– Этот засранец членом своим забавлялся, пока я была в уборной, – звучно объявила Памела.– Эта блядь спятила! – в бешенстве выкрикнул Оливер.– Эта блядь – моя жена, – провозгласил Джордж Ланкастер. – Дорогая, ты не знакома с Оливером Истерном, моим продюсером? Глава 34 Нет дурака хуже, чем старый дурак…Или молодой…Или средних лет…Банальные фразы.Джина Джермейн банальна. А кроме того, она знойная, сексуальная, грудастая блондинка, замечательная в постели. «Я погиб, – думал Нийл, – растворился – в ее соках. Тут мне защищаться нечем. Так какой я дурак?»Кого просить помочь?Какой смысл вспоминать в такое время о песнях Ньюли-Брикусса? В то время, когда баба, блондинка года в Америке, уселась на твой тугой член и отбивает послание похоти.Похотливая мыслишка.Самая первая женщина, с которой я спал, была в черных чулках и в поясе с подвязками. Звали ее Этелъ, иродом она была из Шотландии. Мне тогда было пятнадцать, а ей двадцать три. У нее были волосатые ноги и страсть к минету.Монтана в жизни не надела бы пояс с резинками. Она бы подняла его на смех, если бы он об этом заикнулся. Молочно-белые бедра, окаймленные, упакованные. Густой пучок волос прямо посредине этой рамы.О Боже!Джина чуть сдвинулась, выпустила его.– Я еще не все, – запротестовал он.– Знаю, – успокоила она. – Я тебе приготовила сюрприз.– Неужто еще одну скрытую камеру? – проворчал он.– Не беспокойся. Сегодня у нас праздник, и я хочу сделать так, чтобы ночь нам эта запомнилась.– Прием… – пробурчал он, провожая Джину взглядом до двери. Он хотел, чтобы она вернулась и закончила то, что начала.Либо это, либо придется окатить его ведром холодной воды, чтобы привести в чувство.– Мы пойдем на прием, – промурлыкала она. – Рано или поздно.Он откинулся на спинку кресла и ждал.Нет дурака хуже, чем старый дурак… молодой дурак… средних лет…Вторая женщина, с которой он переспал, была проститутка с Пиккадилли. Она взяла с него пять фунтов и заразила триппером.Ему было шестнадцать. Пояс с подвязками она не носила.Вдруг их стало двое.Джина. Пышная. Шикарная. Секс-бомба, обожаемая всей Америкой.А с ней рядом хрупкая женщина-евразийка. Темно-оливковая кожа, черные волосы ниспадают завесой до бедер, маленькая грудь и осиная талия. На ней ничего не было, кроме белого кружевного пояса с резинками, который лишь оттенял шелковистые спутанные волосы на лобке.– Это Тяо Лин, – сказала Джина. – От меня нам с тобой подарок. По-английски она не говорит, но понимает. Искусству любви ее обучали с детства. Отметим наш с тобой контракт, Нийл. А после этого отправимся на прием. Глава 35 – Ваша кто? – в ужасе переспросил Оливер, все старания которого собрать блистательный актерский ансамбль рушились прямо у него на глазах.– Твой кто? – заверещала Памела. И покатилась со смеху, заржала, сотрясаясь всем телом. – Это Оливер Истерн, – ловя ртом воздух, выдавливала она между приступами хохота. – Этот… этот… разъяренный недомерок.Загоготал и Джордж.– Да, безмозглая ты курица. Не смей оскорблять продюсера, ведь это он нам платит.Она давилась от смеха.– Ах, тот самый!Из своего бешенства и смущения Оливер выдавил слабенькую улыбочку, пытаясь вместе с брюками поддержать и остатки собственного достоинства.– Миссис Ланкастер, – залебезил он, – простите меня, пожалуйста. Я понятия не имел, миссис Ланкастер. Я так рад наконец-то с вами познакомиться, миссис Ланкастер.– Ради бога, зовите меня Памелой. По-моему, мы знаем друг друга достаточно интимно, правда?И с этими словами на нее опять накатил безудержный смех.
Волнение из-за Памелы Лондон и Оливера Истерна улеглось, но герой комедийного сериала и не думал отставать от Ангель.Бадди пробовал его не замечать.– Нам надо поговорить, – настаивал он, беря ее под руку.От его прикосновения она вздрогнула.– Я… я не думаю, что нам есть о чем говорить.– Очень о многом.– Почему бы тебе не отвалить, приятель? – сказал герой комедийного сериала.Ангель видела, что Бадди закипает, и быстро сказала:– Пожалуйста, не устраивай скандала. Может, мы поговорим позже?Как она себя с ним ведет! Что это еще за игры в молчанку! Она его жена. А он ей муж.– Сейчас же, – категорично заявил он. Ему было что сказать, и не откладывая.Герой комедийного сериала спросил:– Что это за хрен?И прежде чем Ангель успела вмешаться, Бадди развернулся и нанес какой-то сумасшедший удар кулаком, который, однако, только скользнул по подбородку телезвезды. Тот, в прошлом каскадер, увернулся и ответил коротким ловким ударом в живот, от чего у Бадди искры из глаз посыпались. Он согнулся пополам от боли, а когда смог наконец выпрямиться, Ангель и ее галантный кавалер уже исчезли в другой комнате.Мэрли Сандерсон недовольно тряхнула белыми волосами, уложенными, как у пажа. Элейн ее предупреждала, что пригласит Нийла с женой. Так где же Нийл? И почему Монтана расхаживает, задрав нос, по всему дому словно полоумная индеанка? Со всеми этими косичками и бахромой вид у нее нелепый до смешного. Сколько же ей лет?Непостижимо, как Нийл вообще мог на ней жениться. Она урод высоченная. Вид безумный не в меру. Все в ней свыше всякой меры.Рука Рэнди поползла вверх по ее бедру. Она хлопком отогнала ее, словно назойливую муху. В постели Рэнди был хорош, очень даже хорош. Но на вечере вроде этого он как-то терялся, уходил на задний план. Он что – вообще ни с кем не знаком? Ему недостает того, что ее отец называл «социальным нюхом». Раньше это ее никогда не беспокоило, но то, что сегодня он никак не может оторваться от ее юбки, вызывает досаду. Может быть, Карен и Элейн правы. Ни та, ни другая ничего не сказали, но Мэрли могла понять, что они не одобряют. Не бывает так, чтобы сегодня выйти замуж за такого мужчину, как Нийл Грей, а потом появляться в обществе с таким, как Рэнди Феликс. И потом, она стала подозревать, что денег у него нет, а из наследства ее никто и медяка не получит. Это уж точно.
– У самого большого из всех известных мне стервецов был самый малюсенький! – воскликнула холеная дама средних лет в элегантном черном платье.– Если за то, чтобы посрать, ему надо будет выложить пять центов, так он лучше сблюет, – тараторил продюсер.– Каждый день является ко мне в кабинет, запирает дверь, лезет под стол и сосет мой член, – говорил босс киностудии.Голливудские разговоры. Росс все это слышал и раньше. Его одолевали собственные мысли. Почему Элейн позвонила Карен, когда искала меня? Может, видела фотографии? Литтл С. Порц просит десять тысяч долларов. Если Элейн фотографии уже видела, тогда пусть этот хер катится подальше – а это, вероятно, ему так или иначе придется сделать. И речи не может быть, чтобы он раздобыл десять тысяч наличными, он и так уже везде поистратился. Его импресарио звонит каждый день, требует встречи.Импресарио наложит в штаны, когда хлынут счета за прием.Остается только надеяться, что Сейди Ласаль спасет его шкуру и вернет наверх, туда, где ему место. Она его однажды уже туда протолкнула.
Оливер Истерн сшивался по углам в поисках такого собеседника, который не был свидетелем, как унизила его жена Джорджа, припадочная дура. Что за ведьма! Даже ему было бы трудно спать с такой бабой, несмотря на все ее миллионы. А ведь Оливер известен как человек, который что хочешь сделает ради денег.Он стоял и хихикал с какой-то рыжей стервой, а внутри у него все кипело, жгла язва и беспокоил геморрой. Однако он свое еще возьмет. Когда картина будет закончена, окажется, что у него в кармане денег больше, чем у любого из них. За здорово живешь Оливер дела не делал.
Ужин подан. А кто где сидит? В Беверли-Хиллз то, где кто сидит, имеет значение почти такое же, как и сам банкет. Элейн не один час провела, колдуя над списком гостей и решая, как всех рассадить. Двадцать столов по двадцать человек за каждым столом. Хрусталь «баккара». Английский фарфор. Салфетки, свернутые и продетые в обручи. Маргаритки, анемоны и фрезии, собранные букетами в изящные стеклянные вазы и поставленные в центр каждого стола. Каллиграфически выписанные карточки у каждого прибора – сверху имена Элейн и Росса Конти, а под ними – имя гостя.Себя она посадила между Джорджем Ланкастером и Адамом Саттоном. Росса поместила между Сейди Ласаль и Памелой Лондон.После инцидента с Памелой и Оливером она помчалась наверх и проглотила еще одну таблетку валиума. А когда снова спустилась к гостям, все уже успокоилось. Оливер извинился. А Памела с Джорджем сочли все случившееся дьявольски смешным.Как и следовало ожидать, когда хохотал Джордж, весь мир смеялся вместе с ним. Элейн вздохнула с облегчением.Росс смотрел на Сейди, когда она подходила к его столу.В пятьдесят с лишним она, безусловно, выглядела лучше, чем в двадцать. Была почти стройной, почти привлекательной. Интересно, по-прежнему ли она стряпает? Какая стряпуха! Как трахается! А сиськи какие! Но к его имиджу она не подходила.Села.– Сколько времени прошло! – сказал он душевно. – Слишком уж много, а выглядишь ты потрясающе.Не отрываясь, смотрела она на него своими лучистыми черными глазами – красивее всего у нее всегда были глаза.– Ты мне это уже говорил, Росс.– А ты выглядишь так, что это можно и повторить, ничего страшного. В конце концов, ты и я – мы ведь знаем друг друга вечность, правда? – Он доверительно к ней наклонился. – Помнишь беднягу Берни Лефтковича? И как я однажды вечером нагрянул к тебе домой, когда ты готовила ему ужин?Разве она может когда-нибудь это забыть?– Какого Берни?– Берни Лефтковича. Остолопа Берни ты должна помнить.Он уже совсем готов был ошарашить тебя своим предложением.Ладно тебе, Сейди, то была ночь, когда ты и я… мы в первый раз… – Он прервал себя и ухмыльнулся. – Только не рассказывай, что ты это забыла.Она слабо улыбнулась.– Ты же знаешь этот город… легкие встречи, прощание без слез.Официант завис над ними с вином.– Наконец-то, – громко произнесла Памела, как будто уже несколько часов – не пять минут – изнывала от жажды. – Официант, покажите-ка этикетку, и если это не приличное «Каберне Совиньон», можете унести назад!Оливер Истерн налетел прямо на Карен Ланкастер. И в ту же минуту, как ему показалось, он углядел девушку с пляжа, которая вместе с женщиной постарше шла к покрытому навесом внутреннему дворику.– Разрешите-ка, – быстро проговорил он.– В чем дело? – спросила Карен с хриплым смешком. – Опять в уборную приспичило?Он пропустил ее слова мимо ушей и вышел из дома. Девушка усаживалась за столиком, за которым сидела и Памела Лондон.Как бы ни хотелось ему сделать звезду из этой девушки, подходить к ней, когда та баба рядом, он не собирается. По нему, счастье – это когда тебе больше ни разу не доведется увидеть Памелу Лондон.Монтана не горела желанием присоединяться к остальным гостям, уже усевшимся за столы. Есть ей не хотелось, и потом она уже просмотрела карточки, узнала, кому где сидеть, и выяснила, что ее засунули между двумя совершенно незнакомыми ей людьми. А в довершение ко всему Нийл еще не появился, и это выводило ее из себя. «Что я здесь делаю? – думала она. – С таким же успехом я могу отсюда убраться, игры эти не для меня».И тут она увидела Бадди Хадсона, который слонялся возле бара. Он смотрелся таким же пришибленным, как и она сама.Может, удастся его развеселить. Она подошла и слегка дотронулась до его руки.– Удивлен? Так же весело, как и мне?Бадди обернулся, и перед ним предстала дикарка – сплошные косички с бахромой и черные как смоль волосы.– Монтана Грей, – объявила она, заметив, что он смутился. – В нерабочее время я выгляжу несколько иначе.Он даже присвистнул от облегчения, что не Фрэнсис его заловила, и обрадовался встрече с Монтаной.– Можешь еще раз представиться. Дружок жениха или невесты?– Что?– По моим прикидкам, семья Конти – невеста, потому как кончится все это тем, что их поимеют, не говоря уж о счете, который им выставят за этот вечер. А Ланкастеры – жених, потому что на всех, кроме себя самих, им наделать.Он засмеялся, готовый позабыть о тупой боли в животе «.– Я сам по себе. Никого тут не знаю.– Так лучше всего. – Она сделала маленький глоток» Перно»с водой, что держала в руке, скорчила физиономию и сказала:– Вкуса терпеть не могу, а как действует – люблю.Он разрывался. Болтать и дальше с Монтаной или постараться найти Ангель? Внутренний голос подсказывал ему, что нужно остаться с Монтаной, а сердце посылало его за Ангель.– Как дела? – машинально спросил он, ожидая услышать очередную блевотину: «Мы по-прежнему рассматриваем вашу кандидатуру».– Я собиралась позвонить тебе завтра после пресс-конференции Джорджа Ланкастера. – Она заулыбалась. – Но коль скоро ты здесь…О черт! Неужели она собирается сказать то, на что он надеялся? В горле у него вдруг пересохло.– Да?– Ты – Винни, малыш.В ту минуту он чуть с ума не сошел и думал, что в штаны напрудит.– Святой Мик Джеггер! Херовина небесная! Быть того не может!Он орал дурным голосом. Ну и что?– Tec… – Монтана смеялась, наслаждаясь его ликованием. – Я не назначила тебя президентом.Он был в облаках.– Это то же самое!– Рада, что ты доволен.– Дай дух перевести – я спятил! – Он ее крепко обнял. – Ты это серьезно? Без трепа?– Зачем же мне врать?– Черт! Не могу поверить.– Так поверь.– Мне… мне, наверное, снится.– Бадди! Деревенщиной-то я тебя никогда не считала. Успокойся. Это всего лишь кино.– Для тебя это кино. А для меня – моя жизнь.
История с Оливером Истерном кочевала среди всеобщего веселья от стола к столу. Ангель не поняла того, что услышала, – по ее разумению, он казался психически неполноценным. Она признала в нем мужчину с пляжа и понадеялась, что он ее не помнит.Все ее мысли занимал Бадди. Ей хотелось сказать, что она его любит. Но он все испортил, и нет пути назад. Только какой красивый он сегодня вечером! И она ждет от него ребенка. Может, им надо все-таки поговорить, несмотря ни на что. Она переживала из-за того, что комедийная звезда отколотил Бадди, но он сам в этом виноват, он первым начал.Она вздохнула в замешательстве. Она хочет Бадди. Не хочет она его. Но она по-прежнему его любит.– У тебя все в порядке? – Миссис Лидерман наклонилась через стол. – Что-то ты бледненькая.– Все хорошо, – ответила она вежливо. Она и в самом деле замечательно должна была бы проводить время, но Бадди все испортил.К ней перегнулся через стол кудрявый мужчина в ослепительно белом костюме и пьяным голосом произнес:– Мне пора идти поработать с публикой… думаете, мне быть мной легко? А кто вы, милочка? Я Фрэнк.Он был красив. Но не так, как Бадди.
– ..поселиться в моей квартире? Радость моя, я бы тебе и туалетной бумаги своей не дал!– ..Знаешь, что мне говорит эта рвань? Он говорит: «Не трахайся в моих владениях… хочешь порезвиться, делай это на кровати, за которую платит кто-нибудь еще»Элейн пристальным взглядом обвела комнату, своих гостей и вымученной улыбкой улыбнулась Джорджу Ланкастеру.– Всем вроде бы неплохо, правда?– Истинная правда. Только почему рядом со мной пустое кресло? – посетовал он.Элейн тут же вытянулась по стойке «смирно».– Прошу извинить! Джина должна была тут сидеть. Вы видели ее?Джордж бросил плотоядный взгляд.– Если бы видел, то об этом бы не забыл. Она та самая с большими…– Именно, – сухо заметила Элейн, отодвигая свое кресло и выбираясь из-за стола. – Пойду посмотрю, где она. Наверное, еще в доме. Я вернусь через минутку.– Ради Бога, малыш.Она поспешила в дом, где в разных местах еще сидели группками гости. Возле бара увидела Монтану Грей, болтающую с незнакомым мужчиной. Рядом увлечены были разговором Шон Коннери и Роджер Мур с женами. Из гостевой ванной вышли Карен Ланкастер и Шарон Ричман, смеясь и хихикая.О, Карен, я с тобой еще не закончила. Я, собственно, еще и не начинала, сука.Она прошла к парадному входу и справилась у охранников.Джина Джермейн еще не приезжала.
– Где Нийл? – громовым голосом спросила Памела Лондон. – Я за весь вечер его ни разу не видела.Росс, который пытался сосредоточиться на Сейди-Ласаль, повернулся к почетной гостье. Видик у нее, будто нацепила алый парик, каким ворон пугают, – почему ей не скажут насчет ее волос?– Он где-то туг, разве нет?– Я его не видела, а он должен был сидеть рядом со мной.Господи, думал Росс, ну что это за организация! И у того, и у другого почетного гостя – рядом пустые кресла. Хоть что-нибудь Элейн может сделать как надо?Как только Элейн вышла из-за стола, Биби принялась действовать и подсела к Джорджу.– Джордж, пусик! – вздохнула она. – Банкет очень хорош, но уж очень много народу. У меня для тебя и Памелы готов совсем особый ужин. Всего несколько друзей. Что ты думаешь?– Я думаю, что для старой девки ты довольно хорошо сохранилась. – Он ущипнул ее за ляжку. – Все еще аппетитная бабенка.– Джордж! – Она оттолкнула его руку и попыталась изобразить оскорбленную честь, но ничего не вышло. Джордж знал ее с тех пор, как ей было шестнадцать и она обхаживала Елисейские поля, что, как она надеялась, он давно позабыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61