Тем временем Президент Соединенных Шатов и его советники все воскресное утро выступали по телевизору, стараясь утихомирить все стороны и сбить нарастающую военную лихорадку.
Смит знал, что до начала открытой войны счет идет на часы. Если она вспыхнет и Квебек примет сторону Вашингтона, то между странами разверзнется пропасть, глубже которой не было никогда. Американо-канадские отношения будут отравлены на все следующее столетие.
А все потому, что человеку нужно все больше и больше рыбы, чтобы жить.
Глава 34
Римо позвонил в дверь. Его сверхчувствительные пальцы ощутили импульс тока, поэтому он знал, что сигнал передан.
Ответного жужжания не было.
Римо позвонил снова.
— Знаешь, — повернулся он к Чиуну в ожидании ответа, — в старые времена красная лампочка над входом означала дом с дурной репутацией.
— У всех домов дурная репутация. Кроме нашего, — многозначительно сказал Чиун.
— В этом есть доля истины, — согласился Римо, нажимая на кнопку. Это была старая небольшая черная кнопка в позеленевшем медном корпусе.
Кто бы там внутри ни был, он не собирался их впускать.
— Думаю, придется войти туда по-другому. Разделимся или войдем вместе?
— Мы войдем вместе, ибо какую опасность может представлять этот дом с дурной репутацией для двух питающихся рыбой мастеров Синанджу — таких, как мы?
— Дельное замечание, — заметил Римо, отступая назад и поднимая ногу в итальянской туфле. Сверкнула дорогая кожа, и Римо ударил. Сильно.
Дверь выглядела стальной, но поддалась, как жесть. От удара панель прогнулась в середине, но на самом деле не выдержали петли.
Римо прыгнул внутрь и подхватил стальную плиту раньше, чем она успела упасть на пол. Упершись ногами, он приложил силу — один угол двери пошел вниз и встал на пол — и придал двери вращение. Она покачнулась в повороте, будто решая, куда направиться, и послушно прислонилась к стенке. Шума было не больше, чем от мяча в баскетбольной корзине.
— Хилая конструкция, правда?
— Тише, — шепнул Чиун, повелительно подняв руку.
Римо прислушался и ощутил вибрацию под ногами. Она была знакома. Похожа на электрическую, но не от электричества, созданного техникой человека. Это была электрическая вибрация живого существа.
Он посмотрел вниз. Чиун рассматривал пол под ногами.
Он был черным. Не эбеновой или обсидиановой чернотой, а сверкающей чернотой, как зеркало. Казалось, через этот пол можно видеть. Их глаза прищурились.
— Никогда не видел такого пола, — пробормотал Римо.
— Я тоже, — отозвался Чиун.
— Вроде бы через него должно быть видно, но я почему-то не вижу.
— Он черный. Через черное ничего нельзя увидеть.
— А почему мне тогда кажется, что можно? — настаивал Римо.
— Не знаю, но у меня такое же чувство, как у тебя, Римо.
Вдруг у них из-под ног донесся странный звук. Бульканье, потом шумный всплеск и несколько всплесков потише.
— Звук такой, будто там канализационная труба, — предположил Римо.
— Если это так, — отозвался Чиун, — то в этой трубе обитают живые существа.
— Это не наша проблема. Пойдем, куда ведет эта дорога.
Они пошли дальше в свете оставшейся сзади красной лампочки.
Стены были мраморными, но их соединяла зеркальная секция. Зеркало сияло ртутью.
А по обе стороны от него стояли часовыми две темные статуи.
Судорожный вздох Чиуна заставил Римо застыть на месте.
— Что это? — шепнул он.
— Смотри.
— На что смотреть? — спросил Римо, пытаясь высмотреть позади статуй прячущихся врагов.
— На эти фигуры по сторонам двери, Римо.
— Вижу их. Статуи. Ну и что?
— Сколько рук имеет статуя справа, сын мой?
Глаза Римо проникли в сгусток тени.
— Четыре.
— А статуя слева?
— Четыре.
— Это не просто статуи, но Шива и Кали. Красный и Черная.
— Подумаешь, большое дело. Две статуи.
— Римо, почему они здесь, в языческой Канаде?
— Украшение.
И Римо двинулся вперед.
Плеснули шелковые полы кимоно, и на его пути вырос Чиун. Две руки взметнулись и уперлись Римо в грудь. Карие глаза Чиуна молили.
— Мне это не нравится, Римо. Зачем бы таким восточным богам охранять такое западное здание?
— Они совсем голые. Может быть, это и в самом деле бордель.
— Римо, ты можешь остаться здесь. Я войду внутрь. Не иди за мной.
— Прекрати, Чиун.
— А что если она здесь?
— Она — кто?
— Не надо шутить со мной, Римо.
Римо вздохнул. Его память унеслась к другим временам.
Он не мог точно вспомнить год, но все это началось со статуи индуистской богини Кали, демонической покровительницы поклонников культа Тхаджи, душивших путешественников из-за денег. Когда стали находить задушенных желтыми шелковыми шарфами авиапассажиров, Харолд В. Смит послал Чиуна и Римо разобраться. Им досталось больше того, на что они подписывались. Современными Тхаджи управляла древняя статуя, имевшая силу подчинять злому началу своих последователей — и Римо, который, согласно легенде Синанджу был мертвым белым тигром, предназначенным стать аватарой Шивы на земле.
Римо разбил статую, которая считалась вместилищем злого духа Кали, но дух вернулся в новой форме. На этот раз в облике четырехрукой проститутки по вызову, которая заманила Римо в котел войны в Персидском заливе. Он был тогда один, и с ним не было Чиуна, чтобы его наставить. Каким-то образом, используя желтый шелковый шарф смерти как символ американских заложников на Ближнем Востоке, Кали смогла разжечь войну в Персидском заливе.
Что-то ужасное случилось в то время с Римо. Что именно — он не помнил совсем. Потом Чиун говорил, что Кали сломала ему шею и заставила Шиву овладеть его телом, чтобы оживить. Как-то Чиуну удалось победить Кали, изгнать Шиву и возродить Римо как своего сына в Синанджу. Римо только помнил, как очнулся со странной шишкой размером с голубиное яйцо, и эту шишку пришлось удалять хирургическим путем. Чиун объяснял, что это был третий глаз Шивы. Римо считал, что это был просто след от удара, который и сам по себе прошел бы.
— Послушай, — сказал Римо, отогнав тревожные воспоминания, — та статуя была разбита вдребезги. Если бы дух Кали был где-нибудь поблизости, я бы учуял ее запах похоти. Я бы что-нибудь почувствовал.
— Может быть...
— А я не чувствую. Значит, это просто обыкновенные статуи. Смотри.
И Римо, ловко обогнув мастера Синанджу, скользнул к статуе Кали.
Протянув руку, он схватил статую за запястье и дернул. Рука с треском отскочила. Римо небрежно швырнул ее через плечо. С клацаньем рассыпались осколки по глянцево-черному полу. Небрежно махнув рукой вверх, Римо отбил пальцы еще на одной руке статуи. На пути вниз его ладонь лишила пальцев третью руку.
Наступив ногой, он растер в порошок руку, упавшую у его ног.
И наконец он сжал кулак и ударил статую в обнаженный живот. Торс вздрогнул и качнулся вперед.
Римо подхватил его, развернул и отбросил.
Верхняя половина скульптуры с грохотом вылетела сквозь открытую дверь на улицу и грохнулась, разлетевшись на куски разного размера.
Римо повернулся к Чиуну:
— Видел? Нет здесь злого духа Кали. Это просто бордель с выкрутасами или что-то вроде того.
Чиун медленно приблизился к статуе Шивы и вгляделся в его застывшее выражение лица.
— Я нахожу странное подобие, — сказал он тонким голосом.
— Ага. У него два глаза, один нос и один рот с тридцатью двумя зубами. Как у меня. На этом сходство начинается и заканчивается.
— Есть вещи, которых ты не помнишь, — предупредил его Чиун.
— Если и не помню, то и помнить, наверное, не стоит, — парировал Римо.
— Шива владел когда-то твоим земным телом.
— Тебе виднее...
— Несколько раз.
— Прекрасно. По выходным я — канал для Шивы. А сейчас я на работе.
— В последний раз он обещал мне, что завладеет тобой, своей аватарой, лишь в должное время, но не раньше.
— Дай мне знать, если придет этот день, — ответил Римо. — А сейчас ты первый пойдешь или я?
Чиун бросил на него быстрый взгляд.
— Ты же у нас храбрец. Можешь идти первым.
— С каких пор ты стал бояться? — спросил Римо с неподдельным удивлением.
— С тех самых, как увидел эти две статуи в этой самой комнате, — огрызнулся Чиун, и морщинистое лицо его помрачнело.
— Отлично. Постарайся не вдыхать мою пыль...
Повернувшись лицом к зеркальной двустворчатой двери, Римо хлопнул по ней ладонью.
Зеркало треснуло на тысячу осколков, они повисли в воздухе и потом, поняв, что уже не составляют единого целого, рухнули на пол, как серебряный дождь.
* * *
Анвар Анвар-Садат смотрел на министра рыбного хозяйства Канады Гилберта Хьюгтона.
Тот выплюнул окровавленную розу и вместо приветствия что-то прорычал.
— Я... я... — замялся Анвар-Садат, — я полагал, что мы... — он прокашлялся, — я хотел сказать...
— Ты думал, ты единственный, кому я дарую благословение гнева моего? — прозвенел металлический голос Госпожи Кали.
— Я бы не стал это так формулировать, — ответил Анвар-Садат и отвел глаза от неприятного зрелища — канадского министра на полу. Эта сцена была не в стиле Анвар-Садата. Никак не в его стиле. Во что это он влез, подумалось ему.
— Я считала, что моим марионеткам настало время встретиться.
— Я не ваша марионетка, — возразил Анвар-Садат.
Гилберт Хьюгтон выплюнул липкий сгусток крови и поднял голову.
— А я — да. Правда, я ваша единственная марионетка, Госпожа Кали?
— Конечно же, нет, — фыркнула Госпожа Кали.
— Но я ваша самая важная марионетка.
— Ты моя самая полезная марионетка, — уточнила Госпожа Кали.
Министр рыбного хозяйства болезненно улыбнулся и просиял. Зеленые глаза Госпожи Кали остановились на каменных чертах Генерального секретаря ООН.
— Но только до этого часа, — добавила она холодно. — На колени, человек, который будет фараоном!
Анвар-Садат гордо выгнул спину.
— Не встану. Я дипломат ООН.
— А я — женщина, которая поймала тебя на наживку из твоего жалкого пениса и вытащила на берег как рыбу. На колени, или плеть сдерет с тебя кожу!
— Вы не посмеете!
— Целуй мои ноги, и тогда твоя шкура не будет исполосована.
— Не соглашайся, — прошипел Гилберт Хьюгтон.
— Вы так считаете?
— Да. Я хочу слышать удары ее плети по твоей упрямой заднице. У меня тогда станет твердым, как кость.
Рассмотрев варианты, Анвар-Садат сказал:
— Я преклоню колени.
Поддернув брюки, чтобы они не вздулись на коленях, он встал на одно колено, как рыцарь перед своей королевой.
— Оба колена, — потребовала Госпожа Кали.
— Да-да, конечно.
Второе колено коснулось пола.
— Пади ниц перед моим величием.
— То есть вы хотите сказать...
Рука в черной перчатке опустилась вниз, схватила его за волосы и резко дернула вниз.
Лоб Анвар-Садата стукнулся в пол. В шею ему уперся острый каблук, потом отпустил.
Перед прижатым к полу его лицом появился палец ноги со зловеще острым ногтем.
— Целуй ее и будь моим.
Анвар Анвар-Садат заколебался. Но только на мгновение. Острый, как стилет, каблук снова уперся в его шейный позвонок, и он потянулся сухими губами к черному винилу ногтя. Чмок. Он только надеялся, что тут нет скрытых камер.
Каблук отпустил.
Рывком поводка Госпожа Кали подтянула министра рыбного хозяйства Канады поближе к Генеральному секретарю ООН. Они стояли друг против друга, псы у ног своей хозяйки.
— Вот этот, — она дернула за поводок, — честолюбив. Он стремится стать премьер-министром. Он думает, что добьется этого, показав всему миру, какой он крутой и дав щелчок по носу Соединенным Штатам, а вину за конфликт, который мы сами и разожгли, свалит на Квебек.
— Это правда? Это и есть ваш план? — спросил Анвар-Садат.
— Это бы могло получиться, но кто-то потопил мою подводную лодку, — жалобно простонал Гилберт Хьюгтон.
— Весьма заманчивый план, — признал Анвар-Садат.
— Благодарю вас, — важно ответил Хьюгтон. — Но я все же вынужден покорнейше просить вас держаться подальше от моей госпожи.
— Она моя госпожа.
— Вы полагаете, что один рабский поцелуй ее ноги уже делает ее вашей? Я знаю вкус ее плети. Я лизал ее в таких местах, которые вы никогда не увидите. Разве вы такое делали?
— Надеюсь, что не придется, — честно ответил Анвар Анвар-Садат.
И снова каблук впился ему в шею.
— А вот этот, — продолжала Госпожа Кали, прижимая Анвар-Садата к полу, — стремится к всемирному господству. — Ее голос дрожал от презрения и отвращения. — Ему не удалось вовлечь мир в свою орбиту, и теперь он хочет добиться власти над морями, чтобы властвовать над государствами.
— Это была ваша идея, — осторожно напомнил ей Генеральный секретарь ООН. — Я имею в виду контроль над морями.
— Интересная концепция, — заметил Гилберт Хьюгтон.
— Я еще даже не начал.
— Оба плана — мои, — прервала их Госпожа Кали. — А сейчас они сливаются в один. Вы оба исполняли в мире мою волю и отныне будете работать вместе.
— Я обдумаю ваше предложение, — ответил Анвар Анвар-Садат. — А сейчас хотелось бы решить вопрос с ужином...
— Я буду ужинать отбивными на твоих ребрышках, если ты не сумеешь достичь моих целей, — процедила Госпожа Кали.
— А в чем именно состоят ваши цели? — осторожно спросил Анвар Анвар-Садат.
— Погрузить мир в Красную Бездну.
— Я не очень хорошо знаю, что такое Красная Бездна. Это что-то вроде Черной Калькуттской Ямы?
Ответа он не дождался. Раздался звон разбитого стекла и скрежет падающих на пол осколков.
Время застыло. Анвар Анвар-Садат начал поднимать глаза, но так и не успел бросить взгляд на скрытое под маской лицо своей госпожи. Яростно растолкав ногами канадского министра и Генерального секретаря ООН, Госпожа Кали шагнула мимо них, бросив:
— Отверните глаза ваши, лизоблюды.
Как разворачивающаяся черная змея, ударила в пол ее плеть. Богиня вновь вздернула ее в воздух, и прозвучал ее хриплый, леденящий голос:
— Кто смеет вторгаться в мои владения?
Ей ответил писклявый голос:
— А кто смеет требовать от нас ответа?
— Я Госпожа Кали.
— Если ты Госпожа Кали, — пропищал тот же голос, — узнаешь ли ты моего спутника, которого иногда называют Шива Разрушитель?
Слыша столь интересный обмен мнениями, Анвар Анвар-Садат не мог удержаться и не подсмотреть. Он повернул голову.
Глава 35
Лейтенант Сэнди Хекман вышла в охранный патруль. Теперь ее называли героиней битвы при Сэйбл-айленд бэнкс. Ходили слухи о повышении.
Сейчас она была в водах печально знаменитого Носа к западу Грэнд-банки, пытаясь защитить американских рыбаков, пока они выгребали треску из канадских вод.
Остановить их сейчас вряд ли удалось бы.
Раньше это было бы просто. Показать свою силу и арестовать их суда. Но эти рыбаки попробовали вкус битвы. Они разгромили канадскую береговую охрану, и от этого не отмахнешься. Они хотели ловить рыбу, и поэтому из Кейп-Кода приказали — пусть ловят. Говоря языком политики, это было средством оказания давления на Оттаву с целью вынудить ее к капитуляции.
Сэнди было наплевать на Оттаву. Когда заварушка кончится, рыбы в Северной Атлантике станет еще меньше, и процесс восстановления запасов отодвинется в следующее столетие.
А еще беда — американские рыбаки отгоняли предупредительными выстрелами американские же катера береговой охраны.
Держась на почтительном расстоянии, глядя на экран эхолота — поскольку ничем более конструктивным заняться не светило, Сэнди вдруг увидела знакомую отметку подводного металлического предмета.
Он шел за косяком какой-то плоской рыбы, похожей на тиляпию. Когда-то эта рыба была попутным уловом, но сейчас ее переквалифицировали в съедобную.
— Рулевой, держитесь за этим контактом!
— Есть, сэр!
«Каюга» повернула на юго-запад.
Задиристый нос Сэнди почти уткнулся в зеленоватый экран.
— Это вроде бы опять такая же чертова торпеда. Хочу посмотреть, что она делает и куда направляется.
Катер летел по гребням крутых волн, как рвущийся в драку белый терьер.
Глава 36
Пока мастер Синанджу спрашивал у светловолосой женщины в наряде фурии, узнает ли она Римо, тот молча стоял, скрестив руки на груди.
— Не узнаю, — ответила женщина, продолжая наступать. Она взмахнула рукой, и плеть со свистом вылетела вперед.
Римо видел ее приближение. Для его натренированных глаз это был даже не размытый след, а просто вяло разворачивалась змея из блестящей черной кожи. Она попыталась захватить прядь его волос. Римо отвел голову, и волосы остались на месте.
Плеть вернулась, теперь нацеленная поперек его груди. Римо шагнул вперед, встретил черное щупальце на полпути и перехватил рукой. Он повернулся, и плеть, продолжая в его руках свое движение, вылетела из кулака владелицы.
Госпожа Кали в изумлении шагнула назад, глядя на его пустые руки и бледные черты, потом лицо ее ниже шелкового домино стало пунцовым.
— Ты дерзнул!
— А мы всегда дерзаем, — небрежно ответил Римо.
— Я Госпожа Кали!
— Я уже дрожу.
— Ослушник! Я испепелю тебя презрением!
Кали бросилась вперед. Римо протянул руку и взял ее за горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26