У римлян не было палато
к Ц только несколько вьючных животных, которые везли провизию и воду, не
обходимые в пути. Они снарядили определенное количество воинов с учетом
того задания, которое им предстояло выполнить. Они знали, куда ехать и с ка
ким числом людей им придется иметь дело.
Родон наверняка оповестил их, как только последняя часть отряда Цезарио
на покинула Коптос. Нет, даже раньше: уж слишком быстро отряд римлян прибы
л сюда из Александрии, приплыв по Нилу. Родон, по всей видимости, послал со
общение, когда Цезарион со своими людьми отправился вверх по течению Нил
а. Предатель подождал римлян в Коптосе, форсированным маршем провел их п
о караванному пути Ц скорее всего, ночью, поскольку никто не путешеству
ет по Восточной пустыне днем, если этого можно избежать, Ц и привел непри
ятеля прямо в лагерь. Возможно, нападение было совершено прямо перед рас
светом, когда люди Цезариона спали крепким сном. Зная пароль, Родон, естес
твенно, не вызвал у часовых никаких подозрений, поэтому сразу тревогу не
подняли, а потом было уже поздно. В первую очередь он кинулся искать Цезар
иона, потому что знал: люди царя не будут оказывать сопротивления и сдаду
тся, если их повелителя возьмут в плен или убьют.
Однако Эвмен, Мегасфен и Гелиодор все равно сражались Ц быть может, они в
ступили в бой просто из-за неразберихи, потому что враги напали на них, ко
гда они спали и потому не поняли, что происходит. Остальные же действител
ьно сдались добровольно. Родон мог совершенно искренне пообещать им, что
он спасает их от изгнания и смерти, что на самом деле ждало бы их, останься
они с Цезарионом. На погребальном костре не было тел римлян, а это значит,
что они справились с заданием, не потеряв ни единого воина. Они наверняка
довольны этим и обращаются с пленниками милостиво. Во всяком случае, им н
езачем проявлять жестокость по отношению к придворным стражникам, кото
рым некого уже охранять. Родона, без всякого сомнения, ждет щедрая наград
а. Римляне должны быть благодарны ему: он помог их императору убрать с дор
оги опасного соперника и обеспечил их сундуками, полными сокровищ. При э
том они не потеряли ни одного человека.
Цезарион прижал ладони к воспаленным глазам. Родон преподавал ему филос
офию и математику в течение трех лет, и юноша отдавал ему предпочтение пе
ред всеми остальными наставниками. Он любил Родона; ему нравилось его яз
вительное острословие, его честность и ум, его изящное чувство юмора. Цез
арион вспомнил слова Родона, брошенные ему в лицо, и почувствовал, как в не
м закипает ярость. «Ты не стоишь моей жизни...»
«Нет! Ц гневно подумал он про себя. Ц Нет! Ты, Родон, предал не только меня.
Ты предал также всех моих предков, даже больше!»
Египет оставался последним независимым государством на побережье Внут
реннего моря. Теперь вся власть сосредоточилась в руках Рима. С этого дня
греки стали подданными Римской империи. Это не должно было произойти без
борьбы! Это не должно было случиться из-за предательства грека!
С тоской осмотревшись по сторонам, Цезарион подумал о том, что он снова пр
оиграл. Проиграл, как всегда. Он не сражался, потому что у него в очередной
раз случился приступ. И теперь он стоит возле собственного погребальног
о костра, где его в любую минуту могут заметить, сообразив, что ошиблись.
Или римляне все еще спят? Неужели они не позаботились о том, чтобы постави
ть часовых?
Цезарион вздохнул, усталым движением вытер губы и на секунду замер, взгл
янув на свою руку: она была выпачкана в крови, которая запеклась на подбор
одке. Он осторожно пошевелил распухшим языком, чувствуя сильную боль и н
еприятную онемелость. Наверное, он прикусил его во время приступа. Хорош
о же он будет выглядеть, если римляне в конце концов поймут свою ошибку. Во
т он, царь Птолемей Цезарь, сын царицы Клеопатры и божественного Юлия, Ц г
рязный, весь в крови юнец, которому едва исполнилось восемнадцать и кото
рый не может внятно сказать хотя бы слово.
Может, Родон был прав, когда грубо заявил, что Цезарион не стоит ничьей бол
ьше жизни? Юноша стиснул зубы, чувствуя хорошо знакомое смятение от охва
тившего его стыда. Он всегда не дотягивал до того уровня, которому должен
был соответствовать. Но все равно он обязан продолжать борьбу. Он не може
т принять свое поражение, просто сдавшись врагу. Если бы он в это не верил,
то лишил бы себя жизни сразу же, когда впервые понял, что его болезнь неизл
ечима.
О Дионис! Как же глупо Ц он даже не погиб в нужную минуту. Все, что с ним про
изошло, напоминало идиотскую комедию, в которой герой затягивает сцену с
воей смерти, а остальные актеры притворяются, будто бьют его палкой по го
лове и насильно затаскивают на погребальный костер!
Хотя римляне, как ни странно, пока еще не сделали этого.
Римские легионеры должны были поставить часовых. Они никогда не забываю
т об этом. Антоний не уставал повторять о необходимости охраны. Хотя, как б
ы там ни было, Октавиан знал, что делает, и доказал это, победив Антония.
В любом случае глупо было думать, что лагерь не охраняется. Если командир
у доверили столь важное и щекотливое задание, он не может валять дурака. Ц
езарион ни секунды не сомневался, что римляне поставили бы часовых, даже
если бы у них не было тридцати пяти пленников и нескольких сундуков с сок
ровищами. А сейчас их добыча составляла пятьдесят талантов
Греческая мера веса (26 192
г) и денежная единица
золота Ц вполне достаточно для того, чтобы содержать целый год не
большую армию! И пусть их пленники связаны, римский военачальник наверня
ка принял меры, чтобы его собственные подчиненные не позарились на сокро
вища.
Золото находилось в палатке Цезариона. Возможно, оно все еще там и римски
й военачальник спит возле него, как это делал сам Цезарион. Часовые, скоре
е всего, тоже сидели в палатке, прячась в тени от солнца. И это действитель
но было разумным решением.
Они, естественно, устали после форсированного перехода. До Коптоса далек
о, а до Александрии и того дальше, или откуда они там получили весть от Род
она. Быстро преодолев большое расстояние, римляне справились со своей за
дачей, а теперь, когда наступила невыносимая жара, командир дал своим вои
нам возможность отдохнуть. Никакой здравомыслящий человек не будет сто
ять на солнце, всматриваясь в безлюдную пустыню. Укрывшись в тени, часовы
е спокойно сидят, охраняя награбленное золото, и вряд ли наблюдают за пог
ребальным костром. Какая опасность может исходить от мертвых?
Цезарион стоял неподвижно, бессмысленно рассматривая лагерь. Все тело н
ыло от боли. Как же он устал! Он сделал все, что было в его силах, но потерпел
поражение. Может, ему действительно стоит просто успокоиться? Если бы ка
менистая почва не была такой горячей, он бы лег прямо здесь, где стоит сейч
ас. Нужно ли ему пытаться бежать? Скорее всего, ничего не получится: он ран
ен и у него нет воды. Ему даже нечем накрыть голову от палящих лучей солнца
. К тому же он не вполне здоров и едва успел прийти в себя после сильного пр
иступа. Даже если часовые не заметят его, он все равно не протянет в пустын
е долго. Будет большой удачей, если ему удастся добраться до караванного
пути, который проходит в трех километрах отсюда.
Однако, вдруг подумал Цезарион, на этом пути есть стоянки, где он сможет до
стать воды. Самая ближняя из них, Кабалси, находилась не более чем в восьми
километрах отсюда. Значит, он смог бы дойти до Береники
Торговый город на Красном
море, основанный Птолемеем II Филадельфом, названный в честь его матери; ва
жный пункт в торговле Египта с Индией и Эфиопией
, где был порт, всего за два дня. Сейчас в Беренике должен стоять кора
бль Ц вместе со своим отрядом он ждал его полмесяца. Сначала они планиро
вали подождать в самом порту, но Эвмен боялся, что поползут слухи о сокров
ищах и это привлечет грабителей. Поэтому, сохраняя полную секретность, л
юди Цезариона разбили лагерь в пустыне, где из-за предательства Родона н
а них напали римляне. Но корабль наверняка стоит в порту. Там его ждут друз
ья, провизия, деньги, как и было оговорено заранее.
Цезарион почувствовал, что у него начинают слезиться глаза. Он попытался
проглотить слезы и в тот же миг ощутил резкую боль в языке. Юноша вытер др
ожащей рукой непрошеные слезы и заметил, что влага принесла необычную пр
охладу его разгоряченному лицу. Ему не хотелось продолжать этот тяжелый
путь, но он сознавал, что должен попытаться это сделать. Нельзя просто так
сдаться на милость врага, если есть возможность совершить побег. Царица-
мать приказала ему бежать в безопасное место, в то время как сама осталас
ь в Александрии и руководила сопротивлением римским завоевателям. Никт
о не верил, что римлян можно остановить. Она, должно быть, в этот самый моме
нт испытывает ужасы осады, и ее единственным утешением является мысль о
том, что ее старший сын все еще на свободе. Она никогда не простила бы ему т
ого, что он отказался от борьбы и бесславно погиб в пустыне.
Погребальный костер был возведен на плоской поверхности большого камн
я посреди широкого русла высохшей реки; тропа, которая вела к караванном
у пути, шла вдоль подножья ближней скалы, прямо через лагерь, захваченный
римскими легионерами. Окинув безнадежным взглядом участок каменистой
почвы, отделявший его от дальней скалы, Цезарион решил идти в ту сторону. Т
ело Мегасфена лежало, наполовину свесившись с погребального костра, а ег
о руки были широко раскинуты. С трудом сдерживая болезненный стон, Цезар
ион наклонился и положил его руки вдоль тела; затем он поискал упавшие мо
неты и закрыл ими незрячие глаза. Мегасфен был слишком тяжелым, чтобы сно
ва поднять его на костер, и Цезарион стянул вниз пурпурное покрывало так,
чтобы оно закрыло лицо погибшего. Мегасфен погиб за него. Он достоин чест
и быть погребенным.
Юноша побрел к дальней скале, потом Ц вдоль нее по раскаленной земле мим
о лагеря, направляясь к Караванному пути. Он готов был пройти три километ
ра под палящим солнцем и эти шестьдесят метров вниз прямо под носом у рим
лян. Часто останавливаясь, он ковылял вдоль западной стороны скалы, где с
ейчас, после полудня, тени не было даже у самого подножья. Неровная земля,
усыпанная камнями, раскалилась на солнце. Цезарион шел очень медленно, д
ержась за бок. Каждый шаг острой болью отзывался в ране, его тошнило, кружи
лась голова. В любую секунду он был готов услышать сигнал тревоги, поднят
ый часовыми. Он начал считать свои шаги, чтобы знать, как далеко он сможет
уйти, и хотя бы в этом получить какое-то мрачное удовлетворение. Один, два
... Ему казалось, что пот катится с него градом, но его кожа была такой же сух
ой и горячей, как и окружавшие его камни: воздух впитывал влагу, прежде чем
успевала образоваться даже капелька пота. Тридцать пять, тридцать шесть
... О Геракл! Воздух такой горячий, что больно дышать. Если бы все это было уж
е позади!
Сто пять, сто шесть... Может, ему стоило зайти в лагерь и выпить немного воды
, перед тем как отправиться в путь? Нет. Ему нечем было зачерпнуть воды из б
ака, и кто-нибудь обязательно заметил бы его... Сто восемьдесят три, сто вос
емьдесят четыре... Интересно, насколько тяжело он ранен. Кровотечение пре
кратилось, струйка крови засохла на голени и ступне, поэтому рана, скорее
всего, не была столь серьезной, как показалось сначала. Он подумал, что, во
зможно, стоит остановиться и взглянуть на рану, но тут же отбросил эту мыс
ль. Все это бесполезно: хитон присох к ране, а он только сорвет свежую корк
у, чем вызовет кровотечение. В любом случае он ничего не сможет с ней подел
ать... Двести пятьдесят, двести пятьдесят один... Как бы там ни было, кто-то на
верняка залил рану миррой. Все тела на костре были умащены. Едва перестав
ляя ноги, юноша ощущал этот сладкий аромат. Мирра, как утверждали все докт
ора, Ц лучший из антисептиков. Следовательно, рану уже обработали и смот
реть на нее нет никакого смысла. Триста двадцать восемь, триста двадцать
девять... И вообще, глупо волноваться из-за инфекции: вряд ли он проживет та
к долго, чтобы она успела развиться в его теле...
Триста девяносто четыре, триста девяносто пять... Ему удалось пройти мимо
лагеря и часовых незамеченным. Вероятно, теперь он в относительной безоп
асности, идо наступления темноты ему ничего не грозит. Во всяком случае, д
о тех пор пока они не подойдут к погребальному костру и не увидят, что его
там нет. Четыреста... Затем они бросятся за ним в погоню. Убить его Ц это осн
овное задание, которое они получили; сокровище стало для римлян всего ли
шь неожиданным приобретением. Ему нужно будет найти укрытие в скалах воз
ле первой стоянки. Нет, ему лучше продолжать идти вперед, насколько хвати
т сил, ведь римляне поставят своих людей у следующих стоянок во всех напр
авлениях, чтобы его перехватить. Пятьсот, пятьсот один... Конечно же, они по
ступят так в любом случае. Если он пойдет на стоянку за водой, они схватят
его; если он туда не пойдет, то умрет от жажды. О Аполлон и Асклепий! Как же б
олит язык! Если бы выпить немного воды, самую малость, чтобы увлажнить его
...
Пятьсот шестьдесят девять, пятьсот семьдесят... Это безнадежно, бесполез
но! Нет, ему не уйти. Зачем бороться, страдать от зноя и боли, если ему все ра
вно предстоит умереть? Шестьсот.
Совершенно обессиленный, юноша остановился и, тяжело дыша, обвел взглядо
м противоположную скалу, ожидая увидеть лагерь. Его там не было. Он часто з
аморгал и медленно обернулся. Расстояние и марево раскаленного воздуха
превратили лагерь в бледное размытое пятно, едва заметное у подножья кра
сной скалы.
Сердце радостно забилось, когда он внезапно осознал, что его надежда на п
обег оправдывается: он действительно может убежать. Но в тот же миг ему вп
ервые стало по-настоящему страшно. Цезарион резко отвернулся и побрел д
альше.
По мере того, как юноша спускался вниз, вади
Сухая долина в пустынях Ар
авии и Северной Африки
расширялась, и в конце концов он вышел на тропу.
Он боялся, что если пойдет вдоль скалы слева, то может не найти караванный
путь. Споткнувшись о камень и увидев еще одну струйку крови, которая нача
ла стекать по голени, Цезарион понял, что рана снова открылась. Он вышел на
тропу и остановился, чтобы вытереть кровь, понимая, что римляне могут выс
ледить его по кровавому следу. Хотя, так или иначе, они все равно догадаютс
я, в какую сторону он направился. Без воды в пустыне не выжить никому, а кро
ме баков, зарытых на стоянках, ее нигде не было.
Восточная сторона скалы отбрасывала тень, но жара все еще оставалась нев
ыносимой; из-за нее голова разболелась так, что юноша едва обращал вниман
ие на боль в языке. Он подумал, что хорошо бы передохнуть, но решил не риско
вать. Римляне начнут его преследовать сразу, как только стемнеет, а тени у
же и так стали заметно длиннее. Он упрямо продолжал идти по тропе, бесконе
чно повторяя про себя, что самая тяжелая часть пути пройдена.
Однако к тому времени, когда Цезарион добрался до караванного пути, он по
нял, что самое тяжелое впереди. Головная боль была настолько сильной, что
он почти перестал замечать боль в боку. Сейчас юноша боролся с тошнотой и
непреодолимой слабостью, сознавая, что до стоянки Кабалси
Средиземноморский гор
од
еще пять километров и их во что бы то ни стало нужно пройти. В этой то
чке караванный путь шел почти строго на юг, и теперь впереди не было ни одн
ой скалы, а значит, и тени, где можно было бы укрыться. Цезарион устало брел
по открытой местности, спотыкаясь о раскаленные камни. Солнечные лучи би
ли по голове, как кузнечный молот, а горячая земля, казалось, отражала зной
прямо ему в лицо. Он вспомнил одного из докторов, к которому обращалась ег
о мать во время первого ужасного года его болезни, когда ему было тринадц
ать лет и она еще надеялась, что его можно исцелить. Тот порекомендовал ку
рс очищения кишечника вместе с некоторыми физическими упражнениями, дл
я того чтобы «вместе с потом изгнать из него дурной дух». Цезарион стерпе
л тошнотворное слабительное, от которого его внутренности свело судоро
гой, и выпил еще один отвратительный настой, вызвавший у него рвоту. После
этого врач потребовал, чтобы Цезарион пробежал несколько кругов по двор
цовому парку днем в самое жаркое время дня. Тогда он чувствовал себя так ж
е дурно, как и сейчас. На пятом круге у него случился приступ, и стало ясно, ч
то к этому доктору обращаться за помощью больше никогда не будут...
Юноша остановился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48