— Сколько?— Сто тысяч, — тут же выпалила она. Было очевидно, что этот вопрос уже набил ей оскомину.Брунетти рассмеялся, сделал еще один глоток и поднялся, точно рассчитав, с какой силой нужно оттолкнуть стул, чтобы он опрокинулся.— Да ты никак спятила, малышка Мара. У меня, между прочим, жена дома есть. Она мне за так даст.Она пожала плечами и посмотрела на часы. Было уже одиннадцать вечера, за последние двадцать минут в бар никто не входил. Все понятно, она рассчитывает время и перспективы заработка.— Пятьдесят, — уступила она, видимо решив не тратить понапрасну время и энергию.Брунетти поставил на стол стакан, который он так и не допил, и взял ее за руку.— Договорились, малышка Мара. Пойдем, я покажу тебе, что умеет настоящий мужчина.Она не отняла руку и молча встала из-за стола. Он потянул ее через зал к стойке.— Сколько с меня? — спросил он у бармена. Тот ответил не задумываясь:— Шестьдесят три тысячи лир.— Да ты в своем уме? — воскликнул Брунетти. — Это что же, за три порции? Да еще такой бурды?— И за две порции, которые брал ваш приятель, и еще за шампанское для дам.— »Для дам», — повторил Брунетти саркастически, но спорить не стал и полез в карман брюк за бумажником. Он достал пятидесятитысячную, десятитысячную и три однотысячных бумажки и швырнул их на стойку. Не успел он положить бумажник обратно в карман, как Мара поймала его руку.— Деньги можешь отдать моему другу, — сказала она и кивнула в сторону худосочного мужика, без улыбки глядевшего на Гвидо.Брунетти растерянно огляделся по сторонам, будто ища кого-нибудь, кто объяснил бы ему, что здесь происходит. Но такого человека не нашлось. Он достал пятидесятитысячную купюру и бросил ее на стойку, не глядя на дистрофика, который в свою очередь не снизошел до того, чтобы взглянуть на деньги. С видом человека, пытающегося спасти остатки гордости, Брунетти схватил женщину за руку и потащил ее к выходу. Она задержалась всего на секунду, чтобы прихватить жакетик под леопарда, и тут же выскочила на улицу вслед за Брунетти, который яростно хлопнул за собой дверью.Мара свернула налево и пошла вперед, обогнав Брунетти. Она быстро перебирала ногами, но узкая юбка и туфли на высоком каблуке все-таки сковывали ее движения, так что Брунетти поспевал за ней без труда. На первом повороте она снова свернула налево, прошла чуть дальше и остановилась напротив четвертой двери. Ключ был у нее уже наготове. Она открыла дверь и вошла, даже не обернувшись на Брунетти, а тот задержался на пороге ровно настолько, чтобы увидеть, как на узкую улочку сворачивает машина. Он увидел, как дважды моргнули фары автомобиля, и только тогда вошел в дом.Они поднялись на второй этане, женщина отперла дверь справа и прошла в помещение, по-прежнему не оборачиваясь. Брунетти последовал за ней. В комнате стояла низенькая тахта под ярким полосатым покрывалом, стол и два стула. Единственное окно было закрыто и занавешено. Она включила свет — тусклую лампочку на коротеньком шнуре без абажураСтоя спиной к нему, Мара сняла жакет и аккуратно повесила его на спинку стула. Она села на краешек кровати, наклонилась и стала расшнуровывать ботинки. Брунетти расслышал, как она облегченно вздохнула, когда наконец избавилась от них. Как и прежде, не глядя на него, она встала, расстегнула юбку, сняла ее и осторожно повесила поверх жакета. Нижнего белья на ней не было. Она села на тахту, потом легла, так и не удостоив его ни единым взглядом.— Если хочешь лапать за грудь, придется доплатить, — проговорила она и повернулась на бок, чтобы поправить покрывало, задравшееся под самым плечом.Брунетти пересек комнату и уселся на второй стул, не тот, на котором лежала ее одежда.— Откуда ты приехала, Мара? — спросил он на чистом итальянском, словно и не говорил весь вечер на венецианском диалекте.Она взглянула на него, удивленная то ли вопросом, то ли спокойным тоном, которым он был задан.— Послушай, синьор Сантехник, — произнесла она скорее устало, чем сердито, — ты сюда не болтать пришел, и я тоже, так что давай сделаем это по-быстрому, и я вернусь обратно, работать, идет?Она легла на спину и развела ноги. Брунетти отвернулся.— Откуда ты приехала, Мара? — повторил он свой вопрос.Она сдвинула ноги и уселась на краю кровати лицом к нему.— Послушай, ты, захотел потрахаться, так давай, приступай. Я не могу тут всю ночь с тобой сидеть, разговоры разговаривать. А откуда я — это ни хрена не твое дело, понял?— Из Бразилии, да? — спросил он, распознав-таки акцент.Она пробормотала что-то злобно-презрительное, резко встала и потянулась к юбке. Надев ее через ноги, она яростно дернула вверх молнию и стала выуживать из-под кровати свои ботинки, она задвинула их туда, пока раздевалась. Когда ей это удалось, она снова плюхнулась на кровать и принялась возиться со шнуровкой.— А знаешь, его можно посадить, — сказал Брунетти все тем же спокойным тоном. — Он позволил мне отдать ему деньги. Это потянет на пару месяцев как минимум.Мара уже успела справиться со шнурками, но глаз на Брунетти не поднимала и встать тоже не пыталась. Она просто сидела, опустив голову, и слушала.— Но ты вряд ли хочешь, чтобы его упрятали за решетку, правда?Она фыркнула, презрительно и недоверчиво.— Тогда подумай, что может случиться после того, как он выйдет, а, Мара? Ты ведь меня не раскусила, и за это он точно на тебя всех собак повесит.Она подняла глаза и вытянула вперед руку:— Удостоверение покажи.Брунетти протянул ей свое удостоверение.— Чего тебе надо? — спросила она, возвращая ему корочки.— Я хочу, чтобы ты сказала мне, откуда ты приехала.— Зачем? Чтобы отправить меня обратно? — Она заглянула ему в глаза.— Мара, я же не из иммиграционной службы. Мне плевать, легально ты живешь в этой стране или нет.— Тогда какого черта тебе надо? — спросила она звенящим от ярости голосом.— Я уже сказал: мне надо знать, откуда ты приехала.Она поколебалась еще мгновение, прикидывая, какой подвох может таиться в этом вопросе, и, решив, что никакого, ответила:— Из Сан-Паулу,Он оказался прав. Этот легкий акцент действительно бразильский.— Сколько времени ты здесь?— Два года.— Работаешь проституткой? — спросил он, стараясь, чтобы вопрос прозвучал лишь как констатация факта, а не как упрек.— Да— Ты все это время работала на того типа, из бара?Она опять посмотрела на него:— Имя его я тебе не назову.— А мне и не надо. Я спросил, всегда ли ты с ним работала.Она что-то сказала, но так тихо, что он ничего не расслышал.— Что-что?— Нет. — А в баре этом всегда?— Нет.— А где ты раньше работала?— В другом месте, — ответила она уклончиво.— А когда ты начала работать в этом баре?— С сентября.— Почему?— Что «почему»?— Почему ты решила переместиться в бар?— Из-за погоды. Я к такому холоду не привыкла. Прошлой зимой работала на улице и заболела. Вот он мне и разрешил этой зимой в баре работать.— Ясно. А сколько с тобой вместе девушек работает?— В баре?— Да . — Еще три— А на улице?— Не знаю. Может, четыре. Может, шесть. Не знаю.— А другие бразильянки среди них есть?— Да, две.— А остальные откуда?— Не знаю.— А что скажешь о телефоне?— Что о телефоне? — спросила она, слегка сощурившись, вполне возможно искренне озадаченная таким вопросом.— Ну насчет телефона в баре. Кому по нему звонят? Вот другу твоему звонят?Вопрос явно поставил ее в тупик.— Не знаю, — сказала она. — Им все пользуются.— Да, но к телефону кого подзывают?Она подумала немного:— Нет, не знаю.— Но этот тип трубку берет? — упорствовал Брунетти.Она пожала плечами, попыталась отвести глаза, но Гвидо пощелкал пальцами у нее перед носом, и она опять повернулась к нему.— Так что — берет он трубку или нет?— Берет иногда. — Тут она покосилась на часы и снова перевела взгляд на него. — Тебе уже пора заканчивать.Он взглянул на свои часы, прошло пятнадцать минут.— Сколько же он тебе времени дает?— Обычно минут пятнадцать. Тем, кто давно работает и регулярно, он больше разрешает. Но если я не вернусь в срок, он станет задавать вопросы, выпытывать, почему я так долго.По ее тону Брунетти стало ясно, что Мара ответит на любой вопрос, который задаст ей этот мужик. Какое-то время он прикидывал, стоит ли с ее помощью дать ему понять, что им заинтересовалась полиция. Он вгляделся повнимательней в женщину, сидевшую перед ним, опустив лицо. Сколько ей лет? Двадцать пять? Двадцать?— Ладно, — сказал он и поднялся.Она вздрогнула от его резкого движения и глянула на него снизу вверх.— Что, все? — спросила она.— Да, все.— А как же того…— Чего? — растерянно спросил Брунетти.— Ну того, по-быстренькому? Когда полицейские нас залавливают, без этого обычно не обходятся. — В голосе не слышалось никакого осуждения, только усталость.— Нет, ничего такого не надо, — сказал он и направился к двери.Она встала и сунула руки в рукава жакета, сначала одну, потом другую. Он придержал дверь, пропуская ее вперед, на лестничную площадку. Она заперла дверь на замок и стала спускаться вниз по ступенькам. Она распахнула настежь дверь подъезда, повернула направо и ринулась в направлении бара. Брунетти повернул в противоположную сторону, дошел до конца улицы, перешел через дорогу и остановился под фонарем. Через минуту около него притормозила черная машина делла Корте. Глава 17 — Ну и?.. — только и спросил делла Корте, не успел Брунетти усесться на переднее сиденье. Гвидо понравилось, что ни в самом вопросе, ни в интонации капитана не чувствовалось никаких пошлых намеков.— Она из Бразилии, работает на того парня, что был с ней в баре. Сказала, что он иногда отвечает на телефонные звонки в бар.— А дальше что? — спросил делла Корте, заводя машину и начиная медленно двигаться в сторону вокзала.— А дальше ничего. Это все, что она мне сообщила, но думаю, из ее рассказа можно сделать еще кое-какие выводы.— Какие же?— Такие, что, во-первых, она здесь нелегально, вида на жительство не имеет, а значит, лишена возможности выбирать, чем зарабатывать себе на жизнь.— А если ей это нравится? — предположил делла Корте.— И много вы встречали шлюх, которым это нравится?Не отвечая на этот вопрос, делла Корте повернул за угол и остановился у входа на вокзал. Он поставил машину на тормоз, но двигатель заглушать не стал.— Что теперь? — спросил он.— Думаю, нам следует арестовать того мужика. По крайней мере выясним, кто он такой. А пока он будет у нас, можно попробовать еще разок потрясти женщину.— Полагаете, она заговорит?Брунетти пожал плечами:— Возможно, если убедить, что после этих разговоров ее не отправят обратно в Бразилию.— А она поверит?— Смотря кто с ней будет разговаривать. — Может, лучше, чтобы женщина?— Наверное, да.— У вас такая найдется?— Есть одна женщина-психиатр, время от времени она дает нам консультации. Можно попробовать уговорить Мару с ней пообщаться.— Мару?— Она мне так представилась. Будем надеяться, что у нее не отняли хотя бы это — ее собственное имя.— Когда будете его брать?— Чем раньше, тем лучше.— Есть мысли, как это сделать?— Проще всего в тот момент, когда очередной клиент Мары положит деньги на стол.— Как долго вы сможете его продержать?— Зависит от того, что мы выясним: есть ли на него досье, не всплывало ли его имя в каких-нибудь протоколах. — Брунетти помолчал. — Если вы не ошибаетесь насчет героина, раскрутим его за пару часов.На лице капитана заиграла недобрая улыбка.— Я был прав, будьте уверены.Брунетти никак не отреагировал, и делла Корте спросил:— А что пока?— Я сейчас кое-что проверяю. Хочу узнать побольше о семье Тревизана, ну и о его практике — насколько это возможно.— Раскопали что-то особенное?— Да нет. Так, пара деталей, которые не дают мне покоя: как-то, понимаете, не стыкуются между собой. — Больше рассказать ему было нечего, поэтому Брунетти спросил: — А что у вас?— Проводим такую же проверку Фаверо. Столько всего надо уточнять, особенно в том, что касается работы, — ужас просто! — Он сделал минутную паузу и добавил: — Никогда не подозревал, что эти ребята так много зарабатывают.— Бухгалтеры-то?— Ну да! Похоже, по нескольку сотен миллионов в год. И это только задекларированный доход, а вы представьте, сколько он в конвертиках берет.Припомнив пару имен из списка клиентов Фаверо, Брунетти сразу представил себе его доход, официальный и неофициальный.Он открыл дверь, вылез из машины, обошел ее и, став у окна со стороны делла Корте, сказал:— Завтра вечером пошлю в бар своих людей. Если он и Мара будут там, думаю, возьмем без труда.— Обоих? — уточнил делла Корте.— Да. Она наверняка станет более разговорчивой, после того как проведет ночку в камере.— Вы же вроде собирались устроить ей беседу с психиатром.— Я и не отказываюсь. Только пусть сначала почувствует на себе, что такое тюрьма. Страх обычно развязывает язык, в особенности женщинам.— Вот вы какой! Хладнокровный злодей, да? — проговорил делла Корте не без уважения.Брунетти пожал плечами.— Она может знать что-то, имеющее отношение к убийству. Чем сильнее она будет напугана и растеряна, тем скорее расскажет нам то, что знает.Делла Корте улыбнулся, трогаясь с места.— А я уж было подумал, что вы вот-вот начнете мне рассказывать сказки про шлюх с золотым сердцем, — бросил он на ходу.Брунетти оттолкнулся от машины и зашагал в сторону вокзала. Он сделал пару шагов, обернулся, глянул вслед делла Корте, который уже поднимал стекло.— Людей с золотым сердцем не бывает! — выкрикнул Гвидо, но капитан, похоже, его не услышал.На следующее утро синьорина Элеттра первым делом сообщила ему, что нашла ту статью о Тревизане в «Газеттино», но что она представляет собой совершенно безобидный рассказ о совместном предприятии — туристической фирме, которую он организовал через торговые палаты Венеции и Праги. В жизни синьоры Тревизан, по крайней мере если верить журналисту светской хроники, тоже не было ничего скандального.Хотя Брунетти и ожидал чего-то подобного, он все же ощутил разочарование. Он попросил синьорину Элеттру обратиться к Джорджо — к собственному удивлению, комиссар уже говорил о нем, будто о старом друге, — и попросить его добыть список звонков, поступавших на телефонный номер бара «У Пинетты». Затем он неторопливо прочел накопившуюся почту и сделал пару звонков по поводу одного из писем.После этого он позвонил Вьянелло и распорядился отправить в бар «У Пинетты» троих сотрудников, чтобы арестовать Мару и ее сутенера. И больше у него уже не оставалось выбора, кроме как заняться наваленными на столе бумагами. Он так и поступил, но воспринимать всерьез то, что он читал, удавалось с трудом: МВД прислало статистику по кадровому обеспечению на ближайшие пять лет, расчет, во что может обойтись установка компьютерной связи с Интерполом, а также техническое описание и боевые характеристики новой модели пистолета. Брунетти с отвращением отпихнул все эти бумаги в сторону. Не так давно квесторе получил извещение от министра внутренних дел о том, что в следующем году бюджет полиции планируется урезать на пятнадцать, а может, и на все двадцать процентов и что роста финансирования в ближайшем будущем не предвидится. А эти дураки из Рима все шлют и шлют им какие-то проекты, планы, будто денег у полиции хоть отбавляй, будто их еще не все разворовали и перекачали на секретные счета в Швейцарии.Он взял листок с техническим описанием пистолета, который никто никогда не купит, перевернул его и стал составлять список людей, с которыми хотел поговорить: вдова Тревизана, ее брат, ее дочь Франческа и еще кто-нибудь, кто мог бы дать ему точную информацию и о профессиональной деятельности, и о частной жизни Тревизана.В другую колонку он начал вписывать то, что не давало ему покоя: рассказ (или выдумка) Франчески о том, что ее могут похитить; нежелание Лотто предоставлять ему список клиентов Тревизана; изумление Лотто при упоминании имени Рино Фаверо.Но больше всего, осознал он, его занимали эти телефонные номера, эти звонки в самые разные места, здесь по-прежнему не было ни мало-мальски четкой картины, ни сколько-нибудь внятных объяснений.Он полез в нижний ящик стола за телефонным справочником и вдруг подумал, как было бы удобно, по примеру Фаверо, вести отдельную записную книжку с телефонными номерами, по которым особенно часто звонишь. Но сейчас он искал номер, по которому не звонил вообще никогда, не желал требовать плату за когда-то оказанную услугу.Это случилось три года тому назад. Как-то вечером ему позвонил приятель, фармацевт Данило, и попросил Брунетти заехать к нему домой. Приехав, Гвидо обнаружил, что у его друга огромный фонарь под глазом, словно он только что серьезно подрался. Выяснилось, что драки как таковой не было, ибо сам Данило никого и пальцем не тронул.Он как раз закрывался на ночь, когда в аптеку вломился какой-то молодой человек. Данило совсем не сопротивлялся, не издал ни звука, даже когда тот кинулся к шкафу, где хранились наркотические лекарственные препараты, и схватил семь ампул морфия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28