Девочка изумленно моргала. Пришли в публичный дом послушать пение?.. С другой стороны, куда же им еще идти, если она здесь живет? Девочка на всякий случай с сомнением посмотрела на молчунов в креслах и увидела отчетливый кивок одного из них. Что ж, если они так хотят… Возможно, это только вступление к дальнейшему. Сердце болезненно трепыхалось.
Девочка встала поближе к огню, чтобы хотя бы со спины чувствовать себя защищенной, сжала кулаки, спрятав их в складках юбки, подумала несколько мгновений, выбирая песню и стараясь немного успокоиться, иначе, голос не послушается ее, а потом запела.
Нет, что бы ни случалось, что бы не происходило с девочкой, голос – звонкий, сильный, покорный – никогда не изменял ей. Петь она начала так давно, что не помнила, как это случилось впервые. Ей временами казалось, что даже в колыбели она пела. Пела так, что люди вокруг бросали свои дела и слушали только ее. Никто никогда не учил ее владеть голосом, но она знала как это делается инстинктивно. Тарита, которая в отличие от самой девочки помнила момент ее появления в заведении моны Каримы, говорила, что хозяйка согласилась купить у оборванцев-родителей их трехлетнюю дочь лишь из-за ее необычного голоса. Кариме казалось, что это может привлечь внимание клиентов к ее заведению. Но она ошиблась. Клиентов, как правило, не особенно интересовало музыкальное сопровождение. Да и девчонка оказалась чрезвычайно строптивой. Так что последние несколько лет Карима чаще жалела, что взяла в дом эту хамку. Редкую радость ей доставляли только выезды девочки на городские ярмарки, откуда она привозила денег зачастую больше, чем иная девица заработает за неделю. Люди слушали маленькую певицу. И платили деньги за ее талант. Но Карима чуяла, еще год-два и своенравная девчонка, скорее всего, сбежит однажды ночью. Поэтому появление этих двух сумрачных типов с, безусловно, интересным предложением было как нельзя кстати. Если девчонка им понравится, они обещали сумму, какой Кариме с лихвой хватило бы на ремонт старого здания, где щели в полах были такими, что крысам приходилось перепрыгивать их с разбега.
Карима, хотя и привычная к пению воспитанницы, невольно заслушалась. Незнакомая, мрачная мелодия лилась из дрожащего горлышка лядащенъкой девчонки переливчатым потоком. Как ей это удается? Карима с удовлетворением отметила, что двое в темном определенно заинтересовались. Сидят, не спускают глаз с малышки, даже не переглядываются. И ни у одного в глазах нет таких знакомых похотливых искорок. Хотя с другой стороны, чем способна привлечь мужчину это худышка, похожая на лягушку?
– Хорошо! – внезапно сказал один из молчунов, которые, кстати, даже не соизволили представиться. – Достаточно…
Девочка запнулась и смолкла, кажется, впервые в жизни растерявшись. Еще никто не осмеливался прервать ее пение. С верха лестницы спускавшейся в комнату, донесся легкий переполох, когда обитательницы дома моны Каримы, привлеченные пением, торопливо исчезали за дверью. Девочка машинально взглянула туда, лишь бы только не смотреть на своих слушателей. Успокоенное пением сердце снова заныло… Что-то теперь будет?
– Что с ее лицом? – вдруг осведомился второй из молчальников.
– Споткнулась и упала неудачно, – поспешно отозвалась Карима. – Знаете, эти дети… Это скоро пройдет, – добавила она горячо. – Вообще же она очень хорошенькая, особенно при свете дня. А еще через пару лет станет красавицей!..
Девочка изумленно уставилась на Кариму, которая не далее, как сегодня утром обозвала ее жабьей мордой. Посетители переглянулись. Потом первый спросил, словно не замечая присутствия девочки:
– Она не испорчена?
– Что? – переспросила слегка сбитая с толку Карима. – А!.. Конечно! Ей же только восемь!
– И что с того? – равнодушно спросил мужчина.
– У нас честное заведение! – с неожиданной обидой отозвалась Карима. – Мы не развращаем малолеток!
– Вы их просто продаете незнакомцам, – закончил насмешливо собеседник.
Карима озлилась:
– Вас заинтересовал ее голос, а не умение раздвигать ноги. Мне подумалось, что вы хотите дать девочке шанс выбраться отсюда, где ее талант никому не нужен. Если же вам нужны цветы-малышки, загляните через улицу… – продолжая говорить, Карима мелкими шажками приблизилась к двум мужчинам и сейчас нависала над ними коршуном. Или раздраженной гусыней, если быть объективнее.
Изрядно озадаченная девочка, которой прежде никогда не доводилось видеть мону Карима такой, наблюдала за сценой со смешанными чувствами. И заметила, что путь к входной двери открыт, только когда стало слишком поздно для бегства. Один из мужчин поднялся и сообщил спокойно:
– Мы забираем ее, если вы еще не передумали. Вы получите за девчонку столько, сколько запросили. И еще монету сверх, если соберете ее за две минуты и вытащите из постели вашей шлюхи толстого борова, что ушел с ней…
Карима, собиравшаяся что-то сказать, захлопнула рот и унеслась по лестнице с необычной для ее возраста прытью, оставив окаменевшую воспитанницу наедине с двумя незнакомцами, которые только что в ее присутствии купили девочку, как мешок морковки. За ее короткую жизнь подобное происходило уже второй раз. В первый раз ее продали родители, у которых детей было больше, чем мышат, и их девочка могла если не простить, то понять. Но Карима продала ее просто ради денег, в которых не особенно нуждалась. В конце концов, на Прощальной ярмарке, и на Весенней, и на десятке других маленькая певунья зарабатывала совсем неплохо и никогда не была никому обузой…
– Сколько вы за меня заплатили? – вдруг спросила она незнакомцев.
Те взглянули на нее с любопытством. Тот, что повыше усмехнулся;
– Тебя это и вправду интересует?
Девочка промолчала. Ей хотелось заплакать, но в присутствии этих надменных типов и вернувшейся предательницы Каримы она не могла себе этого позволить, и лишь снова вскинула подбородок. Что ж, сделанного не воротишь. Никого умолять она не станет. А как только представится благоприятная возможность…
– Даже не помышляй бежать, – с пугающей проницательностью молвил один из незнакомцев. – От нас не бегают. Ты знаешь, кто мы? Ловцы смертников…
Сердце девчонки грызли черви.
Огонь, мятущийся в очаге, дрогнул и с шелестом лизнул решетку. Все кроме девочки заметили во вскипевшем пламени темную тень. Карима машинально сделала защитный жест, прижав к груди собранный для воспитанницы узелок, а двое мужчин переглянулись удовлетворенно.
Никакими Ловцами смертников они не были. Девочка поняла это очень скоро. Нокр приврал для солидности, как это за ним водилось. А оказались они обычными, может быть чуть более наглыми, чем другие, контрабандистами. Сбежать от них было трудно, но возможно, однако девочка не стала делать этого по одной простой причине. Как-то она краем уха услышала, куда направляются Нокр и его партнер Джам, а так же что они собираются сделать с ней самой, и желание слинять исчезло. Контрабандисты держали путь до Гнезда Драконов, и намеревались перепродать девочку Гнезду. По словам Джама (который, в отличие от своего напарника привирать не любил), за дар певицы там могут заплатить вчетверо больше, чем потратили они на покупку ребенка. Пораженная девочка долго приходила в себя после этого сообщения… Ее! В Гнездо Драконов?! Зачем?!.. Но Нокр и Джам ничего не делали напрасно, поэтому она решила продолжить путешествие с ними. В конце концов, если Гнездо откажется ее покупать, сбежать можно и потом. Тем более что вопреки ее опасениям, контрабандисты девочку не обижали, кормили сытно, купили неплохую одежду. Даже работу поручали посильную. И ни один из них, кроме Толстяка, не делал попытки дотронуться до девочки. Более того, они даже отгоняли Толстяка, у которого, похоже свербило в одном месте и на шаловливые пухлые руки которого девочка постоянно натыкалась. Толстяк был хорошим оценщиком, и лишь за это Нокр и Джам терпели его, но по их же словам, неприятностей от Толстяка было больше, чем пользы и они планировали избавиться от него в ближайшее время. Толстяк знал об их планах, и свою досаду срывал на девочке. До сих пор ее оберегала не столько защита Нокра и Джама, а собственная сноровка и несколько весьма эффективных приемов, которым малышку обучили подруги в заведении моны Каримы.
Девочка собрала посуду в котел и направилась к ручью. Нокр и Джам, уже привыкшие к тому, что девочка послушно возвращается, даже не повернули головы, чтобы проводить ее взглядом. Они изучали карту, прикидывая завтрашний маршрут. А Толстяк, к счастью, еще засветло отпросился прогуляться до соседнего селения. Так что можно было не беспокоиться. Поэтому девочка не торопилась, с удовольствием вдыхая прохладный ночной воздух. Близилась весна и на некоторых деревьях уже трескались набухшие почки. Скоро придет лето. Еще недавно оно казалось невообразимо далеким. И тогда уж точно девочка и представить себе не могла, что ее ждет такое приключение…
Вода в ручье обжигала руки холодом, но девочка не замечала этого. Она рассматривала небо, расцвеченное высыпавшими к ночи звездами. Где-то среди них пугающее Око. Недавно Нокр неохотно показал ей драконье созвездие, но с ходу выделять его среди других звезд она еще не научилась. Это, говорят на севере и востоке, кроме Ока Дракона никаких звезд почти не видно, а здесь они крупные, яркие, как цветы. Впрочем, если приглядеться и здесь Око переливается отчетливее остальных, как самоцветы среди стекляшек… И отчего люди его боятся? Нет, конечно, она слышала миллионы россказней и про кровь драконов и про проклятия, несущие беды, но разве мало бед выпало на ее долю, хотя девочка родилась в благоприятный сезон, когда Око Дракона почти неразличимо? А драконы… Они великолепны!
– Вот она ты где, цыпленочка, – полился в уши липкий, мерзкий шепот, а пухлые, мягкие, но при этом неожиданно сильные руки сжали локти девочки.
Занятая звездами, девочка забыла о земле, и не заметила, как подкрался вернувшийся Толстяк, Она забилась, пытаясь вырваться из его захвата, но было поздно. Рот ее залепила чужая ладонь, в предусмотрительно надетой перчатке, кусать которую было бесполезно. Да и брыкаться бессмысленно. Толстяк без труда одолеет восьмилетнюю девчонку. Но она рвалась, изворачивалась зверьком, выкручивалась, пытаясь дотянуться ногтями до круглого и рябого, как приметная недобрая монета, отвратительно ухмыляющегося лица, до масленых глазок, полных вожделения, пнуть пяткой в оттопыренный бугорок на штанах…
– Ах ты, птичка, – бормотал Толстяк, скручивая свою жертву, как куклу. – Ах, как бьется твое сердечко…
Сердце в самом деле колотилось о ребра бешено и неровно. За несколько прошедших спокойных недель девочка и забыла, как может оно неистово болеть. Словно прошила его раскаленная игла, и бедное сердце пытается соскочить с нее, но тщетно… Ненависть, гнев, бессильная ярость захлестнули ее с головой. В глазах потемнело. И даже пораженный Толстяк чуть ослабил захват.
Внезапно что-то произошло. Теряющая сознание девочка еще успела различить, как посерело лицо Толстяка, смотрящего куда-то через плечо своей жертвы. Как слюняво распустился его рот, рождая суматошный крик. И как чужая тень наползла на них обоих – охотника и жертву…
… – Урод, – угрюмо сказал Нокр. – Чуть все дело не испортил… Козел похотливый!
– Он точно не успел? – спросил Джам.
– И ты урод, – с чувством отозвался Нокр. – Можно подумать было бы незаметно!..
– Что-то она, как неживая…
– С сердцем у нее нехорошо… Стучит неровно. Сейчас, вроде, получше. Похоже, оклемается…
– Где этот придурок?
– Побежал заливать свою потерю… – Нокр хихикнул. – Думаю, у него это навсегда. Такое не лечится. Страх хуже топора.
– Ты… – Джам замялся. – Ты тоже видел Это? Что это было такое?
– А тебе как померещилось? – раздраженно ответил Нокр. – По-твоему, зачем мы тащим ее в Гнездо? Песню им спеть?
– Никогда не думал, что это так происходит, – признался Джам,
– Происходит по-разному, девчонка просто напугалась сильно, вот так и вышло. Да и талант у нее редкий, сильный…
– А зачем так блюсти ее невинность? Голос ее не пропадет, если кто-то попортит ее.
– Не знаю… Просто в Гнезде дают больше за девственных. Говорят, их драконы слушают лучше… Смотри, кажется, очнулась…
Другая сказка про дракона.
На краю старого леса стоял маленький город. Населяли его люди разные: умные и глупые, добрые и злые, щедрые и скупые, Жили они, поживали, но вдруг стали замечать, что жизнь с каждым годом становится все хуже и хуже. Соседи – злее, дети – невоспитаннее, цены – выше… С каждым днем становилось, по общему, разумению все страшнее. То, что вчера сияло золотом – сегодня рассыпалось прахом. В старые времена и солнце было ярче, и дома теплее, и хлеба сытнее.
Нехорошо стало жить.
И принялись люди искать виноватого.
А так уж вышло, что неподалеку от города свили свое гнездо драконы. Появились они в старом лесу неизвестно откуда, но хлопот не причиняли. Вполне мирно уживались с соседями-людьми. Нельзя сказать, что между драконами и горожанами царило абсолютное согласие, поскольку были они слишком разными, но и до раздоров не доходило.
Однако нашелся умный человек, который указал людям на причину их несчастий. По его словам драконы год за годом незаметно крали радость и покой доверчивых горожан. И хотя поначалу люди не поверили умнику, но поразмыслив, согласились. А в самом деле, разве не так? Кто их знает, этих драконов? Чем живут они, чем дышат? Странные твари, ведут себя странно, рассуждают о странных вещах. Может и верно, зря горожане терпят их под боком? От них все беды?
Пшеница вымерзла? Драконы виноваты, летают над головой, мешаю следить за погодой. Дети не слушаются? Снова драконы, ибо вместо того, чтобы учиться дети глазеют на странных чудовищ. Разбойников развелось пуще прежнего? Ну, так это понятно! Драконы известные хищники… А драконовский налог?..
Подумали горожане, да и выписали в складчину из столицы известного драконоборца по имени Асгар. И попросили его истребить драконье гнездо. Что храбрец Асгар и сделал с привычным мастерством.
Но ждут, ждут горожане улучшения своей жизни, а лучше не становится. Соседи, как были сволочами, так ими и остались. И дети по-прежнему хулиганы. И ворья развелось. И… Не иначе обманул их столичный охотник. Не всех драконов убил.
Изрядно озадаченный Асгар вернулся, поскольку был честным человеком и решил довершить начатое. Пошел он в пещеру и в самом деле обнаружил там дракона, свернувшегося кольцом и щурившего на охотника насмешливый взгляд. И хотя с виду дракон был обычным, но опытный взгляд Асгара словно бы уловил незначительное отличие. Однако разбираться со странностями охотнику было некогда, и после многочасовой битвы Асгар снова одолел врага.
Надо ли говорить, что через некоторое время возмущенные горожане убедились, что в пещере по-прежнему остался дракон, ибо их жизнь день ото дня становится все хуже. Гнев людей возрастал.
Асгар был вынужден снова вернуться и закончить начатое. Он убивал драконов, но ничего в городе не менялось. Горожане злились, обзывая охотника лжецом и вымогателем. А тот мог только разводить руками. Он понял, что этот дракон бессмертен.
Однажды, наверное в сотый раз Асгар привычно поднялся по тропинке к пещере, обнаружил очередного дракона с насмешливым взглядом и занес уже изрядно иззубренный меч, когда молчаливая обычно рептилия вдруг спросила:
«Отчего ты не оставишь меня в покое, охотник? Чего ты добиваешься?»
«Я хочу убить тебя, подлая тварь!» – смело ответил усталый Асгар. – «Вернуть покой и счастье этому городу. Да и самому вернуться домой, к детям»
«Видно, придется твоим детям расти без отца», – усмехнулся дракон. – «Ты можешь прийти сюда десять тысяч раз, но ничего не переменится. Дело твое безнадежно»
«Я убью тебя, даже если ты бессмертен!» – крикнул Асгар, и услышал в ответ только презрительный смех.
Убив очередного дракона, Асгар вернулся в город, который ожидал его, настороженно молча. Давно прошли времена, когда появление драконоборца встречали ликующими криками. Храбрый охотник успел отвыкнуть от них. Но и здесь ему предстояло удивиться, поскольку столпившиеся на главной площади горожане тоже заговорили.
«Ты убил дракона, смелый Асгар?» – спросили его.
«Да», – кивнул он.
«Если дракон мертв, отчего же не выросла наша пшеница?»
«Как же ей вырасти, коли вы не сеяли ее?»
«Как же нам сеять ее, коли мы все время ждем твоего возвращения с подвигами?» – осведомились горожане. И Асгар заметил ненависть в их глазах.
«Отчего дети наши не слушают нас?» – снова спросили горожане.
«От того, что вы забыли о них, споря с соседями», – ответил охотник.
«А может быть от того, что они день и ночь только и делают, что наблюдают за тобой, о, смелый драконоборец?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52