Он оглянулся и едва не свалился с табурета. Эйлин и Ленора рядом — это не просто две маленькие изящные брюнетки, похожие, как сестры, это удвоенный призрак вины, две бомбы с часовым заводом, представшие перед ним одновременно мамаши двух его малышей. Бледный щеки База, и без того нездорового цвета, стали серыми.
— Доктор Эйлер, если я не ошибаюсь, — сказала Ленора. — В этой крысиной норе найдется укромное местечко, чтобы мы могли поговорить?
Он переводил глаза с одной на другую, потеряв голос от испуга. Наконец Баз пошарил в кармане и выудил оттуда ключ — с таким торжеством, будто нашел волшебную палочку. Он размахивал ключом, пока Эйлин не выхватила его из рук.
— Мы оторвем драгоценные пять минут от «блэкджека», — сказала она, — после чего ты сможешь вернуться сюда.
— Ты... — Он нервно сглотнул слюну. — Что?..
Он умоляюще покосился на Ленору, которая, как ему казалось, имела особую власть над ним. Все, что от нее требуется, — это сказать пару слов, и тогда Винс или Эйлин прикончат его голыми руками, смотря кто добежит первый.
— У Эйлин есть к вам дело, — сказала Ленора. — Я подожду у первого от входа автомата. На нем легче выиграть, чем на остальных, — добавила она с усмешкой.
Баз потрясенно молчал. Ленора продолжала, понизив голос, очень зловещим тоном:
— Доктор Эйлер, это очень серьезно.
— Вы ва...
— Позвольте сказать вам... — Ленора выдержала паузу, — что я советую... согласиться на сотрудничество.
Медленную, угрожающую интонацию она позаимствовала не из собственного опыта общения с мафиози, а в каком-то боевике. Ей страшно нравилось говорить медленно, прожигая взглядом дрожащего База, со смертельной холодностью:
— Что бы ни... попросила Эйлин... я присоединяюсь... Вы меня поняли?
— В-вы обе...
Эйлин ухватила его за руку и потащила к лифту — стеклянному цилиндру, по которому безостановочно сновали кабинки. Поднимаясь наверх в прозрачной кабине, Эйлин помахала рукой Леноре, и та махнула в ответ.
В номере у База постель была неразобрана. Видимо, он только что успел его снять. Кроме небольшой сумки, здесь не было ничего, что позволило бы идентифицировать постояльца, да и вообще — факт его наличия. Баз доигрывал свой гамбит в сильно ограниченном шахматном пространстве, словно король, загнанный в угол четырьмя ладьями.
— Ты знаешь, что это такое? — спросила Эйлин, сунув ему под нос один из блеклых спичечных коробков Уинфилд.
— Спички?
Она присела на подоконник, маленькая изящная фигурка, четко выделяющаяся на фоне хмурого февральского дня.
— Это подслушивающее устройство. Одно такое уже находится в ящике стола Винса Риччи в его главном офисе. Мы записываем все, что там происходит, уже несколько месяцев.
— Эйлин!..
— Материалы, которыми мы на сегодняшний день располагаем, практически бесполезны. Несколько раз на этих лентах мне попадался твой голос — ты разговаривал с Винсом о МегаМАО, а однажды — о СПИДе и проститутках. Я вспомнила, что мы ни разу не говорили Винсу, кто такая твоя жена. Он до сих пор не знает, что миссис Эйлер — это Эйлин Хигарти, которая взяла на себя защиту проституток Риччи на процессе о заражении СПИДом.
— Он не... не... знает?
Его голос сорвался от ужаса, от обреченности. Баз был небрит. Наверное, он успел только сойти с самолета и швырнуть сумку в угол необжитой комнаты — и сразу же ринулся к игорному столу. Жестокий дневной свет, без теней, выделял его бесцветное лицо, мешки под глазами, обвисшую складку кожи под челюстью, проблески серебра в двухдневной щетине.
— О Господи, Баз!..
Ее полустон-полувсхлип прорезал безликую угрюмость комнаты, стрелой вонзился в его сердце. Ей не понадобилось слов, чтобы выразить, как он выглядит в ее глазах и стыд за это. Баз замахал руками перед лицом, заслоняясь от нее, спасаясь от боли, которую она могла ему причинить.
— Знаю, — невнятно бормотал он, — знаю... Надо бы побриться и выспаться... Ты не...
— Баз, — перебила Эйлин, — ты выглядишь как бродяга. Господи Боже мой, трудно узнать в тебе человека, которого я... — Она умолкла. Ее лицо застыло, стало каменным, черты заострились. — Баз, настало время предупредить Винса Риччи о том, кто такая твоя жена. Ты должен сказать ему...
— Он меня убь...
— Он скажет тебе спасибо. Он будет благодарен. Ты поговоришь с ним наедине, как с другом. Все это запишет наш «жучок». Если ты справишься, если Риччи проявит неосторожность, если, если, если — мы сможем поднять дело. Сейчас мы безоружны.
— Я не мо... — У него сжало горло от страха. Он судорожно закашлялся. — Ты не долж... — Снова приступ судорожного кашля. — Эйлин, слушай, я никогда, никогда, никогда... — Казалось, у него насмерть отшибло мозги от страха.
— Даже ради самоуважения? — спросила Эйлин. И мгновенно пожалела об этом. Это не зал суда, а перед ней — не свидетель противной стороны. — Даже ради того, что осталось от нашего брака? Ради твоей семьи? Я догадываюсь, что мы немного значим для тебя, Бенджи и я. Но... — Она безнадежно махнула рукой.
— Только не я, Эйлин. Кто-нибудь другой. Не я.
— Он болтает с тобой. Больше ни с кем он не чувствует себя свободно. Потому что ты сделал его отцом. Потому что ты сделал его королем наркобизнеса Америки. Потому что он знает, что спалил тебя дотла... Ох, как хорошо этот ублюдок знает тебя! Заставь его поговорить с тобой о докторе Баттипаглиа. О женщинах... Ты сможешь это. Только ты.
В его глазах появилась боль.
— Ты считаешь, что я пал так низко?
— Низко? — Она встала. Они стояли лицом к лицу, разделенные дюймовым пространством безликого ковра. — Низко? Предать убийцу — хуже, чем предать жену и сына?
— Я не могу.
— Сделай это для меня, Баз.
— Я не могу.
— Ох, ты можешь. — Она сделала глубокий вдох, ее глаза сверкали. — Если он захочет, этот Баз Эйлер, он может все.
Его глаза расширились, и, к ужасу Эйлин, слезы побежали по щекам.
— Это старый Баз мог все, — пробормотал он.
— Это мой Баз.
Он рыдал. Все его лицо стало мокрым, короткое тело тряслось от судорожных вздохов.
— Мертвый Баз, — простонал он.
— Ты сделаешь это для меня?
— Эйлин! — От рыданий все его тело раскачивалось вперед-назад. — Эйлин, ты же знаешь, я все сделаю!
Оба шагнули вперед и обнялись. Сумрачный февральский день цедился в серый номер. Эйлин вдохнула, втянула в себя его запах. Но ничего не почувствовала — ни табака, ни пота, ни алкоголя. Как бесплотный дух.
— Ты сломлен, Баз, — произнесла Эйлин, мягко покачивая его в своих объятиях. — Ты крепко побит. — Она на секунду высвободилась из его рук и, положив ладонь ему под подбородок, приподняла его влажное лицо. — Но я все еще люблю тебя. Скажи мне знаешь что, Баз? Кто из нас сумасшедший?
Глава 60
— Нет, спасибо, Хани, только не сегодня. Чарли Брэвермэн изо всех сил напускал на себя значительность. Он Сеонг, его босс, выглядел уцелевшим участником японского марша голода. Они сидели за большим стеклянным столиком для коктейлей в номере Чарли Ричардса. Высокая белокурая проститутка, освобожденная от обычных обязанностей, готовила напитки и подносила соленые орешки из минибара.
Так как Брэвермэну редко случалось лично сталкиваться с Ричардсом во время работы в «Ричтроне», их общение было теперь достаточно непринужденным, без обвинений и недоброжелательства. Если бы какая-то нотка, тень раздражения проскользнула в разговоре, чувствовал Ричардс Он Сеонг расстроился бы. Этот восточный джентльмен излучал особую благожелательность и вынесенное из жизненного опыта стремление к миру и согласию. Трудно было поверить, что такой человек возглавляет самую свирепую по отношению к конкурентам дальневосточную компанию по производству электронного оборудования.
Он Сеонг благодарно просиял, когда проститутка поставила перед ним высокий стакан с искрящейся водой.
— Ах, — произнес он с воодушевлением, — что за чудо — вода!
— Действительно, — согласился Брэвермэн. — Ты из Техаса, Хани?
— Холли, — без улыбки поправила девица. — Лаббок.
Чарли Ричардс улыбнулся ей.
— Холли, — сказал он, — если мистер Брэвермэн не возражает, вы можете быть свободны. — Он взглянул на собеседника.
Брэвермэн выудил из кармана ключ.
— Открой себе. Хани. Надевай ночной чепец и жди. Я скоро приду. — Он вопросительно покосился на Он Сеонга.
— Это, — сказал азиат, — зависит от мистера Ричардса.
— Скоро, — сказал Чарли Ричардс.
— Скоро, Хани.
— Холли. — Она взяла ключ и вышла из номера, волоча за собой свою соболью накидку.
— М-м, — промурлыкал Брэвермэн. — М-м... и м-м... Что меня заводит больше всего, она никогда не улыбается. Позвольте мне объяснить, что получается у нас на данный момент, Чарли.
— Да, Чарли?
— Мы можем пнуть вас и выбросить из пентагонского контракта, а можем объединиться с вами и жить во грехе. На ваше усмотрение, Чарли.
— Пнуть, хотя «Ричтрон-030» наше изделие?
— Мы его называем «Топп-500». — Брэвермэн сделал глоток виски. — Пусть вас не беспокоят такие мелочи. Смотрите: вы платите нам за консультацию. Или мы продаем наши «500», переделав этикетки, и платим вам отступное. Или мы делим напополам заказ и продаем и те, и другие! — Брэвермэн продолжал прихлебывать виски, но его проницательные глаза остановились на лице Чарли. — Естественно, мы поделим и все расходы на... э... субсидии, которые пожелают генералы в качестве прибавки к жалованью. Основная мысль — мы прыгаем в койку вместе.
Чарли Ричардс посмотрел на своего авторитетного азиатского конкурента. Империя, которой управлял будущий свекор Банни, была больше переданной во владение Итало Риччи части «Ричланд-холдингз», но в ней не было финансовых компаний. И после сингапурской вылазки Кевина Чарли мог точно сказать почему. Никто из «большой японской четверки» не доверял Шан Лао. А без их поддержки он бы с ног сбился, пытаясь открыть банк, брокерский дом или любое другое чисто финансовое предприятие. Но если он пополнит свою империю действующим концерном с двумястами банками и брокерскими домами, успешно работающими по всему миру...
Другими словами, финансовые предприятия, которые Чарли оттяпал у Чио Итало для собственного пользования, были тем куском, на который зарился Он Сеонг, приглашающий, как выразился Брэвермэн, прыгнуть в одну койку. Но уже сегодня финансовая часть «Ричланд-холдингз» изменила форму и даже имя. «Новая эра» зарегистрирована утром в Делавэре. Даже разветвленная шпионская сеть Шан Лао еще не получила сведений об этом.
— И в этом все дело, мистер Сеонг? Вы готовы объединить силы с нами, только чтобы разделить бремя взяток? Звучит заманчиво.
— Мы были бы очень рады слиянию. — Он Сеонгу плохо давалось "л".
Чарли внутренне содрогнулся. Но «Ричтрон» теперь существовал только в качестве бумажных пут лично для него, Чарли, подвесного мостика между распавшимся анстальтом и Делавэрской корпорацией, которую теперь не сможет подмять под себя никакой дальневосточный пират.
— Слиянию «Топп» и «Ричтрона»?
Азиат неопределенно помахал своими скелетообразными пальцами — еще один жест миролюбия и благожелательности.
— Все, как вы пожелаете, мистер Ричардс. Ваша дочь и сын Шана уже указали нам путь к решению проблемы.
— Это то, что висит в воздухе, — добавил Брэвермэн, — масштабы — главный ключ к успеху. Маленьких ребятишек могут живьем слопать. Чарли. Выживают только гиганты. Чем больше, тем лучше.
— Правда, Чарли?
— И «Ричланд» — один из возможных партнеров, на которых мы нацелились, Чарли.
— Нацелились, Чарли?
— Не лучшее слово, — признал Брэвермэн, проглотив изрядную порцию скотча. — Но мы ведь старые знакомые, почему бы нам не поговорить честно, без выкрутасов, Чарли?
— Чарли, если вы оба извините меня... — Ричардс встал. — Мне нужно немного поспать. Я подумаю над вашим предложением. Мы вернемся к нему очень скоро. Спокойной ночи, джентльмены.
Он сумел выпроводить их из номера, не сорвавшись, не выдав свои мысли ни единым словом. Выждав, пока гости уберутся с его этажа, Чарли вышел из номера и спустился на один лестничный пролет. Он постоял, рассматривая телефоны-автоматы в вестибюле, пытаясь угадать, все ли снабжены «жучками», и решил немного прогуляться.
Он двинулся на юг, так что Вашингтонский обелиск остался у него за спиной. Представления Чарли о топографии этого района были довольно расплывчатые. Он помнил, правда, что впереди должен быть небольшой островок под названием Парк-Потомак, образованный пересечением с северо-западным рукавом Анакостиа-Ривер. Десятью минутами позже, отчаянно промерзший, он высмотрел кабинку телефона-автомата и позвонил Керри в Хобокен. Отозвался только автоответчик и дал ему знакомый номер — номер его старшей дочери. Чарли перезвонил Уинфилд.
— Аллилуйя, — приветствовала его Уинфилд. — Какие проблемы?
— Автоответчик Керри сообщил, что у тебя посетитель.
— Очень дипломатичное высказывание. Керри! Потом дашь мне трубку.
— Дядя Чарли? Что случилось?
— Прежде всего, извини, что побеспокоил. Скажи, Базель может как-то вмешаться в наши дела с «Ричтрон-электроник»? Если да, то могло ли такое произойти уже сейчас.
Долгая пауза.
— Не могу сказать, пока не видел документов. Но ни из Базеля, ни из Лихтенштейна таких сообщений не поступало.
— Допустим, с нами не успели сегодня связаться. Допустим, кто-то пытается захватить контрольный пакет. Но такая операция не может быть осуществлена без разрешения от «Ричланд-секьюритиз», а наши люди пока не получили никаких инструкций по «Ричтрону». Логично?
— Да.
— Значит, если некто пытается принудить нас к слиянию, используя тактику захвата, ничего не выйдет?
— Нет, пожалуй. Но кто знает, какая еще бывает тактика!
В отдалении виднелся Вашингтонский обелиск, купающийся в лучах прожекторов. Чарли тяжелым взглядом смотрел на этот символ запушенного, застарелого приапизма, символ прямолинейной, тяжеловесной тактики, напоминание о том, что шпагу нужно держать наготове, а не в ножнах.
— Иди в кровать. Пусть Уинфилд подойдет.
— Па? У тебя кошмарный голос.
— На самом деле папочка лучится от счастья. Извини, что потревожил.
— О, ты страшно помешал. Мы как раз дрались.
У Чарли от февральского ветра начали стучать зубы.
— Я тоже, только что. И начинаю понимать, что вел себя очень глупо.
— Ты насчет чего?
— Насчет второго дедушки беби нашей Банни. Выйдя из кабинки он свернул на восток, по крайней мере, ему так казалось, а потом на север. Чарли Брэвермэн, вор, торгующийся с продажными шкурами из Пентагона за свой ломоть от пирога оборонной промышленности. Он Сеонг, представляющий империю, в которой не делают различия между законным и незаконным, предлагающий скупить на корню все хозяйство «Ричланд» в один аккуратный консорциум. И никаких хлопот о респектабельном фасаде, которыми в какой-то степени обременяет себя Чио Итало. Никаких иллюзий — ни для кого.
Поеживаясь от холода, Чарли ускорил шаги. Теперь впереди виднелся не только Вашингтонский мемориал, но и Белый дом со стороны авеню Пенсильвания. Осиянные символы, ослепительные маяки демократии.
Он определенно не слышал шагов у себя за спиной. И не чувствовал тревоги. Это было не обычное уличное напряжение — стой, сукин сын, быстро — часы, кольца, бумажник, шевелись, ублюдок!
К нему шагнул человек в маске, второй оказался у него за спиной. Чарли упал на вытянутые руки, пытаясь уберечь от удара лицо. Первый вытащил какое-то оружие. Чарли лежал ничком, разбросав руки. Автоматически он отметил, что нападающие — белые.
Он смотрел на палец, застывший на спусковом крючке. Мышцы его шеи напряглись, словно это могло помочь отразить удар пули. Последний звук, который ему суждено услышать, подумал Чарли, будет коротким рявканьем пистолета. Но звук выстрела оказался на удивление тихим — хлопок, словно отлетела крышка банки с пивом. Боль пронзила его запястье около вены. Чарли посмотрел на руку, но парень в маске быстро нагнулся и дернул его за руку. В рамке его расставленных ног Чарли увидел блистающий в холодном мраке Белый дом.
И сразу же погрузился в темноту. В последний момент он попробовал угадать дизайнера, нарисовавшего план покушения... Кажется, третьего?..
Он заснул.
Глава 61
На Востоке есть пословицы о каждом месяце года. О марте говорят, что он нападает, как лев. Но как уходит февраль, лучше всех описал Бакстер Чой. Он сказал — как вторая мировая война. Вполне естественно для такого кровавого бизнеса.
В мире торговцев наркотиками свой этикет. К примеру, Рико, распоряжавшийся от Девяносто шестой до Сто десятой Западной, был и бухгалтером, и кассиром, и курьером. Каждый, наделенный, такой высокой ответственностью, водил, как и он, семиместный «кадиллак-флитвуд», с металлическими украшениями и вишневой обивкой кресел.
Ровно в 11.30 — в законспирированных организациях дисциплина — это все! — он встретился со Спидо, владения которого раскинулись от Сто десятой до Сто двадцать пятой Западной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57