Друзья репортера, состоявшие на службе в полиции, пытались их разыскать и даже теперь, спустя столько лет, не теряли надежды.— Да, но безрезультатно. А у вас что-нибудь есть?Брунетти этот вопрос польстил: получается, делла Корте считал само собой разумеющимся, что он, как и все остальные, по-прежнему ищет хоть какие-то зацепки в этом деле пятилетней давности.— Нет, абсолютно ничего. А вы ему только по этому поводу звонили?— Я хотел выяснить, не слышал ли он чего-нибудь о Фаверо такого, что было бы нам интересно и чего мы по нашим каналам узнать не могли.— И что?— Он ничего не знает.И тут в каком-то безотчетном порыве Брунетти спросил:— А вы звонили ему из своего кабинета?Делла Корте издал какой-то звук, похожий на смешок.— Нет.Брунетти молчал, повисла долгая пауза, прерванная в конце концов вопросом делла Корте:— Комиссар, вам можно позвонить напрямую?Брунетти продиктовал ему номер.— Я перезвоню вам через десять минут.Пока Брунетти ждал звонка, у него в голове промелькнула мысль, а не позвонить ли Фоско, узнать, что за птица сам делла Корте, но, во-первых, не захотел занимать телефон, а во-вторых, само упоминание имени журналиста уже было отличной рекомендацией.Делла Корте перезвонил через четверть часа. Было слышно, как где-то поблизости гудят машины и ревут моторы.— Будем исходить из того, что ваша линия безопасна, — проговорил делла Корте, вместо того чтобы объяснить, почему небезопасна его собственная.Брунетти хотел было спросить, чего именно им следует опасаться, но воздержался.— Что-то не так? — спросил Гвидо.— Мы поменяли причину смерти. Теперь это самоубийство. Официально.— Как это?— А так: в отчете о вскрытии теперь значится два миллиграмма.— Теперь?— Да, теперь.— И что, получается, Фаверо мог вести машину?— Вот именно. Мог вести машину, заехать в гараж, закрыть дверь и отравиться выхлопными газами. — По голосу делла Корте чувствовалось, что он едва сдерживает ярость. — Я не смогу найти судью, который согласился бы выдать распоряжение о продолжении дела об убийстве или об эксгумации и повторном вскрытии.— Откуда же у вас был тот, первый отчет, о котором вы мне рассказывали?— Я разговаривал с врачом, проводившим вскрытие; он работает ассистентом в госпитале.— И что?— Он сделал анализ крови сразу после вскрытия, но образцы решил отправить в лабораторию, на подтверждение, так вот, в этом официальном лабораторном отчете говорилось, что уровень барбитуратов в крови значительно ниже, чем по его результатам.— Он проверил свои записи? И образцы?— И то и другое исчезло.— Исчезло?Делла Корте ничего не ответил.— Где они находились?— В патологоанатомической лаборатории.— А как с ними обычно поступают?— Их хранят в течение года после составления официального отчета о патологоанатомическом исследовании, а затем уничтожают.— А что произошло в этот раз?— Он получил тот отчет и решил еще раз взглянуть на свои записи: проверить, не ошибся ли. После этого он позвонил мне. — Делла Корте замолчал на мгновение. — Это было два дня тому назад. За это время он успел мне перезвонить и сообщить, что, вероятнее всего, ошибся при первом исследовании.— Его кто-то купил?— Естественно, — отрезал делла Корте.— Вы что-нибудь ему сказали?— Нет. Мне все это не понравилось еще тогда, когда он мне рассказал о своих записях во время нашего второго разговора. Так что на этот раз я согласился, что, мол, всякое бывает, сделал вид, что злюсь на него за ошибку, сказал, чтобы в следующий раз он был повнимательнее.— Он вам поверил?— Кто ж его знает? — отозвался делла Корте, и Брунетти показалось, что он видит, как тот пожимает плечами.— И что же было дальше?— Дальше я позвонил Фоско, чтобы расспросить его о вас.В этот момент в трубке послышались какие-то странные звуки, и Брунетти сразу подумал, уж не прослушивают ли его телефон, — но потом расслышал звяканье и гудки: делла Корте кидал в автомат монетки.— Комиссар, у меня тут мелочь заканчивается. Может, нам лучше встретиться и поговорить?— Разумеется. Неофициально?— Конечно.— Где? — спросил Брунетти.— Давайте где-нибудь посерединке, — предложил делла Корте. — Например, в Местре.— »У Пинетты»?— Сегодня в десять, идет?— Да. Как я вас узнаю? — спросил Брунетти, от всей души надеясь, что делла Корте не относится к тому типу его коллег, от которых за версту отдает полицейским.— Я лысый. А как узнать вас?— Я похож на полицейского. Глава 16 В тот вечер Брунетти сошел на станции «Местре» без десяти десять, спустился по ступенькам и повернул налево — в Венеции он заглянул в телефонный справочник и нашел улицу Фагаре на карте. Машины у самой станции были, как всегда, припаркованы без всякой системы и правил, а вот движение и в ту и в другую сторону было спокойным. Гвидо перешел через дорогу и направился вверх по улице налево, на втором перекрестке он повернул направо и двинулся в сторону центра. По обеим сторонам улицы тянулись ряды небольших магазинчиков с металлическими ставнями, опущенными наподобие решеток, защищавших от ночных набегов средневековые замки.Время от времени порывы ветра подхватывали обрывки бумаги и опавшие листья, и они медленно кружили их у самой земли; рокот проносившихся мимо машин, такой непривычный для Брунетти, страшно раздражал его, как это случалось всякий раз, когда он оказывался за пределами Венеции. Тяжелый, влажный климат Венеции неизменно вызывал жалобы, но на вкус Гвидо непрерывный шум транспорта был куда хуже, не говоря уж о сопровождающей его вони, и он искренне не понимал, как можно во всем этом жить и воспринимать как должное. Тем не менее каждый год все большее число венецианцев покидало свой город и переезжало сюда, в эту жизнь, кто из-за общего падения деловой активности, кто из-за бешеных цен на жилье. Нет, он, конечно, мог понять, что экономическая ситуация гонит людей с насиженных мест. Но променять Венецию на такое? Нет, это уж слишком!Через пару минут в конце квартала показалась неоновая вывеска. Буквы спускались из-под крыши и заканчивались где-то на высоте человеческого роста. «Б…р …П…етты» — прочел Брунетти. Гвидо сунул руки в карманы плаща и боком вошел в приоткрытую дверь.Владелец бара, очевидно, слишком увлекался американскими фильмами: вот и интерьер заведения напоминал излюбленное местечко какого-нибудь Виктора Мэтьюра Виктор Мэтьюр — голливудская звезда 50-х годов
. Задняя стенка бара была зеркальной, но на ней оседало столько пыли и дыма, что в этом зеркале практически ничего не отражалось. Вместо нескольких рядов разнообразных бутылок, без которых не обходится ни один итальянский бар, Брунетти увидел лишь один: сплошь бурбон и скотч. Не оказалось здесь и привычной прямой барной стойки с машиной для приготовления эспрессо, стойка была изогнута в форме подковы, а в центре стоял бармен, на талии которого был туго затянут некогда белый фартук.Столики располагались по обе стороны от стойки: за теми, что слева, мужчины — по трое, по четверо — резались в карты; за столиками справа парочки предавались другому, не менее увлекательному занятию. Американские кинозвезды уныло взирали на это убогое место с увеличенных фотографий, развешанных по стенам.У бара стояли четверо мужчин и две женщины. Ближе всего ко входу был невысокий коренастый мужик, пялившийся в собственный стакан с выпивкой, который он обхватил двумя руками, словно боясь, что кто-то его отнимет. Другой, повыше ростом и постройнее, стоял спиной к бару и медленно поворачивал голову в разные стороны, разглядывая то картежников, то флиртующих. Следом пристроился мужчина с обширной лысиной — наверняка делла Корте. А за ним какой-то тощий, прямо-таки изможденный тип стоял в окружении двух женщин и нервно вертел туда-сюда головой, поскольку его спутницы что-то по очереди ему втолковывали. Доходяга взглянул на вошедшего Брунетти, а следом и женщины, проследив за его взглядом, обернулись к двери и посмотрели на нового посетителя оценивающе. Три Парки, обрывающие нить человеческой жизни, едва ли выглядели более мрачно, чем эта троица.Брунетти подошел к делла Корте — тот оказался худым, с морщинистым лицом и пышными усами, и хлопнул его по плечу.— Привет, Бепе, как жизнь? — проговорил он чересчур громко и с сильным венецианским акцентом. — Прости, что опоздал, все моя стерва жена… — Тут он резко умолк и махнул рукой, как бы в бессильной злобе на всех жен и на всех стерв, вместе взятых. Он повернулся к бармену и выкрикнул еще громче: — Дружище дай-ка мне виски. — Потом оглянулся на делла Корте: — Эй, Бепе, а ты что пьешь? Закажи еще стаканчик, я плачу.При этом не просто уставился на бармена, а развернулся к нему всем телом, сделав вид, что потерял равновесие. В следующий момент он оперся рукой о стойку, как бы удерживаясь на ногах, и пробормотал:— Стер-рва.Едва подоспел высокий стакан с виски, он опрокинул его в себя залпом, с шумом поставил пустой на стойку и вытер губы тыльной стороной ладони. Перед ним тут же возникла вторая порция, но не успел он до нее дотянуться, как делла Корте выхватил стакан прямо у него из-под носа.— Чин-чин, Гвидо, — сказал делла Корте и повел в воздухе стаканом, будто чокался со старым другом. — Рад, что тебе все-таки удалось от нее улизнуть.Он сделал небольшой глоток, за ним еще один.— Ты на охоту-то с нами махнешь на выходных, или как?Они с делла Корте не оговаривали сценария своей встречи, но Брунетти по достоинству оценил предложенную тему — в самый раз для двух забулдыг за сорок, заглянувших выпить и поболтать в дешевый бар в Местре. Он ответил, что рад бы пойти, но эта стервозина, его жена, хочет, чтобы он провел выходные дома, потому как у них, видишь ли, годовщина — думает, дурында, что он ее в ресторан поведет. А на что тогда, спрашивается, им дома плита, если она родному мужу готовить не желает? Так продолжалось несколько минут, пока одна из парочек не освободила столик. Делла Корте заказал еще две порции. Он потянул Брунетти за рукав к пустому столику и помог другу сесть. Как только принесли спиртное, Брунетти подпер голову кулаком и спросил очень тихо:— Вы здесь давно?— Где-то с полчаса, — ответил делла Корте нормальным голосом, без всякого акцента и пьяного растягивания слов, требовавшихся только у стойки.— И что? — спросил Брунетти.— Вон тот, у стойки, который с бабами, — делла Корте сделал глоток, — так вот, к нему то и дело мужики подваливают поговорить. Дважды одна из цыпочек отходила с мужиками в сторонку, они ее угощали. Потом какой-то парень увел одну из красоток с собой, а через двадцать минут она вернулась, уже без него.— Быстро работают, — сказал Брунетти. Делла Корте кивнул и сделал еще один глоток.— Судя по его виду, — продолжал капитан, — этот мужик сидит на героине.Он мимоходом взглянул на бар и радостно осклабился, поймав на себе взгляд одной из женщин.— Вы уверены?— Я по наркотикам шесть лет работал. Сотни таких, как он, видел.— Есть новости по нашему делу? — спросил Ерунетти. Со стороны могло показаться, что они не обращают никакого внимания на остальных посетителей бара, но на самом деле и тот и другой запоминали каждое лицо и пристально наблюдали за происходящим вокруг.Делла Корте покачал головой.— Я перестал обсуждать эту историю с пропавшими бумагами и образцами, но послал человечка, которому доверяю, в лабораторию. Попросил проверить, не пропало ли там еще что-нибудь.— Ну и?..— Тот, кто этим занимался, проявил крайнюю осторожность. Пропали все записи и образцы по всем вскрытиям, проводившимся в тот день.— А сколько было вскрытий?— Три.— Три смерти за день? В Падуе? — Брунетти не смог сдержать удивления.— Двое пожилых людей скончались в госпитале от отравления тухлым мясом. Сальмонелла. Все образцы и все записи патологоанатома после их вскрытия тоже исчезли.Брунетти кивнул.— Кто это мог сделать? — спросил он. — Точнее, кому это могло быть нужно?— Полагаю, тому же, кто накормил нашего друга Фаверо барбитуратами.Брунетти снова кивнул.Бармен вышел в зал, чтобы протереть столы. Брунетти жестом показал ему, что они возьмут еще по одной, хотя второй стакан стоял перед ним почти нетронутый.В лабораториях платят копейки, так что за пару сотен тысяч лир можно запросто рассчитывать на их помощь, — сказал делла Корте.В баре появились двое мужчин; они хохотали и громко разговаривали, так шумно обычно ведут себя для того, чтобы привлечь всеобщее внимание.— Что по Тревизану? — спросил делла Корте.Брунетти покачал головой с нелепой серьезностью, какую напускают на себя пьяные по всяким пустякам.— Тогда что делаем дальше?— Думаю, кому-то из нас пора попробовать, что у них здесь за товар, — сказал Брунетти, пока бармен приближался к их столу. Он задрал голову, улыбнулся бармену, кивком велел поставить выпивку на стол и сделал ему знак наклониться пониже. Тот повиновался, и Гвидо выговорил: — Налей от меня по бокальчику во-он тем синьоринам, — и он ткнул трясущейся рукой в девиц, по-прежнему стоявших у бара рядом с тощим мужиком.Бармен кивнул, вернулся за стойку и налил два бокала шипучего белого вина. Брунетти не сомневался, что это было самое дешевое и дрянное «Просекко» — равно как и в том, что в счете будет значиться как элитное французское шампанское. Бармен прошел к тому концу бара, где стояла славная троица, чуть наклонившись вперед, поставил бокалы на стойку и что-то шепнул мужчине, тот поглядел в сторону Брунетти. Потом он повернулся к стоявшей слева женщине, невысокой и смуглой, с широким ртом и распущенными рыжими волосами по плечи. Она посмотрела сначала на него, потом на выпивку, потом в ту сторону, где сидел Брунетти. Он улыбнулся, приподнялся со стула и изобразил неуклюжий поклон.— Вы что, рехнулись? — спросил делла Корте, улыбаясь во весь рот и протягивая руку за своим стаканом.Брунетти ничего не ответил. Он помахал рукой всему трио и с грохотом отодвинул стоявший слева от него пустой стул. Затем он улыбнулся женщине у бара и кивнул на свободное место рядом с собой. Рыжеволосая снялась с якоря, подхватила бокал с вином и направилась к их столику. Видя это, Брунетти снова ей улыбнулся и тихо спросил у делла Корте:— Вы на машине?Капитан кивнул.— Отлично. Когда она подойдет, уходите. Подождите в машине и проследите за нами, когда мы выйдем.Дамочка была уже совсем близко, когда делла Корте рывком отодвинулся от стола, встал и, едва не налетев на нее, сделал вид, что страшно удивлен ее появлению. С минуту он пялился на нее, потом выговорил:— Добрый вечер, синьорина. Присаживайтесь, пожалуйста. — К нему снова вернулся тягучий венецианский акцент, а рот растянулся в широченной улыбке.Женщина подобрала юбку и уселась рядом с Брунетти. Она улыбнулась ему, и стало видно, что напоминающий штукатурку макияж скрывает милое личико: ровные зубы, темные глаза и маленький задорный нос.— Добрый вечер , — произнесла она тихо, почти шепотом. — Спасибо за шампанское.Делла Корте перегнулся через стол и протянул Брунетти руку.— Мне пора, Гвидо. Позвоню тебе на той недельке.Брунетти даже не взглянул на протянутую руку: все его внимание было приковано к собеседнице. Делла Корте повернулся, глянул на мужиков у стойки, улыбнулся и пожал плечами, а потом пошел на выход.— Тебя зовут… Гвидо ? — спросила женщина. Фамильярное обращение к незнакомому мужчине на «ты» должно было сразу расставить точки над «i».— Да, Гвидо Бассетти. А как тебя завут, милашка?— Мара, — сказала она и засмеялась, как будто сказала что-то страшно остроумное. — И как ты, Гвидо?Из их короткого диалога Брунетти вывел два заключения: во-первых, она иностранка, откуда-то из Латинской Америки, говорит то ли по-испански, то ли по-португальски; во-вторых, ее последний вопрос был подчеркнуто двусмысленным.— Как я? А я сантехник, — ответил Брунетти таким тоном, будто страшно этим гордится. При этом он сопроводил свой ответ довольно вульгарным жестом, давая понять, что скрытый смысл вопроса ему ясен.— М-м, как интересно, — сказала Мара и опять засмеялась, не в состоянии придумать, что бы еще сказать.Брунетти глянул на стол и увидел, что второй стакан со спиртным почти полный, а третий и вовсе не тронут. Он отпил немного из второго стакана, оттолкнул его в сторону и взялся за третий.— Ты очень симпатичная девчонка, Мара, — сказал он, даже не пытаясь скрыть, что к делу это не имеет ровным счетом никакого отношения. Ей, похоже, было на это наплевать.— Там, у стойки, это твой друг? — спросил Брунетти и кивнул в сторону бара, где так и стоял тот тип, хотя вторая женщина уже удалилась.— Да, — ответила Мара.— Ты живешь где-то здесь, поблизости? — задал Брунетти следующий вопрос с видом человека, которому надоело тратить время впустую.— Да.— Мы можем пойти туда?— Да, — сказала Мара, и Гвидо заметил, как она старается придать лицу выражение заинтересованности и теплоты.Он подавил в себе сочувствие и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
. Задняя стенка бара была зеркальной, но на ней оседало столько пыли и дыма, что в этом зеркале практически ничего не отражалось. Вместо нескольких рядов разнообразных бутылок, без которых не обходится ни один итальянский бар, Брунетти увидел лишь один: сплошь бурбон и скотч. Не оказалось здесь и привычной прямой барной стойки с машиной для приготовления эспрессо, стойка была изогнута в форме подковы, а в центре стоял бармен, на талии которого был туго затянут некогда белый фартук.Столики располагались по обе стороны от стойки: за теми, что слева, мужчины — по трое, по четверо — резались в карты; за столиками справа парочки предавались другому, не менее увлекательному занятию. Американские кинозвезды уныло взирали на это убогое место с увеличенных фотографий, развешанных по стенам.У бара стояли четверо мужчин и две женщины. Ближе всего ко входу был невысокий коренастый мужик, пялившийся в собственный стакан с выпивкой, который он обхватил двумя руками, словно боясь, что кто-то его отнимет. Другой, повыше ростом и постройнее, стоял спиной к бару и медленно поворачивал голову в разные стороны, разглядывая то картежников, то флиртующих. Следом пристроился мужчина с обширной лысиной — наверняка делла Корте. А за ним какой-то тощий, прямо-таки изможденный тип стоял в окружении двух женщин и нервно вертел туда-сюда головой, поскольку его спутницы что-то по очереди ему втолковывали. Доходяга взглянул на вошедшего Брунетти, а следом и женщины, проследив за его взглядом, обернулись к двери и посмотрели на нового посетителя оценивающе. Три Парки, обрывающие нить человеческой жизни, едва ли выглядели более мрачно, чем эта троица.Брунетти подошел к делла Корте — тот оказался худым, с морщинистым лицом и пышными усами, и хлопнул его по плечу.— Привет, Бепе, как жизнь? — проговорил он чересчур громко и с сильным венецианским акцентом. — Прости, что опоздал, все моя стерва жена… — Тут он резко умолк и махнул рукой, как бы в бессильной злобе на всех жен и на всех стерв, вместе взятых. Он повернулся к бармену и выкрикнул еще громче: — Дружище дай-ка мне виски. — Потом оглянулся на делла Корте: — Эй, Бепе, а ты что пьешь? Закажи еще стаканчик, я плачу.При этом не просто уставился на бармена, а развернулся к нему всем телом, сделав вид, что потерял равновесие. В следующий момент он оперся рукой о стойку, как бы удерживаясь на ногах, и пробормотал:— Стер-рва.Едва подоспел высокий стакан с виски, он опрокинул его в себя залпом, с шумом поставил пустой на стойку и вытер губы тыльной стороной ладони. Перед ним тут же возникла вторая порция, но не успел он до нее дотянуться, как делла Корте выхватил стакан прямо у него из-под носа.— Чин-чин, Гвидо, — сказал делла Корте и повел в воздухе стаканом, будто чокался со старым другом. — Рад, что тебе все-таки удалось от нее улизнуть.Он сделал небольшой глоток, за ним еще один.— Ты на охоту-то с нами махнешь на выходных, или как?Они с делла Корте не оговаривали сценария своей встречи, но Брунетти по достоинству оценил предложенную тему — в самый раз для двух забулдыг за сорок, заглянувших выпить и поболтать в дешевый бар в Местре. Он ответил, что рад бы пойти, но эта стервозина, его жена, хочет, чтобы он провел выходные дома, потому как у них, видишь ли, годовщина — думает, дурында, что он ее в ресторан поведет. А на что тогда, спрашивается, им дома плита, если она родному мужу готовить не желает? Так продолжалось несколько минут, пока одна из парочек не освободила столик. Делла Корте заказал еще две порции. Он потянул Брунетти за рукав к пустому столику и помог другу сесть. Как только принесли спиртное, Брунетти подпер голову кулаком и спросил очень тихо:— Вы здесь давно?— Где-то с полчаса, — ответил делла Корте нормальным голосом, без всякого акцента и пьяного растягивания слов, требовавшихся только у стойки.— И что? — спросил Брунетти.— Вон тот, у стойки, который с бабами, — делла Корте сделал глоток, — так вот, к нему то и дело мужики подваливают поговорить. Дважды одна из цыпочек отходила с мужиками в сторонку, они ее угощали. Потом какой-то парень увел одну из красоток с собой, а через двадцать минут она вернулась, уже без него.— Быстро работают, — сказал Брунетти. Делла Корте кивнул и сделал еще один глоток.— Судя по его виду, — продолжал капитан, — этот мужик сидит на героине.Он мимоходом взглянул на бар и радостно осклабился, поймав на себе взгляд одной из женщин.— Вы уверены?— Я по наркотикам шесть лет работал. Сотни таких, как он, видел.— Есть новости по нашему делу? — спросил Ерунетти. Со стороны могло показаться, что они не обращают никакого внимания на остальных посетителей бара, но на самом деле и тот и другой запоминали каждое лицо и пристально наблюдали за происходящим вокруг.Делла Корте покачал головой.— Я перестал обсуждать эту историю с пропавшими бумагами и образцами, но послал человечка, которому доверяю, в лабораторию. Попросил проверить, не пропало ли там еще что-нибудь.— Ну и?..— Тот, кто этим занимался, проявил крайнюю осторожность. Пропали все записи и образцы по всем вскрытиям, проводившимся в тот день.— А сколько было вскрытий?— Три.— Три смерти за день? В Падуе? — Брунетти не смог сдержать удивления.— Двое пожилых людей скончались в госпитале от отравления тухлым мясом. Сальмонелла. Все образцы и все записи патологоанатома после их вскрытия тоже исчезли.Брунетти кивнул.— Кто это мог сделать? — спросил он. — Точнее, кому это могло быть нужно?— Полагаю, тому же, кто накормил нашего друга Фаверо барбитуратами.Брунетти снова кивнул.Бармен вышел в зал, чтобы протереть столы. Брунетти жестом показал ему, что они возьмут еще по одной, хотя второй стакан стоял перед ним почти нетронутый.В лабораториях платят копейки, так что за пару сотен тысяч лир можно запросто рассчитывать на их помощь, — сказал делла Корте.В баре появились двое мужчин; они хохотали и громко разговаривали, так шумно обычно ведут себя для того, чтобы привлечь всеобщее внимание.— Что по Тревизану? — спросил делла Корте.Брунетти покачал головой с нелепой серьезностью, какую напускают на себя пьяные по всяким пустякам.— Тогда что делаем дальше?— Думаю, кому-то из нас пора попробовать, что у них здесь за товар, — сказал Брунетти, пока бармен приближался к их столу. Он задрал голову, улыбнулся бармену, кивком велел поставить выпивку на стол и сделал ему знак наклониться пониже. Тот повиновался, и Гвидо выговорил: — Налей от меня по бокальчику во-он тем синьоринам, — и он ткнул трясущейся рукой в девиц, по-прежнему стоявших у бара рядом с тощим мужиком.Бармен кивнул, вернулся за стойку и налил два бокала шипучего белого вина. Брунетти не сомневался, что это было самое дешевое и дрянное «Просекко» — равно как и в том, что в счете будет значиться как элитное французское шампанское. Бармен прошел к тому концу бара, где стояла славная троица, чуть наклонившись вперед, поставил бокалы на стойку и что-то шепнул мужчине, тот поглядел в сторону Брунетти. Потом он повернулся к стоявшей слева женщине, невысокой и смуглой, с широким ртом и распущенными рыжими волосами по плечи. Она посмотрела сначала на него, потом на выпивку, потом в ту сторону, где сидел Брунетти. Он улыбнулся, приподнялся со стула и изобразил неуклюжий поклон.— Вы что, рехнулись? — спросил делла Корте, улыбаясь во весь рот и протягивая руку за своим стаканом.Брунетти ничего не ответил. Он помахал рукой всему трио и с грохотом отодвинул стоявший слева от него пустой стул. Затем он улыбнулся женщине у бара и кивнул на свободное место рядом с собой. Рыжеволосая снялась с якоря, подхватила бокал с вином и направилась к их столику. Видя это, Брунетти снова ей улыбнулся и тихо спросил у делла Корте:— Вы на машине?Капитан кивнул.— Отлично. Когда она подойдет, уходите. Подождите в машине и проследите за нами, когда мы выйдем.Дамочка была уже совсем близко, когда делла Корте рывком отодвинулся от стола, встал и, едва не налетев на нее, сделал вид, что страшно удивлен ее появлению. С минуту он пялился на нее, потом выговорил:— Добрый вечер, синьорина. Присаживайтесь, пожалуйста. — К нему снова вернулся тягучий венецианский акцент, а рот растянулся в широченной улыбке.Женщина подобрала юбку и уселась рядом с Брунетти. Она улыбнулась ему, и стало видно, что напоминающий штукатурку макияж скрывает милое личико: ровные зубы, темные глаза и маленький задорный нос.— Добрый вечер , — произнесла она тихо, почти шепотом. — Спасибо за шампанское.Делла Корте перегнулся через стол и протянул Брунетти руку.— Мне пора, Гвидо. Позвоню тебе на той недельке.Брунетти даже не взглянул на протянутую руку: все его внимание было приковано к собеседнице. Делла Корте повернулся, глянул на мужиков у стойки, улыбнулся и пожал плечами, а потом пошел на выход.— Тебя зовут… Гвидо ? — спросила женщина. Фамильярное обращение к незнакомому мужчине на «ты» должно было сразу расставить точки над «i».— Да, Гвидо Бассетти. А как тебя завут, милашка?— Мара, — сказала она и засмеялась, как будто сказала что-то страшно остроумное. — И как ты, Гвидо?Из их короткого диалога Брунетти вывел два заключения: во-первых, она иностранка, откуда-то из Латинской Америки, говорит то ли по-испански, то ли по-португальски; во-вторых, ее последний вопрос был подчеркнуто двусмысленным.— Как я? А я сантехник, — ответил Брунетти таким тоном, будто страшно этим гордится. При этом он сопроводил свой ответ довольно вульгарным жестом, давая понять, что скрытый смысл вопроса ему ясен.— М-м, как интересно, — сказала Мара и опять засмеялась, не в состоянии придумать, что бы еще сказать.Брунетти глянул на стол и увидел, что второй стакан со спиртным почти полный, а третий и вовсе не тронут. Он отпил немного из второго стакана, оттолкнул его в сторону и взялся за третий.— Ты очень симпатичная девчонка, Мара, — сказал он, даже не пытаясь скрыть, что к делу это не имеет ровным счетом никакого отношения. Ей, похоже, было на это наплевать.— Там, у стойки, это твой друг? — спросил Брунетти и кивнул в сторону бара, где так и стоял тот тип, хотя вторая женщина уже удалилась.— Да, — ответила Мара.— Ты живешь где-то здесь, поблизости? — задал Брунетти следующий вопрос с видом человека, которому надоело тратить время впустую.— Да.— Мы можем пойти туда?— Да, — сказала Мара, и Гвидо заметил, как она старается придать лицу выражение заинтересованности и теплоты.Он подавил в себе сочувствие и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28