А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


- Ничего об этом не знаем, - ответили с "Вице-короля". - Таких
приказов у нас нет.
- Возможно, возможно. По слухам, каравелла с распоряжениями
генерал-губернатора была потоплена голландцами под Малаккой.
- Ничего подобного мы не слышали. Вроде бы с Голландией мы не воюем.
- Хватит болтать! - взревел да Коста. - Губернатор расскажет все сам.
Немедленно примите шлюпку!
- Хорошо, только не забудьте, что у нас на борту двести пятьдесят
молодцов, все вооружены и начеку.
Шлюпку с "Кассандры" спустили на воду. Да Коста, скинув в каюте плащ
и надев треуголку, всю изукрашенную золотым шитьем, с важным видом уселся
на корме, а Сильвер расположился рядом. Шестеро специально отобранных
мулатов и квартеронов принялись грести и шлюпка подошла к португальскому
галеону.
Да Коста поднялся на борт, Сильвер забрался за ним, сопровождаемый
одним из гребцов, бывшим бразильским рабом, свободно говорившим
по-португальски.
Вступив на палубу, да Коста увидел судового офицера, за спиной
которого выстроились двумя рядами солдаты в синих мундирах.
- Счастлив приветствовать ваше превосходительство на борту
"Вице-короля Индии", - тон его был сердечен, но как показалось Сильверу,
несколько сдержан.
- Где я могу показать свои полномочия вашему капитану? - почти
небрежно спросил да Коста.
Их проводили в пышно разукрашенную каюту с позолоченным орнаментом,
персидскими коврами и гобеленами по стенам и тяжелыми балками на потолке.
Стройный моложавый человек, лет около сорока, стоял посредине. Он был
в хорошо сшитом мундире и напудренном парике. Офицер, сопровождавший да
Косту до каюты, застыл при входе.
- Мое почтение, ваше превосходительство, - сказал капитан. - Могу ли
я ознакомиться с доказательствами того, что ваша миссия именно такова, как
нам сказали?
- Конечно, капитан, - ответил да Коста. - Мой секретарь, Фернанду
Диаш, имеет при себе все документы. - Он дал знак Сильверу приблизиться к
столу, за который сел португальский капитан.
Сильвер наклонился, как бы желая расчистить на столе место для
документов, и вдруг совсем неожиданно схватил капитана левой рукой за
горло, приставив дуло пистолета к его виску. Сзади послышался приглушенный
болезненный вскрик офицера, встретившего их на борту, - бразильский негр
повалил его одним сильным ударом. Глаза капитана вылезли из орбит, когда
огромная рука Джона вцепилась ему в горло; парик смешно съехал на правый
глаз.
- Гомеш, - сказал Джон, - поясни этому индюку, что, если он не
сделает, как ему велят, я разобью ему голову и размажу мозги по этому
чудному гобелену.
Капитан издал слабый стон в знак согласия, когда да Коста перевел
этот утонченный приказ.
- Ладно, - сказал Джон, - вот что надо сделать, сеньор капитан.
Сначала позови первого помощника и вели ему загрузить сундуки с деньгами
на нашу шлюпку. Если эта все не возьмет, с нашего корабля подойдут еще
шлюпки. А пока мы будем брать то, что нам нужно, ты, сеньор, пойдешь с
нами на "Кассандру" и, если что-нибудь будет не так, оскалишься в петле
или, если будет на то божья воля, покормишь собою акул. Но если все
пройдет как следует, кто знает, может быть мы выделим тебе долю при
дележке золота. - Португальский капитан, слушая это, отчаянно всплескивал
руками. - И если, - неумолимо продолжал Сильвер, - наша напудренная
обезьяна ничего не соображает из-за того, что его держат за горло, поясни,
что он должен говорить. Пусть объяснит офицерам, что другой корабль, наш
корабль, из-за того, что поменьше и ход у него получше, получил приказ
доставить деньги по назначению, а "Вице-король Индии" отправится к Ормузу
в устье Персидского залива, чтобы расправиться с тамошними пиратами.
Когда капитану перевели эти слова, он слегка успокоился и был почти
благодарен. Сильвер отпустил его и сел рядом, незаметно ткнув заряженный
пистолет ему в бок.
Да Коста и бразилец вдвоем подняли потерявшего сознание офицера и
положили его за пышную красную занавесь, а затем капитан приказал позвать
первого помощника. Пока ждали его прихода, холодный пот лился по лбу
внешне спокойного Сильвера, представлявшего себе, что стало бы в случае
провала. Малейшая ошибка, и он с двумя своими товарищами попадают в руки
португальского правосудия, которое, как всем известно, работает совсем не
в белых перчатках.
Но сейчас опасения его не оправдались. Первый помощник, важный
краснолицый пожилой португалец, выслушал своего капитана, время от времени
поднимая брови от изумления, а потом пошел выполнять данный ему приказ.
Пираты едва поверили своим глазам, когда большая шлюпка "Кассандры" и
две лодки поменьше направились прямым курсом от одного судна к другому,
перевозя сундуки и небольшие ларцы, доверху набитые золотыми и серебряными
монетами. Сильвер был достаточно сообразителен, чтобы оставить пятую часть
денег на "Вице-короле Индии", в знак доброй воли, по его словам.
Когда большая шлюпка подошла к борту "Кассандры" в последний раз с да
Костой, Сильвером и португальским капитаном на ней, капитан Ингленд
торжествующе перегнулся через борт, а пираты возле него размахивали руками
и кричали "Ура!".
Через несколько минут "Кассандра" тронулась и стала отдаляться от все
еще ничего не подозревающей обманутой жертвы, согласно этикету приспустив
и вновь подняв свой фальшивый флаг, что означало пожелание счастливого
плавания.
Менее чем через час благодаря попутному ветру "Кассандра" была
далеко, и расстояние между нею и "Вице-королем Индии" непрерывно
увеличивалось.

16. ВОЗВРАЩЕНИЕ В НЬЮ-ПРОВИДЕНС
Бонс оторвал взгляд от мешков с деньгами, сваленных на полу каюты
капитана Ингленда, и грубо расхохотался.
- Здесь лежит золота и серебра на сто двадцать тысяч фунтов
стерлингов, - сказал он. - А если прибавить добычу с судов богомольцев и с
тех кораблей, что мы обобрали у западного берега Африки, то, похоже, имеем
на борту сто сорок тысяч фунтов. Правильно выходит, Гомеш?
- Да, так. Так выходит и мой расчет, - ответил Гомеш, усмехаясь, что
было редким для него, и во рту его блеснули золотые зубы.
Джон Сильвер быстро прикинул свою долю. Как один из главарей, он имел
право на часть добычи, в полтора раза большую, чем у обыкновенного моряка.
В целом это составляло примерно три тысячи фунтов. Он поразился величине
своей доли. Это же невиданные деньжищи, их хватит, чтобы осесть
где-нибудь, зажить богато и даже купить себе место в парламенте, если
будет на то желание.
- Джентльмены, - сказал капитан Ингленд своим изысканным тоном, к
которому нередко прибегал, - нам досталась более-менее хорошая добыча. Но
можно получить и побольше. Предлагаю отправиться на северо-запад и
взыскать пошлину с судов, идущих через Аденский залив.
Сильвер тревожно зашевелился.
- Да не надо нам больше добычи, - сказал он. - Черт с ними, с
деньгами, их у всех нас достаточно. Предлагаю не рисковать, а спокойно
вернуться. По дороге, может быть, осмотрим одно-два судна. А если и нет,
то матросские сундуки все равно доверху набиты золотом.
- Согласен с Джоном, - быстро сказал Бонс. - Вернемся в Карибское
море и прогуляем эти деньги. Поставим новые орудия на старушку
"Кассандру", а может быть, и немного отдохнем.
- Нет, - с силой сказал Ингленд, - ошибаетесь. Не видите дальше
собственного носа! Мы, может быть, отыщем втрое большую добычу, если
будете слушать меня. Кстати, Ван дер Вельде думает так же.
- Хорошо, пускай ребята решат сами, капитан, - дипломатично сказал
Сильвер. - Так положено по обычаям, если не ошибаюсь.
Собрание, последовавшее за этим разговором, было бурным, но все же
достаточно серьезным, а представленные обеими сторонами доводы были вполне
убедительны. В конце концов, только шестеро поддержали Ингленда, в их
числе старший канонир Ван дер Вельде. Стало ясно, что власть уплыла из рук
Ингленда, и не оставалось другого выхода, как сместить его немедленно.
Сильвер и Бонс пошли передать низложенному капитану решение сходки. Бонс
заговорил первым, и американский его акцент звучал сильнее обычного,
возможно потому, что он сознавал важность своей миссии.
- Команда стоит за твое смещение, капитан Ингленд. Новым капитаном
выбрали меня. Так что, уж будь так добр, повинуйся решению сходки.
Ингленд равнодушно пожал плечами, но длинные его пальцы не
переставали нервно барабанить по серебряной табакерке.
Сильвер заговорил следом:
- Не такие уж мы плохие люди, капитан, - сказал он. - И никто из нас
не хочет крови. Скажем, это будет наша "Славная бескровная революция", как
в восемьдесят восьмом, когда голландец Вильгельм свалил эту папскую свинью
короля Якова.
- Ну, и что думаете делать? - спросил Ингленд устало.
- Пойдем на Мадагаскар, - ответил Бонс, - но перед этим высадим тебя
с дружками на остров Маврикий. Если это тебя не устраивает, выбирай между
протягиванием под килем и путешествием по доске.
- Мы оставим тебе провиант и оружие, - прервал его Сильвер. - И пусть
возьмет меня дьявол, если парни откажутся дать тебе Святое писание, что в
этих краях просто щедро. Там ты будешь в полной безопасности, чего не ждет
никто из нас на долгом пути к Нью-Провиденсу.
- Выходит, мне предлагают выгодную сделку, - иронично ответил
Ингленд.
- Пусть будет так.
- Джон забыл сказать еще кое-что, - промолвил Бонс, - мы запрем тебя,
твоего канонира-голландца и нескольких гадов, что тебя поддержали, в твою
каюту до самого Маврикия для вашей же собственной безопасности. Никому
ведь не хочется лежать с перерезанным горлом, не так ли?
Так сместили капитана Ингленда, но без всякого насилия, к которому
другие пираты часто прибегали в подобных случаях. Через две недели
Ингленда с товарищами высадили на остров в семистах милях от Мадагаскара.
Смещение Ингленда совершилось достаточно учтиво, и обе стороны вели себя
сдержанно; только старший канонир Ван дер Вельде, голландец, бешено
размахивал кулаком и так громко ругался, словно хотел оглушить самого
господа и ангелов его.
"Французские суда, идущие в Индию, заходят на Маврикий, чтобы
запастись пресной водой, - думал Сильвер, - и кто-нибудь из них возьмет
капитана Ингленда". Поэтому он был удивлен, когда несколько лет спустя
узнал, что оставленные на острове Ингленд и его товарищи сколотили из
досок шлюпку и сумели достичь Мадагаскара. Здесь они жили подаянием своих
собратьев пиратов, ничего не имевших против них.
Естественно, "Кассандра" добралась до Мадагаскара много быстрее
капитана Ингленда. Тут экипаж загрузил новые припасы и некоторое время жил
по-царски. Все пираты на острове от души завидовали им и делали все, чтобы
освободить своих товарищей от отягощавших их золота и серебра.
Некоторые пираты умудрялись проиграть все состояние в один прием,
другие осыпали деньгами вплоть до последнего фартинга женщин и
трактирщиков, усердно подливавших богатым клиентам самое крепкое пойло,
способное уложить слона, а по меньшей мере троих убили и ограбили.
На Мадагаскаре Сильвер получил хороший урок, потому что через месяц у
него осталось тысяча двести фунтов. Невозможно представить себе, что
человек с его рассудительностью мог вести себя, как заядлый игрок. Да,
Сильвер готов был рисковать жизнью, но сначала внимательно оценивал
возможность успеха; игра же в карты или в кости давала решительно меньше
шансов на удачу. Все же, несмотря на это, он играл отчаянно, словно
отдаваясь какой-то страсти, но как только дурман рассеялся, Джон бросил
игру и надежно упрятал кошелек.
Наконец "Кассандра" покинула Мадагаскар, изрядно облегчившись от
прежних богатств, но загрузившись припасами и ходовыми товарами, вроде
кораллов и амбры. Кроме того, она до клотика была набита людьми, потому
что пираты Мадагаскара обгоняли друг друга с просьбой принять их на
корабль такой удачливой судьбы и таких доходов. Из среды новичков избрали
нового старшего канонира по имени Израэль Хендс, который заменил
оставшегося на острове голландца. Хендс был широкоплеч, с синими пятнами
по подбородку и огромными ушами; был он тугодум, но терпелив и имел
отличный глазомер, так что каждый его выстрел попадал в цель.
После того, как Бонс стал капитаном вместо Ингленда, да Коста занял
место первого помощника, а Джону Сильверу достался пост квартирмейстера,
хорошо подходивший к его многосторонней натуре.
Семью месяцами позднее "Кассандра" вернулась в Нью-Провиденс,
встреченная диким восторгом. Сильвер и Аннет снова встретились, и, к его
радости и удивлению, она подала ему двухлетнего сына.
Джон долго, ласково и внимательно смотрел на своего наследника.
- Никак не похож на меня, дорогая Аннет, - заключил он.
- Глупости, - сказала Аннет, - русый, как ты, Джонни, и своенравный
тоже, как ты. Так или иначе, мне лучше знать, чей это сын.
Сильвер с удивлением заметил, что за время его отсутствия Аннет стала
самостоятельной. Наверное, появление ребенка придало новый смысл ее жизни.
Постепенно привыкая к мысли, что теперь он отец и глава семьи,
Сильвер понял всю разумность настояний Аннет перебраться в более приличное
место, чем Нью-Провиденс. Сейчас это не представляло особых трудностей,
так как у него было более тысячи фунтов.
- Не сомневаюсь, - говорила Аннет, - что через месяц-другой ты опять
исчезнешь. А как мне быть тут с сыном? Не оставаться же здесь навсегда?
Здесь спокойно живут только дурные женщины, да и в любой момент поселение
могут уничтожить.
Сильвер мог в один миг заставить человека похолодеть от ужаса и
свалить быка ударом кулака, но доводы жены крепко засели у него в голове.
Во всяком случае, не прошло много времени, как Джон решил, что пусть лучше
Аннет заботится о хозяйстве и распоряжается его деньгами в спокойном
месте, чем гниет и мучается в Нью-Провиденсе. Они отплыли на Ямайку на
борту шхуны, занимавшейся более-менее законной торговлей между этими
островами. Тут Джон устроил Аннет и маленького Джона в Монтегю-Вей, где
купил маленький трактир под названием "Порто-Белло" и внес девятьсот
фунтов в Королевский банк Ямайки.
В продолжение почти трех лет Джон жил в Монтегю-Бей; дымил трубкой и
отдавал должное отменным блюдам, на которые оказалась такой мастерицей его
жена. Здесь у него родился еще один сын, которого окрестили Филиппом - по
имени покойного отца Аннет.
Но эта жизнь его не удовлетворяла. Принялся он водить компанию с
моряками по разным кабакам города, слушал истории об утраченных и
найденных сокровищах, о несчастных их владельцах, познакомившихся с
виселицей. Одним словом, не было ничего удивительного в том, что Сильвер
вернулся к пиратству. Всего только шаг отделяет человека, имеющего душу
пирата, от того, чтобы переменить мирную и добропорядочную жизнь на
грабежи и злодеяния.
Однажды вечером, спокойно сидя в своем трактире и наслаждаясь
непристойными разговорами пьяных моряков, Джон почувствовал, как медвежья
лапа схватила его за плечо и насмешливый голос сказал из-за спины:
- Да ведь это же наш Долговязый Джон, правда растолстевший с тех пор,
как ходил на старом "Ястребе".
Сильвер вскочил на ноги.
- Пью! - вскричал он. - Гейб Пью, боже мой, живой!
- Он самый, - ответил Пью, оглядев его острым взглядом, - и ничего со
мной не стало с тех пор, как я смылся из тюрьмы в Бриджтауне, сам знаешь
когда.
- Слышал, слышал, Гейб, как тебе удалось улизнуть из тюрьмы, - сказал
Сильвер.
- Эх, - махнул рукой Пью, - для меня никогда не было проблемой
пустить кровь какому-нибудь мерзавцу. Но это другой вопрос. Он подсел к
Сильверу и дружелюбно сказал ему: - Я в порядке, Джон, а как ты? Слышал,
ты снялся с якоря в Нью-Провиденс вскоре после того, как вдвоем с Билли
Бонсом вернулись из Ост-Индии три-четыре года назад.
Сильвер сразу ответил, как будто спешил высказать какие-то мысли:
- И никогда в жизни не поступал умнее, ни до того, ни после. Не
прошло и шести месяцев после нашего отъезда, как все это селение сгорело,
как соломенное чучело в день Гая Фокса [день Гая Фокса - 5 ноября,
годовщина заговора во главе с Гаем Фоксом, целью которого было взорвать
парламент; в память его раскрытия в Англии ежегодно 5 ноября проводятся
шествия, на которых сжигают чучело Гая Фокса].
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25