«Жигуленок» неотступно следовал за ней.
– Все! Стоп! – скомандовал в телефонную трубку Кишлак. – Закрыть все окна!
Единственное приоткрытое стекло возле водителя поползло вверх. Кишлак расхохотался и нажал на клавишу пульта с командой «Пуск». В ту же секунду в салоне «вольво» из стенок «дипломата» под высоким давлением вырвались струи шипящего газа. Нескольких вздохов находившихся там пассажиров хватило, чтобы все они отключились. Из «жигуленка» выскочили бойцы Кишлака и, открыв двери вице-премьерского автомобиля, принялись вытаскивать безвольные тела мертвецки заснувших людей.
Сам Кишлак не торопился покидать машину. Он подождал, пока, прикрывая носоглотку респираторами, бойцы выбросили кейс подальше в поле и ветер продул салон «Вольво» от дурманящего газа. И только после этого вышел, размял ноги, взглянул на спящих и, пнув тело Суховея, скомандовал:
– Этого в «жигуль», остальные пусть отдыхают, – после чего вытащил с заднего сиденья «вольво» папку вице-премьера. Раскрыл ее и сразу наткнулся на бланк постановления российского правительства по островам.
– Едем? – спросил один из бойцов.
– Нет. Будем ждать, когда проснутся, – пошутил Кишлак и сел в машину.
Выехав на трассу, они помчались назад в Москву. Возле Триумфальной арки подобрали заскучавшего Скрипача и вернулись в гостиницу. За время езды Олег Данилович несколько раз приподнимал голову. Но кулак Кишлака успокаивал его. В холле отеля, схватив под руки, бойцы потащили вице-премьера в номер.
– Пить не умеют, – с огорчением заметил Кишлак директору, расплывшемуся при их появлении в лакейской улыбочке.
Вечерние новости были полны комментариев факта исчезновения вице-премьера. Эксперты терялись в догадках. Поползли слухи, что виноваты коммунисты, фашисты и национал-патриоты, выступающие за советизацию островов Курильской гряды. О постановлении начали говорить как о самом демократическом способе решения исторического конфликта с Японией. Как всегда, подозревались российские мафиозные структуры. Исполняющий обязанности прокурора и на этот раз пообещал найти преступников.
Кишлак с увлечением смотрел телевизор, перескакивая с программы на программу в поисках новых сообщений. В спальне мирно посапывал вице-премьер, а в кресле напротив Скрипач привычными движениями начищал до блеска свой инструмент.
– Кто теперь самый крутой в Москве? – спрашивал Кишлак.
– Ты, – честно отвечал Скрипач.
– Пусть побегают, поищут. Хотели меня обставить? А теперь ни постановления, ни вице-премьера… Вот я их наказал. Слушай, а может, к черту эти острова? Возьмем с Бати, Унгури, Цунами миллионов по триста, да и отвалим в жаркие страны, а?
– Не дадут…
– Пожалуй… а жалко. Мне, сам знаешь, денег так уж много не надо. Кураж – вот стихия жизни. Без него можно жить в любой стране. Даже в Америке. А с куражом – только в России!
Скрипач молча согласился…
В Москве шел проливной дождь, смывающий последние воспоминания о лете. Александр Курганов, бледный и слегка заторможенный после перелета, стоял в конце длинной очереди на таможенный контроль. Все его вещи находились в небольшой кожаной сумке, свисающей с плеча. Рана не совсем затянулась и изматывала постоянной, ноющей болью. Приходилось быть в напряжении, следя, чтобы в прилетной сутолоке никто не толкнул в спину. Неожиданно к нему подошел мужик с тележкой, предложивший воспользоваться ею за десять долларов.
– Ты без вещей? – спросил он Александра.
– Как видишь.
– Ну и чего стоять? Пошли выведу. Те же десять баксов. Курганов послушно последовал за ним, беспрепятственно миновав пустой таможенный пункт, мимо болтавших о чем-то своем отдыхающих таможенников.
– Тебе такси? – полюбопытствовал мужик.
– Давай, – Александр не пожалел двадцатку за оперативность.
Таксист без препирательств часа два возил его по столице от отеля к отелю, в которых обычно останавливался Кишлак со своим войском. Но нигде обнаружить его не удалось.
– Куда еще? – спросил таксист, поглядывая на Садовое кольцо, утопающее в лужах.
Вопрос был, что называется, на засыпку. Александр вдруг вспомнил о Майе Зарубиной. Может, она знает, куда подевался Кишлак?
– Подожди. Я позвоню. Есть жетончик?
– Держи, – протянул тот.
Чтобы не промокнуть до нитки, Александр хотел было броситься к телефонной будке, но резкая боль не позволила этого сделать. Стирая с лица капли, он набрал номер телефона.
– Сашенька! Какая радость, что вы звоните! – искренно обрадовалась Майя. – Куда вы пропали? Разве можно так обращаться с женщиной? Я теряюсь в догадках. Наверное, влюбились… да?
– Я только что из Германии. Хочу найти Кешу, но его нигде нет. Вам известно куда он делся?
Майя замолкла и, ничего не объясняя, торопливо принялась приглашать:
– Приезжайте ко мне немедленно! Слышите? Немедленно! На улице такая погода. Вы сейчас где?
– В телефонной будке.
– Боже! В такой дождь! Записывайте адрес. Меня найти очень просто. Знаете, где Дом кино на Васильевской?
– Найду.
– Вот прямо за ним. Там все киношники живут.
Запомнив номер квартиры, он поспешил в машину. Оказалось, таксист знал, как проехать к Дому кино. Через десять минут Александр нажал на кнопку звонка. Дверь долго не открывалась. Но когда наконец Майя появилась на пороге, стало ясно, что она принарядилась к его приходу. Белая шелковая блузка без рукавов и с огромным декольте почти не скрывала белое пышное тело. Широкая, красная юбка в пол слегка морщинилась на бедрах.
– Извини, я по-домашнему, – улыбнулась она.
– Я не вовремя? – Александру было неловко входить в цветущий оазис в мокром, прилипшем к телу костюме.
– Вот еще! Давай, давай! – она шутливо схватила его за плечо и потянула в квартиру.
Александр вскрикнул от боли и прислонился к раскрытой двери.
– Что с тобой? Ты ранен?
– Да…
– Нужен врач?!
– Нет. Мне все сделали там, в Европе. Просто болит. Майя осторожно повела его в комнату и тут же предложила:
– Нельзя оставаться в мокром. Иди в душ и переоденься. Я дам тебе халат. У моего мужа была страсть к халатам. Многие он так ни разу и не надел. Есть потрясающий, атласный. В таких отдыхают тореадоры после корриды. Его подарил сам Родриго Мочас.
Сопротивляться Александр не стал. Однако от предложения Майи сделать перевязку отказался. Закрывшись в ванной комнате с черными кафельными стенами и полумраком матовых светильников, он долго пытался вернуть на место съехавшую повязку. Но ничего не получилось. Тогда с грехом пополам, приняв душ, завернулся в полотенце и позвал Майю.
Она ужаснулась, увидев на спине едва затянувшуюся рану.
– Боже! Кто тебя? – всплеснула по-актерски руками. Курганов подумал, что было бы неплохо признаться. Вот уж рассмешил бы Инессиных подруг рассказом, как она чуть не продырявила его насквозь кухонным ножом! Но воздержался.
– Понимаю и не спрашиваю, – многозначительно произнесла Майя и принялась довольно ловко перевязывать оказавшимся в аптечке бинтом.
Морщась от боли, Курганов радовался прикосновениям ее теплых, мягких пальцев. Когда Майя закончила, Александр повернулся к ней и, не отдавая себе отчета, зарылся лицом между почти полностью открытых полных грудей. Она не оттолкнула, не вскрикнула, а положила руку на его голову.
– Устал, бедненький… ну, пошли, я тебя уложу.
Проведя Александра в спальню, Майя откинула синее покрывало, затем наглухо задернула такого же цвета шторы и, удостоверившись, что он лег, быстро выскользнула за дверь.
Отправившись на кухню, позвонила Тамаре.
– Представляешь, у меня в гостях Саша Курганов.
– Откуда?
– Не знаю, он ранен.
– Он не от Кеши?
– Нет. Из Германии. Что мне делать?
– Не суетись. Тут такое творится… Алла Константиновна держится на таблетках. Марфа уверяет, что похищение – дело рук Кишлака. Пока правительство держит в тайне исчезновение Суховея. Но в любой момент пресса может раздуть скандал. Спроси у Саши… И ни в коем случае не отпускай его.
Майя тяжело вздохнула:
– Я сама неважно себя чувствую. Дышать трудно. Боюсь, как бы не инфаркт легкого…
Тамара, зная любимую тему подруги, предложила созвониться попозже. После телефонного разговора Майя отправилась в ванную.
Курганов лежал, не зная, что предпринять. Идти ему было некуда, да в такую погоду и не хотелось. Оставаться у Майи – значит, совершить важный поворот в жизни. Он ведь знал свою привязчивость и боялся этого. Вениным нахальством Александр в отношениях с женщинами не обладал и в отличие от друга чувствовал себя неуютно в чужой постели.
Однако с появлением в спальне Майи все сомнения развеялись, как дым. Она вошла в прозрачном пеньюаре, наброшенном на обнаженное тело. И совсем по-девичьи, без кокетства юркнула под одеяло. У Александра закружилась голова. Запах духов, влажная кожа, мягкие податливые формы заставили забыть о ноющей ране.
– Нет, нет, лежи. Тебе же больно. Просто побудем вместе, – шептала она, а сама дрожащей рукой шарила по его животу.
Без всяких усилий Майя возбудила Александра настолько, что он рванулся к ней и с бешеным темпераментом погрузился в ее податливое, мягкое, расплывчатое тело.
Они оба соскучились по почти забытым ощущениям. Майя оказалась в постели откровенно развратной. Он уже не понимал, от чего теряет сознание – от боли или наслаждения. Многие годы, проведенные в зоне, случайные связи с наглыми, бесчувственными проститутками не дали ему возможности познать настоящую женщину, какой, несомненно, была Майя. Он – хладнокровный убийца, бандит – в постели оказался неопытным юношей, замирающим от неожиданного стыда, когда ласки Майи становились сладостно-извращенными. За один час он попробовал и испытал такое, о чем слышал только в самых грязных анекдотах. И на вершине блаженства без устали демонстрировал свою застоявшуюся мужскую силу, сводившую с ума привыкшую к пожилым любовникам вдову известного кинорежиссера…
– Я тебя никуда не отпущу, – шептала она в короткие минуты передышки. – Какое счастье, что ты пришел ко мне. Сашенька, даже если ты самый опасный преступник, мне замечательно с тобой.
Кончился праздник любви тем, что у Майи разболелось сердце, а рана Курганова начала кровоточить. Окончательно идиллию нарушил телефонный звонок.
Майя, дрожа от изнеможения, поплелась в комнату, боясь поднимать трубку в спальне. Звонила Марфа.
– Курган еще у тебя?
– Да…
– Слушай внимательно. Кажется, мы нащупали след. Его похитил действительно Кишлак. Но обращаться в ФСБ ни в коем случае нельзя. Возникнет грандиозный скандал. Нужно вернуть собственными силами. Александр дружит с Кишлаком. На него вся наша надежда… Ты меня слышишь?
– Слышу, но чем я могу помочь?
– Не отпускай никуда. К вечеру мы подъедем.
– Он никуда и не собирается…
– Молодец, – одобрила Марфа.
Когда Майя вернулась в спальню, Курганов лежал с закрытыми глазами, казался спящим, но вдруг резко спросил:
– Какие проблемы?
– Да нет, потом…
– Говори…
Майя легла рядом. Лениво потянулась, подперла голову рукой и ласково поглядела на Александра:
– Пока ты был в Германии, Кишлак похитил мужа Аллы Константиновны.
– Вице-премьера? Круто… И что теперь?
– Ничего. Пока молчание. Алла Константиновна держит в тайне. Телохранители молчат… Марфа пробует связаться с Кишлаком.
– Получилось?
– Надеется.
– И не получится. Кишлак – хитрый мужик.
– А ты смог бы уговорить его вернуть Суховея?
– Уговаривать бессмысленно. Только убивать.
– А убить?
– Разве просто так убивают?
– Но он же вице-премьера похитил!
– Вот пусть министр МВД этим и занимается. Давай лучше поспим. Мне так хорошо с тобой.
Майя прижалась к нему. Ей очень хотелось, чтобы Александр спас Олега Даниловича, но только не сейчас.
Геннадий Владимирович Столетов не спеша прогуливался по выложенным белыми кирпичами дорожкам сада, окружавшего дачу со всех сторон. Золотисто-красные налитые яблоки своей тяжестью пригибали ветки и грозили свалиться на голову. За Столетовым четким, размеренным шагом следовал Петр Фомич в обветшалом полковничьем мундире отставника и по третьему разу докладывал о результатах поездки во Францию.
Он не распространялся о методах воздействия на Вениамина Аксельрода, но очень хвалил того за выдержку и крепость характера.
– На такого можно положиться. Своих не сдаст.
– А Порте к нему относится с уважением?
– Еще бы! Сам видел. Должен отметить, француз – профессионал нашей закваски. Ни черта не боится.
– Таких не бывает, – поправил полковника Столетов.
– Так я фигурально выражаюсь… Глаза у него проницательные, а сам неприметный, на начбаза похож.
Столетов остановился, любуясь яблоками. При кажущемся добродушном настроении на душе у него скребли кошки. Вторые сутки он предпринимал неимоверные усилия, чтобы скандал с вице-премьером Суховеем не получил огласки. Пострадавшие от инертного газа телохранители и водитель по его приказу были помещены в лечебный изолятор, куда не допускался ни один посторонний. Но время шло, а о вице-премьере никаких известий не поступало. Поэтому Геннадий Владимирович решился на беспрецедентный шаг – встретиться с главарями криминалитета, вложившими капиталы в фонд «Острова России».
– Где твой Аксельрод?
– Ждет у телефона дальнейших приказаний.
– Позвони, передай, что отправляюсь за грибами. Пусть прогуляется по лесу со мной. Встретишь его через полтора часа в Бузаеве.
– Есть! – по-военному четко отреагировал Петр Фомич и почти бегом бросился выполнять приказание.
Столетов продолжил прогулку. Убийство Манукалова и похищение Суховея вместе с подписанным им постановлением подталкивали Геннадия Владимировича переходить в наступление. Он мог бы дать указание провести быстрый отстрел всех учредителей фонда. Но это походило бы на отсекание головы у курицы, несущей золотые яйца. Настало время за столом переговоров наладить серьезное сотрудничество. Те, кто согласится делиться с государством, в лице Столетова получат надежную «крышу», а кто не захочет – пусть идет своим путем до ближайшей стенки. Хватит увиливать от наглого вызова мафии. Геннадий Владимирович ответит своим, ведь недаром существует житейская мудрость – «организованной преступности можно противопоставить только организованную преступность». Контроль над четырьмя миллиардами – только начало. Власть, опирающаяся на силу, всегда предпочтительнее, чем власть, зависимая от законов. Что бы там ни придумывали в Думе, решение будет принимать маленькая группа людей, умеющая удачно совмещать интересы государства и свои собственные…
Телефонный звонок, последовавший от Петра Фомича, заставил Веню забыть все недавние обиды. Он поглядел на себя в зеркало и остался доволен. Следы побоев совершенно исчезли. Чувствовал он себя прилично, хотя почки продолжали побаливать. Но в остальном можно сказать – «отделался легким испугом». Зато теперь его приглашает на встречу не кто-нибудь, а сам господин Столетов – один из влиятельнейших людей в России. И Веня идет к нему не в качестве бывшего зека. Доменик Порте сделал его своим комиссаром по России. Вилли Шлоссер, когда узнал об этом, то, примчавшись из Кёльна на новеньком «мерседесе», чуть было сгоряча не благословил Эдди на брак с новым боссом. Выпив пива, одумался и весь вечер, нацепив очки, подсчитывал свои экономические претензии к объявившемуся жениху. Эдди от стыда укрылась в своих комнатах и не показывалась вплоть до самого отъезда Вилли обратно в Кёльн. Вене пришлось самому ухаживать за лошадьми и жарить бесчисленное количество охотничьих сосисок, которые Шлоссер поедал, не обращая на него никакого внимания.
На прощание адвокат окинул бесстрастным взглядом хозяйство и признался:
– Как мне осточертела эта ферма! Пора перебираться на Лазурное побережье. Роскошная вилла с видом на море, добротная яхта и хороший аппетит – вот что нужно для человека моего возраста. А против старости существует один рецепт – почаще менять девчонок!
Такой поворот в жизни Вилли Шлоссера вполне устраивал Веню. И на прощание они обнялись, как надежные партнеры. В тот же вечер Эдди открыла ему свои объятия. Медовая неделя пролетела в любви и клятвах, в прогулках на лодке по Рейну и ужинах в респектабельных ресторанах курортного городка Кенигсвинтер.
По приезде в Москву Веня не торопился встречаться с Цунами, будучи уверенным, что тот уже растерял имевшиеся на руках козыри. И приглашение на встречу с Геннадием Владимировичем расценил как переход от теневой деятельности к государственному официальному признанию. Перед ним выросла в полный рост новая цель – стать ни больше ни меньше, как вице-премьером страны.
Натянув на себя синий спортивный костюм «Адидас» и надев белые кроссовки «Рибок», Веня вытащил из кладовки старую плетеную корзину, оставшуюся еще от бабушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Все! Стоп! – скомандовал в телефонную трубку Кишлак. – Закрыть все окна!
Единственное приоткрытое стекло возле водителя поползло вверх. Кишлак расхохотался и нажал на клавишу пульта с командой «Пуск». В ту же секунду в салоне «вольво» из стенок «дипломата» под высоким давлением вырвались струи шипящего газа. Нескольких вздохов находившихся там пассажиров хватило, чтобы все они отключились. Из «жигуленка» выскочили бойцы Кишлака и, открыв двери вице-премьерского автомобиля, принялись вытаскивать безвольные тела мертвецки заснувших людей.
Сам Кишлак не торопился покидать машину. Он подождал, пока, прикрывая носоглотку респираторами, бойцы выбросили кейс подальше в поле и ветер продул салон «Вольво» от дурманящего газа. И только после этого вышел, размял ноги, взглянул на спящих и, пнув тело Суховея, скомандовал:
– Этого в «жигуль», остальные пусть отдыхают, – после чего вытащил с заднего сиденья «вольво» папку вице-премьера. Раскрыл ее и сразу наткнулся на бланк постановления российского правительства по островам.
– Едем? – спросил один из бойцов.
– Нет. Будем ждать, когда проснутся, – пошутил Кишлак и сел в машину.
Выехав на трассу, они помчались назад в Москву. Возле Триумфальной арки подобрали заскучавшего Скрипача и вернулись в гостиницу. За время езды Олег Данилович несколько раз приподнимал голову. Но кулак Кишлака успокаивал его. В холле отеля, схватив под руки, бойцы потащили вице-премьера в номер.
– Пить не умеют, – с огорчением заметил Кишлак директору, расплывшемуся при их появлении в лакейской улыбочке.
Вечерние новости были полны комментариев факта исчезновения вице-премьера. Эксперты терялись в догадках. Поползли слухи, что виноваты коммунисты, фашисты и национал-патриоты, выступающие за советизацию островов Курильской гряды. О постановлении начали говорить как о самом демократическом способе решения исторического конфликта с Японией. Как всегда, подозревались российские мафиозные структуры. Исполняющий обязанности прокурора и на этот раз пообещал найти преступников.
Кишлак с увлечением смотрел телевизор, перескакивая с программы на программу в поисках новых сообщений. В спальне мирно посапывал вице-премьер, а в кресле напротив Скрипач привычными движениями начищал до блеска свой инструмент.
– Кто теперь самый крутой в Москве? – спрашивал Кишлак.
– Ты, – честно отвечал Скрипач.
– Пусть побегают, поищут. Хотели меня обставить? А теперь ни постановления, ни вице-премьера… Вот я их наказал. Слушай, а может, к черту эти острова? Возьмем с Бати, Унгури, Цунами миллионов по триста, да и отвалим в жаркие страны, а?
– Не дадут…
– Пожалуй… а жалко. Мне, сам знаешь, денег так уж много не надо. Кураж – вот стихия жизни. Без него можно жить в любой стране. Даже в Америке. А с куражом – только в России!
Скрипач молча согласился…
В Москве шел проливной дождь, смывающий последние воспоминания о лете. Александр Курганов, бледный и слегка заторможенный после перелета, стоял в конце длинной очереди на таможенный контроль. Все его вещи находились в небольшой кожаной сумке, свисающей с плеча. Рана не совсем затянулась и изматывала постоянной, ноющей болью. Приходилось быть в напряжении, следя, чтобы в прилетной сутолоке никто не толкнул в спину. Неожиданно к нему подошел мужик с тележкой, предложивший воспользоваться ею за десять долларов.
– Ты без вещей? – спросил он Александра.
– Как видишь.
– Ну и чего стоять? Пошли выведу. Те же десять баксов. Курганов послушно последовал за ним, беспрепятственно миновав пустой таможенный пункт, мимо болтавших о чем-то своем отдыхающих таможенников.
– Тебе такси? – полюбопытствовал мужик.
– Давай, – Александр не пожалел двадцатку за оперативность.
Таксист без препирательств часа два возил его по столице от отеля к отелю, в которых обычно останавливался Кишлак со своим войском. Но нигде обнаружить его не удалось.
– Куда еще? – спросил таксист, поглядывая на Садовое кольцо, утопающее в лужах.
Вопрос был, что называется, на засыпку. Александр вдруг вспомнил о Майе Зарубиной. Может, она знает, куда подевался Кишлак?
– Подожди. Я позвоню. Есть жетончик?
– Держи, – протянул тот.
Чтобы не промокнуть до нитки, Александр хотел было броситься к телефонной будке, но резкая боль не позволила этого сделать. Стирая с лица капли, он набрал номер телефона.
– Сашенька! Какая радость, что вы звоните! – искренно обрадовалась Майя. – Куда вы пропали? Разве можно так обращаться с женщиной? Я теряюсь в догадках. Наверное, влюбились… да?
– Я только что из Германии. Хочу найти Кешу, но его нигде нет. Вам известно куда он делся?
Майя замолкла и, ничего не объясняя, торопливо принялась приглашать:
– Приезжайте ко мне немедленно! Слышите? Немедленно! На улице такая погода. Вы сейчас где?
– В телефонной будке.
– Боже! В такой дождь! Записывайте адрес. Меня найти очень просто. Знаете, где Дом кино на Васильевской?
– Найду.
– Вот прямо за ним. Там все киношники живут.
Запомнив номер квартиры, он поспешил в машину. Оказалось, таксист знал, как проехать к Дому кино. Через десять минут Александр нажал на кнопку звонка. Дверь долго не открывалась. Но когда наконец Майя появилась на пороге, стало ясно, что она принарядилась к его приходу. Белая шелковая блузка без рукавов и с огромным декольте почти не скрывала белое пышное тело. Широкая, красная юбка в пол слегка морщинилась на бедрах.
– Извини, я по-домашнему, – улыбнулась она.
– Я не вовремя? – Александру было неловко входить в цветущий оазис в мокром, прилипшем к телу костюме.
– Вот еще! Давай, давай! – она шутливо схватила его за плечо и потянула в квартиру.
Александр вскрикнул от боли и прислонился к раскрытой двери.
– Что с тобой? Ты ранен?
– Да…
– Нужен врач?!
– Нет. Мне все сделали там, в Европе. Просто болит. Майя осторожно повела его в комнату и тут же предложила:
– Нельзя оставаться в мокром. Иди в душ и переоденься. Я дам тебе халат. У моего мужа была страсть к халатам. Многие он так ни разу и не надел. Есть потрясающий, атласный. В таких отдыхают тореадоры после корриды. Его подарил сам Родриго Мочас.
Сопротивляться Александр не стал. Однако от предложения Майи сделать перевязку отказался. Закрывшись в ванной комнате с черными кафельными стенами и полумраком матовых светильников, он долго пытался вернуть на место съехавшую повязку. Но ничего не получилось. Тогда с грехом пополам, приняв душ, завернулся в полотенце и позвал Майю.
Она ужаснулась, увидев на спине едва затянувшуюся рану.
– Боже! Кто тебя? – всплеснула по-актерски руками. Курганов подумал, что было бы неплохо признаться. Вот уж рассмешил бы Инессиных подруг рассказом, как она чуть не продырявила его насквозь кухонным ножом! Но воздержался.
– Понимаю и не спрашиваю, – многозначительно произнесла Майя и принялась довольно ловко перевязывать оказавшимся в аптечке бинтом.
Морщась от боли, Курганов радовался прикосновениям ее теплых, мягких пальцев. Когда Майя закончила, Александр повернулся к ней и, не отдавая себе отчета, зарылся лицом между почти полностью открытых полных грудей. Она не оттолкнула, не вскрикнула, а положила руку на его голову.
– Устал, бедненький… ну, пошли, я тебя уложу.
Проведя Александра в спальню, Майя откинула синее покрывало, затем наглухо задернула такого же цвета шторы и, удостоверившись, что он лег, быстро выскользнула за дверь.
Отправившись на кухню, позвонила Тамаре.
– Представляешь, у меня в гостях Саша Курганов.
– Откуда?
– Не знаю, он ранен.
– Он не от Кеши?
– Нет. Из Германии. Что мне делать?
– Не суетись. Тут такое творится… Алла Константиновна держится на таблетках. Марфа уверяет, что похищение – дело рук Кишлака. Пока правительство держит в тайне исчезновение Суховея. Но в любой момент пресса может раздуть скандал. Спроси у Саши… И ни в коем случае не отпускай его.
Майя тяжело вздохнула:
– Я сама неважно себя чувствую. Дышать трудно. Боюсь, как бы не инфаркт легкого…
Тамара, зная любимую тему подруги, предложила созвониться попозже. После телефонного разговора Майя отправилась в ванную.
Курганов лежал, не зная, что предпринять. Идти ему было некуда, да в такую погоду и не хотелось. Оставаться у Майи – значит, совершить важный поворот в жизни. Он ведь знал свою привязчивость и боялся этого. Вениным нахальством Александр в отношениях с женщинами не обладал и в отличие от друга чувствовал себя неуютно в чужой постели.
Однако с появлением в спальне Майи все сомнения развеялись, как дым. Она вошла в прозрачном пеньюаре, наброшенном на обнаженное тело. И совсем по-девичьи, без кокетства юркнула под одеяло. У Александра закружилась голова. Запах духов, влажная кожа, мягкие податливые формы заставили забыть о ноющей ране.
– Нет, нет, лежи. Тебе же больно. Просто побудем вместе, – шептала она, а сама дрожащей рукой шарила по его животу.
Без всяких усилий Майя возбудила Александра настолько, что он рванулся к ней и с бешеным темпераментом погрузился в ее податливое, мягкое, расплывчатое тело.
Они оба соскучились по почти забытым ощущениям. Майя оказалась в постели откровенно развратной. Он уже не понимал, от чего теряет сознание – от боли или наслаждения. Многие годы, проведенные в зоне, случайные связи с наглыми, бесчувственными проститутками не дали ему возможности познать настоящую женщину, какой, несомненно, была Майя. Он – хладнокровный убийца, бандит – в постели оказался неопытным юношей, замирающим от неожиданного стыда, когда ласки Майи становились сладостно-извращенными. За один час он попробовал и испытал такое, о чем слышал только в самых грязных анекдотах. И на вершине блаженства без устали демонстрировал свою застоявшуюся мужскую силу, сводившую с ума привыкшую к пожилым любовникам вдову известного кинорежиссера…
– Я тебя никуда не отпущу, – шептала она в короткие минуты передышки. – Какое счастье, что ты пришел ко мне. Сашенька, даже если ты самый опасный преступник, мне замечательно с тобой.
Кончился праздник любви тем, что у Майи разболелось сердце, а рана Курганова начала кровоточить. Окончательно идиллию нарушил телефонный звонок.
Майя, дрожа от изнеможения, поплелась в комнату, боясь поднимать трубку в спальне. Звонила Марфа.
– Курган еще у тебя?
– Да…
– Слушай внимательно. Кажется, мы нащупали след. Его похитил действительно Кишлак. Но обращаться в ФСБ ни в коем случае нельзя. Возникнет грандиозный скандал. Нужно вернуть собственными силами. Александр дружит с Кишлаком. На него вся наша надежда… Ты меня слышишь?
– Слышу, но чем я могу помочь?
– Не отпускай никуда. К вечеру мы подъедем.
– Он никуда и не собирается…
– Молодец, – одобрила Марфа.
Когда Майя вернулась в спальню, Курганов лежал с закрытыми глазами, казался спящим, но вдруг резко спросил:
– Какие проблемы?
– Да нет, потом…
– Говори…
Майя легла рядом. Лениво потянулась, подперла голову рукой и ласково поглядела на Александра:
– Пока ты был в Германии, Кишлак похитил мужа Аллы Константиновны.
– Вице-премьера? Круто… И что теперь?
– Ничего. Пока молчание. Алла Константиновна держит в тайне. Телохранители молчат… Марфа пробует связаться с Кишлаком.
– Получилось?
– Надеется.
– И не получится. Кишлак – хитрый мужик.
– А ты смог бы уговорить его вернуть Суховея?
– Уговаривать бессмысленно. Только убивать.
– А убить?
– Разве просто так убивают?
– Но он же вице-премьера похитил!
– Вот пусть министр МВД этим и занимается. Давай лучше поспим. Мне так хорошо с тобой.
Майя прижалась к нему. Ей очень хотелось, чтобы Александр спас Олега Даниловича, но только не сейчас.
Геннадий Владимирович Столетов не спеша прогуливался по выложенным белыми кирпичами дорожкам сада, окружавшего дачу со всех сторон. Золотисто-красные налитые яблоки своей тяжестью пригибали ветки и грозили свалиться на голову. За Столетовым четким, размеренным шагом следовал Петр Фомич в обветшалом полковничьем мундире отставника и по третьему разу докладывал о результатах поездки во Францию.
Он не распространялся о методах воздействия на Вениамина Аксельрода, но очень хвалил того за выдержку и крепость характера.
– На такого можно положиться. Своих не сдаст.
– А Порте к нему относится с уважением?
– Еще бы! Сам видел. Должен отметить, француз – профессионал нашей закваски. Ни черта не боится.
– Таких не бывает, – поправил полковника Столетов.
– Так я фигурально выражаюсь… Глаза у него проницательные, а сам неприметный, на начбаза похож.
Столетов остановился, любуясь яблоками. При кажущемся добродушном настроении на душе у него скребли кошки. Вторые сутки он предпринимал неимоверные усилия, чтобы скандал с вице-премьером Суховеем не получил огласки. Пострадавшие от инертного газа телохранители и водитель по его приказу были помещены в лечебный изолятор, куда не допускался ни один посторонний. Но время шло, а о вице-премьере никаких известий не поступало. Поэтому Геннадий Владимирович решился на беспрецедентный шаг – встретиться с главарями криминалитета, вложившими капиталы в фонд «Острова России».
– Где твой Аксельрод?
– Ждет у телефона дальнейших приказаний.
– Позвони, передай, что отправляюсь за грибами. Пусть прогуляется по лесу со мной. Встретишь его через полтора часа в Бузаеве.
– Есть! – по-военному четко отреагировал Петр Фомич и почти бегом бросился выполнять приказание.
Столетов продолжил прогулку. Убийство Манукалова и похищение Суховея вместе с подписанным им постановлением подталкивали Геннадия Владимировича переходить в наступление. Он мог бы дать указание провести быстрый отстрел всех учредителей фонда. Но это походило бы на отсекание головы у курицы, несущей золотые яйца. Настало время за столом переговоров наладить серьезное сотрудничество. Те, кто согласится делиться с государством, в лице Столетова получат надежную «крышу», а кто не захочет – пусть идет своим путем до ближайшей стенки. Хватит увиливать от наглого вызова мафии. Геннадий Владимирович ответит своим, ведь недаром существует житейская мудрость – «организованной преступности можно противопоставить только организованную преступность». Контроль над четырьмя миллиардами – только начало. Власть, опирающаяся на силу, всегда предпочтительнее, чем власть, зависимая от законов. Что бы там ни придумывали в Думе, решение будет принимать маленькая группа людей, умеющая удачно совмещать интересы государства и свои собственные…
Телефонный звонок, последовавший от Петра Фомича, заставил Веню забыть все недавние обиды. Он поглядел на себя в зеркало и остался доволен. Следы побоев совершенно исчезли. Чувствовал он себя прилично, хотя почки продолжали побаливать. Но в остальном можно сказать – «отделался легким испугом». Зато теперь его приглашает на встречу не кто-нибудь, а сам господин Столетов – один из влиятельнейших людей в России. И Веня идет к нему не в качестве бывшего зека. Доменик Порте сделал его своим комиссаром по России. Вилли Шлоссер, когда узнал об этом, то, примчавшись из Кёльна на новеньком «мерседесе», чуть было сгоряча не благословил Эдди на брак с новым боссом. Выпив пива, одумался и весь вечер, нацепив очки, подсчитывал свои экономические претензии к объявившемуся жениху. Эдди от стыда укрылась в своих комнатах и не показывалась вплоть до самого отъезда Вилли обратно в Кёльн. Вене пришлось самому ухаживать за лошадьми и жарить бесчисленное количество охотничьих сосисок, которые Шлоссер поедал, не обращая на него никакого внимания.
На прощание адвокат окинул бесстрастным взглядом хозяйство и признался:
– Как мне осточертела эта ферма! Пора перебираться на Лазурное побережье. Роскошная вилла с видом на море, добротная яхта и хороший аппетит – вот что нужно для человека моего возраста. А против старости существует один рецепт – почаще менять девчонок!
Такой поворот в жизни Вилли Шлоссера вполне устраивал Веню. И на прощание они обнялись, как надежные партнеры. В тот же вечер Эдди открыла ему свои объятия. Медовая неделя пролетела в любви и клятвах, в прогулках на лодке по Рейну и ужинах в респектабельных ресторанах курортного городка Кенигсвинтер.
По приезде в Москву Веня не торопился встречаться с Цунами, будучи уверенным, что тот уже растерял имевшиеся на руках козыри. И приглашение на встречу с Геннадием Владимировичем расценил как переход от теневой деятельности к государственному официальному признанию. Перед ним выросла в полный рост новая цель – стать ни больше ни меньше, как вице-премьером страны.
Натянув на себя синий спортивный костюм «Адидас» и надев белые кроссовки «Рибок», Веня вытащил из кладовки старую плетеную корзину, оставшуюся еще от бабушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55