— Постой здесь, я сейчас, — сказал Астафьев Вадиму, озабоченно ковырявшемуся под открытым капотом.Юрий подошел к самому старшему по званию на пропускном пункте, молодому черноглазому и черноусому инспектору.— Добрый день, — сказал он и сразу протянул свое служебное удостоверение.— Можно с вами поговорить?— Конечно. Демченко, продолжай досмотр! — крикнул таможенник толстенькому шустрому прапорщику.— Тебя как зовут? — спросил Юрий, сразу переходя на «ты», так как инспектор был явно его ровесником.— Юрий. Юрий Морозов.— О, тезка, значит. Сколько вам здесь платят?— Да, считай, почти ничего! За такие деньги мы по идее только шлагбаум должны поднимать.— Ясно.— А у вас там как, в угро?— Да точно так же, лишь бы с голоду не сдохли.Астафьев решил, что прелюдия сыграна, и решил перейти к делу:— Ты завтра здесь, случайно, не будешь работать?— Случайно буду, а что?— Повышение по службе получить хочешь?Брови инспектора поползли наверх:— А поконкретней?— Видел сейчас зеленую «десятку» номер триста АО?— Ну, она здесь часто мелькает. Подполковник в ней обычно раскатывает.— Вот. У нас есть оперативные сведения, что этот самый подполковник, а также его шофер, прапор, что был за рулем, провозит через границу крупные партии героина.Выражение лица таможенника стало более чем заинтересованным.— Вот как! И это точно?— Вполне. Могу даже подсказать где. У машины двойной бензобак, и добраться до тайника можно, разобрав полмашины.Морозов пренебрежительно махнул рукой:— Ну, это не проблема. Мои орлы «КамАЗы» потрошат, как карасей, любую машину тебе за полчаса разденут до скелета. Так, значит, сведения точные?— Более чем. Информация от человека, который лично ему этот тайник сварганил, — слегка соврал Астафьев. — Завтра прапор поедет обратно, смотри, тезка, это твой шанс. Там не менее полкило героина.Таможенник, прищурившись, размышлял о чем-то.— А что ж ты в ОБНОН не обратился?— Слишком долго. Они же будут выяснять, откуда информация и так далее, сам знаешь эти варианты.— Ну ладно, — решился страж границы. — Попробую рискнуть. Только смотри, если это будет пустышка и никакого тайника там не будет! Я ведь твои данные запомнил, у меня память на такие вещи отработана.Астафьев рассмеялся:— Ну, если так, то имеешь полное право меня сдать тому прапору. Уж тогда он меня точно грохнет.Тезки пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Вадик уже произвел осмотр машины и скучал за рулем под музыку все того же, предельно надоевшего Юрию, Рики Мартина.— И за сколько мы добрались до этого Зубова? — спросил лейтенант.— Ну, если вычесть перекусон, то за четыре с половиной часа.— Ну вот, а мне говорили, туг как минимум шесть часов пути. Вадик, а слабо теперь этот же путь махнуть за четыре часа?— Пристегнись получше, — посоветовал хозяин «вольво». — А то ненароком в форточку выдует.Он нажал на педаль газа, и Юрий невольно захохотал, глядя на стремительно ускоряющуюся ленту шоссе. На секунду ему даже показалось, что сейчас машина оторвется от магистрали и рванет вверх, набирая высоту.У самого Кривова судьба Подкинула Юрию еще один подарок. Как никогда сосредоточенный, почти непрерывно куривший Вадик не глядя открыл бардачок и на ощупь полез за очередной пачкой сигарет.— О, — воскликнул он, вытаскивая пачку «Мальборо». — Я совсем забыл. Тут фотки с той нашей пьянки, поприкалывайся. — И протянул Астафьеву фирменный пакет «Кодак-экспресс».Юрий открыл его и, посмотрев фотографии, хмыкнул:— Это какие-то другие снимки.Вадим мельком глянул на снимки и мотнул головой:— Это другая пленка. Там еще одна есть.Юрий, складывая фотографии в пакет, нечаянно рассыпал их и, чертыхнувшись, нагнулся и начал собирать с пола.— Руки дырявые, заштопай, — посоветовал Вадик.— Какие уж достались, такие достались. Я не виноват, что мне вместо рук ноги приделали.Вадик хохотнул, а Юрий, укладывающий снимки, вдруг замер, рассматривая одну из фотографий. На ней два парня и две девчонки с веселыми, пьяными лицами валялись на полу. Снято было откуда-то сверху. Один из компании был Вадим, но не это привлекло внимание лейтенанта. Вся компания кувыркалась на ковре, очень похожем на тот, что Афонькин нашел на кладбище. Юрий перебрал все снимки, но фотография с таким ракурсом была единственной.— Это где это ты так отрывался? — стараясь говорить как можно небрежней, спросил Астафьев.— А, это мы как раз у Гусева гуляли. Так, просто завалились кодлой, у него эта хата свободная.— А где же он живет? На отцовской даче?— Нет, ты что. У него двухкомнатная на Щорса, а это дом на Достоевского.Он одноэтажный, но там комнат шесть, не меньше. В каждой комнате сексодром, бар приличный — папина нычка, тот баб туда возит втихаря oт Зойки, ну и Гусенок сел папе на хвост.— Понятно.Юрий покосился на гонщика, но тот был полностью занят дорогой, машина шла не менее ста шестидесяти, и любая кочка могла им дорого обойтись. Тогда лейтенант незаметно сунул заинтересовавшую его фотографию себе под задницу и, отправив пакет в бардачок, вытащил второй, точно такой же. На этих снимках действительно была увековечена пьянка в честь приобретения «вольво», и часто встречающимся персонажем был сам Юрий Астафьев в обнимку с рыжей девушкой по имени Неля.— Слушай, я возьму себе парочку фоток?— Бери. Какие ты хочешь?— Да вот эти, с Нелькой. А то припрет потом, скажет через девять месяцев: твой младенец, а я ей фотографии предъявлю, мол, ничего подобного быть не может, мы только обнимались.Вадик захохотал, не отрывая глаз от трассы, и поэтому не видел, как вместе с этими фотографиями в кармане куртки Астафьева исчез еще один снимок.До Кривова они добрались за четыре часа, и Вадик, сбросив скорость перед постом ГАИ, победно глянул на Астафьева:— Ну, как?— Я же говорил — Шумахер! — отозвался Юрий. — Иди в гонщики, просись на «Формулу-один». Все равно тебе сопромат не сдать, да и инженер из тебя будет, как из моей задницы наковальня.Так под смех они въехали в город, и Юрий попросил высадить его у управления. От поездки гудела голова и ломило все тело, но все равно он сразу направился к Колодникову.В кабинете майора находились еще Пашка Зудов и Андрей Мысин.— Ты хочешь сказать, что уже вернулся? — удивился Колодников.— Да, быстро я смотался?— Молодец! Что-нибудь удалось?— Все и даже больше. Завтра Жучихина будет ждать большой сюрприз. Но это еще не все. Глянь сюда, — и Юрий протянул Колодникову тот самый снимок. Все трое долго рассматривали его, потом Андрей поспешно расстегнул свою папку и достал фотографии с кассеты Сычева.— Он? — спросил майор, укладывая фотографии рядышком. После короткого раздумья все вразнобой подтвердили.— Похож.— Да, точно он!— Здорово смахивает на ту кладбищенскую находку.— Где ты его взял? — обратился Колодников к ухмыляющемуся Астафьеву.— Везение плюс ловкость рук.Рассказ лейтенанта слушали с вниманием, достойным речей пророка.— Это где же такой особнячок на Достоевского? — задумался Колодников. — Что-то я не припомню.— Достоевского улица длинная, — сказал Астафьев.— Но старая, — заметил Зудов. — Там халупы большей частью.— Знаешь, что я заметил? — оживился Астафьев. — Там на одной фотографии в объектив попали окна. Судя по всему, стеклопакеты, арочные, коричневый переплет.— Ну, это упрощает задачу. Завтра утром прокатимся и поглядим, — предложил Зудов.— Зачем завтра, давай сейчас, — не удержался Колодников. Медлить он не стал, поднялся с места и запер сейф.Юрий также встал, но майор его остановил:— Юр, а тебе, наверное, придется заняться другим делом. Ты знаешь, Мамон какую нам подлянку сделал?— Нет. Какую?— Он снял охрану с Орловой.— Вот козел! — поразился Юрий. — И чем мотивировал?— Нехваткой людей, отсутствием прямой угрозы и тем, что некому охранять предвыборные участки.Мнение, выраженное Астафьевым о своем начальнике, заставило даже привычных ко всему оперативников поразиться. А лейтенант продолжал, ничего не замечая:— …Кому, на хрен, нужны эти участки? Ее там пришьют сегодня же ночью!— Вот я и предлагаю тебе еще немного поработать ангелом-хранителем мисс Кривое. Переночуй в больнице, а завтра что-нибудь придумаем.— Придется, только у меня ствола нет.Колодников по привычке взялся за кобуру, но, ощутив непривычную угловатость рукоятки, вспомнил, что это всего лишь газовая пушка, и поморщился.— Ч-черт, и у меня отобрали! А эта газовая пукалка — штука несерьезная.— Погодите-ка, — сказал Паша и быстро вышел в коридор. Вернулся он с пистолетом. По внешнему виду это был типичный пээм.— Вот, вчера у одного акселерата отобрал. Тот шлялся по городу и стрелял по стеклам и кошкам. Пневматический.Юрий со скептическим выражением лица вертел в руках непривычное оружие.— Ты не раздумывай, оружие вполне серьезное, — уверил его Павел. Он вытащил из-под стола пустую водочную бутылку и махнул рукой:— Пошли.Вчетвером они вышли на улицу. Паша попросил Мысина сбегать к ближайшим гаражам и поставить бутылку у забора, метрах в десяти.— Стреляй, — велел он Астафьеву.Юрий прицелился, заученно-плавно нажал на курок. Плотный хлопок выстрела и звон разбившейся стеклотары произвели на лейтенанта впечатление.— Вот видишь! — сказал довольный Пашка. — А ты говорил! Шарик калибром четыре с половиной, но не дай боже попасть им в лоб или в глаз. Самое прикольное, что на этот ствол не нужно ни регистрации, ни разрешения. В обойму влезает сорок шариков, правда, половину мы вчера на спор с ребятами расстреляли;— Убедил, беру, — согласился Астафьев, тем более что выбора у него и не было.Все погрузились в «уазик», забросили в больницу Астафьева, а сами помчались в сторону улицы Достоевского на поиски таинственного дома — места интимных свиданий старшего и младшего Гусевых. Глава 18 Как обычно на окраинах, освещение почти отсутствовало, хорошо, если горел один фонарь из десяти.— Ни черта не видно! — возмутился Колодников.— Да, хрен тут что разглядишь, — согласился Паша.— Вот солидный особняк, — заметил Мысин.— Да, похож, — сказал Андрей, рассматривая длинный, приземистый дом за оградой из оцинкованного железа. — Но давайте все-таки прокатимся до конца этого прошпекта и пошукаем еще что-нибудь.В конце «прошпекта» они нашли еще один дом, подходящий под описание, и водитель Сергей полоснул светом фар по черным окнам спящего дома. Сразу стало ясно, что это совсем не то. На фасаде здания не наблюдалось ни одного арочного окна.— Стеклопакеты, да не те, — разочарованно сказал Колодников. — Давай-ка назад, к предыдущей хибаре и освети там посерьезней.Сергей в точности исполнил приказ начальника, и теперь ни у кого не вызывало сомнений, что они нашли то, что искали, — фары высветили ряд окон с закругленной верхней частью.— Номер двадцать восемь, — удовлетворенно сообщил Колодников. — Ну, теперь можно и по домам. Завтра пробьем в паспортном столе владельцев и начнем раскручивать всю эту петрушку. * * * В первом часу ночи на лестничной площадке одной из кривовских пятиэтажек курила троица молодых парней. Двое сидели на подоконнике, третий — на корточках, у стены. Говорили тихо, вполголоса.— Блин, что же он, падла, не едет! Нормальные люди давно спят, — сказал один из сидевших на подоконнике.— Нашел нормального, это ж мент, — процедил сидевший на корточках.— Ну и что, мент? — вступил в разговор третий собеседник. — У меня сосед мент, нормальный пацан, прошлый раз он меня из «обезьянника» выдернул, когда я одному в «Айсберге» табло попортил. Два куска ему за это отстегнул, бухнули хорошо, и всего-то делов.— Он у тебя кто по званию?— Летеха, патрульный.— Ну, а этот майор угро, повернутый на этом деле.— А он нас тут не перестреляет случаем?— Нет, ствола у него нет, это точно…Он хотел что-то добавить, но в этот момент с улицы раздался скрип тормозов подъехавшей машины и вскоре хлопок двери подъезда.— Что там? — подскочил к окну сидевший на корточках. — «Уазик»?— Ну да. Синий.Кто-то из троицы успел рассмотреть прошедшего к подъезду человека и уверенно заявил:— Он! Точно!Слышно было, как человек поднимается наверх, звенит ключами, вполголоса матерясь на отсутствие света.— Точно он, — шепнул все тот же «глазастый», надевая на пальцы кастет. — Пошли!Тремя бесшумными тенями они скользнули вниз и обрушили удары кастетов на голову жертвы. Тот застонал и свалился на пол. Тогда в ход пошли ноги — били со всей силы, с кхеканьем. Когда человек на полу перестал шевелиться и стонать, главный скомандовал:— Хорош, уходим!Они выскочили из подъезда и завернули за угол, где стоял коричневый «жигуленок».— Ну, куда теперь? Может, в «Айсберг»?— Нет. Давай лучше в «Сонет», там все свои, если что — прикроют. * * * Юрий Астафьев в этот поздний час имел крайне неприятный разговор с дежурным врачом травматологического отделения больницы Рэмом Андреевичем Богомоловым, мужиком предпенсионного возраста. Он отличался скверным и вздорным характером. Ходили слухи, что и врач он так себе, и к нему прочно прилипла кличка Костолом, что не мешало Богомолову занимать должность заведующего отделением. Ходили также слухи, что это неспроста…— На каком основании вы ночью находитесь в отделении? — почти допрашивал он лейтенанта.— Хотя бы поэтому, — сказал Юрий, доставая свои корочки.Но Рэм Андреевич пренебрежительно отмахнулся:— Не утруждайте себя! Я сегодня разговаривал по телефону с вашим начальством и сообщил, что угрозы для жизни этой вашей Орловой нет, так что извольте сейчас же покинуть стационар.— И кто же имеет право находиться в палате вместе с больным? — с закипающей в душе злостью спросил лейтенант.— Только близкие родственники, члены семьи. Вообще я думаю, что и им уже тут делать нечего. Кризис явно миновал, и мы вполне обойдемся своими силами.Завтра я попрошу родных больной покинуть отделение.«Козел, что творит, а?! И надо же, именно он дежурит сегодня, другому кому-нибудь можно было бы честно рассказать об опасности, грозящей Ольге. А этот тип опасный, сразу помчится докладывать».Неожиданно лейтенанта осенила простая и забавная идея:— А я тоже являюсь членом семьи Орловых.— Это каким же образом? — ухмыльнулся Богомолов, высоко подняв белесые брови.— Я Ольгин жених. Мы недавно подали заявление в загс.Врач засмеялся и, поднявшись из-за стола, отправился прямиком в палату номер пять. Там, как всегда, горел свет, на койке, придвинутой поближе к дочери, дремала Анна Владимировна. При виде столь странной, возникшей среди ночи делегации она порывисто вскочила.— Послушайте, мамаша, вот этот молодой человек утверждает, что он является женихом вашей дочери. — Богомолов пренебрежительно ткнул большим пальцем себе за спину.Сонная, ничего не понимающая Анна Владимировна переводила недоуменный взгляд с доктора на лейтенанта.— Кто, Юрочка? — спросила она.— Да. Вот этот тип с милицейскими корочками, — усмехнулся Рэм.До Орловой наконец дошло, о чем идет речь, более того, она увидела, как отчаянно лейтенант подмигивает ей из-за спины невысокого костоправа. Астафьева она считала хорошим, симпатичным парнем, и она радостно закивала головой:— Да-да, это так. Юрочка в самом деле Ольгин жених.Этого Богомолов никак не ожидал. Он резко развернулся и, уставившись в лицо неожиданному жениху маленькими пронзительными глазками, процедил:— И все равно это не дает вам права оставаться в отделении: в палате уже есть ухаживающий за больной. Ясно?— Ясно, — согласился Юрий и вышел вслед за доктором.Тот, пребывая в дурном настроении, прошел в ординаторскую, но, усевшись за стол, вновь увидел перед собой все того же надоедливого посетителя:— Вам же русским языком сказано! Покиньте отделение, иначе я вызову милицию!— Вызывайте, только приедет патруль с парой сержантов, которых я разверну на сто восемьдесят градусов, понятно?— Я сейчас позвоню вашему начальнику, как его, Мамонов, что ли?— Звоните, в час ночи он очень обрадуется вашему звонку.— Слушай, парень, мне плевать, кто ты, но я тебя отсюда выставлю в любом случае!— А спорим, нет?— Это почему же? — ухмыльнулся доктор. Неожиданно Юрий выхватил свой пистолет и сунул его под кадык костолому.— А вот почему, — довольно грозно сказал он. — Если с Ольгиной головы упадет хоть один волосок, твои мозги будут соскребать с этого потолка!Астафьев говорил все это вполголоса, но с такой яростью, что травматолог отчетливо понял: этот исполнит свою угрозу. В стенах больницы Богомолов привык чувствовать себя' вольготно, но на этот раз испугался по-настоящему. Чего стоил только один взгляд этого чокнутого мента!— Ты… вы не надо так, — сдавленным голосом просипел он: дуло пистолета давило на горло и мешало говорить.— А как надо? Ты же, с-сука, нормальных слов не понимаешь?!«Черт с ним, — подумал доктор. — Пусть переночует, а там я дойду до прокурора, до этого Мамонова, и ему мало не покажется».— Хорошо, оставайтесь, я разрешаю, — прохрипел он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33