Николаус Фон Белов
Я был адъютантом Гитлера



Николаус фон Белов
Я был адъютантом Гитлера

{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста.

Предисловие

Эта книга, несомненно, привлечет внимание всех тех читателей, которые интересуются историей Второй мировой войны и агрессии, осуществленной против Советского Союза гитлеровской Германией, 55-ю годовщину великой Победы над которой мы отмечаем в наступившем 2000 году. Она охватывает драматический период всемирной истории от подготовки и начала этой войны до самоубийства нацистского фюрера в бункере Имперской канцелярии 30 апреля 1945 г. Несмотря на прогитлеровскую тенденциозность мемуариста, книга эта тем не менее объективно обладает определенной познавательной ценностью. Она знакомит нас с некоторыми неизвестными или малоизвестными фактами и событиями не столь отдаленного прошлого, расширяет и дополняет наши представления о том, что происходило в то время в лагере нашего политического и военного врага. В ней раскрываются побудительные мотивы его действий, показывается механизм принятия Гитлером и высшим командованием вермахта важнейших политических и военных решений нередко всемирно-исторического характера. Поэтому независимо от намерений и взглядов автора воспоминания его носят разоблачительный характер.
Тем не менее следует предупредить даже хорошо осведомленного и начитанного читателя, что даже при очевидной достоверности описываемых автором фактов и событий (запросто игнорировать которые нельзя) к их интерпретации фон Беловым, к его суждениям и выводам необходимо отнестись критически. Не следует упускать из вида, что (хотя и не являясь рьяным национал-социалистом и считая себя стоящим «вне политики» профессионалом-военным, в силу присяги добросовестно исполняющим свой долг) он верой и правдой служил преступному фашистскому режиму и до самого финала оставался убежденным приверженцем Гитлера, правда, в душе порой не одобряя его отдельные действия и поступки. Несомненно и желание автора «очеловечить» и «облагородить» образ этого монстра, преступника № 1 против мира и человечности, на совести которого – десятки миллионов жертв бесчеловечной войны, геноцида (в частности «холокоста») и политических репрессий. Показная корректность, любезность и даже внимательность этого мастера рассчитанных на публику театральных эффектов, скажем, к своим ближайшим сотрудникам и личной обслуге, ничего не меняют в действительном облике кровавого злодея.
Напомним, к примеру, как в ходе настоящей бандитской «разборки» Гитлер «замочил» в «Ночь длинных ножей» 30 июня 1934 года ставших опасными ему своих недавних сообщников-штурмовиков во, главе с закадычным «братком» Эрнстом Ремом, как круто расправлялся он с неугодными или отпавшими от него генералами и офицерами, о его общеизвестной грубости и приступах необузданной ярости по отношению к подчиненным. Все это автор смягчает, рисуя пастельными красками чуть ли не благостный образ фашистского тирана и его «художническую натуру», а также некоторые подробности его личной жизни.
Однако предоставим развернутую аргументированную критику или опровержение ряда суждений и утверждений автора военным историкам и специалистам-германистам, выступающим во всеоружии фактов и положений, твердо установленных Судом народов в Нюрнберге и исторической наукой.
Примечательна и сама личность автора. Полковник авиации Николаус фон Белов получил свою первоначальную летную подготовку в авиационном училище в г. Липецке в СССР, на территории которого (в обход Версальского договора 1919 г., запрещавшего побежденной Германии иметь военную авиацию, танковые войска, военно-морской флот и химическое оружие) в 1920-х – начале 1930-х годов, с согласия советского правительства, при активном содействии командования Красной Армии, было создано несколько секретных военно-учебных центров, которые готовили офицерские кадры для будущего вермахта. Потом находился на командных должностях. Начиная с 1937 г. вплоть до горького для него конца фон Белов изо дня в день непосредственно общался с Гитлером, с которым его на протяжении многих лет связывали не только служебные, но и личные доверительные отношения. Будучи военным адъютантом «фюрера и рейхсканцлера» Третьего рейха по авиации, геринговской «люфтваффе», он имел редкостную, поистине уникальную возможность из первых уст слышать высказывания, мнения и намерения нацистского диктатора, которые тщательно воспроизводит в своих воспоминаниях, а также выполнять его конкретные приказания и поручения. Именно ему продиктовал Гитлер свое обращение к немецкому народу по случаю начала Второй мировой войны.
Аристократу по происхождению, принадлежавшему к прусской элитной военной касте (его дядя еще в Первую мировую войну был генералом от инфантерии), человеку образованному и довольно интеллигентному, ранее – строевому офицеру-летчику, фон Белову довелось быть свидетелем, а отчасти и непосредственным участником крупных исторических событий, в значительной мере определивших лицо первой половины XX века. Ведь по своему служебному положению он принадлежал к самому узкому кругу военных сотрудников и приближенных Гитлера как Верховного главнокомандующего вермахта. Это позволяло ему быть постоянно в курсе замыслов, планов и дел военной верхушки рейха. Он хорошо знал нравы, повадки и амбиции этой среды, в которой чувствовал себя своим среди своих. Ему были знакомы отдельные частные разногласия высшего генералитета (главным образом, сухопутных войск и авиации) с фюрером по некоторым кадровым и оперативно-тактическим вопросам, хотя по вопросам стратегическим и при осуществлении его преступных агрессивных, захватнических планов они в общем и целом действовали в полном согласии с ним.
Будучи по природе своей наблюдательным, способным к анализу и самостоятельным суждениям, обладая цепкой памятью, фон Белов с педантичностью хорошо вышколенного генштабиста и немецкой основательностью, в почти дневниковой, зачастую лаконичной и лишенной эмоций форме, фиксировал все виденное, а также и слышанное им от своего высокого и притом весьма словоохотливого шефа. Более того, он имел возможность не только постоянно общаться, но и беседовать с фюрером в служебной или приватной обстановке, а порой даже возражать ему по специальным вопросам, касавшимся действий авиации или ее вооружения, в которых Гитлер, к слову, неплохо разбирался. Можно с полным основанием полагать, что бывший ефрейтор Первой мировой войны, награжденный офицерским орденом Железного креста I степени, обладал отнюдь не меньшими военными способностями и познаниями, да и соображал в военном деле ничуть не хуже семинариста-недоучки, столь же незаслуженно, как и он сам, претендовавшим на славу «величайшего полководца всех времен и народов».
Автор дает далеко не однозначный, во многом противоречивый и непривычный для нашего читателя образ Гитлера, резко расходящийся с созданным сталинской пропагандой и сталинистской историографией примитивным стереотипом «бесноватого фюрера». Каким бы экспансивным и непредсказуемым «психом», допустим, ни был нацистский главарь, дебилом он никак не являлся, и отказать ему в уме никоим образом нельзя. Даже Молотов, самонадеянно считавший, что в августе 1939 г. они со Сталиным обвели Гитлера вокруг пальца, признал (правда, с «небольшим» запозданием – на несколько десятилетий): «Гитлер не был дураком, очень способный человек!..» (Цит. по сб. «Откровения и признания». М., 1996, с. 10). А Сталин, хорошо знавший толк в культе личности, представлявшем собою сочетание лживой, оглупляющей пропаганды мессианской роли «фюрера», или «вождя» (что в переводе одно и то же), с политическим террором, при подписании в Кремле в ночь на 23 августа 1939 г. германо-советского пакта – видимо, от избытка дружеских чувств или по холодному расчету – даже выпил за здоровье Гитлера, ибо, сказал он, «знает, как сильно любит немецкий народ своего фюрера!» (Там же, с. 64). Сообщить об этом тосте своему народу он все-таки поостерегся.
В данной связи уместно привести разумную, взвешенную и вполне объективную оценку Гитлера как политического и военного противника, данную осенью 1971 г. Г. К. Жуковым. В беседе с Константином Симоновым выдающийся советский полководец сказал:
«Вообще у нас есть неверная тенденция. Читал я тут недавно один роман. Гитлер изображен там в начале войны таким, каким он стал в конце. Как известно, в конце войны, когда все стало расползаться по швам, он действительно стал совсем другим, действительно стал ничтожеством. Но это был враг коварный, сильный… И если брать немцев, то конечно же они к нему не всегда одинаково и не всегда отрицательно относились. Наоборот. На первых порах восхищались им. Успех следовал за успехом. Авторитет у него был большой, и отношение к нему внутри. Германии, и в частности со стороны германского военного командования, было разное на разных этапах. А когда мы его изображаем с самого начала чуть ли не идиотиком, – это уменьшает наши собственные заслуги. Дескать, кого разбили? Такого дурака! А между тем нам пришлось иметь дело с тяжелым, опасным, страшным врагом. Так это и надо изображать…». (Цит. по: Константин Симонов. Сегодня и давно. М., 1980, с. 239. Выделено нами. – Г. Р.).
Примерно такую же эволюцию отношения к Гитлеру, как со стороны германского военного командования, претерпело и отношение к нему (а также к развязанной им войне, которая стала угрожать теперь существованию самого рейха) и со стороны фон Белова, хотя он и продолжал (не без некоторого душевного трепета) восхищаться фанатической «несгибаемостью» фюрера. Сам же Гитлер, по утверждению автора, уже летом 1944 г., после сокрушительного разгрома группы армий «Центр» в Белоруссии, перестал верить в победу: у него произошла «ужасающая потеря чувства реальности», он маниакально продолжал безнадежно проигранную войну, а облик его приобрел «мрачные черты».
Что же касается фон Белова, то он на рубеже 1943-1944 гг., по его словам, «больше не верил в победу, но еще не верил в поражение», будучи убежден, что «Гитлеру все же удастся найти политическое и военное решение». Но еще гораздо раньше, сразу после нападения на Польшу и начала Второй мировой войны, как откровенно пишет он, у него «в мозгу засел некий страх, в котором я как офицер сам себе не хотел сознаться. Ведь 2 августа 1934 г., после смерти фельдмаршала Гинденбурга, я принял присягу на верность Адольфу Гитлеру и чувствовал себя связанным ею». С осени же 1944 г., признается фон Белов, «единственный выход я видел только в смерти Гитлера».
Но осознание необходимости избавиться от Гитлера не привело верного своей ложно понимаемой присяге полковниках активному действию против губителя Германии. А ведь имея прямой доступ к фюреру, он вполне мог ценою своей жизни убрать фюрера выстрелом в упор. Трусость? Нерешительность? Нет, оправдывается он:
«Меня спрашивали, нет ли какого-либо способа отстранить Гитлера от власти, иначе говоря, – убить. Я категорически отрицал. Вот уже шесть лет я служил адъютантом фюрера и замечал, что его доверие ко мне постоянно росло. Я был полон решимости выполнять свою задачу, что бы ни произошло. Пусть поворота добиваются другие, раз считают его неизбежным».
Вот, в сущности, почему прусский дворянин фон Белов не встал в ряды тех своих сотоварищей по офицерскому сословию и социальной принадлежности, которые (как истинный патриот своего народа потерявший в боях в Северной Африке руку и глаз отважный полковник граф Клаус Шенк фон Штауффенберг) попытались на краю гибели не допустить падения собственной страны в пропасть национальной катастрофы, куда ее увлекал за собой Гитлер.
20 июля 1944 г. бомба Штауффенберга взорвалась в «Волчьем логове». Гитлер остался жив, а потому заговор потерпел неудачу и его главные участники были безжалостно уничтожены. Сам же фон Белов, присутствовавший в момент взрыва на оперативном совещании у фюрера, получил ранение в голову и оказался на время контужен.
Впрочем, оказывается, не все даже в лагере противников нацистского фюрера по войне хотели его скорейшей гибели. Одним из них был… Сталин, о чем свидетельствует в своих воспоминаниях «Разведка и Кремль» (М., 1996, с. 133) бывший начальник Управления спецопераций НКВД СССР генерал Павел Судоплатов. Еще в 1943 г. Сталин в самый последний момент отказался от уже подготовленного боевиками этой секретной службы (с помощью ее агента – знаменитой в Германии русской киноактрисы и любимицы фюрера Ольги Чеховой) убийства Гитлера, ибо это не отвечало его политическим расчетам: он вдруг испугался, как бы западные союзники не заключили сепаратный мир с новым германским правительством, оставив его с носом. А потому кровопролитная война продолжалась, по-прежнему проливалась кровь. Гитлер же стал возлагать свои надежды на «чудо-оружие» (ракеты «Фау» и первый в мире реактивный истребитель), а также на раскол между союзниками, который спасет его от полного поражения, как когда-то спас его кумира – прусского короля Фридриха II в Семилетней войне (1756-1763).
В своих воспоминаниях автор дословно приводит (в ряде случаев по частично сохранившимся или восстановленным записям) не предназначавшиеся для огласки предельно откровенные высказывания Гитлера, дающие яркое представление об образе и ходе его мыслей и действительных намерениях.
Так, фон Белов подтверждает на основании своих бесед с Гитлером, что основной движущей силой всех внешнеполитических акций нацистского лидера служили его грубо окрашенный в расистские и антисемитские тона махровый антикоммунизм, навязчивая идея борьбы против «еврейского большевизма» как главной угрозы для Германии и Европы. Запугивая Запад «большевистской опасностью» и прикрывая этим свое стремление к мировому господству, Гитлер призывал его к созданию единого фронта против СССР (прежде всего – при активном участии Англии, которая, однако, не пошла на это, боясь нарушения к выгоде рейха традиционно оберегаемого ею «равновесия сил» в Европе и установления германской гегемонии на этом континенте).
Автор приводит и циничные оценки Гитлером германо-советского пакта 1939 г. (с секретным дополнительным протоколом), который тот считал просто выгодным для себя тактическим маневром, «браком не по любви, а по расчету», верность которому он нарушит (впрочем, как и «умный и опасный» Сталин), лишь только это ему потребуется. Из аналогичных высказываний фюрера явствует, что потайным сговором о совместном разделе Восточной Европы его, как тогда говорили, «заклятый друг» – советский диктатор помог ему напасть на Польшу и тем самым развязать Вторую мировую войну. Недаром, по свидетельству постоянного представителя Риббентропа при фюрере посланника Хевеля, узнав о готовности Сталина подписать пакт, Гитлер с ликованием воскликнул: «Ну, теперь весь мир у меня в кармане!» (Цит. по: Откровения и признания, с. 60).
Приводимые в книге высказывания Гитлера и факты объективно опровергают получившую хождение версию о якобы готовившемся нападении СССР на Германию в июле 1941 г., в силу чего фашистская агрессия против нашей страны (как в пропагандистских целях утверждал Гитлер) якобы являлась «превентивной» войной, «упреждающим ударом» с целью отражения именно данного нападения.
Эта версия была выдвинута бывшим советским разведчиком В. Резуном (В. Суворовым) в его нашумевшей книге «Ледокол» и вызвала оживленную полемику. Она, к примеру, поддержана известным телеведущим Е. Киселевым в телефильме о Сталине как человеке, одержимом идеей насильственного осуществления мировой революции методом войны, а также широко обсуждалась, при активном участии самого Резуна, в телесериале «Последний миф». Несмотря на некоторые аргументы в ее пользу, версия эта достаточно убедительных – а главное, документальных – доказательств и подтверждений не имеет. Сторонники ее в своем обличительном пафосе против Сталина (у которого и без того хватает политических преступлений и военно-стратегических просчетов) вольно или невольно (последнее касается добросовестно заблуждающихся), так сказать, дают индульгенцию Гитлеру за его агрессию против Советского Союза. Поэтому большинство авторитетных российских и германских историков эту концепцию отвергает как недостоверную и фактически оправдывающую нападение гитлеровской Германии на СССР летом 1941 г.; она, по сути, повторяет пропагандистское обоснование этого нападения нацистским главарем. Вместе с тем вряд ли приходится сомневаться в том, что Сталин действительно собирался наступательным образом вмешаться в ход Второй мировой войны и, вероятно, нанести удар по гитлеровской Германии в благоприятный для себя момент, однако гораздо позже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76