И это был плохой признак. Лодка не вернулась в порт и не была обнаружена или замечена.
Поисковый самолет береговой охраны «Фалькон» чертил круги в небе Северной Атлантики в поисках судна. Но реактивные самолеты на воду не садятся, и потому весь плавсостав береговой охраны в Кейп-Коде и Ситлуэйте прибыл в район поиска. Здесь были и белые корпуса катеров, и черные тендеры, и спасательные шлюпки, и ярко-оранжевые вертолеты «Джейхок» и «Пеликан». В районе поиска оказались не только самолеты, но и катера береговой охраны, а также вертолеты и спасательные лодки.
После суток непрерывных поисков не нашли ничего. Плохой прогноз для «Санто Фадо» и всей его команды.
Снова прибежал запыхавшийся кадет и на этот раз объявил:
— Начальник приказал вам прибыть к нему в кабинет.
— Я же возвращаюсь на поиск! — вспыхнула Сэнди.
— Вас заменят. Вы нужны здесь.
— Черт бы побрал его волосатую задницу!
— Не надо, чтобы он это слышал... сэр.
— А мне плевать, кто это услышит, — отрезала Сэнди.
Возле административного здания разогревался белый «Фалькон» с красной диагональной полосой береговой охраны на фюзеляже и стабилизаторе.
Ординарец капитана, перекрикивая нарастающий шум мотора, проорал:
— Вам придется лететь на наблюдение. Это приказ.
— Что здесь происходит, черт возьми?
— У нас тут две важные персоны. Капитан хочет показать береговую охрану лицом и выбрал самое симпатичное.
— Правда? Ладно, покажем!
Решительным шагом пройдя к «Фалькону», она через две ступеньки взлетела по трапу в салон.
— С каких это пор я стала авиатором? — рявкнула она так, что это сделало бы честь туманной сирене.
К ней протянулась чья-то рука и усадила ее в кресло. Не грубо, но очень твердо. Сэнди очень удивилась.
Люк закрыли. «Фалькон», гудя двигателями, вырулил на полосу и тут же истошно взвыл, взмывая в воздух.
Когда ее зад отошел от внезапного столкновения с креслом, Сэнди внимательно рассмотрела своих очень важных спутников.
Один из них был худощавый, одетый как на летнюю охоту на уток. Второй был старым, как скалы, одетый как на игру в маджонг. С виду он был китайцем, но одет был в малахитовое японское кимоно с изображением моржей анфас на тощей груди. Из широких рукавов кимоно выдавались длинные ногти такого зловещего вида, какие Сэнди видела только в кино о китайской мафии.
— Я Римо Пайк, — представился белокожий высокий парень. — А это Чиун.
Он показал визитную карточку. Там было написано «Национальная Служба Морского Рыболовства».
— И что из этого?
— Мы ищем подводную лодку, которая здесь прячется.
— Чью лодку?
— Это и есть проблема данного момента.
— А это не для военного флота работа? — резонно заметила Сэнди.
— Мы не хотим поднимать шум.
— Послушайте, все суда береговой охраны сейчас заняты в поисково-спасательной операции. А вы оттягиваете их себе.
— Ничего страшного. Пока вы ищете потерпевших бедствие, мы попытаемся отыскать подлодку.
Сэнди постаралась вложить в свой взгляд весь доступный ей скептицизм.
— А чем подлодка заинтересовала НСМР?
— Эта информация классифицирована как секретная, — сказал тот, которого звали Римо.
— Ладно, — объявила Сэнди, прыжком пересев на сиденье у окна. — Вы делаете свою работу, а я — свою.
— Нет проблем. Пилот получил нужный приказ.
— Спорить могу, что у моего начальника снова начался приступ миксололус церебралис.
— Это такая штука, от которой волосы снова отрастают?
— Вы имеете в виду «Моноксидил». Миксололус — это болезнь, по-простому — вертячка. Бывает иногда у рыб. Они теряют ориентировку и начинают вертеться и прыгать. Странно, что вы этого не знаете.
— Мы в НСМР новички, — вежливо заметил человек с азиатской наружностью.
— Угу, — понимающе протянула Сэнди и спросила: — Ихтиологи?
— Эта информация тоже засекречена, — быстро отреагировал Римо.
— Ихтиолог — это эксперт по рыбам, — невинно объяснила Сэнди.
— Мы разбираемся в субмаринах, — ответил Римо.
— Я — эксперт по рыбам, — заявил Чиун.
— А какова ваша специализация?
— Я их ем.
Сэнди вгляделась, пытаясь понять, шутит ли он. Морщинистое, как карта, лицо старика не выражало ни малейших признаков юмора. Она решила, что он из породы невозмутимых шутников, и вернулась к изучению поверхности океана под крылом. И лишь тихо, но с чувством произнесла себе под нос:
— Черт бы побрал этих долбаных рыбаков!
— Вы выражаетесь, как рыбная торговка, — сказал пожилой азиат.
— Держите свое мнение при себе. У меня своя работа, а у вас своя. Как у нас: «Выйти ты обязан, а вернуться — как хочешь».
— Это девиз службы береговой охраны? — спросил Римо.
— Нет. Наш девиз — «Семпер Паратус». Всегда готов.
— Будьте готовы сказать нам, если увидите подлодку.
— Вы глухой, или как? Я вам сказала, сами выглядывайте свою вонючую подлодку, а я буду высматривать эту затраханную рыбачью посудину.
— У вас очень грубый язык, — заметил Чиун. — Не могли бы вы пожалеть наши деликатные уши и придержать его?
— Перебьетесь. Я половину времени гоняюсь за рыбаками, которые либо нарушают закон, либо вляпываются в штормовую погоду. Тралят и тралят морское дно, пока на нем жизни останется не больше, чем на луне. Пока не сожрут последнюю рыбку в море — не успокоятся.
— Жадные свиньи, — отозвался Чиун.
— Чертовски верно, — сказала Сэнди, приникая к иллюминатору и беря в руки бинокль и планшет.
Римо занял позицию у противоположного иллюминатора, надеясь, что вынужденная посадка в воду не понадобится. Меньше всего ему хотелось еще одного вынужденного заплыва.
Глава 15
В пасмурном небе кружили чайки. Время от времени они камнем падали вниз, взбивали крыльями пену и снова взмывали ввысь, держа в острых клювах трепыхающихся сардин.
А высоко над ними мастер Синанджу перечислял свои потери.
— Мне обещали прислать пеструшку, — угрюмо проворчал он.
— Пеструшку?
— Арктическую пеструшку, — пояснил Чиун, сверяясь со свитком рисовой бумаги у себя на коленях. — Двадцать засолочных весов. Пеструшку лучше всего есть вяленой. — Указательный палец его правой руки, увенчанный точеным малахитовым рогоподобным ногтем, постучал по наклонным корейским иероглифам. — Обещали еще треску и сайду, сельдь европейскую и американскую, лосося и семгу из обоих океанов, морского окуня и морского леща, кефаль и форель, палтуса и камбалу. И еще рыбу-меч длиннее человеческого роста.
— А акулятину? — спросил Римо.
— Разумеется, нет!
— Это хорошо. Не люблю акулятины и не хотел бы снова ее есть.
— Ты пахнешь акулой.
— Одна из причин, почему я ее не люблю.
Они кружили над Атлантикой. Самолет береговой охраны спустился пониже. Пилот не обращал на них внимания, и лейтенант Сэнди Хекман — тоже, к большому удивлению Римо.
— Знаешь, — поделился он с Чиуном, — ее, кажется, ко мне не тянет.
— А почему ее должно к тебе тянуть? От тебя воняет акульей падалью.
— Я мылся.
— Запах санго исходит из твоих пор, и это неистребимо.
Римо бросил полный любопытства взгляд на лейтенанта Сэнди Хекман и задумался. До сих пор она не проявила к нему ни унции интереса. Это было весьма необычно, в особенности сейчас. С тех пор как Римо попал в обучение к мастеру Синанджу, он стал производить на женщин неотразимое впечатление. За последние несколько лет дошло до того, что ему приходилось от них отбиваться. Иногда — буквально. Ему это так надоело, что он решил предупреждать события и сразу нагонять холоду.
До сих пор успех был незначителен. Единственная женщина, которая не пыталась залезть на него без предисловий, оказалась лесбиянкой.
Лейтенант Хекман начинала его интересовать.
Римо подошел к ее посту возле иллюминатора.
Сэнди Хекман смотрела вниз, прильнув к биноклю. Она медленно обводила глазами морщинистый серо-зеленый океан, ища рыбацкие суда.
Внизу шлепал по воде темно-ржавый траулер. Самолет махнул трудяге крылом.
Вдруг Сэнди щелкнула переключателем и схватила микрофон.
— Рыболовное судно «Сицилиан Гоулд», говорит береговая охрана Соединенных Штатов. Ваше судно находится в закрытой зоне в нарушение Акта Магну-сона. Немедленно покиньте зону. В противном случае вы будете оштрафованы, а ваш улов конфискован.
Схватив планшет, она записала название судна и вернулась к наблюдению.
— Что такое Акт Магнусона? — поинтересовался Римо.
— Закон конгресса, регулирующий промысловое рыболовство. Предложен в 1976 году для прекращения хищнического промысла в территориальных водах США иностранных рыболовных судов, прежде всего канадских. Но конгресс долго его обсуждал. Канадцы успели порядком подчистить наши рыбные запасы. В настоящее время этот акт определяет, где могут промышлять наши рыбаки, как долго могут вести промысел и какое количество рыбы могут выловить. Однако прибрежные воды уже почти исчерпаны.
— Океан большой. Вряд ли все так плохо.
— Это кризис. А до этих чертовых рыбаков просто не доходит. Сейчас я на спасательной операции, и если я ее провалю, мне служить на тендерах. Или того хуже, на Аляске в палтусовом патруле.
— Палтусовый патруль?
— Запасы палтуса тоже беднеют.
— Не будете возражать, если я задам вам один личный вопрос? — спросил Римо.
— Простите, но я не встречаюсь с гражданскими.
— У меня вопрос другой.
— Какой?
— Вы лесбиянка?
— Нет!
— Отлично!
— Мимо кассы. Свидания не будет.
— Я не просил свидания.
— Вот и хорошо, потому что вы бы его не получили. И вообще, не стояли бы вы у меня над душой. Я вам говорила, что у нас поисково-спасательная операция. Если нам попадется ваша таинственная подлодка — отлично. Если нет, то вы просто лишний груз. Так что брысь, если не трудно.
Подавив ухмылку, Римо вернулся к мастеру Синанджу.
— Она не хочет встречаться со мной. Правда, класс?
Чиун равнодушно кивнул.
— Это из-за акульего запаха.
На скуластом лице Римо мелькнул неподдельный интерес.
— Папочка, ты хочешь сказать, что мясо акулы — это репеллент от женщин?
— Это же очевидно, тупица.
Римо просветлел.
— Кроме шуток?
— Да.
— И мне стоит только продолжать есть мясо акул, и женщины оставят меня в покое?
— Если это то, что ты хочешь...
— Я хочу сам назначать свидания, а не быть игрушкой.
— Ты игрушка своих желаний, Римо.
Чиун сидел возле иллюминатора и изучал поверхность открытого океана. Она был холодной, изломанной и столь же манящей, как открытый канализационный люк.
— Если увидишь эту подлодку, чур капитан мой, — заметил Римо.
— Ты можешь делать с ним что хочешь, после того как я сдеру мясо с его костей и заставлю его сожрать, — холодно ответил Чиун.
— Ты так переживаешь из-за той своей рыбы?
— Когда ты последний раз был у рыботорговцев?
— В супермаркете? В последнее время всю еду покупал ты.
— Они положили передо мной недостойную рыбу. Безвкусную, мерзкого вида рыбу, о которой я даже не слышал раньше. Можешь судить по названиям — рыба-монах и рыба-ведьма.
— Слыхал я, что они входят в моду.
— В газетах ее называют сорной рыбой. Я не ем сор. Я — Верховный мастер Синанджу. Ты можешь это есть, но я не стану.
— Хорошая рыба исчезает.
— Именно поэтому я заставил Императора Смита прочесать глубочайшие воды океана и выловить лучшую рыбу, чтобы я мог есть так, как ели мои предки. Роскошно.
— Ты ешь лучше своих предков, папочка, и ты это знаешь.
— Для сорной рыбы в моем животе места не будет Ты знаешь, что один рыботорговец пытался убедить меня есть морскую собаку? Я никогда о такой не слышал. Она была подозрительно похожа на акулу.
— Морская собака и есть акула, — бросила через плечо Сэнди.
— Подслушивать! — прошипел Чиун. — Как вам не стыдно?
— А вы кричите потише. Что мне, уши затыкать? Но то, что вы сказали, — правда. С тех пор как закрыли Джорджес-банку, качество рыбы стало просто ужасным.
— А что такое Джорджес-банка? — спросил Римо.
— Мы только что над ней пролетели. Это было самое лучшее место для рыбного промысла на всем Восточном побережье. Может быть, его откроют через несколько лет, но сейчас для наших рыбаков это настоящая катастрофа. Тысячам людей пришлось бросить свое дело. Правительству пришлось выкупать у них суда и лицензии. Но канадцам пришлось куда хуже. Им запретили лов трески в районе Грэнд-банки.
— А где это?
— Там, куда мы летим. Самый богатый промысловый район трески на всей планете. Именно там два года назад была Палтусовая война.
— Какая Палтусовая война? — удивленно спросил Чиун.
— Пока вы не ответили, скажите, пожалуйста, какое отношение палтус имеет к войне? — вмешался в разговор Римо.
Лейтенант Сэнди Хекман повернулась к ним лицом.
— Из-за белокорого палтуса шла война между Канадой и Испанией.
— Впервые слышу, — признался Римо.
— Не столько война, сколько международный инцидент. Испанские траулеры брали молодь палтуса на оконечности Грэнд-банки — рыбаки называют ее Нос. Промысловый район выдается из двухсотмильной зоны Канады в международные воды. Формально испанцы не нарушали закона, но они брали рыбу, мигрирующую в двухсотмильную зону Канады или оттуда. Оттава это горячо восприняла и послала свои катера и подводные лодки рвать испанские сети. В открытом море шла серьезная потасовка, пока испанцы не плюнули и не убрались. С того времени там тихо, хотя канадцы все время вопят, что американские рыбаки берут треску с американской стороны Грэнд-банки, а канадцам нельзя. Они даже арестовали пару траулеров, но у них духу не хватило выдержать характер, и суда отпустили. Грозятся еще заняться флотилиями США, которые ловят лососей в Тихом океане, но пока только свой канадский воздух сотрясают.
— Никто не может владеть ни морем, ни рыбой в нем, — фыркнул Чиун.
— Если кризис рыболовства продлится, рыбы очень скоро не останется, и спорить будет не о чем.
Римо взглянул на мастера Синанджу:
— Ты что-нибудь об этом слышал?
— Разумеется. Почему, ты думаешь, я решил припрятать побольше рыбы?
— Я рад, что именно ты произнес слово «припрятать», а не я.
— Стоп! — прервала их Сэнди.
Она повернулась к пилоту:
— Килкенни, вернись-ка назад. Мне нужно кое-что проверить.
Самолет вошел в медленный поворот, сбросил скорость и пошел на бреющем полете над холодной, серой, негостеприимной водой.
На одну секунду стал ясно виден и тут же скрылся позади темный предмет.
— Похоже на тело! — воскликнула Сэнди.
— Это и есть тело, — подтвердил Римо. — Плавает лицом вниз.
Сэнди включила рацию.
— Катер береговой охраны «Каюга», говорит борт номер один береговой охраны. Прошу оказать срочную помощь. Мы обнаружили плавающее тело в квадрате Дельта Пять.
Самолет кружил над телом около двадцати минут, пока не подошел катер и не поднял его на борт.
Они наблюдали за подъемом, Сэнди в бинокль, Римо и Чиун — невооруженным глазом.
Водолазы вошли в воду и вытащили на палубу тело, как мешок мокрой глины.
— Ну и ну, — буркнула Сэнди себе под нос. — Никогда не видела всплывшего утопленника, чтобы был бледен как смерть.
— Я видел, — сказал Римо.
Все посмотрели на него.
— И если это у него на роже не «флер-де-лис», я съем первую же попавшуюся акулу.
— Обжора, — презрительно фыркнул Чиун.
* * *
Когда тело утопленника было доставлено на катере береговой охраны в Ситлуэйт, обнаружились три довольно странные вещи.
Во-первых, он был абсолютно голым и таким синим, каким только может быть тело утопленника. Синева была от воды и холода.
Лицо трупа было белым как мел, и на мертвых чертах выделялся ярко-голубой «флер-де-лис», нанесенный чем-то вроде клоунского грима. Нос и губы были полностью выкрашены голубым, а верхние и нижние линии узора доходили до волос и подбородка соответственно. Причем оба крыла на щеках были абсолютно симметричны.
В зубах утопленника было зажато что-то темное и тонкое. Сэнди Хекман нашла какие-то щипцы и вытащила это наружу. Это оказался хвост небольшой серой рыбы без головы.
— Чертовски странно, — сказала она.
— Ничего странного для человека, изо всех сил пытающегося выжить, — со знанием дела заметил Римо.
Сэнди глянула на него с сомнением.
— Он болтался в воде. Естественно, он жрал все, что мог поймать, чтобы остаться в живых, — пояснил Римо.
— Красивая теория. Но не проходит, если у него не стальные зубы. Голова рыбы отрезана ножом.
— Разрежьте ему живот, и спорить могу, найдете там голову, — продолжал упорствовать Римо.
— По крайней мере он не опустился до акул, — едко проронил Чиун.
А когда тело перевернули на живот, чтобы посмотреть, нет ли на нем ран, обнаружилась третья странность. И определенно самая странная из всех.
Из голубеющей щели заднего прохода мертвеца торчал серый рыбий хвост.
— Видала я странные вещи, но такое — никогда, — оторопело призналась Сэнди.
— Может быть, рыба пыталась съесть его и застряла, — сказал Римо тоном, из которого следовало, что он сам не вполне доверяет своей теории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26