Амелия почувствовала комок в горле. – Мне приятно, что ты это сказал, Нилс.
Он не ответил. Он лишь поднял ее руку и легонько поцеловал.
Когда Амелия вернулась на кухню, продолжая улыбаться, она почувствовала запах яблочного пирога. К ее радости, он не сгорел, несмотря на то, что она про него забыла, а лишь покрылся румяной корочкой – как раз такой, как надо. Вытащив противень из духовки, она помыла посуду, а потом решила приготовить кофе.
Она успела насыпать зерна в ручную мельницу, когда со стороны кладовки до нее донесся какой-то шум. Она подумала, что, может, кто-то из слуг пришел, и решила выйти ему или ей навстречу.
Но никого поприветствовать ей так и не удалось. На полпути к кладовой ее кто-то схватил со спины и прижал к лицу ткань. Она почувствовала головокружение и липучий сладковатый запах. И на этом все кончилось.
Несколькими минутами позже Нилс спустился вниз. С братом было вроде бы все нормально, и теперь он почувствовал настоятельную необходимость быть рядом с Амелией. Видеть ее, слышать ее голос – все это вдруг стало для него жизненной необходимостью. Человек, который слыл одиноким волком, перестал выносить одиночество.
Но на кухне ее не было. Не оказалось ее и в смежной с кухней кладовой. Не было ее и в саду. На кухонном полу валялась влажная тряпка для мытья посуды. Он огляделся. Яблочный пирог остывал на столе. В мельнице были кофейные зерна, но кофе так и остался несмолотым. Посуда была вымыта и вытерта, но не убрана.
– Амелия?
Нет ответа. Только еле слышный шелест листьев за окнами. Он обошел весь дом, заглянул во все комнаты. Еще несколько раз выкрикнул ее имя.
– Амелия!
Так и не дождавшись отклика, он спустился в подвал. Идти туда ей было незачем, но он все равно решил проверить.
Ни внизу, ни наверху!
Он снова вышел в сад, сходил на конюшню. И Брутус, и конь его брата были на месте. Но Амелии не было и там!
Он никак не мог взять в толк то, что случилось: Амелии в доме не было. Она пропала!
Он велел ей уходить, он потребовал, чтобы она ушла, но она вернулась, чтобы помочь. Если даже по какой-то причине она решила бы вернуться домой сейчас, то не сделала бы этого, не дав ему знать. Она не ушла бы, оставив валяться на полу тряпку. Его принцесса была слишком опрятной, чтобы допустить подобное.
Амелия не ушла сама по своей воле. Тогда кто ее увез? У него ведь было такое ощущение, что кто-то ходит возле ограды. Он даже вышел в сад проверить, не померещилось ли ему. Кто это? Кто-то из ее семьи? Но Андреас, если бы он решил забрать сестру, в первую очередь потребовал бы объяснений от хозяина дома. Андреас не стал бы пробираться в дом, как вор.
Если не Андреас, то кто же? Хоули? От этой мысли все похолодело у него внутри. Нилс прекрасно осознавал, что сам спровоцировал Хоули. Более того, он сделал это сознательно. Этот букет, эта дерзкая записка, этот нахальный визит – все для того, чтобы Хоули его заметил. Нилс и устроил весь этот спектакль, так как Шедоу высказал предположение, что Хоули может наведаться к Амелии в гости. И Хоули явился. Но не мог же Нилс знать того, что Амелия вернется к нему, что станет на пути у Хоули.
Нилс сжал кулаки. Не замечая, что делает, с силой ударил по стене. Руке стало больно, но это помогло прочистить мозги. Несчастье с Шедоу выбило его из колеи, и он не учел возможности, что Хоули станет действовать без промедления. И так дерзко.
Но так ли все это было? Или Амелия просто решила порвать с человеком, который может стать или уже стал врагом номер один для ее семьи, для ее народа?
Как поступить? Принять как должное то, что она исчезла, и сосредоточить внимание на Хоули? Или безоглядно поверить в ее преданность и в первую очередь отправиться на поиски Амелии, вызволить ее из беды?
Что важнее – долг чести или долг любви? Но ему не пришлось выбирать долго. И сделать выбор для него оказалось легче, чем он мог бы предположить.
Глава 16
– О, сэр! – воскликнула горничная Иванна, когда в ответ на настойчивый стук – очевидно, ногой – открыла дверь и увидела перед собой Нилса.
Неся брата, словно ребенка, на руках, он вошел в дом.
– Бенджамин дома?
– Да, сэр. Я пойду и приведу его, – сказала горничная, но, перед тем как отправиться за хозяином, добавила: – Наверху есть пустая комната. Может, вам стоит сначала отнести господина туда.
Нилс последовал совету девушки. Он как раз успел уложить Шедоу на кровать, когда в дверях появился Шеренски. Торговец оружием был, как обычно, одет по-домашнему. Выглядел он озабоченным, но сохранял спокойствие.
– Что с Шедоу? – спросил он.
– Его ударили ножом в грудь. Мне надо оставить его с кем-то, кому я мог бы доверять.
Бенджамин сдержанно поклонился.
– Я польщен. Могу я заметить, что акоранцы самые лучшие целители из тех, что мне известны? И они как раз здесь, в Лондоне.
– Он получил удар акоранским ножом.
Брови Шеренски поползли вверх.
– Амелия утверждает, что ее семья не может иметь к этому нападению никакого отношения, но я не вполне уверен, что они будут ко мне снисходительны. Поэтому я решил прийти не к ним, а сюда.
Все это он проговорил скороговоркой. Времени было совсем мало. Он должен был отправляться в путь, надеясь на лучшее и сделав то, что было ему всего труднее, – оставив в живых руках того единственного близкого человека, который у него сейчас остался.
Иванна появилась в дверях с подносом в руках. Протиснувшись мимо мужчин к тумбочке у кровати, она поставила на нее поднос и потрогала лоб спящего.
– Жара нет, и это хорошо. Что с ним случилось?
– Ножевое ранение, – ответил Бенджамин.
– Рану зашили, – сказал Нилс, – и положили что-то не дающее распространиться инфекции.
– И как, сработало? – недоверчиво спросила Иванна.
– Похоже на то. Он даже поел немного супа. Послушайте, простите меня, но мне надо срочно уйти, но вначале я должен получить от вас разрешение оставить его здесь.
– Конечно, он останется здесь, – сказал Бенджамин. – Для меня оскорбительно, если ты мог предположить иное. Я буду заботиться о нем так, как если бы он был моим братом.
Насколько было известно Нилсу, у Шеренски братьев не было. Впрочем, ему все равно ничего не оставалось, кроме как положиться на русского.
– Спасибо, – сказал он, обращаясь не только к Шеренски, но и к Иванне, которая уже заняла место сиделки.
Шеренски пошел проводить Нилса до двери.
– Когда твой брат проснется, что я должен ему сказать?
– Что я отправился за Хоули.
– За лордом Саймоном Хоули?
Нилс кивнул.
– Шедоу поймет.
У двери мужчины пожали друг другу руки.
– Будь осторожен, друг мой, – сказал Шеренски на прощание.
– Я не забуду твою помощь, Бенджамин.
– Тогда тебе придется пригласить меня на свадьбу, – усмехнувшись, сказал русский. – Иди.
И Нилс ушел. Он распряг Брутуса, оставил карету и коня Шедоу на попечительство Шеренски, а сам, пришпорив Брутуса, поскакал к акоранцам. Позже, чем ему бы того хотелось, но куда быстрее, чем удалось бы иному на его месте, он был допущен в резиденцию Акоры.
– О чем конкретно вы мне говорите? – сурово переспросил Андреас. Он стоял у письменного стола библиотеки. Воротник его рубашки был расстегнут, и он был без сюртука. Выглядел он так, будто всю ночь глаз не сомкнул. По столу были разложены документы. Много бумаг, заполненных диаграммами, уравнениями и просто непонятными значками.
Все это Нилс окинул беглым взглядом. Он мог бы потянуть время, чтобы рассмотреть что-то важное для своей страны. Но время тянуть было нельзя. Он должен был сказать то, что следует.
– Амелия поехала не в Босуик. Она поехала ко мне. Она находилась в моем лондонском доме, чтобы помочь мне в уходе за моим братом, которого ранили ножом. А теперь она пропала, и я пришел, чтобы ее найти.
Он ожидал, что ему придется повторить по крайней мере последнюю фразу, так как, узнав, что Амелия уехала к Нилсу вместо того чтобы отправиться в Босуик, Андреас уже ничего больше слушать не стал. Но акоранский принц удивил его. Глаза его гневно вспыхнули, но он ничего не сказал, а просто подошел к двери, крикнул что-то на незнакомом языке, и уже через минуту в комнате собралось довольно много народа.
– Моей кузины здесь нет, – сказал он, сжав кулаки.
Итак, последняя надежда, которая поддерживала Нилса все это время, рухнула.
– Существует вероятность, – сказал Нилс, – что Амелию выкрал Саймон Хоули.
– Хоули? Зачем ему это?
Нилс вкратце объяснил ему ситуацию. Вводя Андреаса в курс дела, он выложил на стол портрет Хоули. Андреас взял его, взглянул и бросил обратно на стол.
– Говорю вам, я не имею никакого отношения к тому, что произошло с «Отважным». Более того, ваше обвинение я воспринял бы как смертельное оскорбление, если бы вы не были иностранцем.
– Я бы воспринял как смертельное оскорбление тот факт, что мой брат был ранен акоранским ножом, если бы не учитывал возможность того, что нож был украден, – в том же тоне ответил Нилс. И был вознагражден – Андреаса это заявление по меньшей мере удивило.
– Этот нож у вас при себе? – спросил принц.
Нилс вынул нож из чехла, висевшего у него на поясе, и положил рядом с рисунком. Андреас лишь мельком взглянул на нож, прежде чем сказать:
– Это мой нож. Он пропал несколько недель назад.
– И снова Хоули... как я думаю. Если я ошибаюсь и ваш народ не такой, как заверяла меня Амелия...
– Полагаю, мы отложим любые дискуссии, связанные с моей кузиной, мистер Вулфсон. Я отправил сообщение дяде, и наши люди уже готовятся отправиться на поиски. Мы тронемся, как только приедет принц Александр.
– Отлично. Вне сомнений, у Хоули есть жилье в Лондоне, но я не думаю, что он стал бы использовать его для целей похищения. Должно быть, у него есть загородный дом...
– Мы в курсе того, какой недвижимостью располагает лорд Саймон Хоули, мистер Вулфсон. Позвольте мне внести ясность: мы – за исключением вас лично. Вы уже и так достаточно всего сделали.
– Вы не можете рассчитывать, что я буду сидеть сложа руки, когда Амелия в опасности.
– Откровенно говоря, мне совершенно плевать на то, что вы будете делать. С вами мы позже разберемся. – И на этой «веселой» ноте принц Акоры удалился.
И Нилс тоже. Оставаться не имело смысла в любом случае. Андреас мало походил на человека, который мог бы пересмотреть свое решение и разрешить Нилсу поехать с акоранцами, кроме того, существовала большая вероятность, что принц Александр не захочет, чтобы человек, скомпрометировавший его дочь, разгуливал на свободе.
Нилс предпочел бы действовать заодно с акоранцами, но на нет и суда нет. Волку не впервой охотиться в одиночку.
Нилс оседлал Брутуса, которого оставил за воротами резиденции, и стал думать, как поступить дальше. Акоранцам вполне по силам грамотно провести операцию по освобождению заложницы, и отправятся они туда, куда, по их мнению, Хоули мог с наибольшей вероятностью отвезти Амелию. Чем же тогда в первую очередь следует заняться ему, Нилсу?
Шедоу достаточно долго следил за Хоули, чтобы знать его привычные маршруты, но ни одно из тех мест, куда приводила Шедоу слежка за врагом, не подходило для целей похищения.
Хоули в принципе мог отвезти Амелию куда угодно. В Лондоне было сколько угодно всевозможных мест, которые за умеренную плату могли быть использованы в самых темных целях. Мест, где можно совершить любое преступление, не будучи обнаруженным.
Но это в теории.
Сам Нилс, готовя похищение, успел убедиться в том, что люди, живущие в предместьях, весьма подозрительно относятся к чужакам, а чтобы снять дом, непременно нужно иметь рекомендации, дающие хозяевам уверенность, что их собственность попадает в надежные руки, к порядочным людям.
Если быть до конца откровенным, то и он нашел тот уединенный дом, куда они с Шедоу привезли Амелию, вообще-то случайно, когда, уже отчаявшись найти подходящие апартаменты, свернули с главной дороги наугад.
Фамильное поместье Хоули находилось в Восточной Англии, слишком далеко от Лондона, чтобы имело смысл везти туда Амелию. При таком длительном путешествии могут возникнуть всевозможные накладки, и шансы на побег или на то, чтобы получить помощь, у похищенной увеличиваются.
Нет, он держал ее где-то неподалеку. В принадлежащем ему пригородном особняке? Но Хоули был не глуп и понимал, что искать начнут именно с него. И вообще, какую цель преследовал Хоули своим похищением? Зачем ему понадобилась Амелия, если, конечно, это его рук дело?
По той же причине, по которой он украл нож и использовал его как орудие преступления. Создать международный инцидент. Поссорить Америку и Акору. Этого он хотел в конечном счете.
И как этому могло посодействовать похищение? Все просто: если обвинят Америку или американца – дело в шляпе. Брутус забеспокоился. Ему надоело стоять без движения так долго. Нилс обвел взглядом окрестности. День клонился к вечеру. Скоро стемнеет. Ему тоже не терпелось действовать, но, пустив Брутуса легкой рысцой, он продолжал думать. Если же он ошибается...
Но Нилс запретил себе думать об этом. Он должен сосредоточиться на том, чего хочет Хоули. Надо поставить себя на его место, и не важно, что это будет неприятно. Хоули желал, чтобы все, что могло бы случиться с Амелией, было поставлено в вину ему, Нилсу. Итак, если ее выкрали из Лондона, то куда в таком случае ее должны отвезти?
В загородный дом, что снимал Нилс? Это единственное место в Англии, которое можно было бы связать с ним, Нилсом, за исключением еще одного дома, который он снял инкогнито. Но, чтобы установить личность нанимателя, пришлось бы очень серьезно потрудиться – дом снимался через подставных лиц. О нем Хоули едва ли знал, зато мог знать о другом, который Нилс снял на свое имя.
В Лондоне было не так много агентств недвижимости, имевших дело с такого рода жильем. Расположение влиятельного лорда и нужная сумма – вот все, что необходимо для того, чтобы конфиденциальная информация была предана огласке.
Если же он ошибался...
Тогда Амелию найдет ее семья. Или верить в это, или жить не стоит. Проклятие, эта невесть откуда свалившаяся любовь выворачивала его наизнанку.
Он пришпорил Брутуса, который и без того горячился от нетерпения. Человек и конь слились воедино.
Когда тебя похищают в первый раз, это можно еще воспринять как приключение. Но если это происходит дважды – тут не до смеху. Все, что испытывала Амелия сейчас, – это страх, жуткий, панический, животный страх.
Странно, в тот раз она больше злилась, чем боялась. Даже тогда, когда она испугалась, что «ирландец» позволил ей увидеть себя, и решила, что ее собираются убить, она не испытывала и доли того ужаса, что владел ею теперь.
Все из-за Хоули. Из-за человека, которого, она так и не смогла понять. Он сидел напротив нее в карете, одетый с иголочки, лощеный светский господин, у которого ни один волосок не выбился из прически, и смотрел на нее с сардонической усмешкой.
– Вам лучше, ваше высочество?
– Голова страшно болит, и такое чувство, что меня вот-вот стошнит, но в остальном я чувствую себя великолепно.
Он брезгливо поморщился и слегка отодвинулся от нее.
– Я, кажется, переборщил с хлороформом, – сказал он тоном человека, совесть которого совершенно спокойна. – Но вы же понимаете, я должен был перестраховаться.
– О да. Я прекрасно вас понимаю. Вы убийца, который пытается спровоцировать войну между Америкой и Акорой. И за это вас убьют.
Лорд Хоули ухмыльнулся, и эта ухмылка, больше походившая на гримасу, тут же лишила его лицо всякой привлекательности. Другая женщина, возможно, и побоялась бы провоцировать своего похитителя, особенно если учесть, что она была перед ним совершенно беспомощна – в цепях и кандалах. Но не Амелия. Не принцесса Акоры.
– Трудно представить, что я даже подумывал на вас жениться.
– Дурацкая мысль, которой все равно не суждено было осуществиться.
– Кошмар, так бы я это назвал. Вы очень неприятная женщина.
Амелия склонила голову набок.
– Учитывая, от кого исходят эти слова, я принимаю их как комплимент. Нилс все равно узнает, что я пропала, и сообщит моей семье.
– Ах да. Ваше семейство. Представляю, какие они питают чувства к вашему американцу в данный момент. Хватит ли у него смелости заявить, что он вас поимел? О, не пытайтесь этого отрицать! Я видел, с каким вниманием вы отнеслись к нему тогда, в гостиной.
– Я и не собираюсь этого отрицать.
– В самом деле? Ни капли стыда? Ну да, я ведь слышал, что у акоранцев нет понятия о морали.
– Вы ничего о нас не знаете. Если бы нам случилось подискутировать на темы морали, я вас уверяю, вы бы проиграли в споре.
Хоули откинулся на подбитую ватой спинку сиденья, сложил молитвенно руки на груди и одарил ее холодной усмешкой.
– Может, принцесса, вы так и не заметили, что из нас двоих – вы в кандалах и цепях. Вы здесь всего лишь как наживка. И не тешьте себя иными предположениями. Если вы будете умницей и не станете мне мешать, то можете даже остаться в живых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28