Второй после исчезновения братьев и сестер несчастливый день в жизни Ша
рика начался привычно, но вскоре он заметил какую-то необычную суету: Мам
а перебирала детские вещи, упаковывая часть из них в сумки, Папа закрыл ст
авни на доме, бане и других строениях, собрал разбросанные по всему участ
ку садовые инструменты, снял гамак и качели, закрыл тентом небольшой бас
сейн, в котором Шарик так полюбил купаться. Дети тоже заразились родител
ьской деятельностью, бегали по участку с лопатами и граблями, мешаясь др
уг другу, Карапуз выгребал из всех углов свои книжки с раскрашенными кру
пными картинками и подсовывал их Маме, Мальчик, ругаясь, («Нельзя позволя
ть им общаться с местными», Ц думала при этом Мама) искал какой-то диск с л
юбимыми записями, Девочка аккуратно укладывала в сумку тетрадки со школ
ьными заданиями на лето. Шарик тоже трудился, как мог, что-то находил, но бо
льше путался под ногами. Вот уже все вещи загрузили в большую машину Папы
и она заурчала, подрагивая.
Ц Что, дети, кончилось лето?! Завтра в школу! Ц воскликнул Папа и пошел зап
ирать дом.
Ц А мы Шарикину плошку забыли, Ц закричал Карапуз.
Ц Мы не забыли, мы специально оставили, Ц успокоил его Папа, Ц Шарик буд
ет здесь нас ждать, ему здесь хорошо. Вот мы ему тут, у крыльца, плошечку пос
тавим.
Ц Не поедем без Шарика, Ц вразнобой закричали дети.
Ц А что вас дома ждет! Новый игровой центр, который последнее время по тел
евизору рекламировали! Ц как заправский коммивояжер закричал Папа, Ц
Такой, что вы все вместе сможете играть одновременно и не будете больше р
угаться.
Ц Класс! Ц закричала Девочка. Ц Ой, папка, ты Ц прелесть! Ц и прыгнула е
му на шею.
Ц С Карапузом вместе поиграешь! Он любую игру испортит, Ц веско заметил
Мальчик.
Ц Это мы еще посмотрим! Маленькие, знаешь, они быстро учатся, я еще вам зад
ам! Ц чуть не в слезы бросился Карапуз.
Ц А вот и проговорился, а вот и проговорился, Ц радостно закричали разом
Мальчик и Девочка, Ц сам сказал, что маленький, сам сказал, что маленький!

Ц Я же тебе говорил, Ц тихо сказал Папа Маме.
Ц Ты Ц прелесть! Ц повторила Мама за дочкой и чмокнула Папу в щеку.
На второй день после отъезда хозяев задождило и Шарику пришлось перебра
ться на родное место Ц в подполье под баней, на старое пальто. Хорошо, что
соседи-пенсионеры жили обычно в поместье до первого снега, и Шарик раз в д
ень наведывался к ним. Его встречал всегда один и тот же удивленный возгл
ас: «И кто это к нам пришел! Какая хорошая собака!» Ц за чем неизменно след
овало что-нибудь вкусное Ц каша, щедро сдобренная маслом, обрезки мяса и
ли кость из супа. Шарик съедал все степенно, но до крошки, вежливо позволял
почесать себя за ухом и Ц убегал на свой участок. Несколько раз, ненадолг
о Ц последить за порядком, приезжал Папа. Тоже неизменно удивлялся: «Над
о же, не убежал,» Ц и вскорости уезжал, выбросив напоследок клуб удушливо
го дыма из-под машины.
В середине октября, когда листва с деревьев, даже с дуба, уже вся облетела,
побитая дождем, пошел снег и соседи-пенсионеры засобирались домой. Женщ
ина долго стояла возле забора, призывно крича, но Шарик забился в угол и не
отвечал. Он прожил еще несколько дней в поместье, но в конце концов голод
погнал его на улицу, затем на дорогу и вот через полтора года он оказался н
а городской свалке. По крайней мере, не один.
Прошло еще полгода, и он первым приветствовал Последнего Волка на свобод
е.

* * *

Волк стал настоящим вожаком Стаи. Он не просто жест
ко поддерживал дисциплину, требуя от любого члена Стаи беспрекословног
о повиновения и максимально посильного вклада в добывание добычи, он обе
спечивал им эту добычу, используя свои генетические познания в охоте, чт
о совершенно отсутствовало у его спутников. Прошла лишь пара месяцев пос
ле воцарения Волка, а его сподвижники уже не рылись в отбросах на свалках,
более того, стали брезгливо обходить их стороной и высокомерно посматри
вать на обитающих там бездомных грязных псов. Они быстро отъелись и нара
стили мясо мышц и только обязательные многокилометровые пробежки под в
одительством Волка для добывания добычи не давали им разжиреть. Свалявш
аяся тусклая шерсть как-то сама собой расправилась, заблестела и псы теп
ерь выглядели даже лучше, чем при прежней жизни у своих хозяев, из-за обил
ия движения, не ограниченного поводком или забором прогулочной площадк
и, чистого воздуха, наполненного ароматами полей и лесов, а не сигаретным
дымом и выхлопами автомобилей, пружинящей травы под ногами вместо асфал
ьта, а, главное, чувства свободы члена Стаи, где следование жестким правил
ам внутренней жизни выглядело лишь как осознанное принятие совместно в
ыработанных норм поведения близких по духу существ, а не принудительное
подчинение навязанным чуждым канонам, как это было при жизни среди людей
.
Волк и сам заметно поздоровел: вырос сантиметра на три, раздался в плечах
и сильно накачал лапы, чего он не мог добиться в тесном вольере зоопарка. Н
о самым важным было приобретение уверенности в себе, в своей силе, котора
я исходила от него даже тогда, когда он медленно, как бы нехотя поворачива
л голову в сторону грызущихся членов Стаи или невзначай появившегося чу
жака и одним своим видом заставлял их поджать хвосты и убраться с глаз до
лой подобру-поздорову.
Но в его действиях в те первые месяцы свободы присутствовала одна странн
ость, на которую члены Стаи не обращали внимания, за что впоследствии и по
платились. В первый же день своего главенства Волк увел Стаю со свалки, но
не в вольные поля, не в заповедные леса, как можно было бы ожидать, а совсем
недалеко, метров на триста, в ближайший лесок, даже не лесок, а так Ц перел
есок. Оттуда он стал совершать набеги на окрестные поля в поисках добычи,
но каждую ночь неизменно возвращался обратно, как будто боялся оборвать
пуповину, связывающую с миром людей.
С добычей вблизи огромного города было не густо и обычно Стая загоняла т
акого же как они бедолагу, главное несчастье которого состояло в том, что
он был один и недостаточно быстр. Волк быстро приохотил членов Стаи к соб
ачьему мясу и они теперь, возбуждено урча, разрывали тела своих собратье
в после того, как Волк, всегда лично наносивший последний удар после пого
ни, отходил в сторону, напившись крови.
Но не всех собак постигала такая участь. Иной кобель не убегал, сломя голо
ву, а становился в боевую стойку и, легко вращаясь мелкими прыжками на мес
те, отбивался от обступившей его кругом Стаи. Другой размашисто уходил о
т Стаи, но без паники, с достоинством, что сразу чувствовалось, и остановит
ь его удавалось лишь на третьем-четвертом часу погони, после нескольких
попыток Волка бросить часть Стаи наперерез. Таких собак Волк не убивал, р
азве что иногда, когда ему самому хотелось сразиться с достойным противн
иком. Он предлагал им вступить в Стаю и все соглашались, потому что видели
перед собой таких же собак, только один Ц Вожак Ц был немного странным и
внушал смутное беспокойство.
Вскоре Волк понял, что во всех собаках, которых он отбирал таким жестким с
пособом, присутствует нечто, свойственное и ему самому, то, что в переводе
на человеческий язык можно определить словом порода, и вскоре при первом
взгляде на нового противника он уже выделял будущих потенциальных член
ов Стаи и расстраивался, когда они не выдерживали испытания.
В этом крылось объяснение странному поведению Волка Ц он собирал Стаю,
а породистые псы, по тем или иным причинам отбившиеся от хозяев, встречал
ись во множестве, из которого можно было выбирать, только вблизи города. Е
го тянуло к крупным собакам, с густой шерстью и длинным пушистым хвостом,
чем-то похожим на него и способным выжить в лесу, куда готовился уйти Волк
. Лучше всего подходили овчарки, но они не желали подчиняться Волку и при к
аждом удобном случае норовили сцепиться, так что Волку пришлось расстат
ься с ними обычным для него способом. Зато прижились Дог, Афганец, Святой Б
ернар, Черный (Терьер), Лайк, Рот. Эти приняли Закон Стаи и лидерство Волка, х
отя не уступали ему в росте и силе.
Но Стая не разрасталась. После приема нового члена Волк несколько дней п
рисматривался к нему, давая время на осмысление Закона и демонстрацию ло
яльности, и при положительном исходе второй стадии испытания избавлялс
я от слабейшего члена Стаи, одного из тех, кто встретил его в ту памятную н
очь на свалке. Он убивал его открыто, давая возможность защититься, а пото
м оставлял еще подрагивающий труп на съедение Стае, и те, подавив первый у
жас, с благодарностью принимали пищу от Вожака.
Лишь одного из тех, самых первых, не тронул Волк Ц Шарика. Что-то привязал
о Волка к нему, отнюдь не безоговорочная преданность, которую Шарик при с
лучае демонстрировал, быть может, это было воспоминание о том, что именно
Шарик первым приветствовал его на свободе и признал его Вожаком, а может
быть, Волка привлекал веселый, несмотря ни на что, нрав этого единственно
го оставшегося в Стае «дворянина», всегда готового, как шут при королевс
ком дворе, выкинуть какую-нибудь шутку, или неожиданная для такой мелкой
в сравнении с другими собаки смелость. И Волк берег его, и часто подкидыва
л ему лакомые куски, строго следя за тем, чтобы никто не смел отобрать их у
него.
Стая была в сборе. Шесть мощных псов и Шарик. Но Волк медлил и не уходил про
чь от города. Он чего-то или кого-то ждал, сам не зная.
И вот однажды поздним вечером на полянку, на которой кружком расположила
сь Стая, ступил необычный пес. Чисто белый, невысокий Ц он едва доставал В
олку до плеча, но крепкий Ц мускулы так и перекатывались под короткой бл
естящей в свете луны шерстью, и кожа казалась плотно натянутой, без всяки
х складок и подвесов. Но самой удивительной была его голова идеальной ро
вной формы Ц «Ну чистое яйцо!» Ц подумал Волк, шея плавно перетекала в за
тылок, в макушку, в лоб, а тот без ложбинки Ц в морду, и заканчивалась остры
м черным носом. Он замер в немного расслабленной позе профессионального
борца, что сразу оценил Волк, и вперил в Стаю спокойный, но какой-то пустой
и холодный взгляд глубоко и косо посаженных глаз-миндалин.
Ц Убийца, Ц мелькнуло в голове у Волка.
Даже Шарик, которого поначалу развеселила несколько поросячья внешнос
ть пришельца, заглотнул смешок.
Ц Буль, Ц коротко представился новичок.
Ц Заходи, Ц столь же кратко ответил Волк и еле заметно кивнул Стае Ц сп
окойно.

* * *

Его хозяином был рыхлый мужчина неопределенного в
озраста Ц от сорока до пятидесяти пяти, тщательно пытающийся скрыть огр
омную плешь длинными редкими волосами, которые он зачесывал от уха до ух
а. Чем он занимался, Буль не знал и, даже если бы его это интересовало, вряд л
и бы смог догадаться. Единственными существенными для Буля следствиями
деятельности хозяина были хорошая кормежка Ц хозяин был консервативе
н и, отвергая все новомодные широко рекламируемые суррогаты, кормил Буля
исключительно парным мясом, и панический страх, мало заметный для окруж
ающих людей, но обволакивающий флюидами Буля, вызывая презрение и почти
физическое отвращение, даже большее, чем крепкие духи хозяйки или сосиск
и с горчицей, которыми шутки ради потчевали его хозяйские дети. Да и сам Бу
ль появился в доме не вследствие любви хозяев к животным или, как у многих
соседей, после многолетнего нытья детей, а исключительно для охраны. Хоз
яин взял его из питомника служебных собак и Буль был лишен даже того коро
ткого щенячьего периода игр и постоянного внимания хозяина и детей, кото
рые на годы закладывают основу единения семьи и собаки. Хозяйка его едва
терпела, дети при первой встрече сморщились: «Фи, какой противный», Ц и в
дальнейшем, если и замечали, то только для каких-нибудь каверз. Даже у хоз
яина отсутствовало столь свойственное мужчинам тщеславие обладателя р
едкой породистой собаки.
По непонятной для Буля причине хозяин лично выводил его на прогулку кажд
ый вечер. Для самоутверждения, для демонстрации окружающим того, что он н
икого и ничего не боится, просто для вечернего моциона Ц побудительные
мотивы людей не интересовали Буля. Он знал лишь, что хозяин боится, что даж
е в их хорошо охраняемом поселке, куда не допускались неизвестные люди, о
н перед прогулкой неловко прилаживал наплечную кобуру с предусмотрите
льно снятым с предохранителя пистолетом. Поэтому Буль, прошедший серьез
ную школу, при выходе на прогулку невольно подбирался, для него эти полча
са были работой, единственной работой, которая щедро оплачивалась крово
м и едой.
И его час пришел. В тот вечер они уже во второй раз дошли до конца аллеи, упи
равшейся в высокий сплошной кирпичный забор, со всех сторон охватывавши
й поселок. Буль традиционно подошел отметиться ко второй по правой сторо
не липе, до упора натянув поводок. В этот момент с другой стороны раздался
легкий шелест листвы и на аллее возникла черная фигура. От нее шел привыч
ный запах, свойственный охранникам: до блеска надраенных армейских высо
ких ботинок, натуральной кожи куртки, хорошо смазанного оружия. Но уже в с
ледующую секунду Буль понял, что это не охранник Ц хозяин затрясся, выро
нив поводок, и стал неловко шарить под курткой, пытаясь достать пистолет.
Человек в черном стал поднимать тяжелый Магнум, зажатый в обеих руках, на
уровень головы хозяина, медленно и бесстрастно говоря: «Тебе последний п
ривет от Слона». Вероятно, заказчик был склонен к театральным эффектам и
ли насмотрелся крутых боевиков, но его требование к исполнителю о послед
ней фразе было совершенно излишним, так как хозяин все прекрасно понял в
тот же момент, когда увидел наемного убийцу, а последний привет терял вся
кий смысл уже через секунду после выстрела. В конце концов это спасло жиз
нь жертве. Человек в черном, несомненно, боковым зрением заметил неуклюж
его мелкого пса, задравшего лапу на дерево, но не придал ему значения. Свою
ошибку он понял только тогда, когда неуклюжий поросенок неожиданно в од
ин прыжок преодолел разделявшее их расстояние и впился в ближайшую леву
ю руку человека в черном. Тот добрым словом помянул своего наставника, уч
ившего, что с одной руки в серьезном деле стреляют только кинозвезды и ло
хи, мгновенно разлепил руки и, инстинктивно пытаясь сбросить с левой рук
и Буля, уже добравшегося до кости и перепиливавшего ее своими зубами, чут
ь опустил руку, переводя прицел на колышущийся торс жертвы. В этот момент
Буль разлепил челюсти, человек в черном чуть качнулся, потеряв равновеси
е, и пуля ушла вниз и вправо, чиркнув по бедру хозяина и мгновенно окрасив
светлые брюки расползающейся красной полосой. Буль упал на землю и, отра
зившись, теннисным мячиком взлетел вверх, впившись в правую руку убийцы.
Второй выстрел ушел еще ниже, взметнув фонтанчик земли у ног хозяина, раз
дался хруст перекушенного кистевого сустава и пистолет упал на землю, с
протяжным звоном ударившись о камешек. Уже бежали встревоженные выстре
лами охранники, один по аллее, другой, невесть откуда взявшийся, возник из
кустов около забора, хозяин, вытащивший, наконец, пистолет из кобуры, верт
ел его в руках, не зная, что делать дальше, человек в черном опустил правую
руку вниз, чтобы не держать Буля на весу и, потея и скрипя зубами от боли, зл
о и обреченно повторял: «Все, все, хватит», Ц когда Буль во второй раз повт
орил тот же прием: он резко разжал челюсти и, оттолкнувшись задними ногам
и от земли, взвился вверх и вцепился зубами в горло убийцы, точно над водол
азкой. Пока охранники заламывали руки подкошенного убийцы и, завалив его
на землю, надевали наручники, пока успокаивали трясущегося хозяина, пыт
аясь отобрать у него взведенный пистолет, мягко отводя его в сторону, пок
а кричали бегущим со всех сторон вооруженным людям, что все в порядке, Бул
ь лежал рядом с человеком в черном и впитывал бьющую из прокушенной арте
рии кровь, самую вкусную и бодрящую из всего, что он пробовал в своей недол
гой жизни, и когда фонтанчики крови иссякли, он поднялся и отошел на шаг в
сторону и замер в безразличной позе исполнившего долг служаки.
Покушение, несмотря на все усилия заинтересованных лиц, не удалось скрыт
ь и Буль попал на первые полосы газет и на экран телевидения. Корреспонде
нты буквально совали ему в морду микрофоны, в запальчивости надеясь на и
нтервью, но он лишь с тупым смирением позволял себя фотографировать и по
сле сеанса удалялся на свое положенное место под лестницей на второй эта
ж особняка хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23