Сватов, чтоб по-людски все было…Он еще что-то хотел сказать, но не смог — конвоирам надоело ждать, когда новоиспеченный жених выговориться, и они поволокли упирающуюся Изольду к выходу. Вслед за ними помещение покинули и Русов с Геркулесовым. Нам ничего не оставалось, как последовать за ними.Только мы вышли из Музыкального зала, как Ксюша прытко подскочила к Артемону и залепила ему мощную плюху.— Ты чего? — обалдел он. — Чего дерешься?— Я тебя вообще прибью, — зашипела подруга. — Аферист проклятый! Врун, подлец и негодяй!— Ну ты полегче… — обиженно буркнул Артемон, потирая затылок.Но Ксюша его не слушала — она сжала кулаки и приготовилась к затяжной кровавой драке.— Ладно меня обманул, — цедила она сквозь зубы, прыгая на носочках вокруг банкира. — Но Клотильду зачем?! Они и так жизнью обиженная, а тут ты еще со своим враньем про скорую свадьбу…— А я и не врал! Я на ней женюсь. — Он хмуро кивнул, как бы подтверждая серьезность своих намерений. — Пусть она мне стихи пишет. Поэмы всякие…— Ты ж, подлюка, женат!— Я свободен, как птица, — удивленно протянул он, уворачиваясь от маленьких, но острых Ксюхиных кулачков.— Слышали мы уже про птиц! Врун! — выкрикнула она и нанесла врагу точный удар по почкам.— Я никогда не был женат. Честно.— А это что? — возмутилась Ксюша, рванув банкира за безымянный палец. — Вот!Артемон тупо уставился на свой перст.— А что не так? — осторожно спросил он.— След от кольца — вот что!— Это? — И он засмеялся. Сначала тихо, потом все громче и громче.— Чего ржешь? — озлилась Ксюша.— Это…Это, — он хохотнул на последок и спокойно произнес. — Это я когда в солярий ходил, ключи от машины с собой брал, кольцо от брелка на палец вешал, а саму связку в кулаке зажимал… Вот и получилось так…Ксюша пораженно молчала. Я опасливо пятилась, вдруг, думаю, она и меня сейчас бить начнет — как-никак это именно я ей внушила мысль о том, что банкир женат. Но опасения мои были напрасны — подруга и не подумала распускать руки, уж очень она была расстроена.— Это что ж получается? — упавшим голос вымолвила она. — Это получается, что Клотильда у Соньки увели мужика?— А че меня уводить? Я че бычок?— Это что ж получается? — стонала Ксюша. — Что эта кочерыжка отбила у Соньки, умницы, красавицы, кавалера?— Да ладно тебе, — попытался успокоить ее «кавалер». — Не переживай. Сонька баба видная, она себе лучше меня найдет… — Потом он робко улыбнулся и смущенно произнес. — А я такой, как Изольда больше сроду ни встречу. Она вишь как меня полюбила. Как эта… как ее… как Отелла!— Это что ж получается? — как испорченная пластинка ныла Ксюша. — Что и моего Педика у меня какая-то кикимора болотная может увести?— Изольда меня и бедного любить будет… И всякого. — Бухтел о своем Артемон. — А что страшненькая, так это ладно, я ей пластику сделаю… Титьки силиконовые и все такое…— В тюрьме? — насмешливо спросила я.— Не… Когда выйдет. А пока мы с ней переписываться будем. Она мне поэмы будет присылать, а я ей адвокатов…— Что ж это получается? — взвыла Ксюша. — Что моего… — тут она, слава тебе господи, заткнулась. Но через мгновение утреннюю тишину леса разорвал ее душераздирающий крик. — Педик! Любимый!И она понеслась к воротам, словно взбесившаяся антилопа.— Чего это с ней? — испугался Артемон— Кажется, наша подруга, наконец, поняла, что любит своего мужа, — улыбнулась я.— А куда она помчалась?— К нему.— Так он же за десятки километров, — оторопел банкир.— Для влюбленной женщины нет преград и расстояний, — бросила я.— Ну вы бабы даете! — крякнул он.Мы с Сонькой переглянулись и радостно рассмеялись. Да, мы, бабы, даем!К нам робко подошел Зорин, в его пухлой руке была зажата еловая ветка, унизанная роскошными шишками.— Сонечка, это вам, — смущенно пробормотал он и сунул «экебану» в Сонькину руку.— Спасибо, — тихо поблагодарила она, прижимая презент к груди. — Я очень люблю, когда елками пахнет…Зорин осторожно приобнял притихшую Соньку, Артемон сграбастал меня, и мы дружным квартетиком, не спеша, направились к воротам. Мы шли по заснеженной аллейке, мимо пионеров-мутантов, мимо исполинской снежной бабы с еловой шишкой вместо носа (из-за которой баба больше походила на мужика-кавказца), мимо старика сторожа, любовно протирающего свои «наполеоновские» лыжи… Мы преодолели распахнутые ворота с бескрылой ракетой над ними, гриб-мухомор из дерева, бывший некогда беседкой, картеж милицейских машин…Мы остановились под придорожной елью, той, под которой некогда валялась я.… И под которой теперь валялась Ксюша.— Что с тобой? — охнула Сонька, бросившись поднимать подругу. — Что случилось?— Опять. Опять лопнуло, — жалостно пропищала Ксюша.— Сухожилие? — зажмурилась та. — Связка?— Завязка! — И Ксюха выставила перед собой ладонь, на которой лежали обрывки шнурка, до недавнего времени исполняющего обязанности пояса. — Штаны спадают!Мы дружно рассмеялись, потом подняли страдалицу из сугроба, перевязали ее капризные штаники очередным (теперь Сонькиным) шнурком. Артемон достал из-за пазухи бутылку джина, пластиковые стаканчики, погрызенную с одной стороны шоколадку. Разлил. Посмотрел на свет — ровно ли получилось. Оказалось, тютелька в тютельку. Пробормотав: «Глаз — алмаз», он протянул нам по стакану и по дольке шоколада.— Выпьем за упокой. Не чокаясь.Мы залпом выпили. Занюхали. Только Артемон собрался разлить по второй, как с востока (то есть со стороны далекого шоссе) показался белый микроавтобус.— Кого еще несет? — спросил банкир, замирая с занесенной над стаканом бутылкой.— Это, кажется, «скорая», — засмеялся Зорин, плотоядно облизнув свою шоколадную дольку. — Лучше поздно, чем никогда.— Это точно, — изрек Артемон, возвращаясь к своему занятию. — Так. Поехали дальше, — провозгласил он, протягивая нам наполненную джином «тару». — Теперь за здоровье моего дружбана Каляна. И за его спасительниц. Чекнулись. Выпили.Мы чокнулись, выпили. Закусили той же шоколадкой. Рожи у всех стали красными, глаза добрыми, масляными, желудки горячими, мыли путанными.— Теперь бухнем за мою невесту, — скомандовал Артемон, вновь наполняя наши стаканчики. — И за меня. Совет нам, блин, да любовь. Чокнулись. Выпили.Мы сделали все, как он велел, но уже без особого удовольствия. Как-то не привыкли мы спозаранку хлестать джин без тоника и закуски, тем более такими ускоренными темпами.— Теперь долбанем за…Мы не успели узнать, за что именно Артемон собрался пить на этот раз, так как заметили, что с того же востока на нас надвигается устрашающая автомобильная армада. Впереди пер джип «Чероки» с непроницаемыми тонированными стеклами, следом черный, словно катафалк, «Мерседес», за ним мрачно-серый, как смог, «Ниссан», и замыкала процессию неуместная в этой заснеженной глуши элегантная серебристая «Ауди А6».Поравнявшись с нами, джип начал тормозить. Мы все вжали головы в плечи, даже бесстрашный Артемон как-то оробел, наверное, посчитал, что эти ухарцы на крутых тачках прибыли сюда по его душу. Когда машина остановилась, двери ее тут же распахнулись, и из темного нутра хромированного монстра начали выпрыгивать, как черти из табакерки, здоровые камуфлированные молодцы с дубинками у бедер и автоматами в руках. Из второго автомобиля споро выгрузились не менее устрашающие, но более интеллигентные бугаи в длинных пальто и без дубинок. Из третьей, не спеша, вылезли два совсем не страшных, но жутко неприятных типа в темных очках на рыбьих физиономиях. А уж из последней, из серебристой ласточки «Ауди А6», покряхтывая, выкарабкался добродушный толстячек маленького роста, с обширной лысиной и красным, как у Деда Мороза, носом. Он что-то смачно грыз и улыбался.— Педюша! — возопила наша подруга и бросилась к толстячку.— Козочка моя! — промурлыкал «Дед Мороз», распахивая объятия.Ксюха подбежала к мужу, угнездила бедра между его коротких ручек, обняла за шею, положила подбородок ему на лысину и сладко выдохнула:— Ты приехал!— Примчался, как только смог, — пробубнил Педик, зарывшись носом в Ксюхину грудь.— А эту гоп-компанию зачем притащил? — отстранившись, спросила она. — Этих гоблинов ладно, — Ксюха повела подбородков в сторону автоматчиков. — А адвокатов зачем? — она смерила недовольным взглядом очкастых интеллигентов. — Ты же знаешь, я их не выношу.— Как зачем? На всякий пожарный. Я ж не знаю, что именно вы тут с подружками натворили! Ты не звонишь, на мои звонки тоже не отвечаешь. Тут я еще узнаю, что на турбазу милицейский наряд вызвали. Ну, блин, думаю, мои подружки-веселушки что-то опять отчеблучили.— А чего мы можем отчеблучить?— Когда вы втроем собираетесь, от вас всего можно ожидать! — возмущенно воскликнул Паша. Потом, окинув проницательным взором наши честные лица, сменил гнев на милость и добродушно спросил. — Кстати, а что тут произошло?Мы переглянулись и хором ответили:— Долго рассказывать.А чтобы он больше ни о чем не спрашивал, Ксюша закрыла его рот смачным поцелуем. Минут пять они страстно лобзались, причем Пашка все это время стоял, как балерун, на носочках, а его благоверная замерла в позе болотного журавля. Оторвались они друг от друга лишь тогда, когда Ксюшины джинсы, шурша и бряцая заклепками, сползли с бедер и бухнулись у ее посиневших от холода ног.А ноги у нее и в праву были «иксом».

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20