Сев в машину, приказал ехать в Белый дом. Он помнил, с каким нежеланием в прошлый раз принимал его Олег Данилович. Теперь ситуация была другая. Суховей по шею увяз в дерьме, и только Манукалов мог его спасти.
В приемной вице-премьера витала какая-то похоронная атмосфера. Помощника не было вообще, а секретарша занималась маникюром.
– Примет? – коротко спросил Манукалов.
– Примет… – эхом ответила та, посмотрев на генерала с недоумением. Неужели ему неизвестно, что указ о снятии Суховея лежит на столе у президента.
Александр Сергеевич знал об этом, как и о том, с чьей подачи этот указ был подготовлен. Поэтому спокойно опустился в кресло и взял с журнального стола первую попавшуюся газету, но долго читать не пришлось. Олег Данилович сам открыл дверь кабинета и, заметив Манукалова, предложил войти.
– Здравствуй, Александр Сергеевич, – грустно вздохнул он. Впервые его плакатное лицо выражало простое человеческое страдание. – Видишь, как получается: «Сегодня парни в бороде, а завтра где? В НКВДе! Свобода, понимаешь ли, свобода!».
– Да уж, времена, – протянул Манукалов. Он дождался, пока Суховей пододвинул ему кресло, и сел. – У тебя сигареты есть?
Олег Данилович достал пачку «Кента». Оба закурили, стараясь не глядеть друг на друга. Первым нарушил молчание Манукалов. Решил не тянуть кота за хвост.
– Не внял ты моим предупреждениям, теперь остается последовать одному совету. Не подписывай постановление по островам.
Суховей вздрогнул. Он ждал чего-то в этом роде. Но не так откровенно.
– Это чистый криминал, – продолжил Манукалов. – Там такие волки сбежались на добычу, что не выпутаешься.
– Какая разница? Указ обо мне на столе президента…
– Дурак! Пока ты его не подпишешь, тебя никто не тронет! – сорвался Александр Сергеевич.
– Генерал, ведите себя прилично. То, что наши жены поддерживают дружеские отношения, еще не означает наличия их между нами. Вы, собственно, по какому вопросу?
– По личному! – не сдавался Манукалов. – Поверьте, Олег Данилович, я много лет в органах. Вам не удастся воспользоваться ни долларом из тех сумм, которые своей подписью собираетесь легализовать. Алла Константиновна запуталась в связях с уголовными авторитетами. Попала под влияние некой Марфы, жены известного вора в законе Унгури…
Вице-премьер смотрел на него чистыми голубыми глазами, с видом человека, не причастного ни к чему подобному. Очевидно, долго репетировал перед зеркалом выражение лица, с которым придется выслушивать обвинения в свой адрес. Говорить дальше было бессмысленно, и Манукалов, схватив вторую сигарету, с досады закурил.
– Что касается постановления, – тихо и буднично заговорил вице-премьер, – то это государственная политика. Мы должны его обкатать на практике. Поглядим, насколько идея окажется плодотворной. Проанализируем реакцию Запада, понаблюдаем за японскими настроениями. Вы, генерал, простите, плохо разбираетесь в политике…
– Здесь не политика, а уголовщина! – закричал Манукалов и тут же замолк.
Олег Данилович не собирался возражать. Не мог же он на самом деле распахнуть душу перед генералом ФСБ и рассказать, что посол в Европе Сергей Янчуковский договорился со швейцарскими банками о приеме на их счета финансовых средств фонда «Острова России», а заодно заручился согласием правительства одной небольшой страны в случае надобности предоставить Суховею и его семье политическое убежище. Генерал пришел потому, что его жена оказалась выбитой из обоймы. Он в одностороннем порядке собирается нарушить правила игры. Вчера в этом же кабинете другой генерал, Супрун, – один из лидеров оппозиции, уговаривал подписать постановление, обещая поддержку в парламенте и в патриотической прессе. Получается, что сами патриоты согласны с идеей отдать острова в аренду российскому бизнесу, а какой-то Манукалов возомнил себя единоличным борцом с преступностью и пришел сюда читать проповеди.
– Указ подпишут в тот самый момент, когда вы подпишите постановление, – без надежды быть услышанным закончил Манукалов.
– Послушайте, генерал, по-моему, вас должна больше волновать собственная судьба. А о своей я как-нибудь позабочусь. В определенных кругах очень недовольны вашей работой. Бороться с мельницами нужно было при коммунистах. А теперь все мельницы приватизированы, так что махать копьями не следует. Пока не поздно, проконтролируйте действия супруги. Она, как мне докладывали, действительно связалась с преступными элементами. Об этом уже поговаривают в Кремле.
Александр Сергеевич встал, и не попрощавшись, вышел из кабинета. Катастрофа должна была произойти со дня на день, и остановить ее он уже был не в силах. Слишком долго наблюдал, прикидывал, не задушил идею в зародыше. Позволил Инессе запутаться в связях, и сам в конечном счете безвольно отпустил все ниточки…
Терзаемый надоевшими мыслями, Александр Сергеевич зашел в столовую и, взяв сосиски с зеленым горошком, одиноко сел за дальний столик. Он никак не мог понять, на что рассчитывает Суховей, так глупо и целеустремленно идущий к финалу собственной карьеры, а возможно, и жизни.
Но Олег Данилович в отличие от Манукалова времени на размышления не тратил. Сразу же уселся за рабочий стол и по вертушке набрал номер Столетова.
– Геннадий Владимирович, это Суховей.
– Слушаю тебя.
– Только что ко мне приходил генерал Манукалов. С очень странной просьбой…
– Говори, говори прямиком, не виляй, – успокоил его Столетов, давая понять, что телефон не прослушивается.
– Манукалов уговаривал меня не подписывать постановление по островам.
– На каком основании?
– Считает, что в этом заинтересованы теневые структуры.
– Что за глупость! – взорвался Геннадий Владимирович. – В этом заинтересован весь советский народ… то есть, естественно, российский. Ну и что ты решил?
– Как и договаривались. Сегодня подпишу.
– Гляди, чтобы хозяин тебя не опередил, а то останется одна забава – подписывать школьный дневник сына.
– Он у меня уже закончил школу.
– Значит, умный мальчик. Весь в отца. Что еще?
– Боюсь, генерал погонит волну.
– А ты не бойся. У нас генералов много. Работай спокойно и не распространяйся о постановлении. Подпиши и держи при себе. Скажу, когда придет время обнародовать.
Столетов положил трубку. У Суховея отлегло от сердца… А Манукалов закончил ранний обед и, больше не задерживаясь, спустился вниз.
Сев в машину, он скривился от музыкальной какофонии, рвавшейся из приемника.
– Найди что-нибудь поспокойнее, – попросил шофера.
Тот покрутил приемник и поймал позывные «Маяка». Передавали последние известия. Александр Сергеевич рассеянно смотрел в окно и не прислушивался к бодрому голосу диктора, но вдруг мельком услышал свою фамилию. Машина резко затормозила, и водитель присвистнул:
– Ого! Слышали, Александр Сергеевич?
– Что-то не понял? – пробормотал он.
– Вас сняли…
– Как это?
– Неужто не услыхали? Подписан указ только что, а может, я что-то путаю, или они там, на радио, ошиблись, – стушевался водитель, не желая брать на себя ответственность.
Манукалов растерялся настолько, что принялся крутить ручку приемника, в надежде услышать сообщение еще раз.
– Нет, теперь только через полчаса повторять будут.
– Ну-ка, останови, – он выскочил из машины и побежал к ближайшему киоску. Купил сигареты, закурил и, не зная, что предпринять, крутил головой по сторонам. Словно надеялся увидеть кого-то. Так и простоял почти полчаса, потом сел в машину.
– Сейчас послушаем по «Эху Москвы». Они всегда первыми такое сообщают. Я про Листьева по нему услышал, – старался угодить водитель и быстро поймал радиостанцию.
«Как нам сообщили из достоверных источников, сегодня подписан указ об отставке генерала ФСБ Манукалова Александра Сергеевича. Причины не уточняются…» – скороговоркой сообщил диктор и перешел к другим новостям дня.
Манукалов сидел, понурив голову. Водитель участливо спросил:
– Куда теперь, Александр Сергеевич?
– Что? – не понял он.
– Ехать куда?
– А… не знаю… приехали.
В голове крутилась только одна мысль – Суховей не преминул настучать. Вот что значит идти против Столетова. Получаса хватило, чтобы решить судьбу. Нет… наверное, проект указа был заготовлен давно. Еще после первой их встречи. На него и на Суховея… Как быть? Дать интервью? Кому? Выступить с разоблачениями по телевизору? Так ведь не дадут эфир. Уж Суховей, выслуживаясь перед Столетовым, обложит его со всех сторон, как медведя. Значит, действовать в одиночку… но против кого? Мафии. Но, лишившись должности, он был беззащитен перед всякими Цунами и Кишлаками… Впервые в жизни Александру Сергеевичу захотелось напиться.
Чувство мести начинало распирать сердце. С генералом, прослужившим всю жизнь в органах, поступили, как с провинившимся прапорщиком. Какую страну он защищал? Какую власть? Ту, что час назад отказалась от него? Теперь он должен идти пополнять ряды оппозиционеров, над которыми еще вчера посмеивался… Нет! Он сумеет поставить жирную точку в своей карьере сам! Без указов и закулисных интриг!
– Вези домой… – приказал он водителю.
Эдди сначала не поняла, чего хочет от нее француз, машущий руками и глупо улыбающийся шоферской улыбкой. Но вдруг из джипа раздался знакомый голос:
– Эдди! Это я – Веня!
Она охнула и подбежала к машине. Веня полулежал на заднем сиденье и пытался улыбаться разбитой физиономией.
– Мой Бог! Где тебя так?
– А… переговоры сложные были. Помоги выйти.
Он открыл дверцу и со стоном сполз на землю. Осмотрелся. Ничего не увидел через разбитые очки, поэтому шепотом спросил:
– Шлоссер дома?
– Он в Кёльне…
– Я так и думал. Извини, что без звонка, но меня лечить нужно…
– Хорошо, хорошо… тут уже один лечится, – согласилась Эдди.
– Кто? – насторожился Веня.
– Приятель твой… ну, тот, который стрелял в китайском ресторане, – косясь на француза, сообщила она.
– Сашка! – не поверил своим ушам Веня и на некоторое время забыл о болячках. – Где он?!
Эдди кивнула в сторону фермы.
– У вас все в порядке? – спросил француз.
– Да, да. Спасибо, привет Доменику! – наскоро попрощался Веня. Без помощи Эдди заковылял к дому. Там его ждала удивительная картина. На кухне, сидя за длинным деревянным столом, пила кофе Инесса.
Чашка выпала из ее рук.
– Веня?! Что с тобой? – Вениамину стало понятно, что выглядит он страшновато. – Меня избили. Почему вы здесь?
Эдди незаметно прошла мимо, предпочитая не присутствовать при встрече русских друзей. Когда Инесса впервые позвонила и истеричным голосом принялась умолять о помощи, немка растерялась. Принять раненого русского парня без разрешения Шлоссера сама ни за что бы не решилась. Поэтому продиктовала номер телефона мужа в Кёльне. Каково же было ее удивление, когда оттуда позвонил Вилли и тоном, не терпящим возражений, распорядился немедленно предоставить лучшую комнату человеку, которого, как считала Эдди, искала вся полиция Германии.
Раненого привезли Инесса и Виктор. Они были крайне взволнованны и раздражены. Курганов отказывался с ними разговаривать, поэтому все заботы по уходу легли на плечи Эдди. А теперь ко всему еще, словно гром с небес, свалился избитый Веня. О его появлении Шлоссеру лучше было не сообщать.
– Я чуть не убила Кургана, – сразу призналась Инесса. Ударила сзади ножом. Хорошо, что попала в лопаточную кость. Чуть ниже – и пронзила бы сердце. А так ничего, вроде глубокой царапины. Он потерял много крови. Мы же не могли вызвать «скорую помощь». Пришлось кое-как самим справляться. Под утро приехал хирург, знакомый Виктора. Его должник. Обработал рану, наложил повязку и сам положил под капельницу прямо в спальне Виктора. Ужас! Мы совершенно не спали. Боялись, что начнется заражение крови или воспаление легких. Доктор оказался фантастический. На своей машине в течение часа привез всю необходимую аппаратуру. Стоило, конечно, огромных денег. Но никто не считал. Три дня состояние было тяжелое, потом кризис миновал. Сейчас нужен только покой и хорошее питание. В Люксембурге оставаться не могли. После ночных выстрелов соседи недоуменно посматривали на дом Виктора. Пришлось ночью, по-тихому, перебраться сюда. Виктор четыреста километров проехал за два с половиной часа. Я думала, к черту, разобьемся…
– А Шлоссер знает?
– Виктор с ним разговаривал. Все в порядке. Через недельку уедем.
Так ничего из этого рассказа и не поняв, Веня попросил коньяку. Инесса пододвинула бутылку. Сделав несколько глотков из горлышка, он посмотрел мутным взглядом:
– Виктор тоже здесь?
– Да. Он в ванной.
– С ума сойти… значит, помирились.
– Кто с кем? – удивилась Инесса.
– Ну, как же – Курган с Витькой. Остается и мне протянуть ему руку.
Инесса промолчала. Нельзя же выворачивать все сразу на больную голову Вениамина. Пусть лучше выпьет и ложится спать. Расспрашивать о его злоключениях было неловко. Слишком многое сошлось в одной точке. Поэтому Инесса оживилась, когда на кухне возникла Эдди и сообщила, что постелила в спальне Шлоссера. Вдвоем женщины подняли сникшего Веню и потащили на второй этаж. Он пытался что-то рассказать, но лишь пузыри лопались на пухлых, разбитых детских губах.
Проспал Веня больше суток. Проснулся от болей во всем теле. Не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Когда открыл глаза, то увидел склоненное над ним лицо Эдди. И тихо попросил:
– Поцелуй меня в лоб.
Вместо этого она провела прохладной ладонью по его щеке.
– Тебе меня совсем не жалко?
– Жалко… очень жалко. Смешно, ты здесь, а я жду твоих звонков из Москвы. Привыкла…
– Конечно, в таком виде я мало привлекателен. Но они же не убили меня! Остальное заживет, и я сам затащу тебя в кровать!
– Но, но, – погрозила пальчиком Эдди. – Это спальня Шлоссера. Неприлично в семейном доме произносить такое.
Кроме обычной недоступности в поведении, Веня впервые отметил нотки кокетства в ее голосе. Это вселяло надежду. Сама судьба захотела их встречи. Ведь ни при каких иных обстоятельствах Эдди не позволила бы ему оставаться на ферме в отсутствие Шлоссера. Случай, на который столько времени уповал Веня, подвернулся. Даже показалось, что боль притупилась.
– Я хочу обработать твои синяки. Может быть, нужен доктор.
– Для меня ты единственный доктор и спаситель. Эдди, я стал очень богатым человеком. Ты выйдешь за меня замуж и можешь завести еще две конюшни.
Должно быть, Веня в результате длинных разговоров по телефону понял, что немки очень любят сочетание нежных романтических чувств с конкретными хозяйственными интересами. Во всяком случае, после этой фразы в черных глазах Эдди загорелись лукавые огоньки. Она тряхнула черными кудряшками и скромно возразила:
– Ну к чему мне еще две конюшни…
– Чтобы любила меня.
– Я принесу тебе кофе и бутерброды, – подхватилась Эдди, боясь продолжать разговор дальше.
Веня считал бы себя почти счастливым, если бы не побои. Все тело казалось одной большой раной. Нескольких зубов во рту не доставало. Он старательно зализывал языком вздутые десны. Лица своего не видел, но догадывался, что оно буро-черного цвета. И в таком виде он еще умудряется говорить о любви!
Скрипнула дверь, и в спальню вошел Виктор. Сначала Веня и не узнал его.
– Привет, – сдержанно поздоровался тот. – Не узнаешь?
– Витька! – воскликнул Веня неожиданно громко. – Какая встреча! Черт побери, думал ли я когда-нибудь дожить до такого? А ведь вчера чуть не убили! Слушай, мне Инка рассказывала о тебе… ну, ты и молодец… Было бы ужасно несправедливо, если бы ты тогда погиб.
– Считаешь?
– Конечно.
– Но ведь вам из-за меня накинули сроки, – хмуро напомнил Виктор, опустившись на пуфик.
Веня заметил, что приятель стал совершенно седым, а ведь они, считай, с ним одного года. Никакой неприязни от встречи не возникало. Так чего же зря ворошить прошлое.
– А… я когда «откинулся», – признался Веня, шепелявя и посвистывая одновременно, – дал себе зарок ни о чем не вспоминать. Новая жизнь – и кранты! Что там между нами было, кто виноват! Живы – а значит, все правы. Вот вчера меня чуть не убили. Видишь, могли бы и не свидеться. Так будем радоваться. Эх, я бы с тобой выпил! Тащи коньяк. Он мне прописан как дезинфицирующее средство.
В этот момент вошла Эдди с подносом, на котором дымился кофейник и салфеткой была накрыта горка бутербродов. Виктор уступил ей место.
– Неси коньяк, выпьем за наше счастье с Эдди, – крикнул по-немецки Веня и рассмеялся, видя изумленные лица обоих. Но боль заставила стиснуть губы.
Виктор отправился за бутылкой, а Эдди, постелив салфетку, укоризненно заметила:
– Неприлично так относиться к замужней женщине.
– Тебе было бы лучше, если бы меня вчера убили? Да? Ну погоди, еще убьют… – сказал он трагическим сиплым голосом, вызвав у Эдди нежданные слезы.
– Глупости. Мне страшно признаться Вилли, что ты здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55