— как-то заволновалась Ксюша. Она, видимо, только что поняла, что живет совсем не так, как основная часть населения.— Ха! Есть и за 10! И за 8 можно найти!— На кого они? На кошку?— Нет, погодите! — прервала я их диалог. — Мы ушли от темы… На чем ты экономишь? Колись.— Ну ладно, ладно, — Сонька махнула на меня своей детской ручонкой. — Не сэкономила, а закалымила.— Я же говорила! — захохотала Ксюша. — Она обирает избирателей!— Ничего подобного! Я… только между нами… иначе придушу обеих. Ясно? — Мы послушно закивали — угроза жизни, чего уж тут не ясного — Мы с маманей ее фирменную маску для лица продаем.— Ту хрень, которой ты морду мазала? — ахнула Ксюша.— Ну. — Сонька кивнула. — Это ж старинный рецепт. Он мамане от бабки достался. Эксклюзив!— И как вы его продаете, я не поняла?— Сварганили осенью побольше этой хрени, разложили в баночки, этикетки наклеили, помнишь, Леля, ты мне их на компьютере делала…— Но ты же сказала, что это Алене в школе задали!? По рисованию! — поразилась Сонькиному вероломству я.— Нет, это были этикетки. Красивые получились — спасибо. Ну и вот…— А знаешь, какое их, так называемая, фирма имеет лейбл? — обратилась я к Ксюше.— Даже представить себе не могу!— Софи Анаис! — провозгласила я торжественно.— Ну правильно, — поддакнула «Софи». — Если бы на банке было написано Софья Аниськина, некто бы нашу маску не купил. А «Анаис» очень по европейски звучит. Народу нравится.— И где ты это продаешь? — спросила я.— И почем? — спросила Ксюша.— Распространяю по знакомым. Говорю, что я независимый консультант французского косметического концерна «Софии Анаис». По домам хожу. Предлагаю товар по оптовой цене, вру, что в магазине такую маску они купят втридорога. Еще в электричке пробовала, но там не берут, им бы платков носовых 3 штуки на десятку, да батареек по той же цене. — Сонька недовольно поморщилась. — А наша косметическая маска стоит гораздо дороже.— Сколько? — вновь поинтересовалась Ксюша.— 5 долларов.— 5 баксов за хрен с глицерином? — обалдела я. — Вы что сдурели?— А накладные расходы? — накинулась на меня «Софи»— Мне вы ни копейки не заплатили! А я, между прочим, трудилась над дизайном! Да еще бумагу для принтера на работе сперла!— А тара? Мы же баночки заказывали…— Врет она! — отчеканила Ксюша. — Она у меня все пузырьки от использованных кремов подчистила. Говорила — не выбрасывай, у меня Алена ими будет играть… Врунья!— Ну ладно, банки мы по знакомым насобирали, это правда. А знаете, сколько мы от них этикетки отдирали? У меня до сих пор на пальцах мозоли!— Врунья! — пропела Ксюша.— А удобрения для огурцов…— Они еще их нитратами подкармливают! — хохотнула я. — А потом выдают за экологически чистый продукт!— Никакими не нитратами, а навозом!— Час от часу не легче! — продолжала заливаться я. — Маска с какашками!Сонька запыхтела, не зная, что бы еще такое придумать, чтобы мы отстали, не обсмеяв при этом ни ее, ни ее эксклюзивный товар.— А, знаешь, сколько приходиться бегать, чтобы втюхать эту маску покупателю? — нашлась «Софи». — Я ж все вечера только тем и занимаюсь, что по подъездам бегаю. Все обувку уже стоптала.— А вы рекламу сделайте, — шуткой предложила я. — Красочные плакаты. И маленькие черно-белые буклетики. Плакаты на столбах развесишь, а буклеты в почтовые ящики сунешь.— Это очень дорого, плакаты-то…— А тебе Леля сделает, — подсказала Ксюша. — Опять бумагу на работе украдет и сделает. А ты ей за это 5% от прибыли.— Да я пошутила! — возмутилась я.— А мы серьезно.— Кто это — мы? Ты-то тут причем?— Я решила помочь подруге. — Ксюша смерила Соньку строгим взглядом. — Только за вознаграждение, конечно.— Как помочь? — пролепетала «мадам Анаис».— Инвестициями.— Чем? — совсем сникала она.— Бабок дам. На тару, на пакеты фирменные, потом, вам бы зарегистрироваться не мешает.— Зачем?— Когда мы поставим дело на широкую ногу, налоговая наезжать начнет.— Не надо! Не хочу я на широкую! — испугалась Сонька. — И в налоговую не пойду! И вообще, отстаньте от меня со своими советами!— Лель, ты как думаешь, — не обращая внимания на вопли подруги, спросила Ксюша, — сколько в эту мадам Анаис надо денег вложить?— Если они ассортимент расширять не собираются, то ни копейки.— Софи, у твоей маман больше никакого рецептика эксклюзивного нет на примете?— Почему нет? Полно. — Сонька начала загибать пальцы. — Есть тоник огуречный. Есть маска для волос из корня лопуха. Еще скраб для лица с дрожжами, с хреном опять же…— О! У нас целая серия экологической косметики будет! С хреном!— Девочки! — подскочила я. — Эврика! Всю эту хрень можно через Ксюхину парикмахерскую реализовывать!— Точно! — обрадовалась Ксюша. — А потом на мировой уровень выйдем! Пустим по миру всех этих Диоров и Лаудеров! Будем бога-а-а-атыми!Сонька промолчала, хотя по глазам было видно — фигушки она нам свой эксклюзивный рецепт выдаст. И на «хреновую серию» не подпишется. И на мировой уровень не выйдет. Так и будет по-тихому втюхивать свою хрень легковерным домохозяйкам. Потому что Сонька у нас дама осторожная. Рисковые операции не для нее. Душевные порывы ей чужды. Оно и понятно — единственный раз послушалась зова сердца и, нате, на первом курсе с пузом, в 18 молодая мама, в 20 разведенка. Так что теперь Сонька прежде, чем отрезать, тридцать раз отмерит, потом перемерит, а в итоге резать передумает. Потому что так спокойнее…— Девчонки, — вновь подала голос Ксюха. — А что если нам фирму по-другому назвать, например «Ксени Мари»?— Что еще за фигня? Какая Ксени? — начала выходить из себя Сонька. — Нет такого имени.— Можно Осанна Мари, — мечтательно прошептала Ксюша, — я ж по паспорту Оксана.— Ты тут к моей фирме не примазывайся! — вышла-таки из себя Сонька. — Ишь чего надумала! Осанна Мари! На чужом горбу хочешь в рай въехать? — все больше распалялась она. — Ворюга! Мою идею решила присвоить!— Да я помочь хочу… — начала оправдываться Ксюша. — А про другое название я пошутила…— Зря я вам рассказала! Зря!— Ну ладно, Сонь, ну не кричи ты так, — начала увещевать я.— Завистницы! Ворюги! Интриганки! — не унималась подруга.— А ты врунья!— А вы мегеры!— Но ты все равно нас любишь, — примирительно промурлыкала я.— Я вас ненавижу! Катитесь обе к ядрене фене! — очень по-доброму, даже ласково послала нас Сонька.— Так как насчет веревочки? — миролюбиво проговорила Ксюха, тыча «мадам Анаис» в бок.— Где я тебе возьму? — почти спокойно спросила она. — Вон шнурки их ботинок вынь.— Тогда ботинки будут слетать. Надо что-то другое…— Шнурок от телефона! — нашлась я. — Он как раз длинный, к тому же кожаный…— Точно! — воскликнула Ксюша, выуживая из-за ворота кофты свой «Самсунг», который болтался у нее на груди. — Жалко, конечно, его разрывать, но ничего не поделаешь…Мы перерезали шнурок ножницами (к счастью они нашлись на столе, иначе нам пришлось бы кожу грызть, потому что разорвать сплетенный в косичку жгут не было никакой возможности). Потом подвязали Ксюшины штаны. Получилось не очень эстетично, потому что размочаленные концы шнурка не желали лежать красивым бантом, а торчали в разные стороны. Но, по крайней мере, теперь джинсы держались на талии, а не болтались в районе ластовицы колготок.Посчитав дело сделанным, мы залезли с ногами на потрепанный диванчик, включили настольную лампу, развалились, укрывшись скатертью. Сонька, выспавшаяся днем, взяла старые газеты и начала их листать. Мы с Ксюшей собрались подремать.Вдруг Сонька ойкнула.— Ты чего шумишь? — Ксюша приоткрыла один глаз. — Дай поспать-то.— Девочки… Мне такой жуткий сон приснился… Будто Петя умер. — Сонька отбросила газету. — Даже не то, что умер. Его убили. И он весь в крови лежит в комнате, где лыжи выдают… Вот ведь присниться! — ее передернуло.Я прокашлялась.— Сонь, ты только не волнуйся…— Да ладно. Мне и раньше кошмары снились.— Дело в том, что тебе это не приснилось.— Как это?— Петю убили.Сонька открыла рот. Потом закрыла. Снова открыла. Наконец, обретя дар речи, пробормотала:— Не может быть. А кто?— Милиция разберется, — дежурно ответила я.— Кстати! А где милиция? — Сонька вскочила. — Где следователи, эксперты? Где Геркулесов, наконец?Мы объяснили. Сонька не поверила.— Не может быть, что никакой связи с внешним миром! Не верю! На дворе 21 век! Мы запускаем спутники на Марс, клонируем людей! А вы хотите мне сказать, что на этой долбанной турбазе нет ни одного рабочего телефона?— Так точно.Сонька вытащила свой мобильник и забегала по комнате.— Ну давай, ловись… Ловись, я сказала!Она запрыгнула на подоконник, руку с телефоном вытянула к самому потолку, потом, не увидев результата, высунула в форточку.— Ну хоть эсемеску бы послать, — захныкала она. — Черт! Одно и то же — поиск сети.— Сонь, успокойся. До утра осталось несколько часов. Как только начнет светать, Артемон с Кукой на лыжах доедут до шоссе…— А вдруг этот маньяк еще кого-нибудь шлепнет?— Да почему ты решила, что это маньяк? — удивилась я.— А кто же? Зачем нормальному человеку убивать Петьку? Он что миллионер, милиционер, игрок, шантажист?— А может и шантажист, откуда ты знаешь?— И кого он шантажировал? Антошку что ли Симкова, за то, что тот на рабочем месте водку пьет? Или Витьку? А может Санина с Маниным? Их есть за что — вон сколько у государства уворовали…— Сонь, мне такого про этого Петюню порассказали, что я ничему не удивляюсь…— А что? — Сонькины глаза загорелись огнем любопытства.Я вкратце передала содержание бесед с Зориным и Тю-тю, потом спросила:— И что вы по этому поводу думаете?— Не знаю… — Сонька нахмурилась. — Ничего не думаю…— А я думаю, что убили его не за это! — воскликнула Ксюша. — Да знаешь, сколько таких вонючек, как этот Петька, на свете живет? У моего Педика, что не партнер, то гнида. Один ко мне пристает, спасу нет, другой за ним шпионит, третий споить пытается! И все живы!— Ты это к чему? — не поняла Сонька. — К тому, что весь мир бардак?— К тому, что Петьку убил маньяк! — припечатала Ксюша. — Садист! Вон как его изуродовал…— Что ты на маньяках зациклилась? — начала спорить Сонька. — Это тебе не кино американское! Это жизнь. А в жизни убивают даже за бутылку…— Нет, это маньяк. У них в НИИ полно маньяков… Химия, волшебница, постаралась!— Тогда почему этот маньяк еще кого-нибудь не убил? Они ведь одной жертвой не ограничиваются…— Погоди! Еще не вечер!— Типун тебе на язык! — по-настоящему разозлилась Сонька.Ксюша сплюнула через левое плечо, потом испытывающе на меня посмотрела и спросила:— А ты, Леля, как думаешь?— Думаю, что маньяк тут не при чем. Но доказательств у меня нет. Разве что одно, — я понизила голос. — Девочки, я вам не говорила, что слышала, как кто-то кому-то угрожал?Девочки, переглянувшись, замотали головами. Тогда я поведала им содержание подслушанного разговора. Когда я замолкала, Ксюша неуверенно произнесла:— Ну это может и ничего не значить… Мало ли, кто кому грозит. Ты, например, Соньку раз 100 убить грозилась. А ничего, жива пока подружка.— Все верно, я тоже сначала так подумала… Но ведь у нас труп в соседнем здании.— И полутруп в больнице, — влезла Сонька.— Какой еще полутруп?— Ну не совсем, конечно, полутруп. Я хотела сказать, что есть еще один пострадавший. Не погибший только чудом.— Девочки! — я вскочила. — Где Витька? Надо с ним поговорить! Может, это он тогда ссорился с одним из своих друзей. Или знает, кто ссорился. Может, наши подозрения выеденного яйца не стоят.— Или наоборот! — тут уж вскочила Сонька. — Вдруг это Витька Петюню убил!— Или знает, за что его убили! — докончила Ксюша и понеслась к двери. — Уж кому, как не Витьку, знать все Петины грешки!Мы вылетели из библиотеки и помчались по лестнице.— Это точно Витька! — кричала Сонька, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. — Он же Петюне завидовал. Значит, ненавидел. Зависть — страшное чувство.— Точно! Я видела, как он зубами скрипел, когда Петюня пытался тебя завалить.— Меня? — Сонька резко затормозила. — Он что, ко мне приставал?— Еще как!— Но я не далась? Да, девочки? Уж это я бы запомнила… наверное…— Ты не далась, — успокоила ее Ксюша. — Ты, как всегда, стояла за свою честь насмерть.— Слава тебе господи! — Сонька просияла и возобновила свой сумасшедший бег.Вот мы и в фойе. Как слоны, промчались по нему. Чуть не снесли по пути все еще спящего на ящиках с мусором Блохина. Ворвавшись в Музыкальный зал, остановились на входе.— Где он? — Сонька начала рыскать взглядом по помещению.— Был за роялем.— Ни фига не видно…— А ты свет включить.Сонька пошарила рукой по стене, нащупала выключатель, стукнула по нему. Тут же помещение озарилось ярким светом.Сонька наклонилась.— Он и сейчас за роялем. Спит, наверное, пьянюга.Я этими словами, она поскакала к разнесчастному инструменту. Мы следом. Не добегая метра, Сонька резко затормозила.— Ты чего? — заверещала Ксюша.Сонька обернулась. Глаза ее были широко открыты, лицо бледное. Она что-то квакнула и указала пальцем в пол.— Чего? — опять не поняла Ксюша. Она отстранила Соньку и сделала шаг…… Витя лежал, неестественно скрючившись — руки вывернуты, будто он потягивается, ноги, согнутые в коленях, растопырены. А в его обнаженной груди торчал большой кухонный нож с облезлой ручкой. Из раны все еще вытекала багровая, густая кровь.— Мама! — басом произнесла Ксюша и попятилась.— Вот тебе и мама, — прошептала я, тоже включая задний ход.Так мы и пятились, пока не наткнулись спинами на распахнутые двери.— Артемон! — заголосила Ксюша и выбежала из зала.Мы с Сонькой дунули следом. Не то чтобы мы были уверены, что Артемон нам поможет, просто не хотелось находиться рядом с трупом в чисто бабском обществе.До бильярдной добежала за 3 секунды. Влетели, как бешенные.Пять пар удивленных глаз уставились на нас.— Вот вы тут играете, — выпалила Ксюша. — А там Витю убили!— Хорош шутить! — насупился Артемон.— Да какие тут шутки, — вылезла вперед Сонька. — Лежит за роялем. Мертвый.— Девчонки, я не виноват, — забормотал банкир. — Я его только разочек. Кулаком под дых. От этого не умирают.— Его зарезали, идиот! Причем, совсем недавно.— А ну пошли, посмотрим, — скомандовал Артемон, отбрасывая кий.Мы повели любопытствующих в Музыкальный зал. Однако зашли в него только мужики, впечатлительные старые девы остались мяться у дверей.Артемон без страха подошел к телу. Окинул его проницательным взором, потрогал кровь, стекшую на пол. Нахмурился и произнес:— Кука, запри-ка входную дверь. Чтоб не одна падла не вышла.— Что еще? — с готовностью откликнулся телохранитель.— Веди сюда всех, кто есть в здании. Остальным оставаться на местах. Вы все подозреваетесь в убийстве! 11. Мы сидели в креслах, расставленных по периметру зала. В углу, прикрытый скатертью, покоился труп Вити. Артемон стоял в центре и сверлил глазами каждого из нас.— Значит так. Признавайтесь, падлы, кто замочил Витюху?Все молчали.— Ладно, не хотите признаваться. Тогда, кок говорил Вован Ульянов, мы пойдем другим путем. Ща каждый предъявит алиби. Че и с кем делал… значится так… — он посмотрел на свои массивные золотые часы, — с без пятнадцати 3 и до трех 10. — Позвольте, — вмешался Зорин. — А кто вас уполномочивал…— Я сам себя упл…на… мачивал.— Но ведь вы такой же подозреваемый!— Слушай, толстяк. — Судя потому, как заходили желваки на щеках Артемона, он начал злиться. — Мы с Кукой здесь люди посторонние. Вас всех в первый раз видим. На кой черт нам тут мочиловку устраивать?— Да кто вас, новых русских разберет? Может, вы так развлекаетесь? — выкрикнула со своего места Галина Ивановна.— Лады, — кивнул банкир, смиренно. — Я могу предъявить свое алиби. Все эти полчаса я играл в бильярд. Свидетели перед вами.— Почему полчаса? — встряла Сонька. — Может, его убили гораздо раньше?— Мы разошлись в 2-45. Тогда этот хрюндель был еще жив — я слышал, как он храпел. За это время, кто-то успел его замочить и вернуться туда, где его застал Кука. Так что убийство произошло где-то между 2-45 и 3-15, — Артемон обвел нас не предвещающим ничего хорошего взором. — К тому же, когда мы пришли, кровь была еще свежей, а о чет это говорит? Пра-а-а-льно. Что убили Витюню совсем недавно … Итак. Мы слушаем.— Мы были втроем в библиотеке, — отчиталась Сонька. — Ни одна из нас из комнаты не выходила.— Ясно. Следующий.— Мы сидели в рубке, — почесав косматый затылок, выдал Стапчук. — И тоже никто не выходил.— Мы играли бильярд, — растеряно молвил Суслик. — Ты же знаешь…— Играли-то мы, играли. Тока ты из комнаты выходил… Помню я, — и он погрозил побледневшему Мише пальцем.— Я пописать.— Десять минут писал?— Ну не только… — смешался Суслик. — У меня живот скрутило… Пришлось задержаться.— Ой не верю я тебе, ой не верю! — картинно раскачивал головой Артемон.— А я верю! — Галина Петровна выскочила на середину зала. — У меня тоже живот весь день ноет. И в туалет хочется. Особенно после ужина.— Пра-а-а-льно, — Артемон скривился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20