Оказалось, что это не наволочка, а мешок для белья: матерчатый прямоугольник, стянутый за края бечевкой.— Он мне это на голову напялил, — пояснила она, отбрасывая мешок в сторону.— Кто?— Маньяк! Не ясно разве? Я стояла на балконе, никого не трогала. И тут сзади кто-то ка-а-ак прыгнет. Ка-а-а-к напялит мне на голову мешок. И давай душить. — Сонька сжала своими руками шею и изобразила удушение. — Только не так, а веревкой. Накинул мешок мне на голову, бечевка как раз на уровне шеи оказалась, он и давай затягивать…— А ты что?— А я ка-а-ак дам ему головой по подбородку, как лягну, как вцеплюсь ногтями в руки… — Сонька скрючила пальцы, продемонстрировав, как она это проделала. — Меня же твой Геркулесов обучил приемам рукопашного боя!— Он тебя обучил приемам самообороны, к рукопашному бою они никакого отношения не имеют, — поправила я.— Какая разница! Главное, я так ему всыпала, что он взвыл и убежал! — голосила Сонька, переполняемая гордостью. Но вдруг она погрустнела. — Только я его не поймала. Пока мешок с головы снимала, пока дух переводила… Эх, упустила маньяка!— Постой! — перебила я. — Постой… Я не понимаю, зачем все это?— Что зачем?— Зачем некто совершает эти глупые нападения? Сначала на Изольду, потом на тебя.— Так он же маньяк! — вытаращив глаза, выпалила Сонька. — Он без этого жить не может!— Нет, Сонечка, все гораздо сложнее. Смотри сама. Первое убийство совершено очень аккуратно. Убийца все рассчитал: выбрал наиболее удачное время, место. Тихо хлопнул Петю, запер за собой дверь, выбросил ключи, ушел, не оставив следов. Второе убийство — тоже не докопаешься. Тихо и гладко. А потом начал действовать как слон в посудной лавке. Носится по зданию, нападает на всех без разбору, то душит, то режет, то смертельные ловушки сооружает. И все так бездарно!— Паника обуяла, — нашлась Сонька. — Отказали нервы. И с маньяками это случается.— У меня вообще создалось впечатление, что это совершают два разных человека, — озвучила мои мысли Ксюша. — Один хладнокровно убил двух человек и сидит теперь не жужжит. А второй под шумок решил похулиганить. Над женщинами поиздеваться. Попугать. Может, он и не собирался вас убивать…— Нет, собирался! — разозлилась Сонька. — Он меня душил! По настоящему! И если бы у меня горло было голым, а не задраенным воротником водолазки, никакие приемы самообороны не помогли бы! Задушил бы меня, как пить дать, задушил!— Но за что? Что мы такого сделали? Обычно убивают свидетелей, а мы ничего не видели, ничего не знаем.— А вы точно ничего не знаете? — поинтересовалась Ксюша прокурорским тоном.— Я лично ничего, — уверенно ответила я.— А я тем более! — выкрикнула Сонька. — Что я могла видеть, если я пол дня пьяная спала… — тут она побледнела и заткнулась.— Ты чего замолкла? — покосилась на нее Ксюша.Сонька смотрела на нас испуганными детскими глазами. И молчала.— Сонь, ты чего?— Я вспомнила, — хрипло прошептала Сонька. — Вспомнила. — Она облизнула губы и продолжила. — Когда вы ушли на дискотеку, вы оставили меня спать в комнате?— Да. Под присмотром Зорина. А что?— Я спала, спала… Потом проснулась. И пошла….— На дискотеку, чтобы станцевать лезгинку.— Нет. Я пошла… — Сонька нахмурила лоб. Видимо, воспоминания давались ей с трудом. — Я пошла… к Пете! Вспомнила! Я вышла из комнаты, прошла по коридору, дотащилась до склада инвентаря. Начала стучать. Звать Петюню. Я помню, как я орала «Выходи, подлый трус!». А потом пнула дверь, развернулась и ушла досыпать. Еще я помню, что почему-то была очень обижена. А почему?— Сонь, я не понимаю, что в твоем рассказе должно натолкнуть нас на ответ…— Погоди, не перебивая! — рыкнула Сонька. — Я была обижена… Потому что знала, что Петюня в комнате, но не открывает, — воскликнула она.— Откуда ты это знала?— Я слышала, как он с кем-то разговаривает! Вернее, ругается. Но когда, я постучала, они замолчали. И кто-то прошептал «Не открывай». Вот я и обиделась. Думаю, сам танцевать приглашал, а теперь даже верь мне открыть не хочет. По этому я вернулась в нашу комнату и легла досыпать.— А где все это время был Зорин?— Не знаю. — Она пожала плечами. — Я его не видела. Помню, просыпаюсь, кругом никого. Думаю, все меня бросили, пойду к Петюне на свидание.— И что следует из твоего рассказа?— Что убийца решил меня задушить, потому что я слышала его разговор с Петюней.— Глупости, — фыркнула я. — Ничего ты не слышала.— Да, не слышала, но он же об этом не знает!— Он же не идиот.— Ой! — опять побледнела Сонька.— Что еще?— Я, кажется, не сразу вернулась в комнату…— Ну и куда тебя еще носило?— Ща… Ща вспомню…Только вы не тарахтите…Мы послушно замолчали. А Сонька принялась вспоминать. Вообще-то ничего удивительно в том, что она начисто забыла все события недавнего вечера, не было. Сонька всегда забывает то, что творит в пьяном виде. Например, однажды она нарезалась до такой степени, что запамятовала не только номер своей квартиры, но и дома, а так же название улицы. И не найдя дороги к отчему дому, она начала бегать по дворам и ломиться во все двери с просьбой пустить ее переночевать. К ее счастью (правду говорят, что бог пьяных бережет) пустили ее к себе в дом не бомжи, бандюги или пьяницы, а сердобольные пенсионеры. В их тихой квартирке они и проснулась по утру. Представьте ее ужас, когда она открыла глаза и обнаружила себя спящей на полу (больше ее положить было не на что) в неизвестной квартире, в неизвестном районе — вид-то из окна был чужим, в соседстве с неизвестными людьми — бабка с дедкой спали, накрывшись с головой одеялом, и храпели, как два пьяных бугая…Вот уж Сонька испугалась! Так испугалась, что месяцев 7 в рот даже пива не брала. Но потом и страх и стыд притупились, и мы вновь стали устраивать веселые девичники с «Мартини» на первое и водкой на второе. Но, чтобы быть до конца откровенной, скажу, что чудить у нас может не только Сонька, но и мы с Ксюшей. Вот, например, по осени мы поехали в соседний город на концерт Бори Моисеева (любим мы его — страсть!), который проходил в каком-то элитном ночном клубе (на билеты Педик раскошелился).Возвращались с концерта ночью. Денег, как всегда нет, даже у Ксюши, потому что те, что нам выдал ее муж на такси, мы пропили. Решили добираться до дома на электричке. Подходим, значит, к вокзалу — а поезд уже стоит. Ну мы, естественно, бежать. А платформа далеко, до подземного перехода еще дальше, так что мы сиганули по путям. Бежим, как козы, через рельсы перепрыгиваем, но чувствуем — не успеваем (машинист уже гудок дал). И я не нашла ничего лучше, как ринуться на перерез электричке. Подбежала к платформе и давай перед носом тепловоза на нее вскарабкиваться. Корячусь, пыхчу, ругаюсь. А сама в платье до полу, в велюровом пальто, на шпильках. Помощник машиниста из кабины своей выпрыгнул, орет «Девчонки! Мы подождем, не торопитесь! Обойдите!». Но я уже в раж вошла, мне интересно, смогу я на эту треклятую платформу забраться или нет. Подпрыгиваю, подтягиваюсь, то ноги в модельных туфлях закину, то брюхом на грязные плиты лягу. Помощник кинулся мне помогать, но я машу на него — типа, отвали, я сама. Все электричка со смеху покатывается. Мои подружки, которые уже по-людски на платформу взошли, от народа не отстают — ржут, как маленькие лошадки… Короче, вскарабкалась я все-таки. Ценой порванных колготок, изгвазданного платья, содранных в кровь рук.А за мной с той поры прочно закрепилась кличка Анна Каренина…— Сонька там не умерла? — гаркнула мне в самое ухо Ксюша.— Ты у нее спроси.— Боюсь. Вдруг мой вопрос помешает ее мыслительному процессу.— Сонь, — зашептала я. — Ну что? Вспомнила?— Вспомнила… Я, кажется, еще на улице бегала.— Это еще зачем?— В окно снежками пулять.— Зачем? — спросила я.— А ты зачем тогда Анной Карениной прикидывалась? — огрызнулась Сонька.— Пьяная была. Не соображала.— Вот и я не соображала, — горько вздохнул она.— И что? Думаешь, тебя за это убить хотят?— Не за это, — всхлипнула Сонька. — А за что-то другое. А за что, я не помню-ю-ю-ю! — всхлип перерос в плач. — Я что-то видела! В окно! Там через шторы силуэты были видны-ы-ы! — голосила Сонька, утирая сопли. — Вот ведь гадство какое! Погибну ни за грош! А я ведь ничего не помню, ничего… Клянусь!— А ты на лбу у себя напиши «Товарищ, преступник, я ничего не видела, клянусь!», — по-черному пошутила Ксюша.— Тебе все хихоньки! А меня, между прочим, скоро убьют! — обиделась Сонька — Ты и над гробом моим смеяться будешь?— Никто тебя не убьет. Не успеет. Скоро милиция приедет. А пока мы с Лелей будем неотлучно за тобой следовать. То есть охранять.Сонькина физиономия просветлела. Но не от Ксюшиных слов, а от интересной мысли, пришедшей ей в голову:— Девочка, — торжественно произнесла Сонька. — Я придумала! Мы сделаем все наоборот. — Она выдержала театральную паузу и выдала. — Будем ловить на живца.И тут я поняла Сонькин замысел. Она решила стать наживкой, на которую мы поймаем хищника.— Но это опасно! — протестующее воскликнула я.— Ничего не опасно, вы же меня подстрахуете. Только надо продумать план.Уже через минуту план созрел. И мы, немного волнуюсь, преступили к его осуществлению. 18. Мы втроем шли по коридору и громко разговаривали.— А ты, правда, видела этого человека?— Правда, — почти кричала Сонька. — Я обязательно его узнаю. Я запомнила одну деталь.— Какую? — проорала Ксюша.— Об этом я скажу только милиции.— А что ты будешь делать сейчас? — крякнула я во весь голос.— А сейчас я хочу сходить в столовую. Я там кошелек обронила— Ну ты иди. А мы поспим.Этот идиотский диалог мы повторили 4 раза. Ровно столько, сколько было в здании коридоров. Неизменно громко и выразительно. Мы надеялись, что убийца услышит его и клюнет на нашу приманку.— И что теперь? — уже шепотом спросила «приманка».— Выжди 2 минуты. А потом ступай.— А вы?— А мы в это время с черного хода выйдем. И в столовую. Прятаться.— А где вы спрячетесь, чтобы я знала?— За ящиками с мусором. Так что ты дольше фойе не ходи. Стой там.— Почему стой? — моргнула Сонька. — Я же кошелек должна искать. Я ходить буду.— Тогда ходи. Только не увлекайся, чтобы к тебе никто ссади не смог подкрасться.— Ну все! — Сонька сделала вдох. — Пожелайте мне ни пуха, ни пера!— К черту! К черту! — пробормотала Ксюша и почему-то перекрестилась.После чего мы выбежали через черный ход на улицу. * * * ЧЕЛОВЕК отошел от двери, присел на кровать, задумался. У него остался один единственный шанс — и он не должен его упускать. Убить эту чертову бабу необходимо! И если не сейчас, то когда?ЧЕЛОВЕК подошел к оку. Выглянул. Никого. Он постоял в нерешительности. А вдруг у него опять не получится? Эта баба, как дикая кошка, царапается, дерется. Ее не просто будет убить. ЧЕЛОВЕК задумался. Что же ему сделать? Прыснуть в лицо газом? Оглушить? Или… подойти не таясь. Открыто, с улыбкой на лице. Ведь эта девка даже не подозревает, кто именно хочет ее убить. А уж заподозрить такого безобидного человека, как ЧЕЛОВЕК никому в голову не придет…ЧЕЛОВЕК тихонько засмеялся. А вот и она! Бежит, только птицы на лосинах мельтешат. Ну беги, беги. Беги на свидание со смертью! * * * По запорошенной снегом тропке, между карликовых елочек, голых берез и лип, мы с Ксюшей рысцой неслись к столовой. Дорога была плохой, не пригодной для быстрого передвижения — тропка узкая, извилистая, а кругом девственно белые сугробы, в которые постоянно увязают ноги.— У меня все ботинки сырые, — пожаловалась Ксюша, выдергивая ногу из очередной снежной дюны. — И чего мы по аллее не пошли? Было бы быстрее и комфортнее.— Аллея из любого окна просматривается, — задыхаясь от быстрого бега, ответила я. — Опасно.— Черт! — ругнулась подруга, провалившись почти по пояс. Я помогла ей вылезти, и мы возобновили свой бег.Наконец, показалась мусорные баки, безголовые пионеры, исполинская снежная баба, столб с рупором и долгожданное крыльцо столовой.— Фу! — выдохнула Ксюша, врываясь в распахнутую дверь здания. — Слава богу, добрались. — Она присела на ящик, переводя дух.— Нечего рассиживаться, прячься! — зашипела я, подталкивая ее к закутку. — Мы больше 2 минут бежали, сейчас Сонька придет.Только мы успели нырнуть за ящики, как послышался бодрый топот. Я выглянули из укрытия и увидела, как в фойе вбегает раскрасневшаяся взмыленная Сонька.— Мы тут, — прошептала я и нырнула обратно за ящики.— Хорошо, — также шепотом ответила подруга, а потом завела громкий разговор с самой собой. — И где я могла его потерять? Ну где? Вроде всегда в кармане лежал… — Сонька картинно озираясь по сторонам, подгребла к нашему убежищу. — Никого? — чуть слышно спросила она. Я высунула нос из-за ящика и отрицательно покачала головой. — Тут кошелька нет! Может, под стульями? — она развернулась, прошла по фойе, заглянула под каждое из сидений и вновь вернулась к ящикам. — Кажется, мы просчитались, — шепнула она мне в ухо. — Никто не идет…И тут мы услышали шаги. Тихие, какие-то шуршащие. Сонька напряглась, в ее глазах появился панический блеск.— Не робей, — почти беззвучно выговорила я. — Все будет хорошо.Сонька кивнула, мельком глянула на зажатый в кулаке баллончик с газом, показала его нам, потом молниеносно спрятала в карман и отошла.Я осторожно высунулась. Сонька была уже на середине фойе, когда в дверях замаячил чей-то силуэт.— А я вот кошелек ищу, — срывающимся голосом проговорила Соня. — Потеряла намедни.Человек ничего не сказал. Только хмыкнул.Сначала он просто стоял, расставив ноги, потом неспешно двинулась в Соньке.Я не узнавала его. И не только потому, что лицо его было в тени капюшона, но и потому, что одежда (мешковатая фуфайка, бесформенные спортивные штаны) скрывала фигуру, а громоздкие валенки, обутые на ноги, делали походку угловатой, механической.Я похлопала себя по нагрудному карману. Очки! Мне нужны очки! Может, хоть с ними я разгляжу этого робота, но… Очков не было! Я беззвучно взвыла и прищурилась.Так. Рост средний. Комплекция, вроде, тоже средняя. Черт! В этой фуфайке 58 размера добрая половина отдыхающих будет выглядеть одинаково. И в валенках, и в огромных рукавицах из брезента.А этот ватник я, кажется, где-то видела… Я помню, что на его спине краской отпечатан серп и молот. Серп и молот… Вспомнила. Эта фуфайка всегда висит в фойе корпуса, она ничья. И валенки я там видела, и рукавицы. Только они не бесхозные, а дворничьи. Дворник-пьяница их постоянно забывает отнести в свою кладовку, бросая прямо под лестницу.Что у нас остается? Штаны. Синие с белыми лампасами, я сама в таких, таких полно. Толстовка, капюшон которой злоумышленник натянул на самые глаза? В ней нет ничего примечательного. Серая, с завязками у горла.Значит, по одежде определить личность преступника я не смогу. Остается ждать, когда он нападет. Остается ждать…Тут Сонька резко развернулась и глухо произнесла:— Я должна поискать кошелек. Он, наверное, за ящики упал. — После чего как-то вяло, шаркая по полу сапогами, пошла.— Я не поняла, кто, — одними губами произнесла она, встретившись со мной взглядом. — Я боюсь! — Я видела, как заострились черты ее лица, как по лбу потекла тонкая струйка пота.И тут я поняла нашу ошибку. Мы не там спряталась! Надо было устроить засаду у двери. Тогда мы бы могли просто преградить ему дорогу, стукнуть чем-нибудь тяжелым, сорвать с головы капюшон… А если мы чем-то выдадим себя сейчас, то убийца просто развернется и убежит. И не факт, что мы его догоним!Я опять выглянула. Убийца приближался. Ступая, как раненый терминатор, рывками. В его руке появился металлический брус.— Нигде не могу найти! — истерично, громко, визгливо выкрикнула Сонька и обернулась. Она больше не могла подставлять спину — запас смелости иссяк. — Что это у вас в руке?Человек снова хмыкнул. И сделал еще один шаг…— Сонечка! — раздалось откуда-то из-под лестницы. — Что вы здесь делаете?Все замерли. Даже убийца остановился, повернув свою голову без лица в сторону лестницы.— А я уснул! — радостно молвил Зорин, выныривая из темноты. — Сбегал до ворот, посмотрел. Чувствую — устал. Дай, думаю, отдохну. Зашел сюда, осмотрелся. И такое удобное место нашел. Тихо, тепло, только пыльно, — он стряхнул с рукава паутину. — Там кто-то креслице поставил… Так хорошо…После этих слов он резко замолк, как подавился. Тупо уставился на Соньку, потом перевел взгляд на неизвестного в фуфайке. Опустил глаза на руки неизвестного, увидел брус, ойкнул, поднял глаза. И спросил:— А что здесь происходит?И тут сбылись мои пророчества — убийца молниеносно развернулся, скакнул через порог и пулей вылетел из здания.— Черт! — заорал Сонька. — Уйдет ведь!Мы с Ксюшей выбрались из-за ящиков и, включив сразу первую скорость, сорвались с места.— Бежим, девчонки! — проорала я, преодолевая 10 метровое расстояние до двери за пару секунд. — У него на ногах валенки, далеко не уйдет!— Куда вы? — растеряно прокричал Зорин, когда мы пронеслись мимо него. — Объясните же, что здесь…Слово «происходит» мы уже не слышали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20