— Лель, — нехорошо прищурившись, спросила Ксюха. — Я что-то не пойму — чем у вас в НИИ намазано, что маниаки туда слетаются, как мухи на … это самое?— Да ладно тебе, всего один и был.— Как же! Сначала извращенец в туалете завелся, который за вами подглядывал, потом серийный убийца, он еще тебя прирезать хотел, неужто забыла? Теперь еще один душегуб неизвестной породы, — разошлась Ксюша. — Я уж не говорю о том, что каждый второй нихлоровец либо чудик, либо идиот.— Чего это? — обиделся Зорин.Я же про себя с ней согласилась. Что верно, то верно, нормальных в нашем Нихлоре можно по пальцам пересчитать, основная же масса с такими странностями, что Зорин на их фоне просто образцово-показательный экземпляр среднестатистического мужчины.— Ну, ни фига себе! — как гром среди ясного неба, прозвучал позади нас чей-то хриплый голос. — Вы за что братана замочили, отморозки?Все резко обернулись. У самого входа стоял красный от праведного гнева Артемон, а из-за его плеча высовывалась бледная физиономия Куки.— Послушайте… — начал, было, Суслик, но банкир прервал его грозным рыком:— Мне, конечно, тоже не нравится, когда мне ботинки на 2 размера меньше выдают, но мочить за это… Ребя, это перебор! — Тут он оглянулся, узрел валяющуюся на полу Соньку и еще больше озверел. — А девку за что вырубили? Хорошая ж девка была, хоть и «синяя» …Тут Кука вынырнул из-за плеча своего товарища и, встав на носочки, что-то зашептал ему на ухо. Прослушав сообщение, Артемон нахмурился и выдал:— Вот мне братан подсказывает, что девка, наверное, на мокруху не подписывалась, вот вы ее и того…— Да заткнитесь вы! — разозлилась я.— Я те-е-е ща заткнусь! — начал наступать на меня Артемон, сжав свои пудовые кулачищи. — Я ща так заткнусь…— Он уже был мертвым, когда мы пришли, придурок! — заорала я. — Посмотри. Кровь застыла, значит прошло достаточно много времени, а мы с тобой всего 10 минут назад вальсировали.— Да? — он остановился, в раздумье почесал переносицу. — А ведь точно. Тогда кто же его?— А не вы? — робко промямлил Суслик, потом опомнился и затараторил. — То есть мы и сами хотели бы узнать…Артемон сначала проницательным тяжелым взором помещение. Детально осмотрел заставленные лыжами стены, стеллажи с палками, ящик с гантелями, чиркнул оком по окну, подоконнику, полу. Поковырял пальцем дверной косяк и выдал:— Следов взлома нет.— Ясно, что нет, — не слишком вежливо проговорила я. — С чего бы ее взламывать?— И в окно никто не лазил. Значит, мокрушник вошел, не таясь, побазарил за жизнь со спортсменчиком, а когда тот отвернулся, кокнул мужика по кумполу….Артемон кивнул, соглашаясь с самим собой, потом аккуратненько, чтобы не затопать следов, приблизился к трупу, присел. Почти профессионально осмотрел его и констатировал:— Черепно-мозговая доконала. Остальные удары, а их с десяток, до кондражки довести не смогли бы. Ранки страшные, но поверхностные.— Это мы и сами поняли, — буркнула я. — И орудие преступления видим, вон лыжная палка валяется…— Не… По башке его не ей долбанули, а гантелей, вон она в углу. Палкой только отметелили. Тока зачем? Он все равно к тому времени либо отключился, либо умер. Говорю же, отморозок. — Он выпрямился. — Ну что, ментов надо вызывать.— Народ, я думаю, оповещать не будем, чтоб не сеять, так сказать, панику, — добавил Кука.— А поставить в известность местное начальство надо, как вы думаете? — спросила я, подумав.— Да ладно тебе! Какое тут начальство? Комендантша в хлам пьяная да приблаженная директриса. Так что молчок, — Артемон окинул нас тяжелым взором, — Ясно? — Мы энергично закивали. — А помещение, покуда, запрем. Чтоб не совались.Я мысленно с ним согласилась. Все-таки толковый мужик этот банкир с собачьей кличкой. Да и никакой он, наверное, не банкир. Скорее всего, представитель «крышующей» организации. Ну на крайний случай телохранитель Куки, этот на коммерсанта больше походил: скользкий, хлипкий, очкастый.— Значится так, — скомандовал он, — Ты, — указательный палец ткнулся в меня, — как самая борзая, поведешь меня к телефону, а то моя мобила не фурычит. Ты, — перст переместился на Зорина, — тут останешься, жмурика охранять, пока этот лохарик, на суслика похожий, не найдет запасной ключ, чтобы дверь запереть. А ты, дамочка, — он милостиво кивнул Ксюхе, — отдыхай, — и, взвалив Соньку на плечо, он направился к выходу.— Я с трупом не останусь! — дрожащим от возмущения и страха голосом выкрикнул Зорин.— Че это?— Боюсь!— Пусть тогда это гоблин, — он кивнул на совершенно не похожего на гоблина Суслика, — останется.— Не буду, — проблеял Суслик.— Я не понял? — Артемон набычился. — Бунт на корабле?— Артем, — строго проговорила я. — Успокойся. Сделаем так. С трупом останешься ты, как самый смелый, Зорин отнесет Соньку в комнату, а остальные пойдут звонить. Идет?— Не-а. Мне жмуриков караулить в падлу.— Почему?— Я ж владелец Банка «Возрождение». Почти алигарх, — скромно потупился Артемон.— Ты? — обалдела я. — А Кука тогда кто?— Мой телохранитель, кто ж еще? Ты не смотри что хлипкий, зато, знаешь, как лягается…— Пусть тогда он с трупом и посидит. Изнутри запрется на щеколду…— Я встану в коридоре и никого ближе, чем на 2 шага к двери не подпущу, — с достоинством проговорил Кука.— Лады, — кивнул Артемон. Затем передал Зорину с рук на руки Соньку. И скомандовал. — Веди * * * ЧЕЛОВЕК не мог сдержать своего счастья! Он сделал это! Не отступил, довел задуманное до конца!Подлец получил по заслугам. И казнь свершилась. Огорчало одно —свершилась очень быстро. Подлец умер сразу, а ЧЕЛОВЕКУ так хотелось, чтоб он помучился. Поэтому он и терзал такое теплое, податливое, почти живое тело подлеца. Бил, крушил, рассекал, втыкал острие в мягкую плоть.Когда грудь подлеца превратилась в кровавое месиво — ЧЕЛОВЕК остановился и перевел дух. Он отомщен! 7. Мы шли заснеженной аллеей по направлению к воротам. Именно там, на приграничье, стоял небольшой домик директора, а в нем был единственный на всю турбазу телефон. Пурга усилилась. Теперь снежинки не кружились в вальсе, а долбили с разлету по нашим щекам, лбам, прикрывающим глаза векам.Наконец, избитые пургой, мы добрались до приземистого здания у самых ворот. Тусклый фонарь освещал дверь, с висящим на ручке замком, засыпанный снегом порожек.— Давай, заходи, — кивнул мне Артемон.— Боюсь, — созналась я, в нерешительности останавливаясь на самом входе. — А вдруг сейчас, как в классическом детективе, войдем, а шнур перерезан.— Ерунда, — просиял Суслик. — Метр изоленты, острый ножичек, десять минут необременительного труда и все готово!— Починишь? — с уважением пробасил Артемон.— Легко. Я же инженер.— Молоток! — похвалил он, хлопнув Суслика по хлипкому плечу так, что бедняга чуть не нырнул в сугроб.Успокоенная, я приоткрыла дверь.— Есть тут кто?Никто не отозвался, видимо, директор был там же, где и все — на дискотеке.— Что ж ваша директриса дверь-то не запирает? — возмутилась Ксюша. — Сопрут ведь добро.— Чего тут переть? Стол что ли облезлый или стул колченогий, а может телефон, красная цена которому полтинник?— Кстати, где аппарат? — шепотом спросила Ксюша.— Всегда был на столике у окна… — я обшарила взглядом комнатку. — На этом…— Нету его тут. — Ксюша для верности просмотрела каждый из ящиков. — Нету.— Вот он, — подал голос Суслик. — В углу. Смотрите.Мы проследили за его жестом. В углу на истертом линолеуме валялась груда пластиковых осколков, увенчанная покореженной мембраной. Изрезанный на мелкие кусочки провод покоился рядом.— Тютю телефончик-то, — прокомментировал Артемон. — Такой даже инженеру не под силу починить.Мы в унисон вздохнули и гуськом покинули помещение.— И что это тут у вас за падла завелась, а? — рыкнул Артемон. — Людей мочит, добро портит. Кто — не знаете? — он сжал свой пудовый кулак. — Если есть подозрения, говорите, не стесняйтесь — я из этого мокрушника всю душу вытрясу…Мы переглянулись. Ни я, ни Суслик, ни, тем более, Ксюша, которая не знала и половины отдыхающих, никого заподозрить не могли.— А знаете, — начала я неуверенно. — Мне вообще не ясно — зачем этот… как говорит Артем… мокрушник испортил телефон?— Как зачем? — взволновался Суслик. — Ты что детективов не смотришь? Чтобы успеть скрыться с места преступления до приезда милиции…Я прервала его:— Я так не думаю. Подумай сам. — Суслик насупился, а я продолжила. — Даже если он сбежит или уже сбежал, вычислить его не составит большого труда. Завтра милиция всех перепишет, пересчитает, и тот, кто покинул турбазу несанкционированно, будет первым подозреваемым.Все призадумались, однако, ни одной свежей мысли ни у кого не появилось. Наконец, молчание прервал неуемный Суслик.— И что теперь делать будем? — бодро спросил он. Ему, видимо, очень хотелось переложить ответственность за принятие решения на кого-нибудь другого.Все молчали. Наконец, меня осенило.— У тебя машина сеть, Артем?— Конечно, есть. Три.— Так что ж ты раньше молчал? — возликовала я. — Давай заводи.— Так они дома, в гараже…— Вот, блин, дурень, — разозлилась Ксюша. — Дома и у нас есть… Три. — Лживо докончила она. — Здесь есть?— Не.— А на чем вы сюда прибыли?— Нас на джипе привезли. Завтра должны на нем же забрать. А ваш автобус где?— Как нас привез, так сразу и отчалил, — доложил Суслик— А еще какое-нибудь средство передвижения на турбазе имеется? Нам бы хоть до дороги доехать на чем-нибудь, а там телефоны сеть начнут ловить…— Есть снегоход…— начал Суслик, но во время опомнился. — Разбитый.— Санки есть, лыжи… Точно! — возрадовалась Ксюха. — Давайте на лыжах до дороги домчимся!— Домчимся мы, как же, — недовольно буркнул Артемон. — Без пурги-то не проедешь в такую темень, а уж теперь…Мысленно я с ним согласилась, но из-за глупого упрямства и желания казаться самой умной, начала пререкаться:— Почему же не проедем? Дорога наезженная. Луна светит.— Там лес, пурга, волки, — попытался напугать меня Артемон. — Цапнут тебя за булки, будешь знать…Я сама не знала, почему так прицепилась к этой своей идее — добраться до шоссе незамедлительно. Наверное, боялась, что за ночь может произойти еще что-то нехорошее. Или опасалась, что преступник воспользуется форой в несколько часов и все-таки сбежит. А, может, просто хотелось спрятаться от невзгод под Геркулесовским крылышком. Нам, женщинам, так иногда надоедает быть сильными. И коней на скаку останавливать совсем не хочется.— Артем, смотри! — я указала на приставленные к стене дома лыжи. — Как специально для нас кто-то оставил. Может, попробуем? Ну хотя бы обстановку разведаем, а?Артем, покряхтывая, встал, подошел к стене, чтобы я отвязалась, взял лыжи в руки, рассмотрел.— Прикинь, они без креплений.Я подошла к банкиру, выдернула одну лыжу из его рук, поднесла к свету. И правда. Лыжи были до того старыми, что вместо креплений к ним была прилажена конструкция из двух железяк, в отверстия которых просунуты широкие резинки (помнится, у моей матушки в далекие застойные времена на таких резинках держались чулки).— Это же прекрасно! — нашлась я. — Можно прямо сейчас ехать. Суй ноги в железки, резинки за пятки. И вперед!— Они рассыплются подо мной!— Ничего подобного! Их, наверное, еще при Наполеоне сделали, такие нас с тобой переживут!— Я один не поеду! Я плохо ориентируюсь! Вдруг заблужусь — кто тогда меня будет спасать?— Я с тобой! — азартно выкрикнула я.— На чем?Я начала озираться по сторонам, пытаясь отыскать достойное себя средство передвижения. И нашла! Рядом с мусорным бачком я обнаружила детские пластиковые мини-лыжи, которые Сонькина дочь называет «миньками».— Во! На этом! На этом поеду!— Вот упертая баба! — протянул Артемон. И я не поняла, что в его голосе было больше — осуждения или уважения. — Ну давай. Попробуем.Я с готовностью взгромоздилась на «миньки» и встала в позу «На старт, внимание!». Тут не выдержала Ксюша.— Не пущу! — заголосила она, как мать малолетнего идиота, который собрался ограбить соседскую квартиру. — И не проси!— Ксюш, да ладно тебе! Это не опасно! Доедем до шоссе, а там телефон зафурычит…— Одну не пущу! И точка! — она забегала по пяточку перед избушкой. — Надо найти еще что-то! Что-нибудь, на чем я могла бы… Вот! — Ксюша радостно подпрыгнула и нырнула за мусорный бак. — Самое то! — Через секунду она вынырнула вся в снегу и каких-то очистках. В руках держала плосковатый медный таз. — Ледянка! Я поеду на ледянке!Артемон уже устал удивляться женскому идиотизму, поэтому просто спросил:— Как?— Дорога идет под уклон. Я разбегусь, прыгну и поеду. Как в бобслее!— Но ведь она не всегда под уклон идет, — попытался урезонить «бобслеистку» Суслик. — Когда-то ведь гора кончится…— Они меня подтолкнут! — не сбавляя оборотов, выкрикнула Ксюша. Похоже, идиотизм заразен.— Похоже, идиотизм заразен, — озвучил мои мысли Мишка. Он еще что-то хотел сказать, но, натолкнувшись взглядом на пылающие, как у Зевса, глаза Ксюши, заткнулся.Артемон тоже промолчал. Так в полнейшей тишине мы проследовали к воротам. Вышли за ограду. Встали лицами на восток.— Ну? Готовы что ли? — без всякого энтузиазма поинтересовался Артемон.— Всегда готовы! — отрапортовала Ксюша. Потом приладила к попе ледянку и с визгом понеслась в темноту.Когда визг затих, мы с Артемоном тоже двинулись. Получилось у нас не так залихватски. Не так весело и быстро. Я бы даже сказала, поплелись мы, как траурная процессия престарелых черепах. Артемон постоянно буксовал на своих антикварных лыжах, я же наоборот катила быстро, но бестолково — уезжала то в один кювет, то в другой. Падала, билась разными частями тела о сосны, выкарабкивалась из сугроба, вставала на свои «миньки», отталкивалась и вновь заруливала в сторону.Наконец, я выдохлась. Произошло это минут через 5 после нашего триумфального «отбытия». Хотя мне показалось, что прошла целая вечность.— Артем, я устала! — заскулила я.— Ехай давай, — буркнул Артемон строго.Я поехала, но на очередном вираже скатилась под мощную придорожную сосну. Артемон на меня даже не взглянул. С упрямо выдвинутой челюстью, с прищуренными газами, он пер, как танк, продвигаясь медленно, но верно.Я устало привалилась к сосне и огляделась. Ворот уже видно не было — только едва брезжил свет от фонаря над ними. Кругом лес. Мрачные черные ели подступают к самой дороге. Впереди кромешная тьма. Луна затянута пеленой. И снег стеной. Короче, ужас!Отогнав от себя страх, я вскочила! Полная решимости, откопала запорошенные снежком лыжи… Нечего нюни распускать! Надо ехать! Действовать! Дерзать!И тут вдали раздалось зловещее «У-у-у-у!».— Волки! — заголосила я. — Темыч, там волки!— Это собаки в сторожке воют, дура! — донесся до меня грубый голос Артемона.— Артем! Артем! Постой! — в ужасе заорала я. И схватив лыжи в охапку, понеслась за банкиром. Догнала на удивление быстро, все-таки передвигался он со скоростью сломанного самоката. Сцапала его за руку. — Подожди!— Чего тебе?— Я признаю свою ошибку. Ехать ночью, а тем более в пургу — страшная глупость!— Наконец-то! — обрадовался он и тут же скинул с ног надоевшие лыжи. — Давай поворачивать. Обратно легче будет идти — снег в спину.— Ага, — поддакнула я и уже, было, развернулась, но тут меня прострелило. — А где Ксюша?— А, правда, где?Мы оба уставились в даль. Я ни черта не видела — оно и понятно, с моим — 4 разглядеть что-то на расстоянии 5 метров проблематично. Но Артемон с его орлиной «единицей», тоже не смог разглядеть следов моей подруги, что тоже понятно — снег застилал глаза, мельтешил, обманывал.— Ксюша! — заорала я через снежную стену. — Ау!— Ау, — отозвалась Ксюша совсем рядом.— Ты где? — вновь крикнула я во все горло.— Чего орешь? Тут я. Под сосной.Я прищурилась. Точно! Сидит, милочка, под деревцем, как Аленушка из сказки про Морозко.— Чего расселась? Попинс отморозишь, — прикрикнул на нее Артемон. — Вставай!— Не могу, — всхлипнула Ксюха.— Ногу что ли сломала?— Хуже.— Обе ноги? — испугался Артемон.— Хуже.— Позвоночник? — ахнула я.— Молнию на джинса-а-а-ах! Они теперь сполза-а-а-а-ают! Как я пойду? У меня дубленка короткая и все будет ви-и-и-и-идно!— Вот дура-баба! — сплюнул Артемон. — На пуговицу застегни.— И пуговица отлетела! Я так старалась от вас не отстать, что от натуги штаны порвала…— Дай ей свою куртку, — обратился ко мне Артемон, — она у тебя длинная. Всю куньку закроет.— Я ее куртку не надену! — закапризничала Ксюша. — Она у нее стремная.— Почему это? — обиделась я. — Нормальный пуховик.— Китайский ширпотреб! Я в таких не хожу!— Но на 5 минут ты можешь ее надеть?! — в бешенстве зашипел банкир. — Дойдешь до корпуса, снимаешь.— Дай лучше свою, — невинно предложила Ксюша. — У тебя настоящая «Каламбия». Мне в такой не стремно.Артемон почти по-волчьи взвыл, рывком сорвал с себя куртку и кинул Ксюше на руки.— На!Она деловито облачилась в предложенную одежку. Куртка оказалась сильно ей велика, но с основной задачей «Каламбия» справилась — прореха на штанах была прикрыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20