Австрийское правительство выступило перед «концертом» европейских государств с проектом реформ. Но сам «концерт» потерпел неудачу, а между тем идея раздела Турции снова заострилась. Летом 1876 года Александр II отправился для личных переговоров в Вену, в результате чего явилось письменное соглашение об образовании самостоятельных славянских государств на Балканах; о компенсации России Бессарабией и в М. Азии, а Австрии предоставлялось право оккупировать Боснию и Герцеговину.
Разразилась русско-турецкая война 1877-78 г.г., окончившаяся под стенами Константинополя; Австрия оккупировала Боснию и Герцеговину, а Россия пошла в Каноссу – в Берлин на конгресс, руководимый «честным маклером» Бисмарком.
Военные успехи России были понижены в своей ценности, Балканы перекроены, и в список врагов русская дипломатия с 1879 года, кроме Англии, внесла прежде всего Австрию, а за ней и «честного маклера» с его государством.
Но не в «обиде» русских славянофилов и русского царизма скрывалось все «зло» Берлинского конгресса 1879 года.
Созданное на Берлинском конгрессе 1879 г. балканское равновесие было полно противоречий, подобно современному Версальскому договору.
Разделенные на части искусственными этнографическими границами) балканские народы продолжали стремиться к дальнейшему национальному освобождению и объединению. Линия национальной политики самостоятельной Болгарии естественно направлялась на населенную болгарами Македонию, оставленную Берлинским конгрессом под властью Турции. Сербия, за исключением Новобазарского Санджака, была не заинтересована в Турции; ее естественные и национальные интересы целиком лежали по ту сторону австро-венгерской границы: в Боснии и Герцеговине, в Кроации, в Словении, в Далмации. Национальные устремления Румынии направлялись на северо-запад и восток: на венгерскую Трансильванию и русскую Бесарабию. Грецию эти устремления, естественно, толкали как и Болгарию, против Турции.
Таковы были результаты «честного маклерства» Бисмарка, который не думал вносить успокоение на Балканы. Для него, наоборот, нужен был непотухающий балканский костер, который, привлекая к себе как Россию, так и Австрию, оставлял бы им минимум возможностей вмешиваться в западноевропейские дела.
Для самой Австро-Венгрии было нежелательно образование сильного славянского государства на Балканах, и если венская дипломатия согласилась на раздел Турции, то только при условии образования мелких славянских государств, которые не могли бы нарушить покоя на берегах Дуная. Образованные конгрессом в Берлине мелкие государства славян на Балканах были не страшны сильной Австрии, и все искусство ее политики должно было заключаться в том, чтобы: 1) не дать им усилиться, а 2) старым, изведанным путем дипломатических интриг включить ближайшие из них в состав Дунайской империи, проповедуя среди них ту же идею национального объединения, но только в обратном порядке.
Эта новая программа для австрийской дипломатии начертана рукой того же «мудрого» Бисмарка. Пример «великой» Германии должен быть воспринят и Австрией. Последняя могла оставить в покое сербскую династию, не посягать на формальную государственную целость Сербии, но все же включить се в состав Австро-Венгрии, как это сделала Пруссия с мелкими государствами.
Этот путь настолько хорошо был усвоен австрийской дипломатией, что она, вступив на него, не покидала уже его вплоть до мировой войны с той разницей, что размеры его расширились, и в состав будущей Дунайской империи должны были войти самостоятельная Румыния и такая же самостоятельная Польша.
Пока что прежде всего следовало не давать Сербии усилиться территориально, не давать ей развиваться экономически -путем получения гавани на побережье Адриатического моря. Одним словом, но следовало из Сербии создавать славянского «Пьемонта», который притягивал бы к себе австрийских славян. Внутренняя политика диктовала и указывала цели для внешней.
Кроме того, «золотой мечтой» австрийских империалистов был план расширения австрийской территории до Эгейского моря, превращение Салоник в австрийский порт и достижение полного господства над восточным побережьем Средиземного моря. Опасность такой экспансии была велика: она наталкивалась на сопротивление России, Италии и балканских государств. Приходилось выжидать, а пока не следовало позволять Сербии овладеть Новобазарским Санджаком и старыми сербскими землями в долине Вардара.
Стараясь путем военного режима проглотить оккупированную Боснию и Герцеговину, варясь в котле собственных внутренних боев отдельных национальностей, Австро-Венгрия в своей балканской политике стремилась: 1) сохранить установленное в Берлине в 1879 году положение на Балканах и 2) завоевать симпатии вновь образованных славянских государств.
В этих своих стремлениях монархия Франца-Иосифа прежде всего встретила сопротивление со стороны русского царизма, потерпевшего поражение в 1879 году, но не терявшего надежды снова дипломатически овладеть балканскими государствами. Борьба за влияние в этих государствах русской и австрийской политикой велась упорно до начала XX столетия, при чем русская дипломатия не раз терпела поражение. Заботливые венские дипломаты в 1885 году, остановив успехи болгар против сербов. расширяли все более и более влияние в Сербии и Болгарии, насадив гуда своих «высокодержавных» креатур.
Но в то же время не в видах австрийской дипломатии было уничтожение Европейской Турции, и Дунайская империя принимала на себя роль защитника «больного человека» от могущих последовать ударов со стороны национально возрождающихся балканских славянских государств. По словам австрийского с.-д. Бауера, Австрия стала «врагом их свободы и их национального объединения, она выступила, как контрреволюционная сила, как покровительница социальной и политической реакции».
В 1853 году Маркс в статье по восточному вопросу писал: «мы видели, как европейские политики в своей закоренелой глупости, окостеневшей рутине и наследственной косности с испугом отворачиваются от всякой попытки ответить на вопрос, как быть с Европейской Турцией, Могучим импульсом для стремления России к Константинополю служит как раз то, при помощи чего ее хотят от него удержать: пустая и совершенно неосуществимая теория сохранения status quo (старого положения)». После Берлинского конгресса удержать вновь образованные славянские государства путем сохранения status quo на Балканах было «закоренелой глупостью» австрийской дипломатии, чем пользовалась дипломатия русского царизма, кстати, не оставлявшая мечтаний о Константинополе.
Выступая «в роли душительницы национальной революции южного Славянства», Австрия сеяла ветер и бурю на Балканах. Вспыхнувшее вскоре восстание в Македонии в 1903 году вызвало обычные «проекты» реформ, выдвинутых европейскими государствами. Не закончились ли бы эти «проекты» мировой свалкой тогда же – сказать сейчас трудно, ибо история отложила свое решение, бросив Россию в дальневосточную авантюру и открыв широкое поле деятельности на Балканах для австро-германской дипломатии. Нередко австрийские империалисты, с печалью на лице, говорят, что с отставкой Андраши (1879 год) Австрия фактически не вела совсем той самостоятельной внешней политики, приличествующий «великой» державе. К началу XX столетия австрийская дипломатия возвратилась на путь активной внешней политики, не подозревая, что это было началом ее конца – смертью всей империи Габсбургов.
Выше было отмечено, что в своей балканской политике Австрия встречала сопротивление и Италии, которая также предъявляла свои права на турецкое наследство не только в Африке, но и на Балканах.
Лишь узкая полоса Адриатического моря отделяет торговые порты Италии от западного побережья Балкан, представляя собою хороший путь для проникновения итальянских товаров на Балканы через Дураццо и Валону. Овладев восточным побережьем Адриатического моря, Италия превратила бы его в итальянское «озеро», закрывая австрийским торговым судам дорогу между Отранто и Валоной, создавая на Балканах не только торговую, но и политическую конкуренцию.
Таким образом, задачами австрийской политики было естественное стремление воспрепятствовать итальянской экспансии на Балканах и прежде всего в Албании. За эту территорию начинается ожесточенная борьба двух союзников, но не мечом и огнем, а «мирными» средствами. Дунайская монархия выпускает в Албанию могущественное средство – католическую церковь, стремящуюся захватить в свои руки не только религиозное мировоззрение вновь обращенных в католицизм албанцев, но школьное и больничное дело. Италия, в свою очередь, открывает школы для албанцев-магометан, крупные торговые компании приобретают земли в гаванях, строят железные дороги, организуют судоходство на Скутарийском озере, открывают банки. Насколько итальянцы вытесняли австрийцев из Албании, показывает процентное отношение участия в торговле Скутари двух австрийских пароходных обществ – «Австрийского Ллойда» и «Рагузского» и одного итальянского «Апулия» (таблица № 4).
Таблица № 4
Как видно, борьба в Албании была тяжелой для Австрии и, по видимому крест и молитва австрийских патеров с трудом боролись с торгашами Аппениннского полуострова, а албанцы оказывались более «реальными» политиками, чем о том думали в Вене.
Не будем возражать против того, что наш очерк состояния Австро-Венгрии в начале XX столетия бледен и не дает ясной картины положения этого государства. Об этом можно было бы исписать несколько томов, но это не входит в задачи нашей книги, которая преследует цель иную. Мы старались сжато начертать отправные данные о монархии Габсбургов, которые могли бы послужить для суждения о затрагиваемом нами предмете – успели в этом иди нет, сказать не можем.
Выше отмечалось, что некие австрийские дипломаты с грустью констатировали факт, что со времен Берлинского конгресса Дунайская монархия уже не вела активной политики, приличествующей «великой» державе.
Приходится согласиться не с грустью этих «старомодных» дипломатов, а с тем, что Австрия и не могла вести новой «империалистической» политики.
Главной причиной этого прежде всего было ее внутреннее состояние и та политика, с помощью которой Австрия пыталась урегулировать жизнь внутри государства. Центробежные стремления отдельных национальностей, превратившиеся с годами в ярко выраженную вражду между ними, отнюдь, конечно, не могли способствовать процветанию империи Габсбургов. С ростом производительных сил на территориях отдельных национальностей вражда между ними лишь крепла, а пример их соседних, свободных от гнета Габсбургов единоплеменников, быстро шагавших по пути экономического развития, еще более направлял их думы и мысли за рубеж Австрии.
Мало было государственных людей в Австрии, которые бы, в порыве кипевшей национальной вражды, признавали, что единственный выход для временного спасения государства – это широкая автономия для отдельных национальностей, перестройка страны на федеративных началах. Конечно, это было не решение, а лишь отсрочка, последнее средство спасения от неминуемого разгрома.
Если идеи триализма укладывались в голове наследника Франца-Фердинанда, то они были чужды представителю верховной власти – Францу-Иосифу, упорно стоявшему на конституции 1867 года, вместо широких реформ и признания национальной автономии внутри государства, как исторического факта, правительство Габсбургов предпочло идти путем контрреволюционным, старым излюбленным путем абсолютизма, замаскированным в конституционные формы. После политической смерти Империи ныне кое-кто из переживших со лиц в Австрии, как, например, Краусс, в своей книге «Причины наших поражений», договаривается до истины, что «сильная и активная политика (внешняя; Б. Ш.) может быть проводима государством, здоровым внутри. Сила и здоровье государства покоятся на его внутренних соотношениях. Только государство, в котором существует внутренний порядок, может преследовать активные политические цели и за своими пределами». Мудрые слова… но после времени!!
Австрия болела внутри, экономически отставала от своих союзников – Италии и Германии, и будущих врагов – Франции и Англии, и активная политика империализма, бешено развиваемая этими государствами, была ей не по плечу, как ни мечтали о ней венские дипломаты.
Силою вещей вся внешняя политика Австрии зато сосредоточилась в том месте, откуда ей грозил смертельный удар-это на Балканах. Ожесточенный характер борьбы против национальной автономии внутри страны был перенесен австро-венгерскими дипломатами и иными людьми, стоявшими у власти, в политику на Балканах. Здесь, по их представлению, Австрия Должна была победить или рухнуть в небытие. Эти беспокойные поля европейского полуострова сконцентрировали на себе все усилия Австро-Венгрии. Брошенная на них интригами Бисмарка, Дунайская империя, очертя голову, с горячим желанием хотя бы здесь оказаться «великой» державой, шла на верную гибель. Темен и мрачен был ее путь.
«Куда идешь, Австрия?!» – так вопрошал предостерегающий голос даже некоторых из ее сынов, вроде австрийского посла в Константинополе Паллавачини. Но… его уже никто не слушал… «Австрийские империалисты», если можно так назвать второсортных империалистов Европы, и своей активной политике на Балканах видели путь спасения. Иного выхода не было!
«Здание монархии, которое он (Франц-Фердинанд) хотел подпереть и укрепить, было до такой степени гнилостно, – пишет Чернин, – что не могло вынести солидной перестройки, и, если бы война не разрушила его извне, революция, вероятно, расшатала бы его изнутри – больной едва ли был в состоянии вынести операцию».
Когда-то делившая в Берлине в 1879 году наследство «больного человека» – Турции, Австрия отныне сама оказывалась «больным человеком» и при том настолько безнадежным, что его не могла спасти операция внутри государства, а тем более такая Серьезная операция, как война на внешнем фронте. Путь Австро-Венгрии был предначертан. Он вел… в нирвану!
Глава II
Австро-венгерские армия и флот в начале XX столетия
Лагерь Валленштейна – основа армии Габсбургов. – Полководческая боязнь Габсбургов. – Основы спайки австро-венгерской армии. – Революция 1848 года и армия. – Конституция 1867 года и разделение армии. – Основы устройства армии и ее комплектование. – Вопрос языка. – Облик командного состава. – Корпус резервных офицеров. – Управление армией. – Краткие данные об организации армии. – Общий численный состав армии. – Высшие соединения армии. – Дислокация армии. – Увеличение контингента армии. – Бюджетная численность армии в 1905 г. – Армия военного времени в 1903 г. – Штаты и боевая подготовка. – Вооружение и техническое снабжение армии. – Военный бюджет. – Солдатская масса. – Флот Австро-Венгрии.
Австрийские историки к концу XV столетия относят зарождение австро-венгерской армии, по основные двои черты, сохранившиеся до времени ее исчезновения с мировой сцены, эта армия приобрела в лагере Валленштейна.
Здесь военный гений Валленштейна создал тип «цесарской» армии, так именовавшей себя до последних своих дней. В мрачные дни тридцатилетней войны в лагере этого полководца формировалась и закалялась в непрерывных боях «его» армия, армия профессионалов-солдат, собранная из стекавшейся из разных уголков Европы «вольницы». На основах религиозной и политической терпимости, но с признанием крепкой военной дисциплины и полного подчинения воле своего гениального полководца была создана военная система Австрии.
«Слово свободно, послушание слепо», – вот основной лозунг для армии Валленштейна, действительно «слепо» верившей в своего вождя и готовой по его приказу пойти хотя бы и против своего «цесаря» из дома Габсбургов. Несмотря на всю гениальность, Валленштейн оказался политически опасным для Габсбургов, и наемный кинжал очень скоро лишил армию ее вдохновителя.
Пример Валленштейна остался в памяти Габсбургов, старавшихся в дальнейшем, не принимая на себя командования армией, не вверять таковое и выдающимся военным деятелям, без известных ограничений их прав. На сцену появился знаменитый гофкригсрат, о мрачной деятельности которого и вреде для армии не приходится много распространяться, как о военном явлении, известном всем. Даже полководцы, связанные кровью с Габсбургами, как, например, эрцгерцог Карл, не могли заслужить их доверия и кончали сбою жизнь в почетном изгнании в своих имениях.
Некоторые из наших современников, как, например, бывший военный министр и командующий 4-й армией Ауффенберг в отсутствии полководческих качеств у представителей дома Габсбургов видят причины упадка самой армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Разразилась русско-турецкая война 1877-78 г.г., окончившаяся под стенами Константинополя; Австрия оккупировала Боснию и Герцеговину, а Россия пошла в Каноссу – в Берлин на конгресс, руководимый «честным маклером» Бисмарком.
Военные успехи России были понижены в своей ценности, Балканы перекроены, и в список врагов русская дипломатия с 1879 года, кроме Англии, внесла прежде всего Австрию, а за ней и «честного маклера» с его государством.
Но не в «обиде» русских славянофилов и русского царизма скрывалось все «зло» Берлинского конгресса 1879 года.
Созданное на Берлинском конгрессе 1879 г. балканское равновесие было полно противоречий, подобно современному Версальскому договору.
Разделенные на части искусственными этнографическими границами) балканские народы продолжали стремиться к дальнейшему национальному освобождению и объединению. Линия национальной политики самостоятельной Болгарии естественно направлялась на населенную болгарами Македонию, оставленную Берлинским конгрессом под властью Турции. Сербия, за исключением Новобазарского Санджака, была не заинтересована в Турции; ее естественные и национальные интересы целиком лежали по ту сторону австро-венгерской границы: в Боснии и Герцеговине, в Кроации, в Словении, в Далмации. Национальные устремления Румынии направлялись на северо-запад и восток: на венгерскую Трансильванию и русскую Бесарабию. Грецию эти устремления, естественно, толкали как и Болгарию, против Турции.
Таковы были результаты «честного маклерства» Бисмарка, который не думал вносить успокоение на Балканы. Для него, наоборот, нужен был непотухающий балканский костер, который, привлекая к себе как Россию, так и Австрию, оставлял бы им минимум возможностей вмешиваться в западноевропейские дела.
Для самой Австро-Венгрии было нежелательно образование сильного славянского государства на Балканах, и если венская дипломатия согласилась на раздел Турции, то только при условии образования мелких славянских государств, которые не могли бы нарушить покоя на берегах Дуная. Образованные конгрессом в Берлине мелкие государства славян на Балканах были не страшны сильной Австрии, и все искусство ее политики должно было заключаться в том, чтобы: 1) не дать им усилиться, а 2) старым, изведанным путем дипломатических интриг включить ближайшие из них в состав Дунайской империи, проповедуя среди них ту же идею национального объединения, но только в обратном порядке.
Эта новая программа для австрийской дипломатии начертана рукой того же «мудрого» Бисмарка. Пример «великой» Германии должен быть воспринят и Австрией. Последняя могла оставить в покое сербскую династию, не посягать на формальную государственную целость Сербии, но все же включить се в состав Австро-Венгрии, как это сделала Пруссия с мелкими государствами.
Этот путь настолько хорошо был усвоен австрийской дипломатией, что она, вступив на него, не покидала уже его вплоть до мировой войны с той разницей, что размеры его расширились, и в состав будущей Дунайской империи должны были войти самостоятельная Румыния и такая же самостоятельная Польша.
Пока что прежде всего следовало не давать Сербии усилиться территориально, не давать ей развиваться экономически -путем получения гавани на побережье Адриатического моря. Одним словом, но следовало из Сербии создавать славянского «Пьемонта», который притягивал бы к себе австрийских славян. Внутренняя политика диктовала и указывала цели для внешней.
Кроме того, «золотой мечтой» австрийских империалистов был план расширения австрийской территории до Эгейского моря, превращение Салоник в австрийский порт и достижение полного господства над восточным побережьем Средиземного моря. Опасность такой экспансии была велика: она наталкивалась на сопротивление России, Италии и балканских государств. Приходилось выжидать, а пока не следовало позволять Сербии овладеть Новобазарским Санджаком и старыми сербскими землями в долине Вардара.
Стараясь путем военного режима проглотить оккупированную Боснию и Герцеговину, варясь в котле собственных внутренних боев отдельных национальностей, Австро-Венгрия в своей балканской политике стремилась: 1) сохранить установленное в Берлине в 1879 году положение на Балканах и 2) завоевать симпатии вновь образованных славянских государств.
В этих своих стремлениях монархия Франца-Иосифа прежде всего встретила сопротивление со стороны русского царизма, потерпевшего поражение в 1879 году, но не терявшего надежды снова дипломатически овладеть балканскими государствами. Борьба за влияние в этих государствах русской и австрийской политикой велась упорно до начала XX столетия, при чем русская дипломатия не раз терпела поражение. Заботливые венские дипломаты в 1885 году, остановив успехи болгар против сербов. расширяли все более и более влияние в Сербии и Болгарии, насадив гуда своих «высокодержавных» креатур.
Но в то же время не в видах австрийской дипломатии было уничтожение Европейской Турции, и Дунайская империя принимала на себя роль защитника «больного человека» от могущих последовать ударов со стороны национально возрождающихся балканских славянских государств. По словам австрийского с.-д. Бауера, Австрия стала «врагом их свободы и их национального объединения, она выступила, как контрреволюционная сила, как покровительница социальной и политической реакции».
В 1853 году Маркс в статье по восточному вопросу писал: «мы видели, как европейские политики в своей закоренелой глупости, окостеневшей рутине и наследственной косности с испугом отворачиваются от всякой попытки ответить на вопрос, как быть с Европейской Турцией, Могучим импульсом для стремления России к Константинополю служит как раз то, при помощи чего ее хотят от него удержать: пустая и совершенно неосуществимая теория сохранения status quo (старого положения)». После Берлинского конгресса удержать вновь образованные славянские государства путем сохранения status quo на Балканах было «закоренелой глупостью» австрийской дипломатии, чем пользовалась дипломатия русского царизма, кстати, не оставлявшая мечтаний о Константинополе.
Выступая «в роли душительницы национальной революции южного Славянства», Австрия сеяла ветер и бурю на Балканах. Вспыхнувшее вскоре восстание в Македонии в 1903 году вызвало обычные «проекты» реформ, выдвинутых европейскими государствами. Не закончились ли бы эти «проекты» мировой свалкой тогда же – сказать сейчас трудно, ибо история отложила свое решение, бросив Россию в дальневосточную авантюру и открыв широкое поле деятельности на Балканах для австро-германской дипломатии. Нередко австрийские империалисты, с печалью на лице, говорят, что с отставкой Андраши (1879 год) Австрия фактически не вела совсем той самостоятельной внешней политики, приличествующий «великой» державе. К началу XX столетия австрийская дипломатия возвратилась на путь активной внешней политики, не подозревая, что это было началом ее конца – смертью всей империи Габсбургов.
Выше было отмечено, что в своей балканской политике Австрия встречала сопротивление и Италии, которая также предъявляла свои права на турецкое наследство не только в Африке, но и на Балканах.
Лишь узкая полоса Адриатического моря отделяет торговые порты Италии от западного побережья Балкан, представляя собою хороший путь для проникновения итальянских товаров на Балканы через Дураццо и Валону. Овладев восточным побережьем Адриатического моря, Италия превратила бы его в итальянское «озеро», закрывая австрийским торговым судам дорогу между Отранто и Валоной, создавая на Балканах не только торговую, но и политическую конкуренцию.
Таким образом, задачами австрийской политики было естественное стремление воспрепятствовать итальянской экспансии на Балканах и прежде всего в Албании. За эту территорию начинается ожесточенная борьба двух союзников, но не мечом и огнем, а «мирными» средствами. Дунайская монархия выпускает в Албанию могущественное средство – католическую церковь, стремящуюся захватить в свои руки не только религиозное мировоззрение вновь обращенных в католицизм албанцев, но школьное и больничное дело. Италия, в свою очередь, открывает школы для албанцев-магометан, крупные торговые компании приобретают земли в гаванях, строят железные дороги, организуют судоходство на Скутарийском озере, открывают банки. Насколько итальянцы вытесняли австрийцев из Албании, показывает процентное отношение участия в торговле Скутари двух австрийских пароходных обществ – «Австрийского Ллойда» и «Рагузского» и одного итальянского «Апулия» (таблица № 4).
Таблица № 4
Как видно, борьба в Албании была тяжелой для Австрии и, по видимому крест и молитва австрийских патеров с трудом боролись с торгашами Аппениннского полуострова, а албанцы оказывались более «реальными» политиками, чем о том думали в Вене.
Не будем возражать против того, что наш очерк состояния Австро-Венгрии в начале XX столетия бледен и не дает ясной картины положения этого государства. Об этом можно было бы исписать несколько томов, но это не входит в задачи нашей книги, которая преследует цель иную. Мы старались сжато начертать отправные данные о монархии Габсбургов, которые могли бы послужить для суждения о затрагиваемом нами предмете – успели в этом иди нет, сказать не можем.
Выше отмечалось, что некие австрийские дипломаты с грустью констатировали факт, что со времен Берлинского конгресса Дунайская монархия уже не вела активной политики, приличествующей «великой» державе.
Приходится согласиться не с грустью этих «старомодных» дипломатов, а с тем, что Австрия и не могла вести новой «империалистической» политики.
Главной причиной этого прежде всего было ее внутреннее состояние и та политика, с помощью которой Австрия пыталась урегулировать жизнь внутри государства. Центробежные стремления отдельных национальностей, превратившиеся с годами в ярко выраженную вражду между ними, отнюдь, конечно, не могли способствовать процветанию империи Габсбургов. С ростом производительных сил на территориях отдельных национальностей вражда между ними лишь крепла, а пример их соседних, свободных от гнета Габсбургов единоплеменников, быстро шагавших по пути экономического развития, еще более направлял их думы и мысли за рубеж Австрии.
Мало было государственных людей в Австрии, которые бы, в порыве кипевшей национальной вражды, признавали, что единственный выход для временного спасения государства – это широкая автономия для отдельных национальностей, перестройка страны на федеративных началах. Конечно, это было не решение, а лишь отсрочка, последнее средство спасения от неминуемого разгрома.
Если идеи триализма укладывались в голове наследника Франца-Фердинанда, то они были чужды представителю верховной власти – Францу-Иосифу, упорно стоявшему на конституции 1867 года, вместо широких реформ и признания национальной автономии внутри государства, как исторического факта, правительство Габсбургов предпочло идти путем контрреволюционным, старым излюбленным путем абсолютизма, замаскированным в конституционные формы. После политической смерти Империи ныне кое-кто из переживших со лиц в Австрии, как, например, Краусс, в своей книге «Причины наших поражений», договаривается до истины, что «сильная и активная политика (внешняя; Б. Ш.) может быть проводима государством, здоровым внутри. Сила и здоровье государства покоятся на его внутренних соотношениях. Только государство, в котором существует внутренний порядок, может преследовать активные политические цели и за своими пределами». Мудрые слова… но после времени!!
Австрия болела внутри, экономически отставала от своих союзников – Италии и Германии, и будущих врагов – Франции и Англии, и активная политика империализма, бешено развиваемая этими государствами, была ей не по плечу, как ни мечтали о ней венские дипломаты.
Силою вещей вся внешняя политика Австрии зато сосредоточилась в том месте, откуда ей грозил смертельный удар-это на Балканах. Ожесточенный характер борьбы против национальной автономии внутри страны был перенесен австро-венгерскими дипломатами и иными людьми, стоявшими у власти, в политику на Балканах. Здесь, по их представлению, Австрия Должна была победить или рухнуть в небытие. Эти беспокойные поля европейского полуострова сконцентрировали на себе все усилия Австро-Венгрии. Брошенная на них интригами Бисмарка, Дунайская империя, очертя голову, с горячим желанием хотя бы здесь оказаться «великой» державой, шла на верную гибель. Темен и мрачен был ее путь.
«Куда идешь, Австрия?!» – так вопрошал предостерегающий голос даже некоторых из ее сынов, вроде австрийского посла в Константинополе Паллавачини. Но… его уже никто не слушал… «Австрийские империалисты», если можно так назвать второсортных империалистов Европы, и своей активной политике на Балканах видели путь спасения. Иного выхода не было!
«Здание монархии, которое он (Франц-Фердинанд) хотел подпереть и укрепить, было до такой степени гнилостно, – пишет Чернин, – что не могло вынести солидной перестройки, и, если бы война не разрушила его извне, революция, вероятно, расшатала бы его изнутри – больной едва ли был в состоянии вынести операцию».
Когда-то делившая в Берлине в 1879 году наследство «больного человека» – Турции, Австрия отныне сама оказывалась «больным человеком» и при том настолько безнадежным, что его не могла спасти операция внутри государства, а тем более такая Серьезная операция, как война на внешнем фронте. Путь Австро-Венгрии был предначертан. Он вел… в нирвану!
Глава II
Австро-венгерские армия и флот в начале XX столетия
Лагерь Валленштейна – основа армии Габсбургов. – Полководческая боязнь Габсбургов. – Основы спайки австро-венгерской армии. – Революция 1848 года и армия. – Конституция 1867 года и разделение армии. – Основы устройства армии и ее комплектование. – Вопрос языка. – Облик командного состава. – Корпус резервных офицеров. – Управление армией. – Краткие данные об организации армии. – Общий численный состав армии. – Высшие соединения армии. – Дислокация армии. – Увеличение контингента армии. – Бюджетная численность армии в 1905 г. – Армия военного времени в 1903 г. – Штаты и боевая подготовка. – Вооружение и техническое снабжение армии. – Военный бюджет. – Солдатская масса. – Флот Австро-Венгрии.
Австрийские историки к концу XV столетия относят зарождение австро-венгерской армии, по основные двои черты, сохранившиеся до времени ее исчезновения с мировой сцены, эта армия приобрела в лагере Валленштейна.
Здесь военный гений Валленштейна создал тип «цесарской» армии, так именовавшей себя до последних своих дней. В мрачные дни тридцатилетней войны в лагере этого полководца формировалась и закалялась в непрерывных боях «его» армия, армия профессионалов-солдат, собранная из стекавшейся из разных уголков Европы «вольницы». На основах религиозной и политической терпимости, но с признанием крепкой военной дисциплины и полного подчинения воле своего гениального полководца была создана военная система Австрии.
«Слово свободно, послушание слепо», – вот основной лозунг для армии Валленштейна, действительно «слепо» верившей в своего вождя и готовой по его приказу пойти хотя бы и против своего «цесаря» из дома Габсбургов. Несмотря на всю гениальность, Валленштейн оказался политически опасным для Габсбургов, и наемный кинжал очень скоро лишил армию ее вдохновителя.
Пример Валленштейна остался в памяти Габсбургов, старавшихся в дальнейшем, не принимая на себя командования армией, не вверять таковое и выдающимся военным деятелям, без известных ограничений их прав. На сцену появился знаменитый гофкригсрат, о мрачной деятельности которого и вреде для армии не приходится много распространяться, как о военном явлении, известном всем. Даже полководцы, связанные кровью с Габсбургами, как, например, эрцгерцог Карл, не могли заслужить их доверия и кончали сбою жизнь в почетном изгнании в своих имениях.
Некоторые из наших современников, как, например, бывший военный министр и командующий 4-й армией Ауффенберг в отсутствии полководческих качеств у представителей дома Габсбургов видят причины упадка самой армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49