Это было от начала пятидесятых до конца семидесятых годов, во всё время самого горячего прогресса. При нём открыто в классах преподавалось безбожие, он этого, как будто, не знал. В общей ученической квартире жили какие-то посторонние агитаторы, приносившие туда заграничные революционные издания, как „Вперёд“, „Набат“ и т. п. И этого он не видел, и даже преследовал учителя г. Полякова, который вскрыл это дело. О самом г. Робуше рассказывают чудовищные вещи: бывши учителем – секретно, за деньги лечил учеников от сифилиса (что совершенно верно, подтверждено следствием), женился на протеже наказного атамана, известного развратника Хомутова, открыто брал взятки и пр. И всё в гимназии было благополучно. И сам г. Робуш благоденствовал, хотя граф Д.А.Толстой, бывши на ревизии в Новочеркасске, разузнал кое-что, убедился в его плутнях, публично высказывал это; но скоро после этого сам должен был выйти в отставку в начале 1880 года. – Г. Робуш также в это время оставил службу в гимназии и получил место директора училища в том же городе. Преемник его получил инструкцию исправить гимназию, которая в этом очень нуждалась. Ученики пьянствовали, буянили, наводили страх на соседей, на городских дам и предавались либерализму … Но в квартиру его полетели камни, два раза в его окно стреляли, и через полтора года он был переведён в другой город. Следующий преемник г. Робуша продолжил исправление гимназии; в него опять полетели камни; не раз стёкла были у него выбиты; сам он был подвергнут побоям через нанятых казаков, и через полтора года был переведён в другой город».
(Обратите внимание на методы устрашения. Убивали десятки, сотни. Тысячи, десятки тысяч просто калечили, избивали, запугивали. Это общий уголовный фон, вполне сообразный, а вовсе не контрастирующий убийствам. Да и грань между терактом и элементарным хулиганством размыта, развёрнута десятком соподчинённых ступеней.)
«Третьим преемником г. Робуша был я … для меня камни и выстрелы найдены были недостаточными: мою квартиру взорвали; от взрыва треснула каменная стена, разбились стёкла … Жена моя после этого имела два последовательные выкидыша и около 10 месяцев лежала в постели. Приехал жандармский офицер и открыл, что взрыв произведён учениками под влиянием социально-революционной партии … В то же время близ Новочеркасска в каменноугольных копях пропало больше 100 патронов динамита и несколько пудов пороха. А жена моя, в это время, лежала в постели после выкидыша. Моё положение с пятью малолетними детьми было весьма тяжёлое. Я получал угрожающие письма, что моя квартира будет ещё взорвана уже не порохом, а динамитом».
Щеглов кинулся по инстанциям: помогите, что делается-то! Ему сделали пятый угол, объявили клеветником, уволили. А через год в Новочеркасске нашли склад террористов с динамитными патронами. А ещё через год поймали воспитанника Новочеркасской гимназии, покушавшегося на Александра III (соратник Александра Ульянова). Хулиганские действия Щеглова были вынуждены нейтрализовывать серьёзные люди:
«Упрёк в подозрительности сделан мне князем Волконским, после того, как сам он после взрыва приезжал делать ревизию в Новочеркасске … Его ревизия имела тот результат, что кроме меня ещё один директор Новочеркасской гимназии, мой предшественник, переведённый перед тем в другую гимназию, также должен был подать в отставку, а наш общий предшественник – г. Робуш, который в течение 25 лет развращал гимназию, – награжден орденом Анны 1-ой степени; награда чрезвычайно редкая для лиц, занимающих директорские места. Комментарии тут излишни».
Чудак устроился директором другой гимназии… в Одессе!!! Там с «ломовым» и церемониться не стали. По-европейски позвонили по телефону, а на другом конце провода начальник учебного округа понимающе прыснул в трубку.
А вот снова письмо самого Победоносцева. Александру III:
«В Воронеже у нас случилось печальное событие в семинарии … в 1879 году подложили порох в печку к инспектору и взорвали печь в его квартире … Теперь, 7 мая (1881 года – О.), произошёл новый взрыв. Взорвали печь в квартире ректора. По счастью, он не был дома, иначе был бы убит. Вслед за тем ночью появились внутри семинарии наклеенные печатные прокламации о том, что принято решение действовать энергически к уничтожению врагов … Оказалось в числе семинаристов до 10 человек опасных, которые ходили с револьверами. Начальство потеряло голову и не знает, что делать без помощи от властей. А местные власти стали уклоняться».
А вот снова Грузия. Победоносцев пишет царю:
«Получил телеграмму с известием из Озургета о новой выходке 18-летнего негодного ученика тамошнего духовного училища, исключённого за дурнее поведение. Он напал на смотрителя училища и избил его до крови палкою по голове».
Эти примеры можно продолжать до бесконечности. И ведь Победоносцев по роду деятельности имел дело преимущественно с духовными, то есть гораздо более спокойными и лояльными, учебными заведениями. В семинариях еще жить и жить. И в гимназиях ещё ничего. В случае чего попадёшь – ну, пряжками изобьют, и всё – дети. А вот в университетах … И тут, обратите внимание, всё про репрессии по отношению к преподавательскому составу, «начальству». А что же однокашники! Те перед нечаевыми на цырлах бегали, папиросы набивали.
Не отдельные террористические акты, а мутная волна всеобщего насилия и нетерпимости, захлестнувшая целое поколение. Уголовная психология. И вздымается чёрным нарывом, набухает Измена. Фактически уже после смерти Николая I в стране наступило двоевластие. Народовольчество это крохотная веточка общего замысла. Да иначе и быть не могло. Такие вещи, как октябрь 17-го десятилетиями готовятся. А то что это: оторвали листок календаря и в другой мир попали. Наоборот всё. Мир-то новый уже создан был, и его в конце концов только какой-то листок ненужный загораживал. Его походя скомкали, оторвали, как бирку на новой шапке.
531
Примечание к №425
Ведь Соловьёв был потомком самого Сковороды.
Со стороны деда по материнской линии. А со стороны бабки Соловьёв происходил из польского рода Бржеских. Вообще внешне он больше напоминал не отца, а мать. Так же смугл и черноволос. За восточную внешность его называли «печенегом». Но, учитывая уровень евреизации Украины и Польши, можно было бы подыскать и более адекватное прозвище.
Однажды Соловьёв написал Страхову письмо, в котором обрушился на книгу Данилевского «Россия и Европа». По его мнению,
«эта невинная книга, составлявшая прежде лишь предмет непонятной слабости Николая Николаевича Страхова, становится специальным кораном всех мерзавцев и глупцов, хотящих погубить Россию и уготовить путь грядущему антихристу».
И далее Соловьёв в письме замечает:
«А кстати: как объяснить по теории Данилевского, что наша с Вами общая чисто-русская (ибо поповская) национальная культура не мешает Вам быть китайцем (намёк на увлечение Страхова буддизмом, впрочем „шопенгауэризированным“, – О.), а мне – евреем».
ЧИСТО русская…
Теократией Соловьёва все были возмущены. Как и Толстой, он в минуту всеобщего внимания, всеобщей любви сказал явно не то. Оскорбил просто всех. Многие стали с ним спорить. Но не надо было. Сейчас видно – не умели тогда полемизировать в России. Был нужен только один маленький ход: «Соловьёв – еврей». И не как обличение (это просто глупость), а как комплимент, как похвала. Чтобы пошло в самую широкую печать: «На трибуну вышел Владимир Соловьёв с его благородным лицом еврейского пророка. На его красивом семитском лице было написано…» И всё. «Партия». Докажет своё арийское происхождение – тут другой ход: «Антисемитская выходка Соловьёва». Впрочем, в этой ситуации уже много вариантов. Ситуация ясна, как дальше действовать. Это и тогда бы сообразили. А на первый ход не нашлось мастера.
532
Примечание к №465
А кто ведь я? – Дворянин из барака.
Вся моя биопрограмма, моя изначальная установка рассчитана на избранность, элитарность. Хочу я этого или не хочу, морально это или не морально, трагично или комично – это другой вопрос. Важно, что это так и изменить уже ничего нельзя.
Я думал: ну а кем бы я был в сообразной себе роли и эпохе? Да вот, у Алексея Толстого опять слайд ярчайший:
«Его род – не древний, от опричнины. Предок его, насурмлённый, нарумяненный, валялся в походных шатрах, на персидских подушках: был воеводой в сторожевом полку. От великой нежности ходил щепетной походкой, гремел серьгами, кольцами. Любил слушать богословские споры, – зазывал в шатёр попов, монахов, изуверов. Слушая, разгорался яростью, таскал за волосья святых отцов, скликал дудочников и скоморохов, – и начинался пир, крики, пляски. Тащили в круг пленного татарина, сдирали с него кожу. Прогуляв ночь, кидался он из шатра на аргамака, – как был – в шёлковой рубашке, в сафьяновых сапожках, – и летел впереди полка в дикую степь, завизжав, кидался в сечу».
Но это, конечно, «преданья старины глубокой». А вот перемещение в более близкое время:
«Такой, да не совсем такой, его потомок, Михаил Михайлович. Неистовый, но немощный и даже тихий. Вырос в Царскосельском дворце девственником, а выйдя из корпуса в полк, кинулся в такой разврат, что всех удивил, многие стали им брезговать. Затем, так же неожиданно, вызвался в Москву на усмирение мятежа – громил Пресню, устроил побоище на Москве-реке и с тихой яростью, с женственной улыбочкой пытал и расстреливал бунтовщиков … Затем он ушёл в запас, стал слушать лекции в духовной академии, будто бы хотел принять сан. И, конечно, сорвался на бабе, замучил её и себя».
И т. д.
Ну а сейчас, сейчас как? А вот берут меня за руку и ведут по какому-то тёмному коридору и вдруг накидывают на плечи дурацкую оранжевую телогрейку и шутом выгоняют на улицу: «Вот тележка, вот метла, вот лопата, вот, наконец, мусорный бак. Работай!» Такое мне место в социальной структуре определили. Мусорщик.
Чрезвычайно обидно. Иногда думаю: «Погодите, сволочи. Вот выстрогаю себе тысячекилометровую дверь и потом ей так хлопну, что звёзды с неба посыпятся». Но это так… иногда. Куда мне. – "Ну давай, что же ты, ну возьми стул и ударь об пол, чтобы вдребезги разлетелся. Крикни: хватит! А? Слабо?"
Вспоминаю слова отца, у него ещё любимые словечки были: «крепенько» и «слабачок». – «Ну, что, крепенько тебе сделали? Слабачок!»
533
Примечание к №487
Однако по некоторым параметрам он подходил на уготованную ему роль интеллектуального провокатора
Термин экзистенциальной философии переводящийся как «заброшенность». «Заброшенность» собственно «заброшенность в мир», то есть следует переводить «извергнутость».
Но «заброшенность» тем не менее не так плохо. Есть оттенок «заброшенность в мире». «Заброшенность» как «неухоженность», «покинутость». «Заброшенный сад». Собственно, Соловьёв был заброшен.
Но русский язык велик:
«Вл.С.Соловьёв, русский, из дворян, 1853 г. рождения, был заброшен с целью…»
534
Примечание к №488
Ленин – это русский деловой человек. Чичиков.
Набоков, видимо, развивая идеи Андрея Белого, даёт следующее определение образа Чичикова:
«Пошляк даже такого гигантского калибра, как Чичиков, непременно имеет какой-то изъян, дыру, через которую виден червяк, мизерный ссохшийся дурачок, который лежит, скорчившись, в глубине пропитанного пошлостью вакуума. С самого начала было что-то глупое в идее скупки мёртвых душ … Несмотря на безусловную иррациональность Чичикова в безусловно иррациональном мире, дурак в нём виден потому, что он с самого начала совершает промах за промахом. Глупостью было торговать мертвые души у старухи, которая боялась привидений (542), непростительным безрассудством – предлагать такую сомнительную сделку хвастуну и хаму Ноздрёву».
«Чичиков всего лишь низко оплачиваемый агент дьявола (552), адский коммивояжёр: «наш господин Чичиков», как могли бы называть его в акционерном обществе «Сатана и К» … Пошлость, которую олицетворяет Чичиков – одно из главных отличительных свойств дьявола … Трещина в доспехах Чичикова, эта ржавая дыра, откуда несёт гнусной вонью (как из пробитой банки крабов, которую покалечил и забыл в чулане какой-нибудь ротозей), – непременная щель в забрале дьявола. (556) Это исконный идиотизм всемирной пошлости. Чичиков с самого начала обречён и катится к своей гибели, чуть-чуть вихляя задом – походкой, которая только пошлякам и пошлячкам города NN могла показаться упоительно светской … Округлый Чичиков кажется мне тугим, кольчатым, телесного цвета червем».
Тема Чичикова получила развитие в творчестве самого Набокова. В «Бледном огне» есть уподобляемый орудию дьявола персонаж, некто Яков Градус, человек темного, немецко-еврейско-русского происхождения. Автор дает следующую характеристику своему герою, члену коммунистической партии вымышленной страны Зембли, разъезжающему по всему миру в поисках своей жертвы – свергнутого и бежавшего из страны земблянского короля:
«Внутренние движения в нашем механическом человеке производились простыми пружинами и катушками. Его можно было бы назвать пуританином. Его скучная душа была пропитана отрицанием, сосредоточенным на одном существенном пункте, грозном в своей простоте: он не любил несправедливости и обмана. Он не любил их союза – они всюду были вместе – с тупой страстью, для выражения которой не было, да и не требовалось слов. Такая нетерпимость заслуживала бы похвалы, если бы не была побочным продуктом его безнадёжной глупости. Он считал несправедливостью и обманом всё, что превосходило его понимание. Он поклонялся общим местам и делал это с педантической уверенностью … Если один человек был беден, а другой богат, то неважно было, что именно разорило первого и обогатило второго – различие само по себе было несправедливостью, и бедный человек, не протестовавший против этого, был таким же дурным, как богатый, это игнорировавший. Те, кто знал слишком много, – ученые, писатели, математики, кристаллографы и т. п. – были не лучше королей или священников: все они обладали несправедливой долей власти, которая была обманом отнята у других. Простой порядочный человек должен был быть всегда настороже против какой-нибудь хитрой подлости со стороны природы или ближнего».
«Он умел читать, писать и считать, он обладал минимальным самосознанием (с которым не знал, что делать), некоторым ощущением продолжительности и хорошей памятью на лица, имена, даты и т. п. Духовно он не существовал. Морально это был автомат в погоне за другим автоматом. Тот факт, что оружие у него было настоящее, и что намеченная им жертва была живой высокоразвитой человеческой особью, – этот факт принадлежал к НАШЕМУ мировому порядку; в его мире он не имел никакого значения».
«Сговорившиеся Парки затеяли великий заговор против Градуса. Отмечаешь с простительным злорадством, что подобным ему никогда не выпадает на долю высшая радость прикончить свою жертву собственноручно. О, разумеется, Градус деятелен, способен, полезен, часто необходим. У подножия плахи, холодным серым утром, кто, если не Градус, подметёт узкие запорошенные ночным снегом ступени? Но его длинное обветренное лицо не будет последним лицом, которое увидит в этом мире человек, принуждённый взойти по этим ступеням. Это Градус покупает дешевый фибровый чемодан, который с замедленной бомбой внутри будет подложен более удачливым исполнителем под кровать бывшего приспешника. Никто лучше Градуса не знает, как подстроить ловушку при помощи фиктивного объявления, но богатую старую вдову, которая в неё попадётся, окрутит и убьёт другой. Когда падший тиран привязан, голый и вопящий, к доске на публичной площади и умертвляется по кусочку народом, который срезает ломтики и съедает их, и делит между собой его живое тело, Градус не принимает участия в этом дьявольском причащении – он указывает на подходящий инструмент и руководит разделыванием. И так оно и должно быть: миру нужны Градусы. Но Градус не должен убивать королей … никогда не должен искушать Бога. Ленинградус не должен наводить своё духовое ружьё на людей даже во сне, потому что если он это сделает, пара гигантских толстых, неестественно волосатых рук обнимет его сзади и начнёт давить, давить, давить».
Дущить, дущить…
535
Примечание к №514
"За них (евреев) напишут всё русские – чего они хотят и что им нужно". (В.Розанов)
Это первая стадия литературного маразма. Вторая уже после революции началась. Русских убрали и стали писать сами. Это корень квадратный. Третья стадия (сейчас): евреизированные русские (прошедшие еврейскую школу) – шефы. Д руссифицированные евреи (трифоновы, аксёновы) – писатели. Они за шефов пишут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
(Обратите внимание на методы устрашения. Убивали десятки, сотни. Тысячи, десятки тысяч просто калечили, избивали, запугивали. Это общий уголовный фон, вполне сообразный, а вовсе не контрастирующий убийствам. Да и грань между терактом и элементарным хулиганством размыта, развёрнута десятком соподчинённых ступеней.)
«Третьим преемником г. Робуша был я … для меня камни и выстрелы найдены были недостаточными: мою квартиру взорвали; от взрыва треснула каменная стена, разбились стёкла … Жена моя после этого имела два последовательные выкидыша и около 10 месяцев лежала в постели. Приехал жандармский офицер и открыл, что взрыв произведён учениками под влиянием социально-революционной партии … В то же время близ Новочеркасска в каменноугольных копях пропало больше 100 патронов динамита и несколько пудов пороха. А жена моя, в это время, лежала в постели после выкидыша. Моё положение с пятью малолетними детьми было весьма тяжёлое. Я получал угрожающие письма, что моя квартира будет ещё взорвана уже не порохом, а динамитом».
Щеглов кинулся по инстанциям: помогите, что делается-то! Ему сделали пятый угол, объявили клеветником, уволили. А через год в Новочеркасске нашли склад террористов с динамитными патронами. А ещё через год поймали воспитанника Новочеркасской гимназии, покушавшегося на Александра III (соратник Александра Ульянова). Хулиганские действия Щеглова были вынуждены нейтрализовывать серьёзные люди:
«Упрёк в подозрительности сделан мне князем Волконским, после того, как сам он после взрыва приезжал делать ревизию в Новочеркасске … Его ревизия имела тот результат, что кроме меня ещё один директор Новочеркасской гимназии, мой предшественник, переведённый перед тем в другую гимназию, также должен был подать в отставку, а наш общий предшественник – г. Робуш, который в течение 25 лет развращал гимназию, – награжден орденом Анны 1-ой степени; награда чрезвычайно редкая для лиц, занимающих директорские места. Комментарии тут излишни».
Чудак устроился директором другой гимназии… в Одессе!!! Там с «ломовым» и церемониться не стали. По-европейски позвонили по телефону, а на другом конце провода начальник учебного округа понимающе прыснул в трубку.
А вот снова письмо самого Победоносцева. Александру III:
«В Воронеже у нас случилось печальное событие в семинарии … в 1879 году подложили порох в печку к инспектору и взорвали печь в его квартире … Теперь, 7 мая (1881 года – О.), произошёл новый взрыв. Взорвали печь в квартире ректора. По счастью, он не был дома, иначе был бы убит. Вслед за тем ночью появились внутри семинарии наклеенные печатные прокламации о том, что принято решение действовать энергически к уничтожению врагов … Оказалось в числе семинаристов до 10 человек опасных, которые ходили с револьверами. Начальство потеряло голову и не знает, что делать без помощи от властей. А местные власти стали уклоняться».
А вот снова Грузия. Победоносцев пишет царю:
«Получил телеграмму с известием из Озургета о новой выходке 18-летнего негодного ученика тамошнего духовного училища, исключённого за дурнее поведение. Он напал на смотрителя училища и избил его до крови палкою по голове».
Эти примеры можно продолжать до бесконечности. И ведь Победоносцев по роду деятельности имел дело преимущественно с духовными, то есть гораздо более спокойными и лояльными, учебными заведениями. В семинариях еще жить и жить. И в гимназиях ещё ничего. В случае чего попадёшь – ну, пряжками изобьют, и всё – дети. А вот в университетах … И тут, обратите внимание, всё про репрессии по отношению к преподавательскому составу, «начальству». А что же однокашники! Те перед нечаевыми на цырлах бегали, папиросы набивали.
Не отдельные террористические акты, а мутная волна всеобщего насилия и нетерпимости, захлестнувшая целое поколение. Уголовная психология. И вздымается чёрным нарывом, набухает Измена. Фактически уже после смерти Николая I в стране наступило двоевластие. Народовольчество это крохотная веточка общего замысла. Да иначе и быть не могло. Такие вещи, как октябрь 17-го десятилетиями готовятся. А то что это: оторвали листок календаря и в другой мир попали. Наоборот всё. Мир-то новый уже создан был, и его в конце концов только какой-то листок ненужный загораживал. Его походя скомкали, оторвали, как бирку на новой шапке.
531
Примечание к №425
Ведь Соловьёв был потомком самого Сковороды.
Со стороны деда по материнской линии. А со стороны бабки Соловьёв происходил из польского рода Бржеских. Вообще внешне он больше напоминал не отца, а мать. Так же смугл и черноволос. За восточную внешность его называли «печенегом». Но, учитывая уровень евреизации Украины и Польши, можно было бы подыскать и более адекватное прозвище.
Однажды Соловьёв написал Страхову письмо, в котором обрушился на книгу Данилевского «Россия и Европа». По его мнению,
«эта невинная книга, составлявшая прежде лишь предмет непонятной слабости Николая Николаевича Страхова, становится специальным кораном всех мерзавцев и глупцов, хотящих погубить Россию и уготовить путь грядущему антихристу».
И далее Соловьёв в письме замечает:
«А кстати: как объяснить по теории Данилевского, что наша с Вами общая чисто-русская (ибо поповская) национальная культура не мешает Вам быть китайцем (намёк на увлечение Страхова буддизмом, впрочем „шопенгауэризированным“, – О.), а мне – евреем».
ЧИСТО русская…
Теократией Соловьёва все были возмущены. Как и Толстой, он в минуту всеобщего внимания, всеобщей любви сказал явно не то. Оскорбил просто всех. Многие стали с ним спорить. Но не надо было. Сейчас видно – не умели тогда полемизировать в России. Был нужен только один маленький ход: «Соловьёв – еврей». И не как обличение (это просто глупость), а как комплимент, как похвала. Чтобы пошло в самую широкую печать: «На трибуну вышел Владимир Соловьёв с его благородным лицом еврейского пророка. На его красивом семитском лице было написано…» И всё. «Партия». Докажет своё арийское происхождение – тут другой ход: «Антисемитская выходка Соловьёва». Впрочем, в этой ситуации уже много вариантов. Ситуация ясна, как дальше действовать. Это и тогда бы сообразили. А на первый ход не нашлось мастера.
532
Примечание к №465
А кто ведь я? – Дворянин из барака.
Вся моя биопрограмма, моя изначальная установка рассчитана на избранность, элитарность. Хочу я этого или не хочу, морально это или не морально, трагично или комично – это другой вопрос. Важно, что это так и изменить уже ничего нельзя.
Я думал: ну а кем бы я был в сообразной себе роли и эпохе? Да вот, у Алексея Толстого опять слайд ярчайший:
«Его род – не древний, от опричнины. Предок его, насурмлённый, нарумяненный, валялся в походных шатрах, на персидских подушках: был воеводой в сторожевом полку. От великой нежности ходил щепетной походкой, гремел серьгами, кольцами. Любил слушать богословские споры, – зазывал в шатёр попов, монахов, изуверов. Слушая, разгорался яростью, таскал за волосья святых отцов, скликал дудочников и скоморохов, – и начинался пир, крики, пляски. Тащили в круг пленного татарина, сдирали с него кожу. Прогуляв ночь, кидался он из шатра на аргамака, – как был – в шёлковой рубашке, в сафьяновых сапожках, – и летел впереди полка в дикую степь, завизжав, кидался в сечу».
Но это, конечно, «преданья старины глубокой». А вот перемещение в более близкое время:
«Такой, да не совсем такой, его потомок, Михаил Михайлович. Неистовый, но немощный и даже тихий. Вырос в Царскосельском дворце девственником, а выйдя из корпуса в полк, кинулся в такой разврат, что всех удивил, многие стали им брезговать. Затем, так же неожиданно, вызвался в Москву на усмирение мятежа – громил Пресню, устроил побоище на Москве-реке и с тихой яростью, с женственной улыбочкой пытал и расстреливал бунтовщиков … Затем он ушёл в запас, стал слушать лекции в духовной академии, будто бы хотел принять сан. И, конечно, сорвался на бабе, замучил её и себя».
И т. д.
Ну а сейчас, сейчас как? А вот берут меня за руку и ведут по какому-то тёмному коридору и вдруг накидывают на плечи дурацкую оранжевую телогрейку и шутом выгоняют на улицу: «Вот тележка, вот метла, вот лопата, вот, наконец, мусорный бак. Работай!» Такое мне место в социальной структуре определили. Мусорщик.
Чрезвычайно обидно. Иногда думаю: «Погодите, сволочи. Вот выстрогаю себе тысячекилометровую дверь и потом ей так хлопну, что звёзды с неба посыпятся». Но это так… иногда. Куда мне. – "Ну давай, что же ты, ну возьми стул и ударь об пол, чтобы вдребезги разлетелся. Крикни: хватит! А? Слабо?"
Вспоминаю слова отца, у него ещё любимые словечки были: «крепенько» и «слабачок». – «Ну, что, крепенько тебе сделали? Слабачок!»
533
Примечание к №487
Однако по некоторым параметрам он подходил на уготованную ему роль интеллектуального провокатора
Термин экзистенциальной философии переводящийся как «заброшенность». «Заброшенность» собственно «заброшенность в мир», то есть следует переводить «извергнутость».
Но «заброшенность» тем не менее не так плохо. Есть оттенок «заброшенность в мире». «Заброшенность» как «неухоженность», «покинутость». «Заброшенный сад». Собственно, Соловьёв был заброшен.
Но русский язык велик:
«Вл.С.Соловьёв, русский, из дворян, 1853 г. рождения, был заброшен с целью…»
534
Примечание к №488
Ленин – это русский деловой человек. Чичиков.
Набоков, видимо, развивая идеи Андрея Белого, даёт следующее определение образа Чичикова:
«Пошляк даже такого гигантского калибра, как Чичиков, непременно имеет какой-то изъян, дыру, через которую виден червяк, мизерный ссохшийся дурачок, который лежит, скорчившись, в глубине пропитанного пошлостью вакуума. С самого начала было что-то глупое в идее скупки мёртвых душ … Несмотря на безусловную иррациональность Чичикова в безусловно иррациональном мире, дурак в нём виден потому, что он с самого начала совершает промах за промахом. Глупостью было торговать мертвые души у старухи, которая боялась привидений (542), непростительным безрассудством – предлагать такую сомнительную сделку хвастуну и хаму Ноздрёву».
«Чичиков всего лишь низко оплачиваемый агент дьявола (552), адский коммивояжёр: «наш господин Чичиков», как могли бы называть его в акционерном обществе «Сатана и К» … Пошлость, которую олицетворяет Чичиков – одно из главных отличительных свойств дьявола … Трещина в доспехах Чичикова, эта ржавая дыра, откуда несёт гнусной вонью (как из пробитой банки крабов, которую покалечил и забыл в чулане какой-нибудь ротозей), – непременная щель в забрале дьявола. (556) Это исконный идиотизм всемирной пошлости. Чичиков с самого начала обречён и катится к своей гибели, чуть-чуть вихляя задом – походкой, которая только пошлякам и пошлячкам города NN могла показаться упоительно светской … Округлый Чичиков кажется мне тугим, кольчатым, телесного цвета червем».
Тема Чичикова получила развитие в творчестве самого Набокова. В «Бледном огне» есть уподобляемый орудию дьявола персонаж, некто Яков Градус, человек темного, немецко-еврейско-русского происхождения. Автор дает следующую характеристику своему герою, члену коммунистической партии вымышленной страны Зембли, разъезжающему по всему миру в поисках своей жертвы – свергнутого и бежавшего из страны земблянского короля:
«Внутренние движения в нашем механическом человеке производились простыми пружинами и катушками. Его можно было бы назвать пуританином. Его скучная душа была пропитана отрицанием, сосредоточенным на одном существенном пункте, грозном в своей простоте: он не любил несправедливости и обмана. Он не любил их союза – они всюду были вместе – с тупой страстью, для выражения которой не было, да и не требовалось слов. Такая нетерпимость заслуживала бы похвалы, если бы не была побочным продуктом его безнадёжной глупости. Он считал несправедливостью и обманом всё, что превосходило его понимание. Он поклонялся общим местам и делал это с педантической уверенностью … Если один человек был беден, а другой богат, то неважно было, что именно разорило первого и обогатило второго – различие само по себе было несправедливостью, и бедный человек, не протестовавший против этого, был таким же дурным, как богатый, это игнорировавший. Те, кто знал слишком много, – ученые, писатели, математики, кристаллографы и т. п. – были не лучше королей или священников: все они обладали несправедливой долей власти, которая была обманом отнята у других. Простой порядочный человек должен был быть всегда настороже против какой-нибудь хитрой подлости со стороны природы или ближнего».
«Он умел читать, писать и считать, он обладал минимальным самосознанием (с которым не знал, что делать), некоторым ощущением продолжительности и хорошей памятью на лица, имена, даты и т. п. Духовно он не существовал. Морально это был автомат в погоне за другим автоматом. Тот факт, что оружие у него было настоящее, и что намеченная им жертва была живой высокоразвитой человеческой особью, – этот факт принадлежал к НАШЕМУ мировому порядку; в его мире он не имел никакого значения».
«Сговорившиеся Парки затеяли великий заговор против Градуса. Отмечаешь с простительным злорадством, что подобным ему никогда не выпадает на долю высшая радость прикончить свою жертву собственноручно. О, разумеется, Градус деятелен, способен, полезен, часто необходим. У подножия плахи, холодным серым утром, кто, если не Градус, подметёт узкие запорошенные ночным снегом ступени? Но его длинное обветренное лицо не будет последним лицом, которое увидит в этом мире человек, принуждённый взойти по этим ступеням. Это Градус покупает дешевый фибровый чемодан, который с замедленной бомбой внутри будет подложен более удачливым исполнителем под кровать бывшего приспешника. Никто лучше Градуса не знает, как подстроить ловушку при помощи фиктивного объявления, но богатую старую вдову, которая в неё попадётся, окрутит и убьёт другой. Когда падший тиран привязан, голый и вопящий, к доске на публичной площади и умертвляется по кусочку народом, который срезает ломтики и съедает их, и делит между собой его живое тело, Градус не принимает участия в этом дьявольском причащении – он указывает на подходящий инструмент и руководит разделыванием. И так оно и должно быть: миру нужны Градусы. Но Градус не должен убивать королей … никогда не должен искушать Бога. Ленинградус не должен наводить своё духовое ружьё на людей даже во сне, потому что если он это сделает, пара гигантских толстых, неестественно волосатых рук обнимет его сзади и начнёт давить, давить, давить».
Дущить, дущить…
535
Примечание к №514
"За них (евреев) напишут всё русские – чего они хотят и что им нужно". (В.Розанов)
Это первая стадия литературного маразма. Вторая уже после революции началась. Русских убрали и стали писать сами. Это корень квадратный. Третья стадия (сейчас): евреизированные русские (прошедшие еврейскую школу) – шефы. Д руссифицированные евреи (трифоновы, аксёновы) – писатели. Они за шефов пишут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160