- Я люблю тебя, Джим. Люблю, как никогда никого не любила! И не хочу тебя терять!
- Мэгги!..
- Я уже начала готовиться к свадьбе, - быстро продолжила она с напускным воодушевлением, которое почему-то страшило Джеймса. - Само собой, все будет очень скромно, не так, как мы раньше хотели, но все же лучше обвенчаться в Санта-Барбаре. У Смитсонов там прелестное имение, они будут рады, если свадьба состоится в их знаменитых садах. Разве это не чудесная мысль? А потом сядем на поезд до Лос-Анджелеса, а там - на пароход и махнем в Европу! Я еще не говорила тебе, что дала телеграмму мистеру Бренду и попросила все организовать? Так что нам предстоит замечательное путешествие: увидим все, о чем так долго мечтали, - Испанию, Италию и, разумеется, Англию! Просто чудо, верно? Все будет как в волшебном сне, я тебе обещаю!
По лицу ее катились слезы. Она глотала их и говорила, говорила без конца, а Джеймс гадал, знает ли она, что творится в его душе.
- Мэгги, мне кажется, лучше подождать...
- Мне уже пора, Джим. - Она торопливо чмокнула его в щеку и засуетилась в поисках своей сумочки и шелкового зонтика. Впрочем, она продолжала трещать без умолку: - Жаль, что не могу посидеть подольше, но у меня еще куча дел, а времени в обрез. Приду завтра, если твоя церберша не станет возражать. Когда она злится, с ней просто сладу нет. Сегодня чуть ли не с пистолетом в руках уговаривала ее пустить меня.
- Побудь еще немного, Мэгги.
- Извини, не могу. Не волнуйся, скоро вернется твоя драгоценная Бет.
- Проклятие, Мэгги, иди сюда!
Но она уже была у двери, когда та распахнулась.
- О, привет, Мэгги!
- Убирайся с глаз моих, негодяй!
- Я тоже рад тебя видеть, милочка! - Натан вежливо приоткрыл дверь, и Джеймс услышал, как он чертыхнулся сквозь зубы. - Женщины! - А мгновением позже - уже изменившимся, ласковым голосом: - Элизабет! Элизабет, любимая, ты здесь? Уж не сердишься ли ты на меня?
- Сердится, да еще как, если, конечно, у нее есть голова на плечах, - ворчливо ответил Джеймс.
Занавеска отлетела в сторону, и на пороге появился Натан.
- Ах ты сукин сын! Кстати, могу тебя уверить, сегодня вид у тебя не такой дохлый, как в прошлый раз!
- Вот и славно! - пробурчал Джеймс.
- Да? Ну что ж, попробуй выкини еще что-нибудь в этом роде, и я сам отделаю тебя так, что небо с овчинку покажется!
Джеймс хитро улыбнулся.
- Всегда говорил, что ты для меня вроде родной матери, Нат!
- Проклятие, так оно и есть! А когда думаешь выметаться отсюда? Док уже приходил? И куда подевалась Элизабет?
Тарахтит как всегда, усмехнулся про себя Джеймс.
- Ушла за покупками. А док забегал еще утром. Сказал, что лучше побыть здесь еще пару дней.
- Вот оно что, - задумчиво протянул Натан. - Понятно. Ну что ж... Может, тебе что-нибудь нужно?
- Нет. Бет возится со мной как с ребенком.
- Да, она такая. Да, кстати, не интересуешься, что об этом болтают в городе?
Джеймс состроил недовольную гримасу.
- С чего бы это? Меня больше интересует, что говорит Барни.
Натан только ухмыльнулся.
- А, Барни!.. Боюсь, ему еще долго не удастся поговорить, во всяком случае, пока что док Гейзер ему не разрешает!
- Док Гейзер? Дантист?
- Да. - Натан снова ухмыльнулся. - У старины Барни вдруг почему-то выпали и остальные зубы! Разве не странно?
Джеймс покосился на него.
- Проклятие, Нат!..
- Доку придется изрядно потрудиться.
- Сукин ты сын! А я-то еще убиваюсь, что свалял такого дурака! Да, кстати, ты знаешь, что этот ублюдок говорил про Элизабет?
Натан пожал плечами:
- Да чего только не болтают в городе обо мне и Элизабет! Надоело! Но будь я проклят, если позволю вот так подстрелить своего лучшего друга!
Джеймс судорожно стиснул его руку.
- Лучшего друга у меня не было, Нат! И прости за то, что я когда-то наговорил!
Натан рассмеялся.
- Ах ты, мерзавец! Ладно, Бог с тобой! Только постарайся больше не подставляться под пулю!
Они еще немного поговорили, и Джеймс начал устало зевать.
- Как ты себя чувствуешь, Джим? - с сомнением спросил Натан. - Что-то ты неважно выглядишь!
- М-м-м... да вот, побаливать стало, - скривился тот. Он попытался улечься поудобнее и сморщился от острой боли в груди.
В этот момент хлопнула входная дверь, и оба разом притихли. Судя по всему, на стол легла тяжелая сумка, и на пороге, развязывая ленты шляпки, появилась Элизабет. Она окинула мужчин внимательным взглядом.
- Давно ушла мисс Вудсен?
- С полчаса назад, - вскочив на ноги, быстро ответил Натан.
Элизабет придирчиво оглядела Джеймса.
- Что-то ты побледнел, и вид усталый. Давай-ка поспи. Или лучше вначале поешь.
- Угу.
- Сейчас испеку лепешки. Твоему желудку это не повредит.
- У него болит плечо, - робко вмешался Натан. Элизабет коротко кивнула.
- Ничего удивительно, - сердито фыркнула она, - когда от посетителей отбою нет! - И уже совсем другим, нежным голосом обратилась к Джеймсу: - Сейчас покормлю тебя, а потом дам лауданум. Его нельзя пить на пустой желудок.
Она исчезла за занавеской, и Натан устремился за ней, даже забыв попрощаться с Джеймсом. Тот устало прикрыл глаза, невольно прислушиваясь к их разговору.
- Элизабет, я пришел извиниться.
- В этом не было нужды.
- Нет. Я вел себя как осел, и мне очень стыдно. Ты простишь меня, любимая?
Она немного помолчала.
- Конечно. - В голосе ее слышалась такая печаль, что Джеймс невольно подумал: будь он на месте Натана, непременно схватил бы ее в объятия и расцеловал. - Давай не будем больше об этом. Мы оба были расстроены и наговорили друг другу лишнего. Забудь, все прошло.
- Если хочешь.
- Да, хочу. Лепешки будешь? Я сейчас поставлю кофе. Джеймс усмехнулся с закрытыми глазами. В этом была вся Бет Чашка кофе или чаю - и все в порядке.
- Нет, не стоит. Не хочу добавлять тебе хлопот.
- Глупости!
- Знаю. Но Джим устал. Да и у тебя вид не лучше. А кстати, сама-то ты где спишь?
- На качалке.
- На качалке?! - изумился Нат.
- Ерунда, Натан. Вполне удобно.
- Любимая... - поколебавшись, заговорил он, - может, ты передумала и все-таки поживешь пока у Вирджила и Энн?
- Нет, - решительно отрезала она.
- Ладно, как знаешь. Я просто спросил. Похоже, Элизабет стало неловко за свою резкость.
- Прости, Натан, знаю, что ты хочешь как лучше.
- Я люблю тебя, Элизабет. - Джеймс вдруг почувствовал, как внутри у него все сжалось. - И переживаю за тебя.
- Знаю, но... - И тут до ушей Джеймса донесся звук, который он бы ни с чем не спутал, - это был поцелуй. Секунды показались ему вечностью. Потом мягкий голос Элизабет произнес: - Мне нужно замесить лепешки.
- Да, милая. - В голосе Натана явственно слышалось разочарование, а Джеймс так обрадовался, что даже почувствовал себя неловко. - Конечно. Можно мне заглянуть завтра?
- О нет. Тебе ведь давным-давно пора в домой, в Колд-Спрингс.
- Ранчо прекрасно обойдется без меня пару дней. А я побуду с тобой.
- Но это совсем ни к чему, - настаивала она. - Джеймс уже поправляется, а ты и так уже задержался дольше обычного.
- Ладно. - Судя по недовольному тону, до Ната наконец дошло, и Джеймс злорадно улыбнулся. Впрочем, Натан всегда быстро соображал. - Я уеду, если ты так хочешь. Но к субботе вернусь.
- Буду рада тебя видеть, - кротким голосом ответила Элизабет.
Голова Натана просунулась за занавеску.
- Я уезжаю, - с несчастным видом объявил он. - Хочешь, попробую связаться с Мэттом?
- Шутишь? - возмутился Джеймс. - Да Мэтт с меня шкуру спустит, если узнает! Дашь ему знать, если я отдам концы, не раньше! Нет уж, спасибо, - буркнул он.
- Ладно! Увидимся через пару дней.
- Угу. Передай привет ребятам.
- Конечно. - Нат снова исчез за занавеской, и снова Джеймс услышал звук поцелуя. - Пока, милая. Если понадоблюсь, дай мне знать. Я тут же примчусь.
- Непременно. Пока, Нат.
Еще один долгий поцелуй. Руки Джеймса сжались в кулаки. Хлопнула дверь, и он немного расслабился. На пороге возникла Элизабет:
- Через минуту получишь свои лепешки! Постарайся не заснуть.
Он кивнул. Улыбнулся ей. Какая же она хорошенькая!
- Ты Нью-Мексико любишь больше, чем Техас?
- Да, - устало ответила Элизабет, - здесь больше травы. Больше цветов. По крайней мере там, где я бывала.
Сегодня они заболтались допоздна. Конечно, Джеймс понимал, что уже поздно, что с его стороны просто эгоистично заставлять ее сидеть рядом, но ничего не мог с собой поделать - слишком уж радостно было снова видеть ее возле себя, слышать милый, нежный голос. К тому же им осталось быть вместе так недолго, и он спешил, спешил в последний раз насладиться вновь обретенной близостью Элизабет.
По правде говоря, ему следовало бы уехать еще утром, тем более что рана благополучно затянулась, да и сам он чувствовал себя неплохо - спасибо Элизабет. Но Джеймс все никак не мог решиться. Он прекрасно понимал: стоит ему закрыть за собой эту дверь - и конец радостно-горькой близости с Элизабет. Поэтому, дождавшись прихода доктора Хедлоу, Джеймс принялся притворно жаловаться на боль в боку и разыграл такое представление, что сам себе стал противен. Но дело было сделано! Ему прописали еще два дня покоя в доме Элизабет. Джеймс чувствовал себя последней свиньей, ведь он знал, что, пока он занимает ее постель, Элизабет даже не в состоянии выспаться, однако расстаться с ней было выше его сил.
В этот день желающие навестить его валили валом - Мэгги, Вирджил и Энн, чета Тэлботов, вслед за ними Зах Роулендс и кое-кто из ковбоев с ранчо.
Джеймс был на седьмом небе от счастья. Элизабет кудахтала над ним, строго следя за тем, чтобы его не утомляли, и без всяких церемоний выставляла посетителей вон. Она закрывала за ними дверь, и они снова оставались одни.
Теперь ему не было необходимости все время лежать в постели. Он уже мог самостоятельно одеваться и, бодро шаркая ногами, усаживался за стол, когда Элизабет звала его обедать. Даже ограниченные возможности не мешали ей кормить его по-королевски. Однажды вечером она поджарила для него кукурузные пончики с яблоками, и он уплел целую тарелку, чувствуя себя как в раю.
Вечерами он лежал в постели, а Элизабет усаживалась возле него в кресло-качалку, и они часами болтали, смеялись и говорили, говорили без конца.
Иногда она читала ему вслух те книги, что он прислал ей, медленно, запинаясь на каждом слове, а он поправлял ее и подбадривал, когда она уставала. Лицо Элизабет вспыхивало от удовольствия, как будто она все еще до конца не верила в это чудо. И Джеймс сиял вместе с ней от счастья и гордости, не уставая изумляться, что такое простое занятие доставляет столько радости.
И он наконец понял то, на что еще несколько месяцев назад намекал ему Мэтт, - Элизабет не только гор - да. В ее характере есть многое, о чем не следует забывать: неуверенность, сомнение в собственных силах, отчего порой она становится просто испуганным ребенком.
Вот тут-то Джеймсу и следовало ей помочь, а он постоянно забывал об этом - забывал, ибо был слеп, думал только о себе и, кроме того, не хотел воспринимать Элизабет такой, какой она была на самом деле.
В этот вечер Джеймс опять попросил ее рассказать ему о своей жизни в Теннесси. Она вначале отнекивалась, потом сдалась. Он уселся на постели, подложив себе под спину подушки; Элизабет устроилась рядом. Но едва она стала вспоминать подробности смерти матери, как голос ее дрогнул, и рука Джеймса сама нашла ее руку, да так и осталась.
- В Нью-Мексико тоже бывает красиво, - продолжала она. - Мне очень понравился Альбукерк. Он стоит на берегу огромной реки, туда ходят поезда. И в Санта-Фе тоже.
- Да, - машинально согласился он, изо всех сил стараясь сохранить в своей памяти эту минуту - звук ее нежного голоса, выражение лица, каждую мелочь. «Да, - думал Джеймс, - я запомню ее навсегда, сколько бы ни прошло времени». Пусть она даже будет счастлива с Натом, окруженная ребятишками и любовью мужа. А эти драгоценные воспоминания заполнят пустоту его собственной жизни и, может быть, смягчат грядущее одиночество, то страшное одиночество, в котором он жил с того самого дня, как она оставила его.
Глава 26
Элизабет повернулась к Джеймсу спиной, не желая, чтобы он заметил выражение ее лица.
- И слышать не хочу. Даже доктор Хедлоу велел тебе остаться еще на день. Он рассердится, узнав, что ты не послушался.
Джеймс стоял рядом, полностью одетый и готовый к отъезду домой, в Лос-Роблес.
Элизабет растерялась. Она рассчитывала, что у них впереди еще целый день, но Джеймс застал ее врасплох, одевшись без посторонней помощи и попросив послать за мисс Вудсен. А стоило той появиться, как он попросил отвезти его домой. Мэгги уже ждала за дверью - Джеймс уговорил ее подождать, пока он попрощается с Элизабет.
- Мне пора, - тихо сказал он, - давно пора. Вечером приедет Нат, ты помнишь? Бет, тебе надо устраивать свою жизнь.
- Так ты уезжаешь из-за Ната?
- Нет. Ты устала, милая. Я бесконечно благодарен тебе за твою доброту, но было бы чертовски эгоистично с моей стороны и дальше пользоваться ею.
- Что за чушь! - Руки Элизабет стиснули спинку стула. - Мне совсем не трудно было заботиться о тебе, Джеймс. Я делала это с удовольствием.
Он тяжело вздохнул.
- Ты замечательная женщина, Бет. Хотел бы я отблагодарить тебя! Не предлагаю тебе денег - ты бы швырнула их мне в лицо, так что даже и пытаться не буду! Может быть, потом я придумаю, как отблагодарить тебя за то, что ты для меня сделала. И не только за то, что кормила и... и... за все. Бет... - он осторожно дотронулся до ее плеча, - я хотел бы спросить тебя... один только раз, и потом уже никогда тебя не побеспокою.
- О чем? - едва слышно прошептала она.
- Если бы вернуться в прошлое, - начал он, тщательно взвешивая каждое слово, - если бы мы только что поженились, что бы ты изменила? Есть что-то, что бы ты хотела исправить?
Элизабет сама не понимала, почему ей вдруг стало трудно дышать. Она с трудом сглотнула застрявший в горле комок. Его руки по-прежнему лежали у нее на плечах. Она закрыла глаза и мысленно унеслась в прошлое.
И вдруг время как будто повернуло вспять - Элизабет снова увидела себя, испуганную, словно дикая птичка в клетке. Тогда она сбивалась с ног, чтобы в доме всегда все сверкало. Она вспомнила, как Джеймс возвращался домой, а потом, умывшись и переодевшись, звал ее пройтись с ним вечером, когда было уже не так пыльно и на землю опускалась прохлада. Все как будто случилось только вчера, она видела его улыбающееся, светившееся надеждой лицо.
«Пойдем, Бет, - уговаривал он. - Всего на полчаса! Там так хорошо! Возле дороги растут старые дубы; ты посмотришь, какие причудливые тени они кидают на землю, когда садится солнце. Идем!»
Каким молодым он казался тогда! Какими юными были они оба! Пугливая Элизабет всего боялась, придумывала всяческие предлоги, чтобы отказаться. Через пару недель он сдался.
- Теперь я бы не стала отказываться прогуляться с тобой вечером, - прошептала она. - Мы гуляли бы под теми дубами, о которых ты мне рассказывал!
Он судорожно вздохнул.
- А я бы чаще сидел на кухне возле тебя, когда ты готовишь ужин, вместо того чтобы подниматься к себе.
- А я, - подхватила Элизабет, - иногда оставляла бы тарелки немытыми!
- Я бы научил тебя танцевать! И читать!
- Я бы сама тебя попросила!
Руки Джеймса властно легли ей на плечи. Он привлек ее к себе, коснулся щекой ее волос, вдохнул их аромат. Элизабет вдруг лукаво усмехнулась:
- Теперь я бы никогда не убежала от миссис Делакруа! Он улыбнулся:
- Теперь я бы просто не отвез тебя туда! Оба весело расхохотались.
Элизабет накрыла его руку своей и до боли сжала ее, закрыв глаза, чтобы не расплакаться.
- Хотел бы я, чтобы ты снова понесла от меня, - глухо сказал Джеймс. - Ни за что не прощу себе, что был таким идиотом после смерти Джона Мэтью!
- Это не только твоя вина, Джеймс. Я тоже была глупа, - вздохнула она и неожиданно добавила: - У вас с мисс Вудсен еще будут дети!
- Ты подаришь чудесных ребятишек Нату, - улыбнулся он.
- Может быть, - тоненьким голосом проговорила она, и Джеймс крепче прижал ее к себе.
- Я хочу сказать тебе еще кое-что, Бет, прежде чем уеду. В ту ночь, когда я напился и наговорил тебе все эти ужасные вещи, ах, милая, знала бы ты, как я проклинал себя за это! Я не хотел, клянусь всем, что для меня свято, я вообще ничего не соображал тогда! Я бы с радостью вырвал свой поганый язык, если бы это что-то изменило. Отдал бы все, что имею.
- Знаю, Джеймс.
- И вот еще что... Когда я поклялся тебе, что не спал с Мэгги, кроме того... единственного раза, я не лгал. Мы проводили вместе вечера, но я никогда не изменял тебе! Это чистая правда, клянусь тебе, Бет!
- Не надо, Джеймс, я всегда тебе верила.
- Бет. - Он повернул ее к себе, и глаза их встретились. - Есть кое-что такое, о чем я мечтаю больше всего на свете... Если бы я только понимал раньше! Если бы только знал! - У него вдруг запершило в горле. Джеймс печально покрутил головой и заглянул ей в глаза. Потом склонился к ее губам и осторожно поцеловал, едва касаясь, будто держал в руках нечто хрупкое и драгоценное, как мечта. Но постепенно поцелуй становился настойчивее, губы Джеймса опаляли ее жаром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37