— Зовут ее Мария.
Сазонову он сказал:
— Отвечает за маршрут Виноградов. Командарм ему полностью доверился, подпал, по-моему, под его влияние. Еще раньше начальник штаба мне говорил, что намерен идти через Лужский район на Старую Руссу или на Калининский фронт. Но это утопия, не хватит никаких сил и духа. Конспирацию разводил Виноградов. Думаю, в действительности они пошли на север. Виноградов там служил и знает местность.
С Большой земли пришла радиограмма. Она подтвердила, что Афанасьев действует верно, партизанским отрядам зоны отдавался приказ: принять срочные меры к розыску командующего 2-й ударной и начальника штаба. Приказ был, увы, запоздалым. Именно в этот день генерал-лейтенант Власов был задержан полицаями деревни Пятница и передан немецкому патрулю. Судьба полковника Виноградова неизвестна и по сей день.
Но о пленении Власова не знали пока ни партизаны, ни генерал Афанасьев. Находился он в неведении относительно судьбы командарма и ранним утром 23 июля, когда прилетевший в партизанский лагерь самолет доставил Алексея Васильевича в Малую Вишеру, Встречал его Мерецков. В четыре часа утра он позвонил Маленкову и сообщил, что генерал Афанасьев благополучно прибыл.
— Товарищ Сталин просил меня сообщить об этом, — пояснил комфронта ошалевшему от счастья Афанасьеву, с трудом верящему, что сам Верховный интересуется им, беспокоится о судьбе неизвестного ему прежде генерала. Когда восторги спасенного улеглись, Мерецков отвез его в госпиталь.
— Отоспись, Алексей Васильевич, — дружески говорил он генералу. — Подлечи нервы, приди в себя, успокойся.
Когда Афанасьев проснулся, он увидел товарища из Особого отдела фронта. Допрашивал тот бывшего окруженца, о котором пекся сам товарищ Сталин, двое суток.
69
Под каким номером обнародуют этот приказ, Верховный не знал и пока был уверен, что вообще сделает написанное им достоянием истории. Но понимал, что общие слова будут здесь неуместны, и поэтому начал уверенно и конкретно: «Враг бросает на фронт все новые и новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на Юге — у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставили Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором».
Сталин перестал писать и часто-часто задышал, наливаясь гневом. Затем привычным усилием воли укротил себя. Перечитал написанное не торопясь, подчеркнул жирной чертой слово «Москва», затем так же выделил все географические названия, потом их наберут другим, более заметным шрифтом.
Он помедлил и, будто бросившись в омут, продолжал: «Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток».
Последнее слово он тоже подчеркнул. Теперь надо будет воздать должное маршалу Тимошенко, поставить его на место: «Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах, но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и ложными, выгодными лишь нашим врагам…»
Что ж, главную мысль он направил в нужную сторону, теперь необходимо закрепить сказанное: «Каждый командир, красноармеец и политработник должен понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского государства — это не пустыня, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, сестры.
Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги.
После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик.
Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба…»
Вождь перевел дыхание и засомневался: надо ли так обнаженно сообщать советскому народу о потерях? Потом он вспомнил, к чему придет дальнейшее развитие этого документа, и сохранил этот абзац.
«Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину. Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба будет в избытке.
Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступление — останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог…»
Главного виновника неудач Сталин выявил в самом начале. Это была вся Красная Армия целиком. Теперь он спорил с Мерецковым и Тимошенко, а в их лице и с Кутузовым, Барклаем-де-Толли, обобщившим их опыт Клаузевицем. Сталин даже не допускал мысли, что немцы прорвались за Дон и устремились к Волге и на Кавказ исключительно по его собственной вине, в результате игнорирования плана стратегической обороны на сорок второй год, который предложил маршал Шапошников.
Виноваты были другие, а товарищу Сталину, как всегда, исправлять положение, спасать первое в мире социалистическое государство рабочих и крестьян. Величайший демагог всех времен и народов, он писал сейчас исторический приказ, нимало, как всегда, не заботясь о стиле изложения. Здесь были привычные для Сталина, плохо знавшего русский язык, повторы, которые в любом другом тексте производили бы ощущение лингвистической неряшливости. Но под пером товарища Сталина они казались вырубленными в граните, отлитыми из бронзы. С небывалой для него откровенностью обрисовав тяжелое положение страны, сделал вывод: «Из этого следует, что пора кончать отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок Советской земли и отстаивать его до последней возможности.
Наша Родина переживает тяжелые дни, мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам, они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев, — это значит обеспечить нам победу. Можем ли мы выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов. Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину. Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников части и соединения, которые самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть больше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определили положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу…»
Вождь перестал писать и отложил перо. Написанное ему нравилось. Он ухватил основное звено в цепи последних неудач и свел на нет приказ Тимошенко. Упрекнув поначалу всю Красную Армию, товарищ Сталин диалектически подошел к тезису, который хорошо выразила народная поговорка, о паршивой овце в стаде баранов. Роль вождя как раз и заключается в том, чтобы, удалив негодную овцу, спасти остальных баранов. От частного к общему… Знания диалектики товарищу Сталину не занимать, более того, он всегда умело использует ее законы на практике. Размышления об использовании диалектического метода в нынешних условиях привели Сталина в хорошее настроение. Захотелось курить, но вождь подавил возникшее желание и отвел взгляд от лежавшей слева от него трубки.
Нет, надо закончить центральное место приказа. Он взял перо и решительно вывел на бумаге: «Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без приказа Высшего Командования. Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевых позиций без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины. Таков призыв нашей Родины. Выполнить этот призыв — значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага…»
На этом Сталин полагал закончить констатирующую часть и перейти к приказной, которую в общем и целом уже наметил. Но ему казалось, что в аргументации чего-то недостает… Надо еще раз все обдумать. Сталин поднялся из-за стола, стоя набил трубку табаком, раскурил от одной спички, аккуратно поддевая пламенем табачные волокна, глубоко затянулся, так, что голова немного закружилась, подошел к окну.
Он знал, к каким доводам ему хочется прибегнуть, и потому подумал о Гитлере. Стратегическая разведка сообщала, что фюрер находится сейчас в ближней ставке, расположенной где-то на Украине. Недавно он побывал в штабе командующего группой армий «Юг», лично руководит наступлением вермахта в этом направлении.
«На весь Восточный фронт духу уже не хватает», — злорадно подумал Сталин о Гитлере, как о партнере, в колоде которого уменьшилось количество козырей. Вождь не мог знать, что именно в эти минуты Франц Гальдер докладывает фюреру о том, что русские успешно сопротивляются на участке 29-й моторизованной дивизии, что взрыв железной дороги на участке Сальск — Сталинград не удался, 6-я армия с трудом преодолевает сопротивление частей Красной Армии в излучине Дона. Русские продолжали неистово драться, отходя только по приказу непосредственного начальства, хорошо понимавшего, когда возникает необходимость отойти, чтобы не попасть в плен.
Но Сталин не видел этого из окна кремлевского кабинета. Он придумывал сейчас, как действеннее напугать верных защитников Отечества, стойкость которых уже по достоинству оценил генерал-полковник Гальдер…
В дверях без вызова возник Поскребышев. И хотя дверь открывалась бесшумно, Сталин спиной почувствовал появление помощника, повернулся, вопросительно посмотрел на него.
— Звонит товарищ Маленков… Командующий Волховским фронтом доложил ему, что генерал Афанасьев вывезен из партизанского отряда.
— Это хорошо, — кивнул Сталин. — А генерал Власов? Знает ли Мерецков, что с ним?
— О судьбе Власова ничего пока неизвестно, — ответил помощник.
…О пленении командарма 2-й ударной армии немцы сообщили не сразу. Первыми об этом узнали партизаны, но до тех пор, пока не появилась листовка с фотографией Власова и его заявлением, официально он считался пропавшим без вести.
Существуют разные версии того, при каких обстоятельствах Власов попал к немцам в плен. Видимо, сразу надо исключить те из них, которые утверждают, что бывший командарм стремился стать пленником. Для этого не имело смысла три недели скитаться по лесам и болотам, ежечасно подвергаясь смертельному риску. Безусловно, его группа, которую вел полковник Виноградов, пыталась подойти к переднему краю и пересечь линию фронта. И прав был Афанасьев, утверждая, что Виноградов пойдет со спутниками на север: Власова и Марию Воронову задержали полицаи в деревне Пятница, в пятнадцати километрах к северо-западу от станции Чудово.
Примерно в это же время в соседней деревне Коломовка вышел к железной дороге и оказался жертвой предательства Зуев. Не встретилась ли его группа с теми, кого вел Виноградов? Об этом, наверно, никто никогда доподлинно не узнает…
Но вот что тогда же писали немецкие авторы в книге «Битва за Ленинград», выпущенной штабом 18-й армии в городе Риге: «Обер-лейтенанту С., патрулирующему по дорогам, бургомистр одной маленькой деревни сообщил, что ему удалось захватить одного большевика вместе с сопровождавшей его женщиной и запереть в сарае…
Обер-лейтенант отправился с автоматом к сараю. Когда дверь открылась, переводчик окликнул находящихся в нем. Все с напряжением смотрели в открытую дверь, в которой появился большевистский солдат, одетый в длинную характерную блузу. На обветренном лице блестели большие роговые очки. «Возможно ли это? — подумал обер-лейтенант. — Судя по фотографии, это же разыскиваемый командующий большевистской армией». Обер-лейтенант еще внимательнее посмотрел на фигуру, которая начала говорить и на ломаном немецком языке выдавила слова: «Не стрелять, я генерал Власов». Одновременно человек вынул бумажник со своими документами и передал немецкому офицеру».
Исследование дальнейшей судьбы генерала Власова в немецком плену, а затем во главе Комитета освобождения народов России и Русской освободительной армии, вплоть до виселицы во внутреннем дворе Бутырской тюрьмы, выходит за временные и пространственные границы нашего повествования. Но приведем свидетельства, которые оставили потомкам враги и союзники Красной Армии.
Бывший генерал вермахта Курт фон Типпельскирх в фундаментальной «Истории второй мировой войны» записал:
«В течение лета в ходе длительных боев было сжато кольцо окружения вокруг русских войск западнее Волхова. При этом русский генерал Власов попал в плен к немцам. Впоследствии он возглавил крупные добровольческие части, сформированные из советских военнопленных. Эти части возникли первоначально для того, чтобы включением „добровольцев“ в тыловые службы высвободить немецких солдат для использования на фронте. Постепенно при дивизиях армейских корпусах и армиях были сформированы целые подразделения численностью до батальона…
Как правило, эти «добровольческие» подразделения на фронте не использовались… Их моральный дух и, следовательно, надежность колебались в зависимости от обстановки на фронте. Пока им казалось, что немцы сильнее русских, на них можно было положиться. Но когда в 1943 г. немецкие войска начали терпеть повсюду крупные поражения, которые привели к большим отступлениям, использование этих «добровольцев» на Востоке стало невозможным. Только тогда немецкая пропаганда в связи с изменившейся военной обстановкой и нехваткой людских резервов заговорила о «русском человеке», которого нужно было завоевать на свою сторону. Однако было уже слишком поздно, чтобы воодушевить людей Востока и мобилизовать их на борьбу за интересы Германии. Таким образом, «власовская армия» была мертворожденным плодом».
Непроясненной до конца остается и история освобождения Праги в сорок пятом году, восстание в которой началось не в мае, как привыкли указывать наши военные историки, а еще 5 апреля. «Одной из самых странных историй на том этапе войны была роль, — пишет английский журналист Александр Верт в книге „Россия в войне 1942 — 1945“, — которую сыграли в боях в Праге власовцы, бросавшие своих немецких хозяев…» Эти события не такого уж давнего времени все еще ждут искреннего и добросовестного летописца.
Бывший же командующий 2-й ударной армией генерал-лейтенант Власов, попавший в немецкий плен 15 июля 1942 года, за измену Родине и пособничество врагу Военной коллегией Верховного суда СССР 1 августа 1946 года был приговорен к высшей мере наказания — смертной казни через повешение.
Второго августа приговор приведен в исполнение.
70
Руди Пикерт не знал, что, оставь он автомат в блиндаже, разыгравшиеся события не были бы столь трагичными. Да и событий бы никаких не случилось, пойди он безоружным навестить фельдфебеля Венделя, который стал ротным обером и жил теперь со старшим писарем в отдельной землянке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Сазонову он сказал:
— Отвечает за маршрут Виноградов. Командарм ему полностью доверился, подпал, по-моему, под его влияние. Еще раньше начальник штаба мне говорил, что намерен идти через Лужский район на Старую Руссу или на Калининский фронт. Но это утопия, не хватит никаких сил и духа. Конспирацию разводил Виноградов. Думаю, в действительности они пошли на север. Виноградов там служил и знает местность.
С Большой земли пришла радиограмма. Она подтвердила, что Афанасьев действует верно, партизанским отрядам зоны отдавался приказ: принять срочные меры к розыску командующего 2-й ударной и начальника штаба. Приказ был, увы, запоздалым. Именно в этот день генерал-лейтенант Власов был задержан полицаями деревни Пятница и передан немецкому патрулю. Судьба полковника Виноградова неизвестна и по сей день.
Но о пленении Власова не знали пока ни партизаны, ни генерал Афанасьев. Находился он в неведении относительно судьбы командарма и ранним утром 23 июля, когда прилетевший в партизанский лагерь самолет доставил Алексея Васильевича в Малую Вишеру, Встречал его Мерецков. В четыре часа утра он позвонил Маленкову и сообщил, что генерал Афанасьев благополучно прибыл.
— Товарищ Сталин просил меня сообщить об этом, — пояснил комфронта ошалевшему от счастья Афанасьеву, с трудом верящему, что сам Верховный интересуется им, беспокоится о судьбе неизвестного ему прежде генерала. Когда восторги спасенного улеглись, Мерецков отвез его в госпиталь.
— Отоспись, Алексей Васильевич, — дружески говорил он генералу. — Подлечи нервы, приди в себя, успокойся.
Когда Афанасьев проснулся, он увидел товарища из Особого отдела фронта. Допрашивал тот бывшего окруженца, о котором пекся сам товарищ Сталин, двое суток.
69
Под каким номером обнародуют этот приказ, Верховный не знал и пока был уверен, что вообще сделает написанное им достоянием истории. Но понимал, что общие слова будут здесь неуместны, и поэтому начал уверенно и конкретно: «Враг бросает на фронт все новые и новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на Юге — у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставили Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором».
Сталин перестал писать и часто-часто задышал, наливаясь гневом. Затем привычным усилием воли укротил себя. Перечитал написанное не торопясь, подчеркнул жирной чертой слово «Москва», затем так же выделил все географические названия, потом их наберут другим, более заметным шрифтом.
Он помедлил и, будто бросившись в омут, продолжал: «Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток».
Последнее слово он тоже подчеркнул. Теперь надо будет воздать должное маршалу Тимошенко, поставить его на место: «Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах, но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и ложными, выгодными лишь нашим врагам…»
Что ж, главную мысль он направил в нужную сторону, теперь необходимо закрепить сказанное: «Каждый командир, красноармеец и политработник должен понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского государства — это не пустыня, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, сестры.
Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги.
После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик.
Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба…»
Вождь перевел дыхание и засомневался: надо ли так обнаженно сообщать советскому народу о потерях? Потом он вспомнил, к чему придет дальнейшее развитие этого документа, и сохранил этот абзац.
«Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину. Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба будет в избытке.
Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступление — останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог…»
Главного виновника неудач Сталин выявил в самом начале. Это была вся Красная Армия целиком. Теперь он спорил с Мерецковым и Тимошенко, а в их лице и с Кутузовым, Барклаем-де-Толли, обобщившим их опыт Клаузевицем. Сталин даже не допускал мысли, что немцы прорвались за Дон и устремились к Волге и на Кавказ исключительно по его собственной вине, в результате игнорирования плана стратегической обороны на сорок второй год, который предложил маршал Шапошников.
Виноваты были другие, а товарищу Сталину, как всегда, исправлять положение, спасать первое в мире социалистическое государство рабочих и крестьян. Величайший демагог всех времен и народов, он писал сейчас исторический приказ, нимало, как всегда, не заботясь о стиле изложения. Здесь были привычные для Сталина, плохо знавшего русский язык, повторы, которые в любом другом тексте производили бы ощущение лингвистической неряшливости. Но под пером товарища Сталина они казались вырубленными в граните, отлитыми из бронзы. С небывалой для него откровенностью обрисовав тяжелое положение страны, сделал вывод: «Из этого следует, что пора кончать отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок Советской земли и отстаивать его до последней возможности.
Наша Родина переживает тяжелые дни, мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам, они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев, — это значит обеспечить нам победу. Можем ли мы выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов. Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину. Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников части и соединения, которые самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть больше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определили положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу…»
Вождь перестал писать и отложил перо. Написанное ему нравилось. Он ухватил основное звено в цепи последних неудач и свел на нет приказ Тимошенко. Упрекнув поначалу всю Красную Армию, товарищ Сталин диалектически подошел к тезису, который хорошо выразила народная поговорка, о паршивой овце в стаде баранов. Роль вождя как раз и заключается в том, чтобы, удалив негодную овцу, спасти остальных баранов. От частного к общему… Знания диалектики товарищу Сталину не занимать, более того, он всегда умело использует ее законы на практике. Размышления об использовании диалектического метода в нынешних условиях привели Сталина в хорошее настроение. Захотелось курить, но вождь подавил возникшее желание и отвел взгляд от лежавшей слева от него трубки.
Нет, надо закончить центральное место приказа. Он взял перо и решительно вывел на бумаге: «Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без приказа Высшего Командования. Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевых позиций без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины. Таков призыв нашей Родины. Выполнить этот призыв — значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага…»
На этом Сталин полагал закончить констатирующую часть и перейти к приказной, которую в общем и целом уже наметил. Но ему казалось, что в аргументации чего-то недостает… Надо еще раз все обдумать. Сталин поднялся из-за стола, стоя набил трубку табаком, раскурил от одной спички, аккуратно поддевая пламенем табачные волокна, глубоко затянулся, так, что голова немного закружилась, подошел к окну.
Он знал, к каким доводам ему хочется прибегнуть, и потому подумал о Гитлере. Стратегическая разведка сообщала, что фюрер находится сейчас в ближней ставке, расположенной где-то на Украине. Недавно он побывал в штабе командующего группой армий «Юг», лично руководит наступлением вермахта в этом направлении.
«На весь Восточный фронт духу уже не хватает», — злорадно подумал Сталин о Гитлере, как о партнере, в колоде которого уменьшилось количество козырей. Вождь не мог знать, что именно в эти минуты Франц Гальдер докладывает фюреру о том, что русские успешно сопротивляются на участке 29-й моторизованной дивизии, что взрыв железной дороги на участке Сальск — Сталинград не удался, 6-я армия с трудом преодолевает сопротивление частей Красной Армии в излучине Дона. Русские продолжали неистово драться, отходя только по приказу непосредственного начальства, хорошо понимавшего, когда возникает необходимость отойти, чтобы не попасть в плен.
Но Сталин не видел этого из окна кремлевского кабинета. Он придумывал сейчас, как действеннее напугать верных защитников Отечества, стойкость которых уже по достоинству оценил генерал-полковник Гальдер…
В дверях без вызова возник Поскребышев. И хотя дверь открывалась бесшумно, Сталин спиной почувствовал появление помощника, повернулся, вопросительно посмотрел на него.
— Звонит товарищ Маленков… Командующий Волховским фронтом доложил ему, что генерал Афанасьев вывезен из партизанского отряда.
— Это хорошо, — кивнул Сталин. — А генерал Власов? Знает ли Мерецков, что с ним?
— О судьбе Власова ничего пока неизвестно, — ответил помощник.
…О пленении командарма 2-й ударной армии немцы сообщили не сразу. Первыми об этом узнали партизаны, но до тех пор, пока не появилась листовка с фотографией Власова и его заявлением, официально он считался пропавшим без вести.
Существуют разные версии того, при каких обстоятельствах Власов попал к немцам в плен. Видимо, сразу надо исключить те из них, которые утверждают, что бывший командарм стремился стать пленником. Для этого не имело смысла три недели скитаться по лесам и болотам, ежечасно подвергаясь смертельному риску. Безусловно, его группа, которую вел полковник Виноградов, пыталась подойти к переднему краю и пересечь линию фронта. И прав был Афанасьев, утверждая, что Виноградов пойдет со спутниками на север: Власова и Марию Воронову задержали полицаи в деревне Пятница, в пятнадцати километрах к северо-западу от станции Чудово.
Примерно в это же время в соседней деревне Коломовка вышел к железной дороге и оказался жертвой предательства Зуев. Не встретилась ли его группа с теми, кого вел Виноградов? Об этом, наверно, никто никогда доподлинно не узнает…
Но вот что тогда же писали немецкие авторы в книге «Битва за Ленинград», выпущенной штабом 18-й армии в городе Риге: «Обер-лейтенанту С., патрулирующему по дорогам, бургомистр одной маленькой деревни сообщил, что ему удалось захватить одного большевика вместе с сопровождавшей его женщиной и запереть в сарае…
Обер-лейтенант отправился с автоматом к сараю. Когда дверь открылась, переводчик окликнул находящихся в нем. Все с напряжением смотрели в открытую дверь, в которой появился большевистский солдат, одетый в длинную характерную блузу. На обветренном лице блестели большие роговые очки. «Возможно ли это? — подумал обер-лейтенант. — Судя по фотографии, это же разыскиваемый командующий большевистской армией». Обер-лейтенант еще внимательнее посмотрел на фигуру, которая начала говорить и на ломаном немецком языке выдавила слова: «Не стрелять, я генерал Власов». Одновременно человек вынул бумажник со своими документами и передал немецкому офицеру».
Исследование дальнейшей судьбы генерала Власова в немецком плену, а затем во главе Комитета освобождения народов России и Русской освободительной армии, вплоть до виселицы во внутреннем дворе Бутырской тюрьмы, выходит за временные и пространственные границы нашего повествования. Но приведем свидетельства, которые оставили потомкам враги и союзники Красной Армии.
Бывший генерал вермахта Курт фон Типпельскирх в фундаментальной «Истории второй мировой войны» записал:
«В течение лета в ходе длительных боев было сжато кольцо окружения вокруг русских войск западнее Волхова. При этом русский генерал Власов попал в плен к немцам. Впоследствии он возглавил крупные добровольческие части, сформированные из советских военнопленных. Эти части возникли первоначально для того, чтобы включением „добровольцев“ в тыловые службы высвободить немецких солдат для использования на фронте. Постепенно при дивизиях армейских корпусах и армиях были сформированы целые подразделения численностью до батальона…
Как правило, эти «добровольческие» подразделения на фронте не использовались… Их моральный дух и, следовательно, надежность колебались в зависимости от обстановки на фронте. Пока им казалось, что немцы сильнее русских, на них можно было положиться. Но когда в 1943 г. немецкие войска начали терпеть повсюду крупные поражения, которые привели к большим отступлениям, использование этих «добровольцев» на Востоке стало невозможным. Только тогда немецкая пропаганда в связи с изменившейся военной обстановкой и нехваткой людских резервов заговорила о «русском человеке», которого нужно было завоевать на свою сторону. Однако было уже слишком поздно, чтобы воодушевить людей Востока и мобилизовать их на борьбу за интересы Германии. Таким образом, «власовская армия» была мертворожденным плодом».
Непроясненной до конца остается и история освобождения Праги в сорок пятом году, восстание в которой началось не в мае, как привыкли указывать наши военные историки, а еще 5 апреля. «Одной из самых странных историй на том этапе войны была роль, — пишет английский журналист Александр Верт в книге „Россия в войне 1942 — 1945“, — которую сыграли в боях в Праге власовцы, бросавшие своих немецких хозяев…» Эти события не такого уж давнего времени все еще ждут искреннего и добросовестного летописца.
Бывший же командующий 2-й ударной армией генерал-лейтенант Власов, попавший в немецкий плен 15 июля 1942 года, за измену Родине и пособничество врагу Военной коллегией Верховного суда СССР 1 августа 1946 года был приговорен к высшей мере наказания — смертной казни через повешение.
Второго августа приговор приведен в исполнение.
70
Руди Пикерт не знал, что, оставь он автомат в блиндаже, разыгравшиеся события не были бы столь трагичными. Да и событий бы никаких не случилось, пойди он безоружным навестить фельдфебеля Венделя, который стал ротным обером и жил теперь со старшим писарем в отдельной землянке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97