– Сделай мне одолжение.Он услужливо кивнул.– Для тебя – что угодно.– Слушай, я чувствую себя довольно глупо, обращаясь к тебе с просьбой, – сказала она нерешительно.Он не имел понятия, что она хочет, и надеялся, что это никак не связано с сексом. Она красивая женщина, но спрос на него должен быть за его талант, а не за удовольствия, которые он мог доставить.– Что нужно сделать?Она тянула и тянула свою сигарету и невидящим взглядом смотрела в окно машины.– Пройди за те ворота, проверь, что там на аллее и в гараже того дома, посмотри, не стоит ли где-нибудь серебристый «Мазерати».Он пытался переварить ее просьбу. Как он пройдет за ворота?Перелезет? А если перелезет и хозяин примет его за грабителя (что весьма вероятно, когда на дворе – час ночи) и подстрелит?Всем, в конце концов, известно, что большинство обитателей Беверли-Хиллз вооружены до зубов и готовы отразить революцию.– Послушай… – начал он.– Ты можешь и не делать этого, – устало сказала Монтана.– Чей это дом хотя бы? – спросил он, чтобы выиграть время, пока взвешивал все «за»и «против».– Джины Джермейн.Вот повезло! Дом кинозвезды. Да у нее, наверное, вооруженные охранники на крыльце спят.– Я пойду, – неохотно сказал он. В конце концов, она дала ему Винни; он должен дать ей хоть что-то взамен.
Оливер Истерн сидел за рулем отлакированного английского «Бентли» 1969 года выпуска – очень хорошего года для «Бентли».Машина была в идеальном состоянии, как ей и надлежало быть, поскольку машина эта, когда ею не пользовались, содержалась обернутой в чистое полотно в гараже, рассчитанном на четыре машины, в доме в Бель-Эйр, который снимал Оливер, – через три особняка направо от поместья Биби и Адама Саттон. Этот «Бентли» был у него с самого своего рождения. Прямо с завода доставлен был Оливеру Истерну. Безупречная машина для безупречного человека.Он прокручивал в памяти прошедший день. Памела Лондон ему все испортила. И, конечно, Монтана. Что одна, что другая – чересчур умные. Если Нийл с Монтаной разойдутся из-за того, что он выболтал, – прекрасно. Он, со своей стороны, будет только счастлив. Какова наглость – так с ним разговаривать! При всех заявила, что он лижет задницы. Уж ей ли не знать, что это нужно для дела!Ставишь картину. Лижешь задницы. Не найти в городе ни одного продюсера, который не вылизывался бы по полной.Утро у него прошло неплохо. Контракт с Джиной Джермейн на съемки в новом фильме Нийла – плюс. Посмотреть бы на физиономию Монтаны, когда она услышит эту новость.Вернувшись домой, он помылся под душем, принял густую молочную микстуру от язвы, а с другого конца поставил свечу «Препарейшн Эйч». Потом надел чистую шелковую пижаму, набросил сеточку на редеющие волосы и забрался в постель, думая об Ангель. Ее природная красота и свежесть так подходят для Никки. Надо убедить ее сыграть эту роль, она просто идеальный вариант.Он заснул с мыслями о золотоволосой Ангель.
Бадди осматривал массивные железные ворота. Не меньше десяти футов в высоту, они щетинились наверху острыми шипами.– Вот зараза, – пробормотал он, снял белый пиджак, свернул, положил на землю. Еще раз внимательно осмотрел ворота.С обеих сторон к ним вплотную примыкала непроходимая живая изгородь футов шестнадцать высотой, в движение они приводились электричеством. Был только один способ – перелезть через них.А потом он заметил таблички, по одной с каждой стороны. На первой было написано: «Осторожно, злые собаки». На другой – «Вооруженная охрана Вестек».– Что я здесь делаю? – проворчал он, представляя себе картину: Бадди Хадсон добивается удачи, а кончает жизнь в пасти датского дога или, хуже того, от пули.Он поспешил назад к машине, где одна в темноте сидела Монтана.– Собаки и вооруженная охрана, – заявил он возмущенно.– Не обращай внимания на таблички. Они здесь у всех.Замечательно! Спасибо, Монтана. Не свою задницу подставляешь.Он с неохотой вернулся на передовую и осторожно начал взбираться на ворота. К счастью, конструкция ворот в стиле ар-деко Яркий декоративный стиль 1920 – 1930 – х гг.

облегчила ему задачу, хотя перелезть через зубья наверху оказалось сложным делом; он слышал, как трещат его брюки, и это его разъярило. Он выругался и перелез.За воротами была круглая аллея, которая освещалась зелеными расставленными через равные интервалы фонариками. Он рванул по ней, держась ближе к краю, затаив дыхание, моля бога, чтобы не нарваться на бдительную немецкую овчарку.
Ей вдруг пришло в голову, что Оливер – единственный, кто может помочь. Если он не будет держать язык за зубами, то кто будет? Режиссер его картины. Исполнительница главной роли в его следующей постановке. Господи, это его обязанность! Для чего продюсеры, если не выручать из беды?– Позвони Оливеру Истерну, – простонала Джина, обращаясь к Тяо Лин, которая уже оделась и была готова быстренько смыться.– Кому-кому? – осведомилась та нахально.– Звони! – взвизгнула Джина. – Не задавай вопросов!Она пыталась оттолкнуть тяжелое тело Грея, колотила его в грудь, опять стонала. Он тяжело дышал и был без сознания, что ее просто бесило. Ведь это она под ним застряла. А от него никакого толку, как медведь на нее навалился. «Вызови врача», – сказал, задыхаясь, перед тем как потерять сознание. Дурень английский.Он что, и впрямь рассчитывает, что она пустит врача любоваться на них в таком вот виде?– Телефон Оливера Истерна в моей записной книжке на письменном столе… позвони… пожалуйста. И дай мне трубку, когда дозвонишься. Мне кажется, я умру.– Прибереги это для съемок, сестрица, – вполголоса заметила Тяо Лин.– Что? – задохнулась Джина.– Ничего, – ответила та, отыскивая телефон Оливера. – Надеюсь, этот пижон дома, потому как я должна исчезнуть.– Что ты должна? – задохнулась Джина от возмущения. – До самого конца будешь со мной ковыряться, сикуха китайская.– Не китайская, а азиатская, – загадочно улыбнулась Тяо Лин. Она-то знала, что уберется отсюда, как только появится Оливер. Такие вещи не способствуют бизнесу, а для Тяо Лин бизнес был на первом месте.
Телефон нарушил его приятные сновидения.– Оливер! – истерично задыхалась Джина Джермейн. – Ты мне нужен. Скорее приезжай!Оливер Истерн торопливо одевался: синий кашемировый свитер, с безупречными складками джинсы и итальянские мокасины. А волосы немного примялись, чтобы их уложить, требовалось время.Истерический телефонный звонок Джины Джермейн выбил его из колеи. От полуночных звонков не жди ничего хорошего, и этот неминуемо будет, как и все остальные. Он быстро вел машину по безлюдным улицам Беверли-Хиллз, проглотив по дороге «Мэлокс» Лекарство от газов в кишечнике.

, чертыхаясь и гадая, что его ждет.
В конце аллеи, в обрамлении квадратного дворика, стоял дом в испанском стиле, и почти во всех окнах горел яркий свет. Бадди не пришлось слоняться в поисках серебристого «Мазерати», он был припаркован прямо у парадной двери, на самом виду. Держась в тени, Бадди приготовился возвращаться.Когда-нибудь и он станет владельцем дома со сторожевыми собаками и вооруженной охраной. Когда-нибудь. Скоро. И уж он-то позаботится, чтобы его собаки были спущены и готовы броситься на любого недотепу, который полезет через его ворота.Краем аллеи он спускался вниз, ощупывая брюки – дыра не меньше десяти дюймов. Выругался еще пару раз.Шум открывающихся электрических ворот до смерти его напугал, и он встал как вкопанный. Потом свет от фар машины, влетевшей на полной скорости, заметался внизу аллеи. Он как раз успел броситься в кусты и приземлился на правую руку, которая отозвалась нешуточной болью. Он застонал. Земля была влажной – постоянно включены были автоматические разбрызгиватели, и он катался по грязи.Услышав лай собаки, он застыл от ужаса.
Дверь открыла маленькая кроткая азиатка.Оливеру нравились уроженцы Востока: они знают свое место.– Оливер Истерн, – сказал он вежливо. – Мисс Джермейн мне звонила.– Где тебя, блядь, носит! – нагло заявила не такая уж и кроткая азиатка. – Иди за мной.Расстроенный таким приемом, он потащился за ней на второй этаж в спальню. Там его взору открылась потрясающая, если не сказать больше, картина. Джина Джермейн… величайший символ секса… лежала, распластавшись, как белоснежная дива на пляже. А сверху, выставив для обозрения голую волосатую задницу, развалился Нийл Грей.– Ах, дерьмо! – воскликнул Оливер. – Вы только для того подняли меня с постели, чтобы я посмотрел, как вы трахаетесь?Я, знаете ли, видел такое и раньше… только в лучшем актерском исполнении.– Ты, хер! – собрав все свои силы, завизжала Джина. – Сделай что-нибудь, черт тебя побери! Ты ведь у нас лучший продюсер. Глава 42 – Я ищу одну женщину, – монотонно пробубнил Дек.Толстуха в фиолетовом свитере, в короткой черной юбке и с маленьким ребенком на боку засмеялась и сказала:– Ане всех?Она стояла в дверях захудалого домишки и ждала, что он еще скажет.– Миссис Кэрролл, – сказал он, вертя в руках бумажку, хотя и знал прекрасно, что на ней написано. – К-э-р-р-о-л-л, – медленно повторил он, читая по буквам.Женщина неуверенно покачала головой.– Не знаю. – У ребенка потекло из носа, и она рассеянно утерла его ладонью. – Не знаю.– Кто там? – раздался мужской голос, и рядом с ней в дверях появился жирный коротышка. – Да? – рявкнул он. – Чего надо?Дек подставил ногу, чтобы дверь не захлопнули.– Кто здесь жил до вас? – холодно спросил он.Что-то было в его взгляде – таком пустом и суровом, – что мужик отнекиваться не стал.– Какая-то старая ведьма.– По фамилии Кэрролл?– Не знаю. – Он насел на дверь, пытаясь ее закрыть, но нога Дека мешала.Женщина громко шепнула:– Чо ему надо? Чой-то он не катится?– Где мне узнать, кто здесь жил раньше? – спросил Дек; в черных его глазах горело разочарование.– Повыспроси-ка у того бездельника, что нам сдает эту халупу, – сказал мужик, которому не терпелось, чтобы Дек убрался с его порога. – Он порасскажет, А мы ничо не знаем.– Не, – поддакнула женщина. – Мы тут ни с кем не знаемся.Мужчина ушел в дом и вернулся с обрывком газеты, на котором нацарапаны были фамилия и адрес.– И скажи этому жмоту, что новую-то крышу пять лет как обещается поставить.Дек взял бумажку, убрал ногу и, не сказав больше ни слова, пошел восвояси.– Придурок трахнутый, – рявкнул мужик и захлопнул дверь.Дек шел быстрым шагом, смотрел прямо перед собой. Бумажка. Клочки бумаги. И все они куда-то да ведут…
Они сидели рядышком в местном баре, Дек потягивал кока-колу, а Джой опрокинула один за другим три рома скалой.– Поздно уже, – сказала она. – Во сколько ты обещал предкам, что мы придем?– Как получится, – ответил он.– Чего это? – спросила она. – Они не горят, что ли, со мной познакомиться?– Еще как, – сказал он уныло, вспоминая слова матери.Она пялилась на него, словно чувствовала, что эта будет не такая, как все. «Приводи, если тебе так у ж надо», – сказала она.«Нам прийти к ужину?»– отважился он.«После ужина. Яне собираюсь готовить для какой-то дешевой потаскушки, с которой даже и незнакома».«Она не дешевая потаскушка», – возразил он.Мать растянула губы щелочкой, улыбнулась.«Раз ты ее подцепил, значит, потаскушка».– Потопали, – ныла Джой. – Вот те точно, ковбой, еще стакашку пропущу и все тогда на них, выблюю.Дек взглянул на часы. Было полдесятого.– Что-то я себя неважно чувствую, – пробормотал он.– Опять норовишь открутиться. Вот оно что.– И не думал откручиваться, – возмутился он.– Конечно, – проворчала она.Он глубоко вздохнул.– Пошли. Готова?Она выхватила из сумочки замызганное зеркальце в оловянной оправе и уставилась на себя. Потом отыскала помаду и намазалась еще сильнее.– Для маменьки твоей хочу выглядеть что надо, – оправдывалась она. – Бабы живо подмечают, кто как намазан. Сказал ей, как я тебе говорила, что я манекенщица?– Забыл.– Вот зар-раза! А она бы думала: вот это класс! Иной раз ты дурак дураком.Он сдавил ее запястье как клещами.– Не говори так.Она вырвалась.– Ладно. Ладно. Ты же знаешь, это я так. – Голосок ее стал детским. – Улыбнись мне, ковбой. Я твоя крошка. – Она игриво потянула его за ухо. – Крошка сильно любит взрослого мужика.Он успокоился.Она почувствовала облегчение. Не хотела, чтобы опять все сорвалось с маманей и папаней. Она знала, стоит им только познакомиться, и они ее полюбят, а полюбят, так все будет легко. Надо же ей кого-нибудь иметь. Восемнадцать лет отроду и уже вымоталась совсем. С тринадцати лет на улице, нелегко бывало, но справилась.Была надежда, что получится что-нибудь с полицейским. Он первый мужик, который по-человечески с ней обошелся, и она бы все для него сделала. Но когда позвонила, чтобы дать ему еще один, самый последний шанс, он притворился, будто не знает, кто она такая, и трубку повесил. Вот гад!Леон, полицейский. Таким же, как и все остальные, оказался.Потом Дек подвернулся, и она сразу поняла, что он с придурью.Но обращалась с ним осторожно, быстро усвоила, на какие давить кнопки, чтобы был у нее как шелковый.Ее пробирало от восторга, как представит, что, может, доведется завести семью. Миссис Дек Эндрюс с маманей и папаней… его маманей и папаней; они привыкнут и полюбят ее, как если бона была их дочерью.Она вздохнула. Лучше Дек, чем ничего. Не урод, подстриг бы только волосы, а то распустил до плеч и ходит как привидение.Мать терпеть не может его прическу, Джой хорошо это усвоила.Вместе они заставят его подстричься. Когда поженятся, она много чего сделает.– Ну, ковбой! – Она весело подмигнула. – Крошка твоя готова.
Подобной жары он не помнил. Жара как в пустыне – обволакивающая, удушливая.Он зашел в парикмахерскую и потребовал, чтобы его обрили наголо.– Хочешь, чтобы я снял все? – спросил старик, хозяин парикмахерской.Дек кивнул.– Инфекция какая завелась? Так есть лосьоны от этого.– Ты можешь выбрить мне голову или нет?– Ты кто? Из религиозников всяких?Он кивнул. Так было проще всего.Бритый череп – когда дело было сделано – ему понравился.Смотрится опрятно и красиво. Похоже на то, как было в самом начале. Стражу Порядка очень подходит.Он направился по новому адресу. Одноэтажное строение, занятое всякими конторами, на тихой улице. В приемной одиноко сидела секретарша и грызла тоненькую морковку. На столе у нее, на подставке, лежал номер журнала «Ас», которым она зачиталась.– Все ушли обедать, – сообщила она и опять уткнулась в статью о Томе Селлеке.Дек сказал:– Может, вы мне поможете?Не поднимая глаз, она ответила:– Извините, но я здесь работаю временно.– Но где архивы, вы знаете? Мне нужен архив Ниты Кэрролл. Мне нужен ее новый адрес.Она быстро на него взглянула, и вид его ей не понравился.– Почему бы вам не зайти через час?Терять время он не был намерен.– Вы тут одна? – спросил он.Она была одна, но говорить этому придурку не собиралась.– Нет, не одна. Может, вам лучше уйти?Действовал он стремительно: сбил журнал на пол, скрутил ей руки за спиной.– Покажи мне архивы, и я тебя не трону. – Голос был шепотом, несущим смерть.Она задрожала. Сумасшедший – как же она сразу не поняла по одному его виду?– Бритоголовый ты подонок, – шипела она, все еще дрожа, но с твердым намерением не дать себя сломить. – Меня уже один раз изнасиловали, и больше этому не бывать.Голос ее сорвался на крик.– Только тронь меня, и я прибью тебя… чертов подонок.Он был удивлен, что она ему так отвечает, но и доволен по-своему.Он не собирался ничего ей делать, но то, что она пыталась сказать, так ясно и определенно. Она его просто просит об этом.Проклятье.Подонок.Изнасиловать.В мгновение ока в руках у него появился нож. Горло ее было вполне готово. В конце концов он – Страж Порядка. Есть вещи, которые он просто обязан делать. Глава 43 Самые последние гости уехали точно в пять минут третьего.Широкая улыбка сохранялась на лице Росса до тех пор, пока за ними не захлопнулась парадная дверь, и тогда он промаршировал через пустые комнаты в бар, где и уселся угрюмо среди битой и грязной посуды, потягивал двойной виски и ждал, когда придет Элейн просить прощения и выражать сочувствие.Двадцать минут он ждал, а когда она не появилась, отправился ее искать и нашел в своей гардеробной, где она в бешенстве швыряла одежду в раскрытый чемодан.Минуту он стоял и смотрел в полном замешательстве. Затем он наконец понял, что происходит, и заорал:– Что ты, мать твою, делаешь?Хотя и без того было ясно, что она собирается вышвырнуть его из дома.– Мне… осточертело… Росс, – сквозь зубы проговорила она с перекошенным от ярости лицом. – Как… ты… посмел! Как… ты… посмел! С… моей… лучшей… подругой – сукин ты сын! – изменять мне!Он усвоил с младых ногтей, что надо все отрицать.– Понятия не имею, о чем это ты, – сказал он, стараясь казаться оскорбленным.– Не прикидывайся! – выпалила она, швыряя шелковые рубашки на ботинки ручной работы. – Побереги свое актерство для кино.Он усвоил с младых ногтей, что нападение – лучшая защита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61