Бадди, к счастью для него, был исключением из правила, гласящего, что одежда делает человека. Он прекрасно смотрелся в чем угодно и знал это. И недоумевал: если он всегда выглядит так прекрасно, почему же он до сих пор не звезда?Он оделся и торопливо выпил приготовленный Ангель сок.– Я вернусь в шесть-семь. А чем ты думаешь заняться?– Пожалуй, схожу в супермаркет. Только мне нужны деньги.– А, да. Конечно. – Бадди смутился. Денег у него почти не осталось. Он добрался до последней сотни.Вытащив из кармана несколько бумажек, он дал ей две десятки.– Только не спусти их сразу! – Заплесневелая шуточка.Иногда он был противен сам себе.Она улыбнулась.– Попробую.Он схватил ее, провел ладонями по чудесному телу и поцеловал в губы.– До встречи, лапочка.
Подготовка к съемкам шла полным ходом. Поскольку сниматься «Люди улицы» должны были в основном на натуре, требовалось предварительно организовать очень многое. В первую очередь надо было удостовериться, что будут свободны люди, с которыми Нийл привык работать, и пока все шло гладко, без заметных помех. Почти каждый день он отправлялся с оператором и первым ассистентом на поиски подходящих мест. Некоторые режиссеры поручали это другим, но он предпочитал делать выбор сам.Монтана занималась подбором актеров. Она обосновалась в конторе Оливера Истерна на Стрипе и сразу же принялась за работу. Она могла бы поручить агентству просеять сотни возможных кандидатов или прибегнуть к помощи первоклассного специалиста по подбору актеров вроде Фрэнсис Кавендиш, но она хотела увидеть каждого кандидата своими глазами, а потом представить Нийлу на утверждение полный состав. Это был ее фильм, и она не собиралась уступать его никому другому.Ее пьянила радость: подготовка началась на самом деле! Она знала, насколько ей повезло, что она вышла за Нийла, что он пришел в восторг от сценария и загорелся желанием снять фильм. Но даже если бы Нийл отверг его… Ну, она-то знает, что сценарий по-настоящему хорош, что его можно предложить любой кинокомпании или независимому продюсеру, и им обязательно заинтересуются. Сценарий – лучшее, что она написала, и ложная скромность ей ни к чему. «Люди улицы» хороши, потому что в них – живая жизнь. Она запечатлела то, что происходит всюду каждый день. В основу легли характеры, которые она наблюдала, когда снимала фильм о детях на улицах Лос-Анджелеса. Энтузиазм Нийла явился подлинным плюсом, но в глубине ее души теплилось убеждение, что не ухватись Нийл за фильм, то, может быть… ну, может быть, она получила бы шанс снять его сама.Ерунда! С каких это пор женщинам выпадали такие возможности? Опомнись, детка, и благодари Бога, что снимает твой муженек и поэтому у тебя есть весомое право голоса.В фильме были три главные роли плюс тридцать две второстепенные. Некоторые только с одной репликой, но очень важной.Монтана не хотела брать актеров, которые примелькались во всех тягучих телевизионных сериалах, ей нужны были новые таланты, и она смаковала каждую минуту поисков идеального исполнителя или исполнительницы для каждой, даже самой маленькой роли.Они приходили сотнями. Улыбчивые, угрюмые, жаждущие.Старые, молодые, красивые, уродливые. Все приносили папки с фотографиями, перечнем участия в таких-то и таких-то фильмах и постановках, а также рекомендации.Агенты набрасывались на нее со всех сторон. Хорошие и скверные.«Тип Мэрилин Монро требуется? У меня есть девочка, от которой у всех встанет отсюда и до Сан-Велли!»«Мальчик, которого я вам посылаю, – чистый Джеймс Дин. Да, Дин – только лучше».«Юный Брандо».«Брук Шиддс в самом расцвете».«Сексуальная Джули Эндрюс».«Дадли Мур».«Американский Майкл Кейн».Она тонула в водопаде типажей. Но постепенно начала намечать и отбирать, радуясь каждой новой находке все больше.По вечерам она работала над сценарием – добавляла эпизоды, меняла реплики. Нийл рассказывал ей о местах, которые нашел, а она ему – о наиболее интересных кандидатах на роли.Их личная жизнь отошла на задний план: они жили, дышали и питались «Людьми улицы». Будущий фильм стал центром существования их обоих. Иногда они ссорились. На три главные роли исполнители еще не были одобрены. Оливер Истерн требовал по меньшей мере двух кассовых звезд, и Нийл настойчиво осаждал переставшего сниматься Джорджа Ланкастера, сверх-сверх-звезду.– Если мы заполучим Джорджа, – указывал он, – на остальные две можно будет взять неизвестных.– Если мы заполучим эту задницу, – соглашался Оливер.Для него все актеры были задницами – и звезды и последняя мелочь. – А это, судя по всему, вряд ли светит.– В субботу я слетаю в Палм-Бич, – объявил Нийл. – Сценарий ему нравится. Думаю, мне удастся его уломать.– Надеюсь. Время бежит. У меня есть кое-какие идейки.Идейки Оливера были хорошо известны Нийлу. Полузвездные имена. Совсем не то, не то, не то. Он не собирался даже обсуждать их.Монтану мысль о Джордже Ланкастере в восторг не приводила.– Он не умеет играть! – отрезала она.– Заиграет. У меня.Она осталась при своем убеждении, но у нее хватало здравого смысла понять, что некоторые уступки неизбежны.– Как, по-твоему? Может, мне поехать с тобой?Нийл помотал головой.– Нет. У тебя хватает хлопот здесь. С Джорджем я справлюсь.Она кивнула.– Да. У меня есть два актера, которых нам следует попробовать на роль Винни.– Если мы поймаем на крючок Джорджа Ланкастера. Иначе придется подыскивать имя.– Не понимаю почему.– Прекрасно понимаешь. Это называется играть на кассу.– Я не люблю играть в игры.– Научись.– Иди ты в… – пробормотала она нежно.– Если бы было время!Она ухмыльнулась.– Когда ты вернешься, время я найду!
День Элейн.После занятий у Рона Гордино – в «Ноготь – жизни поцелуй», затем четыре часа у Элизабет Арден: приведение в порядок ног, поправка бровей, питательная маска, мытье волос и сушка феном. Она успела домой вовремя, чтобы переодеться в зеленую норелловскую пижаму, до того как Росс вернулся со съемок.И выглядела она изумительно, пусть даже это было ее собственное мнение.– Ты выглядишь божественно! – прошептала она трюмо у себя в спальне.Лопни от зависти, Слониха Этта!Она вышла в гостиную и собиралась налить себе чего-нибудь, как вдруг, случайно взглянув в зеркальное окно, с ужасом увидела его – и он снова мочился в бассейн!– Лина! – завопила она, бросаясь к стеклянным дверям и выходя наружу. – Лина!Мальчишка лениво застегнул «молнию», словно настроение у него было самое беззаботное.– Здрасьте, мэм, – протянул он.– Грязный поросенок! – закричала она. – Я видела, чем ты занимался!Он наклонился к шлангу, из которого в бассейн лилась свежая вода.– А?– Ты не акай! Ты знаешь, о чем я.Тут, вытирая руки о туго повязанный передник и хмурясь, появилась Лина.– Что такое, сеньора? Я обед хочу готовить.Элейн ткнула пальцем с безупречно наманикюренным ногтем.– Я не желаю, чтобы он приходил сюда. Ты меня поняла, Лина? Больше никогда!Мальчишка продолжал возиться со шлангом. Лина испустила театральный вздох.– Мигель… он болеет… – начала она.– При чем тут Мигель! – взвизгнула Элейн. – Пусть он хоть сдохнет! Но я не желаю… пойми хорошенько… я не желаю, чтобы этот… этот бездельник еще хоть раз появился здесь. Ты поняла, Лина?Лина испустила еще один театральный вздох и возвела глаза к небу.– Ага, – сказала она. – Я поняла.– Отлично. Ну, так убери его отсюда немедленно!Элейн широким шагом вернулась в дом и сразу направилась к бару, где налила себе почти полную рюмку водки с одним символическим кубиком льда. Невероятно! Нынешняя прислуга! Невообразимо!Позади дома пронесся старый пикапчик – как раз в тот момент, когда перед домом остановился длинный черный лимузин.Росс! Элейн быстро оглядела себя в антикварном зеркале за баром. Она выглядит отлично. Может быть, против обыкновения, он все-таки заметит?Но он не заметил. Вошел в дом в выгоревших «ливайсах», заправленных в заляпанные глиной сапоги, в клетчатой рубашке и в старой кожаной куртке. Последнее время Росс одевался по-молодежному. Это ему не шло. Он выглядел как ковбой-перестарок.– Милый! – Она чмокнула его в щеку и за свои труды укололась о щетину.– Черт! – воскликнул он. – До чего хорошо выбраться из этого нужника! – Он плюхнулся на белую парчовую софу, которую Элейн только что перетянула заново, и закинул на нее ноги прямо в сапогах! – Вымотался до… Налей что-нибудь выпить, пока я совсем не опупел!Кинозвезда вернулся домой.
Бадди сбегал по ступенькам, насвистывая. Доверчивые глаза Ангель. Она никогда не пилила его, не жаловалась на квартиру, на то, что у них нет денег. Никогда не допрашивала его вечером, не требовала, чтобы он отчитался ей в каждой минуте прошедшего дня. Она была само совершенство. Золотая жена. Придет день, и он завалит ее мехами, драгоценностями, стереосистемами и машинами. Чего она ни захочет – пожалуйста!Когда? В том-то и вопрос. Когда все это сбудется для него? Он в Голливуде уже десять лет. Десять лет – долгое время. Очень долгое.
Сбежать от матери во второй раз было просто, особенно с двумястами долларов в кармане. Шестнадцатилетний подросток, осторожный, как лис, решивший не попасться снова, выбрался из Сан-Диего почти сразу – сел на автобус в Лос-Анджелес, а там голосованием добрался до пляжей, где и остался, ночуя как попало, клянчя еду, заводя друзей. Таких, как он, там было хоть отбавляй.Беглецы, которым нечего было делать, кроме как предаваться четырем «С»: Серфингу, Солнечным ваннам, Сну и Сексу. Не считая, конечно, Купания. И чуточки наркотиков, когда им удавалось их раздобыть. Бадди не мямлил и хватил секса сполна. Девочки почти все почти всегда готовы были поспособствовать. Мальчики, впрочем, тоже. Но уж это, извините, не для него.Первой у него оказалась крупная веснушчатая девчонка, которая предпочитала покрепче и без рассусоливаний. Ей нравилось кататься по песку, так чтобы он проникал в каждую щелочку. Он брал ее два-три раза в день, пока она не уехала в «Кадиллаке»с толстяком, который обещал ей Акапулько. Затем была рыжая малютка, предпочитавшая «сосать петушка», как она выражалась. Ему это не нравилось. Он ощущал себя слишком уязвимым, словно ее остренькие белые зубки могли вдруг сомкнуться и испортить ему все будущее. Он сменил ее на шведскую звездочку, которая посещала дикий пляж для развития грудной мускулатуры. Она научила его водить свой бледно-розовый «Тандерберд»и доводить ее до оргазма. И то и другое ему нравилось.Он нашел работу – готовил гамбургеры в пляжном ларьке и зарабатывал деньги, которых как раз хватало, чтобы, платить за комнату. Приятель научил его играть на гитаре, и у него получалось неплохо. Он работал над своим голосом, подбирал собственный репертуар. Иногда его нанимали попеть и побренчать на вечеринках, и это было неплохим подспорьем.Четыре заглавные «С»и «К» оставались неизменными. Он был покрыт ровным загаром, развивал мышцы серфингом, укреплял их работой под открытым небом. Секса у него было сколько требовалось, спал он вдоволь и совсем не вспоминал о матери. Для него она умерла.Он вел жизнь одиночки. Чего и хотел.У него завязалась дружба с Рэнди Феликсом, учившимся на актера, и порой он голосовал, чтобы попасть в Голливуд, где Рэнди посещал «Курсы актерского мастерства Джой Байрон. Метод Станиславского». Джой Байрон была старой англичанкой с голосом как ржавая пила. Она носила цветастые платья и не расставалась с зонтиком. Ученики обожали ее и дважды в неделю регулярно собирались для преклонения в заброшенном складе в трущобах за Уилширским бульваром. Когда Рэнди бросил курсы и занялся чем-то другим, Бадди продолжал посещать их без него. Каждая минута двухчасовых занятий дарила ему наслаждение, и вскоре он уже играл все ведущие роли от Стэнли Ковальского в «Трамвае» Желание» до Джея Гэтсби в «Великом Гэтсби».Джой Байрон сказала, что он талантлив, а уж кому было знать, как не ей! В свое время она играла с самыми лучшими – с Оливье, Гилгудом и всеми прочими английскими знаменитостями. Во всяком случае, так утверждала она, и Бадди был склонен ей верить.По мере того как актерская лихорадка в его крови набирала силу, пляж утрачивал притягательность. Покинуть его представлялось логичным. Рэнди, снимавший с двумя девушками дом в Западном Голливуде, говорил, что для Бадди у них всегда найдется комната. И за несколько дней до того, как ему исполнилось двадцать, Бадди водворился там.Дом оказался развалюхой, девушки – активными лесбиянками, но голливудский адрес – это голливудский адрес. Бадди сразу же почувствовал себя там как дома. Были только две трудности – отсутствие денег и отсутствие машины. Жить на пляже – это одно, а в городе – совсем другое. Рэнди словно бы всегда был при деньгах, и теперь Бадди спросил у него, каким образом он их зарабатывает.– Беру за то, что ты делаешь даром, – объяснил Рэнди. – У меня есть агент, который прикарманивает двадцать процентов и устраивает все. Никаких неурядиц. Никаких хлопот. Я продаю хер желающим дамам. Это повеселей, чем жарить сосиски!– Ты продаешь… что?!– А ты попробуй, Бадди. Я получаю комиссионные с каждого жеребца, которого привожу в конюшню.Оба покатились со смеху.– Правда? – пропыхтел Бадди между приступами смеха. – Правда?Рэнди кивнул. Он был пяти футов девяти дюймов роста, с приятной внешностью, но и только. Большой нос, небольшие глазки, отсутствие коренных зубов. Когда смеялся, это последнее было очень заметно.– Чтоб меня приподняло и хлопнуло! – воскликнул Бадди.Рэнди отвел его к своему агенту – черному гомосексуалисту, с ног до головы одетому в тугую белую кожу.– Но без… э… заказчиков мужского пола, – промямлил Бадди, сам не веря тому, что он решился на такое.– Без мужчин? – фыркнул агент, которого молодые жеребцы его конюшни ласково называли Тряпичник. – Ты что, извращенец?Так началась его жизнь мужской проститутки. В первый раз он очень опасался, что у него не встанет. Он встретился с заказчицей в квартире, которую обеспечил Тряпичник. Дама опоздала на двадцать минут – довольно пожилая, в строгом костюме.– А ты новенький, – заметила она вскользь, намекая, что ей знакомы все мальчики Тряпичника. – Я не раздеваюсь, – объявила она затем, вздергивая юбку к поясу и стаскивая практичное белое трико. – Но тебя желаю голым. Раздевайся!Она откинулась на кровати и не спускала с него глаз, пока он неловко снимал с себя одежду.У-ух! У него возникло ощущение, словно он идет к зубному врачу!И у него никак не вставало, пока он в отчаянии не вспомнил совет Рэнди: «Закрой глаза и вообрази!» Мгновенно он нарисовал в уме девочку, которую трахал последние дни. Девятнадцать лет. Хорошенькая. Итак лизала ему яйца, что казалось, он брызнет на двадцать футов вверх.Это подействовало. Он обрел квалификацию. И больше назад не оглядывался. Обслуживать женщин за деньги труда не составляло, но позволяло оплачивать счета и продолжать актерскую карьеру.Джой Байрон устроила его к агенту, он обзавелся фотографиями и начал предлагать себя пароли. Почти сразу же он получил две реплики в сериале «Звездное небо и Хатч», а потом и маленькую роль в сверхбоевике Берта Рейнолъдса. Его открыли! Он будет звездой!Однако получилось не совсем так. Наступило тощее время: эпизод «Звездного неба и Хатча» вышел в эфир – но без него. Появился на экранах фильм Берта Рейнолъдса – но без него.Кончить в корзине монтажера! Унижение было невыносимым.– Ничего, – утешала его Джой Байрон. – Будет еще что-то.Она были чудаковатой старухой и повадилась приглашать его к себе домой для «дополнительных занятий». Это ему льстило, а проигрывать с ней сцены из великих пьес было настоящим удовольствием. Вот только в пыльной гостиной ее дома на Голливуд-Хиллс в кульминационные моменты сцены она порой оказывалась уж слишком близко от него. Он постоянно обслуживал женщин за деньги, но мысль о том, чтобы заняться этим с Джой Байрон, его не привлекала Во-первых, ей никак не меньше семидесяти. Кроме того, он ее уважает. Она была великой актрисой. Она же его учительница, черт побери!Как-то вечером она сказала ему:– Бадди, у меня чудесная идея! Курсы устроят специальный показ «Трамвая». Я приглашу агентов, заведующих подбором актеров, администраторов. Ты, естественно, будешь играть Стэнли Ковальского. Прекрасный для тебя случай.– Здорово… – начал он.Она вцепилась в него, прежде чем он успел договорить.Это не было так уж плохо.Это не было так уж хорошо.Ему пришлось оставить проституцию. Он перебрался в странноватый дом Джой, и всю оплату его счетов взяла на себя она.Ему приходилось играть день и ночь, ночь и день. Джой всегда была в полной готовности. Он пронесся через всех великих драматургов. Он спикировал через стопку старых сценариев. Он воплощал эмоции до посинения лица.От Джой Байрон он почерпнул очень многое, начиная с секретов гримирования и освещения и кончая наиболее выразительными ракурсами съемки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61