рассеянно кивнул:
– Пожалуй, в этом отношении вы правы, но полагаю, что тут, в Клинике, они все же хватили через край. Большинство личных вещей забирают. Никаких телефонов, никаких книг и журналов, кроме тех, которые имеют отношение к вашей проблеме. Даже телевизор и то не позволяют смотреть, разве что по два часа каждый вечер в комнате для отдыха.
– Как объяснил мне доктор Брекинридж, для успеха лечения особенно важно избегать любых отвлекающих факторов. Когда он не позволил мне держать драгоценности у себя в палате, я подумала, что не в состоянии с этим смириться. Но теперь… По сути, я в первый раз за многие дни вспомнила о них.
– Верно. Я читал об этом. Говорят, что вы никуда не выезжаете без вашей коллекции драгоценностей. Они были при вас, когда вы прибыли сюда?
– О да, конечно.
– И что вы с ними сделали? Отправили домой?
– Нет, они находятся в моем «роллсе». У меня есть специальный сейф, встроенный в корпус автомобиля. Теодор, мой шофер, остановился здесь же в Оазисе, в мотеле «Холидей инн», чтобы быть поблизости, пока я здесь…
Джеффри вошел в солярий как раз вовремя, чтобы услышать последние слова Лейси. Он был взбешен. Неужели у нее хватило ума хранить драгоценности, стоившие целое состояние, в автомобиле? И зачем ей понадобилось открывать их местонахождение совершенно постороннему человеку?
Но гнев быстро угас, сменившись приподнятым настроением. Теперь он знал, где Лейси прячет свою коллекцию, и ему даже не пришлось спрашивать ее об этом. Все, что ему надо сделать, – это поскорее до них добраться. Легкой, летящей походкой Джеффри направился к паре, сидевшей у окна.
Глава 18
Было воскресенье – выходной день для пациентов Клиники, и большинство из них пребывали в праздничном настроении. По воскресеньям не назначали никаких лекций или сеансов терапии и было позволено принимать у себя посетителей.
Джеффри не ожидал гостей, равно как и Лейси, Рем и губернатор Стоддард. Они коротали время в солярии за неспешной беседой.
Обычно Брекинридж оставался по воскресеньям дома, но сегодня был особый случай, и он появился в Клинике. Сьюзен попросила разрешения навестить его на рабочем месте.
Ноа встретил девушку у служебного входа, они поцеловались.
– Часть нашей компании собралась сейчас в солярии – те, у кого сегодня нет гостей. Наверняка они жалуются друг другу, как тяжело им тут приходится.
– Мы можем к ним присоединиться?
– Я так и знал, что ты об этом попросишь, – усмехнулся он. – Я согласен, если только они будут не против и ты дашь мне обещание вести себя как следует.
– Разумеется, обещаю.
– И никаких выпадов против Клиники? По крайней мере меня радует, что ты не взяла с собой фотоаппарат.
Сьюзен подхватила его под руку.
– Торжественно клянусь вам, сэр, что на этот раз я буду паинькой.
Когда они вошли в солярий, Рем как раз начал свой рассказ. Ноа и Сьюзен подошли поближе и стали слушать.
– Когда я стал работать в Голливуде в качестве каскадера, мы, мелкая сошка, считали, что нам повезло, если удавалось заработать по десять долларов в день. А еще больше везения требовалось, чтобы вообще получить работу. Черт побери, нам приходилось целыми сутками просиживать в студиях за проволочными ограждениями, ожидая, пока режиссеру потребуются каскадеры или статисты. Наверное, они огораживали нас проволокой потому, что хотели всегда иметь под рукой на случай необходимости. – Рем от души рассмеялся. – Но провалиться мне на этом месте, если даже в таких условиях мы не зарабатывали больше, чем на ранчо. Многие продюсеры платили за падение с лошади куда более крупные деньги, чем те, которые мы получали, стараясь как можно лучше удержаться в седле, погоняя скот. Мы представляли собой своего рода касту, со своей системой рангов. О нас судили по тому, как мы ездили верхом, насколько стойкими были к выпивке и как часто пускали в ход кулаки. По вечерам мы играли в покер в одном местечке под названием «Уотерхоул», пили там текилу и мескаль и так загибали полы наших шляп, что люди сведущие сразу понимали, из каких мы мест.
Рем оглядел своих слушателей, довольный их вниманием, и продолжал:
– В некоторых отношениях работа каскадера оказалась труднее и, бесспорно, куда опаснее той, что нам приходилось выполнять у себя дома. Например, управлять шестеркой лошадей, впряженных в дилижанс, было ничуть не легче, чем месить грязь на дорогах Монтаны или любого другого места на Диком Западе. К тому времени как я пришел в кино, большинство трюков были уже изобретены и только совершенствовались. Производство вестернов тогда находилось в самом расцвете. Пару этих трюков я помню очень хорошо, и они были смертельно опасны как для всадника, так и для лошади. Один из них назывался «вилка на скаку». К передним копытам лошади с обеих сторон была примотана проволока, концы ее прикреплялись к кольцу, которое всадник держал в одной руке. Разумеется, ни одно из этих приспособлений в камеру не попадало. От каскадера требовалось на полном скаку выдернуть ноги из стремян и потянуть за кольцо, отчего лошадь спотыкалась, а каскадер вылетал из седла.
Рем усмехнулся.
– Во время этого трюка многие ломали себе кости. Одна из его разновидностей называется «вилка на месте», или «падающий покойник». Трюк подготавливался с помощью тонкой проволоки около ста ярдов в длину, которая крепилась к вкопанному в землю шесту. Наездника выбрасывало из седла без всякого предупреждения, когда лошадь падала, натянув до предела свою проволочную привязь.
– Бедные лошади! – произнесла Сьюзен с состраданием. – Наверное, им тоже приходилось нелегко?
Рем обернулся к ней:
– Само собой разумеется, мэм. У нас на съемочной площадке всегда были наготове одно-два заряженных ружья. Вы, наверное, слышали, что ковбои пристреливают лошадь, если она ломает себе ногу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39