Для узколобости этих генералов характерно, что они отказывали в пригодности этим двум капитанам периода Первой мировой войны в праве, в обход карьерной лестницы, быть генералами и выполнять функции таковых. Хоссбах даже и не скрывал от меня, что Геринг и Мильх в его глазах – дилетанты в военном деле.
Мнение руководства по этому поводу сообщил мне полковник Боденшатц. Картина, которую он пожелал мне нарисовать, была такова: Хоссбах, на взгляд Геринга, – противник Гитлера и его руководства вооруженными силами. Геринг, само собою разумеется, знал о схватках за власть между ОКВ и ОКХ и неоднократно говорил об этом с Гитлером. Для Геринга таких тем, по которым он не мог бы говорить с ним, не существовало. Это шло еще со «времен борьбы». И наоборот, Гитлер обсуждал с Герингом все тревожащие его проблемы, будь то вопросы политики или события внутри вермахта и партии. При этом постоянно большую роль играли вопросы персонального характера. Гитлер всегда прислушивался к мнению Геринга, а мнение фюрера и его любое высказывание служили для того направляющей нитью. В своей критике руководства сухопутных войск оба они придерживались одинаковой точки зрения. Она состояла в следующем. Военно-морской флот и люфтваффе национал-социалистическое государство и его руководящую роль признали. Генералы же сухопутных войск, за редким исключением, воспринимаются как инородное тело, а тех из них, кто все-таки за это государство и его руководящую роль, сами они упрекают в «бесхарактерности».
Имперский «Партийный съезд труда»
6 сентября 1937 г. я встретил Гитлера в аэропорту Нюрнберга и затем сопровождал его в этот город на «Партийный съезд труда». Злые языки болтали, что это название было выбрано для имперского съезда НСДАП именно потому, что специально предназначенная для того территория, на которой проводились его массовые мероприятия (Parteitaggelande), была подобна одной огромной строительной площадке. Гитлер со своей свитой расположился в отеле «Дойчер хоф». Здесь же разместились все рейхсляйтеры и гауляйтеры. Адъютанты по вермахту производили в этом «коричневом окружении» впечатление чужаков. Продолжительная поездка по городу дала почувствовать ту суматоху, в которой нам предстояло постоянно пребывать до 13 сентября.
Последний день партсъезда, понедельник, был объявлен «Днем вермахта». Это был для нас, военных адъютантов, единственный день в Нюрнберге, когда перед нами стояли определенные задачи. В первой половине дня мы с фюрером выехали на Цеппелиново поле{69}, представлявшее собой огромную четырехугольную арену, на которой выстроились солдаты сухопутных войск, военно-морского флота и люфтваффе. Гитлер произнес с трибуны краткое обращение, а затем объявил, что после съезда будет проведена демобилизация первого контингента, отслужившего два года воинской повинности. «Вы отдали Германии два года своей жизни, – обратился он к ним, – и тем способствовали обретению Германским рейхом свободы в своих внешних делах и сохранению мира». Затем состоялась имитация боя с участием пехоты и танков, а после этого – парадное прохождение войск, над которыми проносились эскадрильи истребителей и бомбардировщиков.
Во второй половине дня Гитлер произнес в Зале конгрессов с нетерпением ожидавшуюся речь. В ней он высказал свою точку зрения по казавшимся ему наиболее важным текущим вопросам внутренней и внешней политики. Присутствовали все, кто занимал какое-то заметное положение в государстве, партии и вермахте. Фюрер долго готовился к этой речи, и она прозвучала призывом к западным демократиям, которых он предостерегал насчет «генерального наступления жидовского большевизма на нынешний общественный строй и против всех наших духовных и культурных ценностей». Такого, заявил он, еще не бывало во всем мире со времен появления христианства, победного шествия ислама или эпохи Реформации. «В нынешней Советской России пролетариата евреи занимают 80% всех руководящих постов», – утверждал Гитлер. Указав на «красную революцию» в Испании, против которой выступил с оружием Франко, он заклинал «большую семью европейских народов» осознать «огромность всемирной опасности большевизма». К тому же Гитлер высказал опасение, что большевизм нарушит равновесие сил в Европе.
Как и всегда после своих крупных речей, по возвращении в отель Гитлер сразу же удалился в собственные апартаменты, чтобы принять ванну. Тем временем салоны отеля наполнялись людьми в серой, синей и коричневой форме. Вечером Дня вооруженных сил все находившиеся в Нюрнберге генералы и адмиралы стали гостями Гитлера, в их честь был устроен банкет. По сравнению с руководителями партии, которые привыкли к жизни и обычаям гитлеровской штаб-квартиры в Нюрнберге, они держались скованно и неловко. Нам, адъютантам, то и дело приходилось помогать им хоть как-то почувствовать себя в своей тарелке. Торжественным закрытием партсъезда послужило торжественное прохождение частей вермахта «гусиным шагом» перед порталом отеля. Гитлер принимал этот парад с балкона, окруженный генералами и руководителями партии.
Маневры вермахта
К имперскому партийному съезду примыкало посещение Гитлером маневров в Мекленбурге, в последний день которых ожидался приезд Муссолини.
19 сентября Гитлер своим специальным поездом прибыл в район маневров. Его личный штаб был дополнен всего лишь одним офицером генерального штаба сухопутных войск. Хоссбах, с согласия Гитлера, выбрал для этого своего заместителя по Центральному отделу военного министерства майора генштаба фон Грольмана, которого он намечал сделать собственным преемником, будучи сам намечен фюрером в адъютанты по вермахту. Замена должна была произойти весной 1938 г. К сожалению, дело до этого не дошло, хотя Грольман (впоследствии, в 1958-1961 гг., ставший первым уполномоченным по военным делам бундестага ФРГ) оказался тогда ценным во всех отношениях приобретением нашей адъютантуры.
Спецпоезд Гитлера на время маневров стал его «штаб-квартирой», и он охотно жил в нем. Когда позволяли погода и время, фюрер часто совершал прогулки с господами из своего штаба. Поезд не отличался особенной роскошью, но был оборудован практично. Позади двух локомотивов был прицеплен вагон с машинами и багажом, за ним следовал вагон-салон, в передней трети которого находилось жилое помещение с длинным столом и восемью стульями. Через проход размещались купе. Сначала жилое и спальное купе Гитлера с ванной, а затем – два купе для обоих шеф-адъютантов, еще одно – для двух слуг и служебные (в том числе кухня). Далее следовали вагон для криминальной полиции и команды сопровождения, вагон-ресторан, два вагона для гостей, адъютантов, врачей и секретарш, а также вагон для прессы и замыкающий – еще один с автомашинами.
Внешний вид состава был вполне единообразный, все вагоны одинаковой формы и покрыты одной и той же темно-зеленой краской. Каждый пассажир этого спецпоезда должен был иметь при себе проездной билет первого класса. Мы, принадлежащие к окружению Гитлера, кроме того, имели годичные проездные билеты. Маневры проводились по инициативе Бломберга, готовил их полковник Йодль как начальник Отдела обороны страны Управления вооруженных сил. Гальдер{70} (тогда еще – Второй обер-квартирмейстер»генерального штаба сухопутных войск) являлся начальником руководящего штаба, а сам начальник генерального штаба генерал Бек, казалось, ограничивался ролью наблюдателя.
Подготовка и проведение этих маневров, призванных проверить новую систему организации верховной командной власти в виде ОКВ, а также сотрудничество между ним и Главными командованиями сухопутных войск, военно-морского флота и люфтваффе, с самого начала страдали от спора между ОКВ и ОКХ о структуре высших органов и верховных командных полномочиях. Но все-таки в целом их можно было считать удавшимися, и это – заслуга Йодля. Ему, специально предназначенному начальником генерального штаба сухопутных войск на важный пост в ОКВ, приходилось нелегко.
В частности, ему доставалось множество упреков от ОКХ. Но Йодль неуклонно шел своим путем Ни в его, ни Бломберга или его начальника Кейтеля намерения не входило как-либо урезать ответственность Главных командований и их генеральных штабов. Военно-морской флот и люфтваффе тоже не ощущали их на себе. Это опасение имелось только у сухопутных войск. Поводом для разногласий служили, в частности, темп и объем вооружения. Армия стремилась к медленному и систематичному продвижению в данном направлении, а Гитлер усматривал в этом сопротивление его требованиям. Генеральный штаб сухопутных войск использовал потому во время маневров любую возможность разъяснить и наглядно продемонстрировать Гитлеру правильность и необходимость своих представлений о вооружении.
Хоссбах ежедневно информировал Гитлера о стратегической и тактической обстановке, лежавшей в основе маневров, и прежде чем утром покинуть поезд, докладывал ему программу на предстоящий день. В течение дня Гитлер встречался с целым рядом генералов, сообщавших ему дальнейшие подробности и докладывавших о ходе маневров. Мне вспоминаются, до клады обоих обер-квартирмейстеров: 1-го – Манштейна{71} и 2-го – Гальдера. Они избегали всяких подробностей, ибо не очень-то доверяли пониманию Гитлером стратегических и тактических вопросов.
Самому же мне пришлось убедиться в обратном. В один из дней маневров мы посетили позиции зенитной батареи. Гитлер осмотрел орудия и приборы управления огнем, а потом втянул меня в разговор. Его отнюдь не дилетантские вопросы, хотя и носили общий характер (об организации и структуре зенитных частей и т. п.), свидетельствовали, однако, о знании дела. Ему были хорошо известны тактико-технических данные зенитных орудий, их дальнобойность, а от меня он хотел узнать их скорострельность. Ответ я ему дать не смог и уже хотел подозвать командира батареи, но Гитлер не счел это нужным и двинулся дальше. О зенитной артиллерии я не имел никакого представления, поскольку мы, летчики-истребители, называли это «беллетристикой». На сей раз Гитлер ограничился общей темой противовоздушной обороны: от зенитной артиллерии он ожидал большего эффекта, чем от истребительной авиации. Самолет как боевое оружие и его разнообразное применение были ему тогда еще неизвестны. Я, конечно, вступился за свой род оружия и его значение для противовоздушной обороны. Но он дал мне понять, что главной задачей авиационных соединений считает нападение, то есть придает главное значение бомбардировщикам.
Авиации на этих маневрах можно было видеть мало, хотя было задействовано более 1000 самолетов. Сверх рамок маневров в первый день был произведен учебный воздушный налет на Берлин, чтобы проверить готовность к отражению вражеской авиации, а также взаимодействие гражданской ПВО, полиции, пожарной службы и «Красного Креста» при внезапном нападении с воздуха. Берлин впервые пережил затемнение. На маневрах проверялось также взаимодействие сухопутных войск с бомбардировщиками и штурмовиками в нападении и обороне. Поскольку Гитлер в заключительном обсуждении итогов маневров участия не принимал, о том, дало ли взаимодействие сухопутных войск с люфтваффе ожидаемые результаты, я ничего не слыхал. Но должен констатировать, что офицеры сухопутных войск, с которыми я потом беседовал, сочли применение самолетов интересным оживлением поля боя, но никакого серьезного значения для наземного сражения ему придавать не хотели. Насколько по-иному это оказалось потом на войне!
Особенный аттракцион на маневрах показал Удет. Он впервые совершил полеты на только что созданном самолете «Физелер-Шторьх». В сопровождении Мильха Удет неожиданно садился в расположении какого-либо штаба или части прямо на лугу или выгоне для скота. Тем самым он доказывал превосходные возможности использования этого «шторьхчика» в качестве связного или курьерского самолета.
Государственный визит Муссолини
Дожидаться окончания маневров Гитлер не стал. 25 сентября он принял Муссолини в Мюнхене. Спецпоезд ночным рейсом доставил нас на юг Германии. Фюрер занимался предстоящим визитом еще на маневрах. Во время обедов в вагоне-ресторане он не раз излагал нам свои мысли о Муссолини и Италии. Нет никакого сомнения в том, что свой политический ангажемент в отношении Италии Гитлер предпринял только в силу его симпатии к дуче, никоим образом не находя полного одобрения собственных советников. Со времени их первой встречи в 1934 г. в Венеции на политической сцене кое-что изменилось. Тогда Муссолини опасался – инстинктивно, наверняка, верно – усиления Германии и считал хорошее взаимопонимание с Австрией наилучшей защитой от возможных эксцессов со стороны рейха. В результате своих предпринятых в одиночку действий против Эфиопии (Абиссинии) Муссолини подвергся по решению Лиги Наций санкциям, которые затрудняли его положение. Германия, с октября 1933 г. уже не являвшаяся членом Лиги Наций, воспользовалась случаем поддержать Италию. Братство по оружию обеих стран в Испании привело к признанию Германией итальянской аннексии Эфиопии. Тогда Муссолини и заговорил впервые об «оси Берлин – Рим». Затем последовало признание обоими государствами националистического испанского правительства генерала Франко. Когда федеральный канцлер Шушниг весной 1937 г. во время своего визита в Венецию попросил Муссолини оказать поддержку Австрии против Германии и ее усиливающегося влияния в этой стране, тот повернулся к нему спиной. С тех пор Гитлер прилагал усилия, чтобы вступить с Муссолини в прямой разговор.
Визит Муссолини в Германию начался с Мюнхена. Его прибытие на Главный вокзал было назначено на 10 часов утра 25 сентября. Хозяином встречи в Мюнхене выступала НСДАП. Руководство гау приняло соответствующие меры для организации народного ликования. Улицы и привокзальная площадь почернели от людской толпы. Вокзал и фасады прилегающих зданий были украшены гирляндами и бесчисленными итальянскими флагами, а также полотнищами со свастикой. Спецпоезд подошел к платформе точно в указанное время. Состоялась сердечная встреча. Я стоял всего в двух метрах от фюрера и дуче и мог хорошо разглядеть их лица и жесты. Оба они радовались этой встрече.
Гитлер сопроводил гостя в отель «Принц-Карл-пале», а сам сразу же отправился на свою частную квартиру на втором этаже сдаваемого внаем дома на площади Принцрегентплац, 16. Там Муссолини немного позднее посетил его. В присутствии немецкого переводчика состоялась продолжавшаяся примерно час беседа. Дуче вполне хорошо говорил по-немецки, так что перевода не потребовалось. Он передал гостеприимному хозяину грамоту и атрибуты «почетного члена фашистской милиции» – этот жест был расценен многими по-разному. Но Гитлер при посещении Италии в 1938 г. с государственным визитом надел в честь Муссолини подаренный нарукавный знак и был при кортике.
День в Мюнхене прошел в обычных церемониях, положенных при государственном визите: возложение венков, завтрак, прием и парад. Прохождение лейб-штандарта СС «Адольф Гитлер» и лейб-штандарта СА «Галерея полководцев{72}» настолько импонировали Муссолини, что он даже заговорил о немедленном введении парадного «гусиного шага» в Италии. Примерно в 19 часов фюрер вместе со своим гостем отправился на вокзал. Оба поднялись в свои спецпоезда, чтобы ехать на маневры в Мекленбурге.
Дню 26 сентября предшествовал своеобразный пролог. Собственно говоря, это был последний день маневров, когда ничего впечатляющего и интересного произойти уже не могло. Но Муссолини захотел, по настоянию Гитлера, составить себе впечатление о германском вермахте. Хоссбаху пришлось искать выход. Он нашел его в том, что маневры закончили на день раньше, а Муссолини устроили показуху. На местности был с большой помпой разыгран бой. Кругом гремело, орудия и пулеметы были выдвинуты на боевые позиции, танковые подразделения имитировали атаку, беспрерывно проносились бомбардировщики и штурмовики. Да, тут было что поглядеть! Казалось, все это произвело на гостей впечатление. Муссолини проявил интерес. Полагаю, спектакль этот подействовал на него сильнее, чем планировалось показать в строгом подобии боевой обстановки. Присутствовал и итальянский военный министр, но о наличии у него военной компетентности и речи не могло идти. Констатация этого поразила Гитлера.
Во второй половине дня люфтваффе на полевом полигоне зенитной артиллерии Вустров, что на побережье Балтийского моря, провела весьма впечатляющие боевые стрельбы из тяжелых и легких зенитных орудий по воздушным и наземным целям. Применение зенитных орудий калибра 88 мм для борьбы с танками вызвало у некоторых присутствовавших офицеров сухопутных войск раздражение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Мнение руководства по этому поводу сообщил мне полковник Боденшатц. Картина, которую он пожелал мне нарисовать, была такова: Хоссбах, на взгляд Геринга, – противник Гитлера и его руководства вооруженными силами. Геринг, само собою разумеется, знал о схватках за власть между ОКВ и ОКХ и неоднократно говорил об этом с Гитлером. Для Геринга таких тем, по которым он не мог бы говорить с ним, не существовало. Это шло еще со «времен борьбы». И наоборот, Гитлер обсуждал с Герингом все тревожащие его проблемы, будь то вопросы политики или события внутри вермахта и партии. При этом постоянно большую роль играли вопросы персонального характера. Гитлер всегда прислушивался к мнению Геринга, а мнение фюрера и его любое высказывание служили для того направляющей нитью. В своей критике руководства сухопутных войск оба они придерживались одинаковой точки зрения. Она состояла в следующем. Военно-морской флот и люфтваффе национал-социалистическое государство и его руководящую роль признали. Генералы же сухопутных войск, за редким исключением, воспринимаются как инородное тело, а тех из них, кто все-таки за это государство и его руководящую роль, сами они упрекают в «бесхарактерности».
Имперский «Партийный съезд труда»
6 сентября 1937 г. я встретил Гитлера в аэропорту Нюрнберга и затем сопровождал его в этот город на «Партийный съезд труда». Злые языки болтали, что это название было выбрано для имперского съезда НСДАП именно потому, что специально предназначенная для того территория, на которой проводились его массовые мероприятия (Parteitaggelande), была подобна одной огромной строительной площадке. Гитлер со своей свитой расположился в отеле «Дойчер хоф». Здесь же разместились все рейхсляйтеры и гауляйтеры. Адъютанты по вермахту производили в этом «коричневом окружении» впечатление чужаков. Продолжительная поездка по городу дала почувствовать ту суматоху, в которой нам предстояло постоянно пребывать до 13 сентября.
Последний день партсъезда, понедельник, был объявлен «Днем вермахта». Это был для нас, военных адъютантов, единственный день в Нюрнберге, когда перед нами стояли определенные задачи. В первой половине дня мы с фюрером выехали на Цеппелиново поле{69}, представлявшее собой огромную четырехугольную арену, на которой выстроились солдаты сухопутных войск, военно-морского флота и люфтваффе. Гитлер произнес с трибуны краткое обращение, а затем объявил, что после съезда будет проведена демобилизация первого контингента, отслужившего два года воинской повинности. «Вы отдали Германии два года своей жизни, – обратился он к ним, – и тем способствовали обретению Германским рейхом свободы в своих внешних делах и сохранению мира». Затем состоялась имитация боя с участием пехоты и танков, а после этого – парадное прохождение войск, над которыми проносились эскадрильи истребителей и бомбардировщиков.
Во второй половине дня Гитлер произнес в Зале конгрессов с нетерпением ожидавшуюся речь. В ней он высказал свою точку зрения по казавшимся ему наиболее важным текущим вопросам внутренней и внешней политики. Присутствовали все, кто занимал какое-то заметное положение в государстве, партии и вермахте. Фюрер долго готовился к этой речи, и она прозвучала призывом к западным демократиям, которых он предостерегал насчет «генерального наступления жидовского большевизма на нынешний общественный строй и против всех наших духовных и культурных ценностей». Такого, заявил он, еще не бывало во всем мире со времен появления христианства, победного шествия ислама или эпохи Реформации. «В нынешней Советской России пролетариата евреи занимают 80% всех руководящих постов», – утверждал Гитлер. Указав на «красную революцию» в Испании, против которой выступил с оружием Франко, он заклинал «большую семью европейских народов» осознать «огромность всемирной опасности большевизма». К тому же Гитлер высказал опасение, что большевизм нарушит равновесие сил в Европе.
Как и всегда после своих крупных речей, по возвращении в отель Гитлер сразу же удалился в собственные апартаменты, чтобы принять ванну. Тем временем салоны отеля наполнялись людьми в серой, синей и коричневой форме. Вечером Дня вооруженных сил все находившиеся в Нюрнберге генералы и адмиралы стали гостями Гитлера, в их честь был устроен банкет. По сравнению с руководителями партии, которые привыкли к жизни и обычаям гитлеровской штаб-квартиры в Нюрнберге, они держались скованно и неловко. Нам, адъютантам, то и дело приходилось помогать им хоть как-то почувствовать себя в своей тарелке. Торжественным закрытием партсъезда послужило торжественное прохождение частей вермахта «гусиным шагом» перед порталом отеля. Гитлер принимал этот парад с балкона, окруженный генералами и руководителями партии.
Маневры вермахта
К имперскому партийному съезду примыкало посещение Гитлером маневров в Мекленбурге, в последний день которых ожидался приезд Муссолини.
19 сентября Гитлер своим специальным поездом прибыл в район маневров. Его личный штаб был дополнен всего лишь одним офицером генерального штаба сухопутных войск. Хоссбах, с согласия Гитлера, выбрал для этого своего заместителя по Центральному отделу военного министерства майора генштаба фон Грольмана, которого он намечал сделать собственным преемником, будучи сам намечен фюрером в адъютанты по вермахту. Замена должна была произойти весной 1938 г. К сожалению, дело до этого не дошло, хотя Грольман (впоследствии, в 1958-1961 гг., ставший первым уполномоченным по военным делам бундестага ФРГ) оказался тогда ценным во всех отношениях приобретением нашей адъютантуры.
Спецпоезд Гитлера на время маневров стал его «штаб-квартирой», и он охотно жил в нем. Когда позволяли погода и время, фюрер часто совершал прогулки с господами из своего штаба. Поезд не отличался особенной роскошью, но был оборудован практично. Позади двух локомотивов был прицеплен вагон с машинами и багажом, за ним следовал вагон-салон, в передней трети которого находилось жилое помещение с длинным столом и восемью стульями. Через проход размещались купе. Сначала жилое и спальное купе Гитлера с ванной, а затем – два купе для обоих шеф-адъютантов, еще одно – для двух слуг и служебные (в том числе кухня). Далее следовали вагон для криминальной полиции и команды сопровождения, вагон-ресторан, два вагона для гостей, адъютантов, врачей и секретарш, а также вагон для прессы и замыкающий – еще один с автомашинами.
Внешний вид состава был вполне единообразный, все вагоны одинаковой формы и покрыты одной и той же темно-зеленой краской. Каждый пассажир этого спецпоезда должен был иметь при себе проездной билет первого класса. Мы, принадлежащие к окружению Гитлера, кроме того, имели годичные проездные билеты. Маневры проводились по инициативе Бломберга, готовил их полковник Йодль как начальник Отдела обороны страны Управления вооруженных сил. Гальдер{70} (тогда еще – Второй обер-квартирмейстер»генерального штаба сухопутных войск) являлся начальником руководящего штаба, а сам начальник генерального штаба генерал Бек, казалось, ограничивался ролью наблюдателя.
Подготовка и проведение этих маневров, призванных проверить новую систему организации верховной командной власти в виде ОКВ, а также сотрудничество между ним и Главными командованиями сухопутных войск, военно-морского флота и люфтваффе, с самого начала страдали от спора между ОКВ и ОКХ о структуре высших органов и верховных командных полномочиях. Но все-таки в целом их можно было считать удавшимися, и это – заслуга Йодля. Ему, специально предназначенному начальником генерального штаба сухопутных войск на важный пост в ОКВ, приходилось нелегко.
В частности, ему доставалось множество упреков от ОКХ. Но Йодль неуклонно шел своим путем Ни в его, ни Бломберга или его начальника Кейтеля намерения не входило как-либо урезать ответственность Главных командований и их генеральных штабов. Военно-морской флот и люфтваффе тоже не ощущали их на себе. Это опасение имелось только у сухопутных войск. Поводом для разногласий служили, в частности, темп и объем вооружения. Армия стремилась к медленному и систематичному продвижению в данном направлении, а Гитлер усматривал в этом сопротивление его требованиям. Генеральный штаб сухопутных войск использовал потому во время маневров любую возможность разъяснить и наглядно продемонстрировать Гитлеру правильность и необходимость своих представлений о вооружении.
Хоссбах ежедневно информировал Гитлера о стратегической и тактической обстановке, лежавшей в основе маневров, и прежде чем утром покинуть поезд, докладывал ему программу на предстоящий день. В течение дня Гитлер встречался с целым рядом генералов, сообщавших ему дальнейшие подробности и докладывавших о ходе маневров. Мне вспоминаются, до клады обоих обер-квартирмейстеров: 1-го – Манштейна{71} и 2-го – Гальдера. Они избегали всяких подробностей, ибо не очень-то доверяли пониманию Гитлером стратегических и тактических вопросов.
Самому же мне пришлось убедиться в обратном. В один из дней маневров мы посетили позиции зенитной батареи. Гитлер осмотрел орудия и приборы управления огнем, а потом втянул меня в разговор. Его отнюдь не дилетантские вопросы, хотя и носили общий характер (об организации и структуре зенитных частей и т. п.), свидетельствовали, однако, о знании дела. Ему были хорошо известны тактико-технических данные зенитных орудий, их дальнобойность, а от меня он хотел узнать их скорострельность. Ответ я ему дать не смог и уже хотел подозвать командира батареи, но Гитлер не счел это нужным и двинулся дальше. О зенитной артиллерии я не имел никакого представления, поскольку мы, летчики-истребители, называли это «беллетристикой». На сей раз Гитлер ограничился общей темой противовоздушной обороны: от зенитной артиллерии он ожидал большего эффекта, чем от истребительной авиации. Самолет как боевое оружие и его разнообразное применение были ему тогда еще неизвестны. Я, конечно, вступился за свой род оружия и его значение для противовоздушной обороны. Но он дал мне понять, что главной задачей авиационных соединений считает нападение, то есть придает главное значение бомбардировщикам.
Авиации на этих маневрах можно было видеть мало, хотя было задействовано более 1000 самолетов. Сверх рамок маневров в первый день был произведен учебный воздушный налет на Берлин, чтобы проверить готовность к отражению вражеской авиации, а также взаимодействие гражданской ПВО, полиции, пожарной службы и «Красного Креста» при внезапном нападении с воздуха. Берлин впервые пережил затемнение. На маневрах проверялось также взаимодействие сухопутных войск с бомбардировщиками и штурмовиками в нападении и обороне. Поскольку Гитлер в заключительном обсуждении итогов маневров участия не принимал, о том, дало ли взаимодействие сухопутных войск с люфтваффе ожидаемые результаты, я ничего не слыхал. Но должен констатировать, что офицеры сухопутных войск, с которыми я потом беседовал, сочли применение самолетов интересным оживлением поля боя, но никакого серьезного значения для наземного сражения ему придавать не хотели. Насколько по-иному это оказалось потом на войне!
Особенный аттракцион на маневрах показал Удет. Он впервые совершил полеты на только что созданном самолете «Физелер-Шторьх». В сопровождении Мильха Удет неожиданно садился в расположении какого-либо штаба или части прямо на лугу или выгоне для скота. Тем самым он доказывал превосходные возможности использования этого «шторьхчика» в качестве связного или курьерского самолета.
Государственный визит Муссолини
Дожидаться окончания маневров Гитлер не стал. 25 сентября он принял Муссолини в Мюнхене. Спецпоезд ночным рейсом доставил нас на юг Германии. Фюрер занимался предстоящим визитом еще на маневрах. Во время обедов в вагоне-ресторане он не раз излагал нам свои мысли о Муссолини и Италии. Нет никакого сомнения в том, что свой политический ангажемент в отношении Италии Гитлер предпринял только в силу его симпатии к дуче, никоим образом не находя полного одобрения собственных советников. Со времени их первой встречи в 1934 г. в Венеции на политической сцене кое-что изменилось. Тогда Муссолини опасался – инстинктивно, наверняка, верно – усиления Германии и считал хорошее взаимопонимание с Австрией наилучшей защитой от возможных эксцессов со стороны рейха. В результате своих предпринятых в одиночку действий против Эфиопии (Абиссинии) Муссолини подвергся по решению Лиги Наций санкциям, которые затрудняли его положение. Германия, с октября 1933 г. уже не являвшаяся членом Лиги Наций, воспользовалась случаем поддержать Италию. Братство по оружию обеих стран в Испании привело к признанию Германией итальянской аннексии Эфиопии. Тогда Муссолини и заговорил впервые об «оси Берлин – Рим». Затем последовало признание обоими государствами националистического испанского правительства генерала Франко. Когда федеральный канцлер Шушниг весной 1937 г. во время своего визита в Венецию попросил Муссолини оказать поддержку Австрии против Германии и ее усиливающегося влияния в этой стране, тот повернулся к нему спиной. С тех пор Гитлер прилагал усилия, чтобы вступить с Муссолини в прямой разговор.
Визит Муссолини в Германию начался с Мюнхена. Его прибытие на Главный вокзал было назначено на 10 часов утра 25 сентября. Хозяином встречи в Мюнхене выступала НСДАП. Руководство гау приняло соответствующие меры для организации народного ликования. Улицы и привокзальная площадь почернели от людской толпы. Вокзал и фасады прилегающих зданий были украшены гирляндами и бесчисленными итальянскими флагами, а также полотнищами со свастикой. Спецпоезд подошел к платформе точно в указанное время. Состоялась сердечная встреча. Я стоял всего в двух метрах от фюрера и дуче и мог хорошо разглядеть их лица и жесты. Оба они радовались этой встрече.
Гитлер сопроводил гостя в отель «Принц-Карл-пале», а сам сразу же отправился на свою частную квартиру на втором этаже сдаваемого внаем дома на площади Принцрегентплац, 16. Там Муссолини немного позднее посетил его. В присутствии немецкого переводчика состоялась продолжавшаяся примерно час беседа. Дуче вполне хорошо говорил по-немецки, так что перевода не потребовалось. Он передал гостеприимному хозяину грамоту и атрибуты «почетного члена фашистской милиции» – этот жест был расценен многими по-разному. Но Гитлер при посещении Италии в 1938 г. с государственным визитом надел в честь Муссолини подаренный нарукавный знак и был при кортике.
День в Мюнхене прошел в обычных церемониях, положенных при государственном визите: возложение венков, завтрак, прием и парад. Прохождение лейб-штандарта СС «Адольф Гитлер» и лейб-штандарта СА «Галерея полководцев{72}» настолько импонировали Муссолини, что он даже заговорил о немедленном введении парадного «гусиного шага» в Италии. Примерно в 19 часов фюрер вместе со своим гостем отправился на вокзал. Оба поднялись в свои спецпоезда, чтобы ехать на маневры в Мекленбурге.
Дню 26 сентября предшествовал своеобразный пролог. Собственно говоря, это был последний день маневров, когда ничего впечатляющего и интересного произойти уже не могло. Но Муссолини захотел, по настоянию Гитлера, составить себе впечатление о германском вермахте. Хоссбаху пришлось искать выход. Он нашел его в том, что маневры закончили на день раньше, а Муссолини устроили показуху. На местности был с большой помпой разыгран бой. Кругом гремело, орудия и пулеметы были выдвинуты на боевые позиции, танковые подразделения имитировали атаку, беспрерывно проносились бомбардировщики и штурмовики. Да, тут было что поглядеть! Казалось, все это произвело на гостей впечатление. Муссолини проявил интерес. Полагаю, спектакль этот подействовал на него сильнее, чем планировалось показать в строгом подобии боевой обстановки. Присутствовал и итальянский военный министр, но о наличии у него военной компетентности и речи не могло идти. Констатация этого поразила Гитлера.
Во второй половине дня люфтваффе на полевом полигоне зенитной артиллерии Вустров, что на побережье Балтийского моря, провела весьма впечатляющие боевые стрельбы из тяжелых и легких зенитных орудий по воздушным и наземным целям. Применение зенитных орудий калибра 88 мм для борьбы с танками вызвало у некоторых присутствовавших офицеров сухопутных войск раздражение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76