Кроме того, Розанов активно сотрудничал в молодежном «беспартийном журнале» «Вешние воды», вел отдел писем.
В. В. Розанов беззаветно любил молодежь. Он тщательно просматривал корреспонденцию, публиковал часто письма читателей без изъятий и отвечал почти каждому корреспонденту. Однако после Октябрьской революции журнал был закрыт как «белогвардейский», а главный редактор «Вешних вод» эмигрировал в Маньчжурию и затем стал одним из главных инициаторов и вдохновителей русской фашистской партии. Эта одна (хотя и не главная) из причин, почему Розанова не публиковали.
Октябрь 1917 года выбил из под ног В. В. Розанова почву. «Апокалипсис нашего времени» — повествование о хозяйственном и моральном развале России. Розанов потрясен услышанным рассказом о том, что один «серьезный такой старик» выразил пожелание, чтобы с бывшего царя сорвали кожу «ленточка за ленточкой». Великий писатель и философ перебрался в Сергиев Посад, где, во-первых, якобы было легче жить, а во-вторых, там служил лучший друг писателя — отец Павел Флоренский.
1918–1919 годы — череда сплошных несчастий в жизни писателя. Трагически погибает его единственный сын Василий. Последние письма Розанова трагичны. Именно в это время его волнуют не только судьбы родного народа, но человечества в целом.
«Явно мир распадается, разлагается, испепеляется. Это так страшно, так ново, особая космогония Христа или точнее полная космичность, что мы можем только припомнить, что в предчувствиях всех народов и р(елигий) действительно полагается, что «миру должен быть конец», что «мир несовершен». Христос уносит нас в какую-то Вечную ночь, где мы будем «с Ним наедине». Но я просто пугаюсь, в смертельном ужасе, и говорю я не хочу».
Измученного, постоянно мечущегося в поисках работы и средства для про питания семьи, Розанова разбил инсульт. Деньги, отправленные А. М. Горьким из-за границы на поддержание угасающих сил писателя, пришли с опозданием. Розанов оставался писателем и на смертном одре — сам торопился сказать о том, как он умирал, старался опередить те слухи, которые поползут по Москве и Петербургу в первые же дни после похорон.
Младшая дочь Розанова писала: «Перед смертью он причастился, но после сказал: «Дайте мне изображение Иеговы». Его не оказалось. «Тогда дайте мне статую Озириса». Ему подали, и он поклонился Озирису. Буквально всюду эта легенда. Из самых разнородных кружков. И так быстро все облетело. Испугались, что папа во Христе умер и перед смертью понял Его. И поклонился Ему.
Последние дни я, 18-летняя, легко переносила его на руках, как малого ребенка Он был тих, кроток. Страшная перемена произошла в нем, великий перелом и возрождение. Смерть его была чудная, радостная. Вся смерть его и его предсмертные дни были одна Осанна Христу. Я была с ним все время и дни его болезни, и в его последние дни. Он говорил: «Как радостно, как хорошо. Отчего вокруг меня такая радость, скажите? Со мной про исходят действительно чудеса, а что за чудеса — расскажу потом, когда-нибудь». «Обнимитесь вы все. Поцелуемся во имя воскресшего Христа. Христос воскрес». Он 4 раза по собственному желанию причастился, 1 раз соборовался, три раза над ним читали отходную. Во время нее он скончался.
Он умер 23 января старого стиля, в среду в 1 час дня Без всяких мучений «Соборовал его отец Павел Флоренский. Похоронили В. Розанова рядом с могилой К. Н. Леонтьева, в Черниговском скиту Троице-Сергиевой лавры.
АНРИ БЕРГСОН
(1853–1941)
Французский философ, представитель интуитивизма и философии жизни. В 1927 году удостоен Нобелевской премии по литературе как блестящий стилист. Основные сочинения — «О непосредственных данных сознания» (1889), «Материя и память» (1896), «Творческая эволюция» (1907), «Длительность и одновременность» (1922).
Французский философ Анри Бергсон появился на свет 18 октября 1859 года в Париже, в семье евреев-космополитов. Его отец, Мишель Бергсон, уроженец Варшавы, был великолепным музыкантом. По семейному преданию, уроки ему давал сам Шопен. Он много путешествовал по Европе, пока не осел в Англии. Мишель Бергсон принял английское гражданство и женился на Кэтрин Левинсон, женщине ирландско-еврейского происхождения.
Детство их сына Анри проходило в Лондоне, где он познакомился с английской культурой. Когда мальчику исполняется восемь лет, семья возвращается во Францию, а в возрасте 21 года Анри Бергсон становится гражданином Франции.
С 1868 по 1878 год он учится в парижском лицее Кондорсе, подавая большие надежды как в области гуманитарных наук, так и в математике. В 19-летнем возрасте юноше удалось решить сложную математическую задачу, за что он был удостоен почетной премии. Имея блестящие перспективы в естественных науках, Бергсон тем не менее предпочел изучать философию в Высшей нормальной школе, где увлекался учениями Джона Стюарта Милля и Герберта Спенсера.
После получения диплома в 1881 году Бергсон преподает в лицее д'Анжер, а спустя год переходит в лицей Блеза Паскаля в Клермон-Ферране. В Оверне Анри пишет свою первую фундаментальную работу «Непосредственные данные сознания» (1889). За эту работу, а также небольшую диссертацию на латинском языке об Аристотеле Бергсон удостаивается степени доктора философии Парижского университета. В «Непосредственных данных сознания» Бергсон вводит основное понятие своей метафизики — «динамическая природа времени».
Под влиянием ньютоновской физики время стало восприниматься как константа, последовательность дискретных моментов, наподобие точек на прямой или секундных отметок на часах Бергсон, напротив, доказывает, что время, воспринимаемое живым организмом, является динамичным, изменчивым и качественным. Прожитое время, которое он именует «длительностью», может быть воспринято только интуитивно. Причем его воздействие слишком трудноуловимо и объемно, чтобы измерить его с помощью аналитических методов позитивизма.
Кроме того, ученый полагал, что философы-детерминисты типа Герберта Спенсера не учитывали непредсказуемые, новые и творческие элементы при принятии решения, которые суть продукты живого времени и истории. По мнению Бергсона, свободная воля и размышление — которые, как и любая другая временная категория, могут быть постигнуты только интуитивно, являются редкими, однако решающими элементами в развитии человеческого сознания.
В 1891 году Бергсон возвращается в Париж, а в следующем году женится на Луизе Нойбергер, родившей ему дочь. На протяжении последующих восьми лет Бергсон преподает в лицее Генриха IV и пишет свою вторую основополагающую работу «Материя и память», которая была опубликована в 1896 году.
Размышляя над отношением физиологии мозга к сознанию, Бергсон приходит к выводу, что мозг функционирует не только как пассивный записывающий инструмент, но как исключительно тонкое просеивающее устройство, цель которого — направлять внимание на жизнь. Нейрофизиология объясняет лишь действие обычной памяти как процесса механического. Психологический же подход необходим для проникновения в процесс воспоминаний, для постижения живой памяти.
В 1900 году Бергсон получает кафедру греческой философии в Коллеж де Франс, учебном заведении, уступающем по интеллектуальному уровню лишь Сорбонне. Следующей работой философа стал «Смех» (1900), небольшое, но острое эссе о природе смешного. По мнению Берсона, смех вызывает всякая механическая привычка ума или тела, которая препятствует потоку жизни. Раскрывая механизм смешного, комедия, как и всякое искусство, способствует прогрессу общества и личности.
В 1903 году выходит работа Бергсона «Введение в метафизику». Показывая, в чем основное различие между естественными науками и философией, Бергсон подчеркивает, что научное сознание стремится подчинить себе природу, «замораживая поток времени», сводя целое к дискретным, поддающимся анализу элементам. Философия же проникает в суть вещей посредством интуиции и сопереживания. По убеждению Бергсона, для развития человека одинаково необходимы и естественные науки, и философия, однако только философия по-настоящему созидательна и жизнеспособна.
Третья, ставшая эпохальной книга Бергсона «Творческая эволюция» (1907) оказала огромное влияние не только на академические круги, но и на широкую читающую публику. «Даже в консервативной профессорской среде, где новаторские идеи Бергсона успехом не пользовались, о его таланте говорили затаив дыхание, — писал американский философ Уильям Джемс, горячий поклонник Бергсона, — а студенты ходили за ним по пятам с разинутыми ртами».
По мнению Джемса, читателей подкупало не только содержание книг философа, но и их стиль. «Ясность изложения, — писал он, — это первое, что поражает читателя. Бергсон захватывает вас настолько, что сразу же возникает желание стать его учеником. Это просто чудо, он настоящий волшебник». Всем тем, кто находит неодарвинизм и позитивизм слишком скучными и утомительными, Бергсон предлагает живую и вдохновляющую альтернативу.
По его мнению, эволюция представляет собой не просто пассивное, механическое приспособление организмов к среде обитания, но целенаправленный и творческий процесс. Жизнь невозможно понять при помощи исключительно интеллектуального анализа, считает философ, поскольку она подвижна и изменяема и поскольку «поток сознания» находится в постоянной борьбе с инертной материей. Правда, у таких философов-скептиков, как Бертран Рассел, поэтическая пылкость стиля Бергсона большого энтузиазма не вызывала. «Как правило, — писал Рассел, — Бергсон не утруждает себя доказательством справедливости своих суждений, полагаясь на изящество логических построений и на красоту слога».
Вместе с тем такие разные художники, как Клод Дебюсси, Клод Моне, Марсель Пруст, Поль Валери, Андре Моруа, Шарль Пьер Пеги и Никос Казанцакис, обращались к Бергсону за вдохновением и интеллектуальной поддержкой. Его творчество оказало также значительное влияние на таких философов, как Джон Дьюи, Самуэл Александер и Альфред Норт Уайтхед. Бергсоновские представления о времени и сознании постоянно фигурируют у Пруста и Вирджинии Вулф, а также в романе Томаса Манна «Волшебная гора».
Во времена всеобщего энтузиазма, охватившего Европу перед первой мировой войной, популярность Бергсона еще больше возросла. Его приглашали читать лекции в разные страны, в том числе и в Соединенные Штаты Америки.
В 1914 году философ был избран во Французскую академию, стал президентом Академии нравственных и политических наук. Его воззрения сделались настолько модными, что и либеральные католики, и синдикалисты попытались приспособить его философию для своих целей.
В 1914 году Бергсон получил приглашение прочесть курс лекций в Эдинбургском университете. Курс «Проблема личности», рассчитанный на весенний семестр, он завершил, но осенью лекции из-за начала первой мировой войны возобновить не удалось. Вместо этого Бергсон написал две острополемических статьи: «Значение войны» и «Эволюция германского империализма», где доказывал, что, в сущности, война представляет собой конфликт между самовозбуждаемой жизненной силой (представленной теми, кто, подобно французам, защищает духовную и политическую свободу) и саморазрушающим механизмом (представленным теми, кто хочет, подобно немцам и гегельянцам, обожествить массы).
Надеясь, что мировая война приведет «к омоложению Франции и нравственному возрождению Европы», Бергсон представлял свою страну в дипломатических миссиях, направленных в Испанию и США. Позднее философ принял деятельное участие в работе Лиги Наций, исполняя обязанности президента Комиссии по интеллектуальному сотрудничеству.
В 1920 году Бергсон серьезно заболел артритом, к этому времени оптимизм, который порождала его философия в предвоенные годы, начал сходить на нет. Тем не менее в 1927 году философ был удостоен Нобелевской премии по литературе «в знак признания его ярких и жизнеутверждающих идей, а также за то исключительное мастерство, с которым эти идеи были воплощены». Представитель Шведской академии Пер Хальстрем в своей вступительной речи следующим образом охарактеризовал главное достижение Бергсона.
«Проделав брешь в стене рационализма, он высвободил колоссальный творческий импульс, открыл доступ к живой воде времени, к той атмосфере, в которой человек сможет опять обрести свободу, а стало быть, — родиться вновь».
Бергсон не смог лично присутствовать в Стокгольме на церемонии вручения премии и послал в Шведскую академию письмо, в котором, в частности, говорилось: «Исторический опыт доказал, что технологическое развитие общества не обеспечивает нравственного совершенства живущих в нем людей. Увеличение материальных благ может даже оказаться опасным, если оно не будет сопровождаться соответствующими духовными усилиями».
Представления Бергсона о религии наиболее полно выразились в его последней работе «Два источника морали и религии» (1932). Бросая вызов рационализму немецкой философии, Бергсон доказывает, что мораль, равно как и религия, имеет эмоциональную, а не логическую основу. В большинстве религиозных учений делается попытка скрыть жизнеутверждающие прозрения своих великих учителей для создания «замкнутого общества», ориентированного на защиту от враждебного мира. Активное религиозное сознание, по мнению Бергсона, отличает тех, кто верит в жизненные силы и посвящает себя разрушению барьеров как между отдельными личностями, так и между народами.
Бог, утверждает Бергсон, — это процесс, а не вневременная субстанция. «Функция вселенной, — говорится в заключение, — состоит в том, чтобы быть машиной по производству богов».
В последние годы жизни Бергсон погрузился в христианскую мистику и принял католичество, что, впрочем, не помешало ему, когда началась Вторая мировая война и нацисты стали преследовать евреев, сохранить, невзирая на последствия, верность своим национальным традициям. Когда правительство Виши, решив сделать для известного философа исключение, сообщило ему, что на него антиеврейская мера не распространяется, Бергсон от подобного привилегированного положения отказался и, как все евреи, прошел унизительную регистрацию, несмотря на свой преклонный возраст и болезни. Как писал исследователь Е Томлин, «этот молчаливый протест, никем не замеченный и почти анонимный в своем смиренном величии, предрешил его конец»
4 января 1941 года Бергсон скончался от воспаления легких. Надгробную речь произнес его друг Поль Валери. Из-под пера Анри Бергсона вышло не много фундаментальных трудов. Прежде чем приступить к написанию произведения, он проделывал огромную подготовительную работу, документальную и интеллектуальную. Например, во время работы над книгой «Материя и Память» он пять лет изучал медицинскую литературу о немоте.
У Бергсона широкая эрудиция, оригинальная и глубокая мысль в сочетании с виртуозностью стиля дают впечатление совершенной простоты, которая есть верх искусства. Недоброжелатели обвиняли Бергсона, что свою теорию о течении сознания он заимствовал у американского философа Уильяма Джемса, придумавшего поток сознания, но Бергсону было нетрудно отстоять свою оригинальность. Действительно, Джемс и Бергсон открыли психологическую истину в одно время, с двух сторон Атлантического океана. Они пришли к этому открытию различными путями, и Бергсон сумел, благодаря своему теоретическому и метафизическому гению, основать на этом открытии целую философию, тогда как Джемс не вывел ее за пределы психологической области.
Джемс относился к Бергсону, как к учителю, и преклонялся перед ним, о чем неоднократно заявлял: «Я обязан философии Бергсона тем, что со своей стороны отказался от интеллектуалистического метода и от общепринятой мысли, что логика дает адекватную меру того, что может и не может быть». «По-моему, он убил интеллектуализм, окончательно и бесповоротно».
Оба они отвергали разум и логику, но Бергсон ставил на их место интуицию, тогда как Джемс заменяет их практической пользой.
«Мои книги, — сказал он по поводу юбилея Лагарпа за несколько лет перед своей смертью, — всегда были выражением неудовлетворенности, протеста. Я мог бы написать о многом другом, но я писал, чтобы протестовать против того, что мне казалось ложным».
Уже первые его произведения приветствовали как революционную философию, и Бергсону суждено было сохранить такое революционизирующее воздействие в течение десятилетий. Уильям Джемс называл его философию благой вестью, бегством из темной каморки на свежий воздух. Шарль Пеги, свободнейший из его учеников, видел в Бергсоне пророка, не имеющего ни этого высокого звания, ни церкви.
Французская философия нового времени на протяжении нескольких десятилетий находилась под влиянием Бергсона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
В. В. Розанов беззаветно любил молодежь. Он тщательно просматривал корреспонденцию, публиковал часто письма читателей без изъятий и отвечал почти каждому корреспонденту. Однако после Октябрьской революции журнал был закрыт как «белогвардейский», а главный редактор «Вешних вод» эмигрировал в Маньчжурию и затем стал одним из главных инициаторов и вдохновителей русской фашистской партии. Эта одна (хотя и не главная) из причин, почему Розанова не публиковали.
Октябрь 1917 года выбил из под ног В. В. Розанова почву. «Апокалипсис нашего времени» — повествование о хозяйственном и моральном развале России. Розанов потрясен услышанным рассказом о том, что один «серьезный такой старик» выразил пожелание, чтобы с бывшего царя сорвали кожу «ленточка за ленточкой». Великий писатель и философ перебрался в Сергиев Посад, где, во-первых, якобы было легче жить, а во-вторых, там служил лучший друг писателя — отец Павел Флоренский.
1918–1919 годы — череда сплошных несчастий в жизни писателя. Трагически погибает его единственный сын Василий. Последние письма Розанова трагичны. Именно в это время его волнуют не только судьбы родного народа, но человечества в целом.
«Явно мир распадается, разлагается, испепеляется. Это так страшно, так ново, особая космогония Христа или точнее полная космичность, что мы можем только припомнить, что в предчувствиях всех народов и р(елигий) действительно полагается, что «миру должен быть конец», что «мир несовершен». Христос уносит нас в какую-то Вечную ночь, где мы будем «с Ним наедине». Но я просто пугаюсь, в смертельном ужасе, и говорю я не хочу».
Измученного, постоянно мечущегося в поисках работы и средства для про питания семьи, Розанова разбил инсульт. Деньги, отправленные А. М. Горьким из-за границы на поддержание угасающих сил писателя, пришли с опозданием. Розанов оставался писателем и на смертном одре — сам торопился сказать о том, как он умирал, старался опередить те слухи, которые поползут по Москве и Петербургу в первые же дни после похорон.
Младшая дочь Розанова писала: «Перед смертью он причастился, но после сказал: «Дайте мне изображение Иеговы». Его не оказалось. «Тогда дайте мне статую Озириса». Ему подали, и он поклонился Озирису. Буквально всюду эта легенда. Из самых разнородных кружков. И так быстро все облетело. Испугались, что папа во Христе умер и перед смертью понял Его. И поклонился Ему.
Последние дни я, 18-летняя, легко переносила его на руках, как малого ребенка Он был тих, кроток. Страшная перемена произошла в нем, великий перелом и возрождение. Смерть его была чудная, радостная. Вся смерть его и его предсмертные дни были одна Осанна Христу. Я была с ним все время и дни его болезни, и в его последние дни. Он говорил: «Как радостно, как хорошо. Отчего вокруг меня такая радость, скажите? Со мной про исходят действительно чудеса, а что за чудеса — расскажу потом, когда-нибудь». «Обнимитесь вы все. Поцелуемся во имя воскресшего Христа. Христос воскрес». Он 4 раза по собственному желанию причастился, 1 раз соборовался, три раза над ним читали отходную. Во время нее он скончался.
Он умер 23 января старого стиля, в среду в 1 час дня Без всяких мучений «Соборовал его отец Павел Флоренский. Похоронили В. Розанова рядом с могилой К. Н. Леонтьева, в Черниговском скиту Троице-Сергиевой лавры.
АНРИ БЕРГСОН
(1853–1941)
Французский философ, представитель интуитивизма и философии жизни. В 1927 году удостоен Нобелевской премии по литературе как блестящий стилист. Основные сочинения — «О непосредственных данных сознания» (1889), «Материя и память» (1896), «Творческая эволюция» (1907), «Длительность и одновременность» (1922).
Французский философ Анри Бергсон появился на свет 18 октября 1859 года в Париже, в семье евреев-космополитов. Его отец, Мишель Бергсон, уроженец Варшавы, был великолепным музыкантом. По семейному преданию, уроки ему давал сам Шопен. Он много путешествовал по Европе, пока не осел в Англии. Мишель Бергсон принял английское гражданство и женился на Кэтрин Левинсон, женщине ирландско-еврейского происхождения.
Детство их сына Анри проходило в Лондоне, где он познакомился с английской культурой. Когда мальчику исполняется восемь лет, семья возвращается во Францию, а в возрасте 21 года Анри Бергсон становится гражданином Франции.
С 1868 по 1878 год он учится в парижском лицее Кондорсе, подавая большие надежды как в области гуманитарных наук, так и в математике. В 19-летнем возрасте юноше удалось решить сложную математическую задачу, за что он был удостоен почетной премии. Имея блестящие перспективы в естественных науках, Бергсон тем не менее предпочел изучать философию в Высшей нормальной школе, где увлекался учениями Джона Стюарта Милля и Герберта Спенсера.
После получения диплома в 1881 году Бергсон преподает в лицее д'Анжер, а спустя год переходит в лицей Блеза Паскаля в Клермон-Ферране. В Оверне Анри пишет свою первую фундаментальную работу «Непосредственные данные сознания» (1889). За эту работу, а также небольшую диссертацию на латинском языке об Аристотеле Бергсон удостаивается степени доктора философии Парижского университета. В «Непосредственных данных сознания» Бергсон вводит основное понятие своей метафизики — «динамическая природа времени».
Под влиянием ньютоновской физики время стало восприниматься как константа, последовательность дискретных моментов, наподобие точек на прямой или секундных отметок на часах Бергсон, напротив, доказывает, что время, воспринимаемое живым организмом, является динамичным, изменчивым и качественным. Прожитое время, которое он именует «длительностью», может быть воспринято только интуитивно. Причем его воздействие слишком трудноуловимо и объемно, чтобы измерить его с помощью аналитических методов позитивизма.
Кроме того, ученый полагал, что философы-детерминисты типа Герберта Спенсера не учитывали непредсказуемые, новые и творческие элементы при принятии решения, которые суть продукты живого времени и истории. По мнению Бергсона, свободная воля и размышление — которые, как и любая другая временная категория, могут быть постигнуты только интуитивно, являются редкими, однако решающими элементами в развитии человеческого сознания.
В 1891 году Бергсон возвращается в Париж, а в следующем году женится на Луизе Нойбергер, родившей ему дочь. На протяжении последующих восьми лет Бергсон преподает в лицее Генриха IV и пишет свою вторую основополагающую работу «Материя и память», которая была опубликована в 1896 году.
Размышляя над отношением физиологии мозга к сознанию, Бергсон приходит к выводу, что мозг функционирует не только как пассивный записывающий инструмент, но как исключительно тонкое просеивающее устройство, цель которого — направлять внимание на жизнь. Нейрофизиология объясняет лишь действие обычной памяти как процесса механического. Психологический же подход необходим для проникновения в процесс воспоминаний, для постижения живой памяти.
В 1900 году Бергсон получает кафедру греческой философии в Коллеж де Франс, учебном заведении, уступающем по интеллектуальному уровню лишь Сорбонне. Следующей работой философа стал «Смех» (1900), небольшое, но острое эссе о природе смешного. По мнению Берсона, смех вызывает всякая механическая привычка ума или тела, которая препятствует потоку жизни. Раскрывая механизм смешного, комедия, как и всякое искусство, способствует прогрессу общества и личности.
В 1903 году выходит работа Бергсона «Введение в метафизику». Показывая, в чем основное различие между естественными науками и философией, Бергсон подчеркивает, что научное сознание стремится подчинить себе природу, «замораживая поток времени», сводя целое к дискретным, поддающимся анализу элементам. Философия же проникает в суть вещей посредством интуиции и сопереживания. По убеждению Бергсона, для развития человека одинаково необходимы и естественные науки, и философия, однако только философия по-настоящему созидательна и жизнеспособна.
Третья, ставшая эпохальной книга Бергсона «Творческая эволюция» (1907) оказала огромное влияние не только на академические круги, но и на широкую читающую публику. «Даже в консервативной профессорской среде, где новаторские идеи Бергсона успехом не пользовались, о его таланте говорили затаив дыхание, — писал американский философ Уильям Джемс, горячий поклонник Бергсона, — а студенты ходили за ним по пятам с разинутыми ртами».
По мнению Джемса, читателей подкупало не только содержание книг философа, но и их стиль. «Ясность изложения, — писал он, — это первое, что поражает читателя. Бергсон захватывает вас настолько, что сразу же возникает желание стать его учеником. Это просто чудо, он настоящий волшебник». Всем тем, кто находит неодарвинизм и позитивизм слишком скучными и утомительными, Бергсон предлагает живую и вдохновляющую альтернативу.
По его мнению, эволюция представляет собой не просто пассивное, механическое приспособление организмов к среде обитания, но целенаправленный и творческий процесс. Жизнь невозможно понять при помощи исключительно интеллектуального анализа, считает философ, поскольку она подвижна и изменяема и поскольку «поток сознания» находится в постоянной борьбе с инертной материей. Правда, у таких философов-скептиков, как Бертран Рассел, поэтическая пылкость стиля Бергсона большого энтузиазма не вызывала. «Как правило, — писал Рассел, — Бергсон не утруждает себя доказательством справедливости своих суждений, полагаясь на изящество логических построений и на красоту слога».
Вместе с тем такие разные художники, как Клод Дебюсси, Клод Моне, Марсель Пруст, Поль Валери, Андре Моруа, Шарль Пьер Пеги и Никос Казанцакис, обращались к Бергсону за вдохновением и интеллектуальной поддержкой. Его творчество оказало также значительное влияние на таких философов, как Джон Дьюи, Самуэл Александер и Альфред Норт Уайтхед. Бергсоновские представления о времени и сознании постоянно фигурируют у Пруста и Вирджинии Вулф, а также в романе Томаса Манна «Волшебная гора».
Во времена всеобщего энтузиазма, охватившего Европу перед первой мировой войной, популярность Бергсона еще больше возросла. Его приглашали читать лекции в разные страны, в том числе и в Соединенные Штаты Америки.
В 1914 году философ был избран во Французскую академию, стал президентом Академии нравственных и политических наук. Его воззрения сделались настолько модными, что и либеральные католики, и синдикалисты попытались приспособить его философию для своих целей.
В 1914 году Бергсон получил приглашение прочесть курс лекций в Эдинбургском университете. Курс «Проблема личности», рассчитанный на весенний семестр, он завершил, но осенью лекции из-за начала первой мировой войны возобновить не удалось. Вместо этого Бергсон написал две острополемических статьи: «Значение войны» и «Эволюция германского империализма», где доказывал, что, в сущности, война представляет собой конфликт между самовозбуждаемой жизненной силой (представленной теми, кто, подобно французам, защищает духовную и политическую свободу) и саморазрушающим механизмом (представленным теми, кто хочет, подобно немцам и гегельянцам, обожествить массы).
Надеясь, что мировая война приведет «к омоложению Франции и нравственному возрождению Европы», Бергсон представлял свою страну в дипломатических миссиях, направленных в Испанию и США. Позднее философ принял деятельное участие в работе Лиги Наций, исполняя обязанности президента Комиссии по интеллектуальному сотрудничеству.
В 1920 году Бергсон серьезно заболел артритом, к этому времени оптимизм, который порождала его философия в предвоенные годы, начал сходить на нет. Тем не менее в 1927 году философ был удостоен Нобелевской премии по литературе «в знак признания его ярких и жизнеутверждающих идей, а также за то исключительное мастерство, с которым эти идеи были воплощены». Представитель Шведской академии Пер Хальстрем в своей вступительной речи следующим образом охарактеризовал главное достижение Бергсона.
«Проделав брешь в стене рационализма, он высвободил колоссальный творческий импульс, открыл доступ к живой воде времени, к той атмосфере, в которой человек сможет опять обрести свободу, а стало быть, — родиться вновь».
Бергсон не смог лично присутствовать в Стокгольме на церемонии вручения премии и послал в Шведскую академию письмо, в котором, в частности, говорилось: «Исторический опыт доказал, что технологическое развитие общества не обеспечивает нравственного совершенства живущих в нем людей. Увеличение материальных благ может даже оказаться опасным, если оно не будет сопровождаться соответствующими духовными усилиями».
Представления Бергсона о религии наиболее полно выразились в его последней работе «Два источника морали и религии» (1932). Бросая вызов рационализму немецкой философии, Бергсон доказывает, что мораль, равно как и религия, имеет эмоциональную, а не логическую основу. В большинстве религиозных учений делается попытка скрыть жизнеутверждающие прозрения своих великих учителей для создания «замкнутого общества», ориентированного на защиту от враждебного мира. Активное религиозное сознание, по мнению Бергсона, отличает тех, кто верит в жизненные силы и посвящает себя разрушению барьеров как между отдельными личностями, так и между народами.
Бог, утверждает Бергсон, — это процесс, а не вневременная субстанция. «Функция вселенной, — говорится в заключение, — состоит в том, чтобы быть машиной по производству богов».
В последние годы жизни Бергсон погрузился в христианскую мистику и принял католичество, что, впрочем, не помешало ему, когда началась Вторая мировая война и нацисты стали преследовать евреев, сохранить, невзирая на последствия, верность своим национальным традициям. Когда правительство Виши, решив сделать для известного философа исключение, сообщило ему, что на него антиеврейская мера не распространяется, Бергсон от подобного привилегированного положения отказался и, как все евреи, прошел унизительную регистрацию, несмотря на свой преклонный возраст и болезни. Как писал исследователь Е Томлин, «этот молчаливый протест, никем не замеченный и почти анонимный в своем смиренном величии, предрешил его конец»
4 января 1941 года Бергсон скончался от воспаления легких. Надгробную речь произнес его друг Поль Валери. Из-под пера Анри Бергсона вышло не много фундаментальных трудов. Прежде чем приступить к написанию произведения, он проделывал огромную подготовительную работу, документальную и интеллектуальную. Например, во время работы над книгой «Материя и Память» он пять лет изучал медицинскую литературу о немоте.
У Бергсона широкая эрудиция, оригинальная и глубокая мысль в сочетании с виртуозностью стиля дают впечатление совершенной простоты, которая есть верх искусства. Недоброжелатели обвиняли Бергсона, что свою теорию о течении сознания он заимствовал у американского философа Уильяма Джемса, придумавшего поток сознания, но Бергсону было нетрудно отстоять свою оригинальность. Действительно, Джемс и Бергсон открыли психологическую истину в одно время, с двух сторон Атлантического океана. Они пришли к этому открытию различными путями, и Бергсон сумел, благодаря своему теоретическому и метафизическому гению, основать на этом открытии целую философию, тогда как Джемс не вывел ее за пределы психологической области.
Джемс относился к Бергсону, как к учителю, и преклонялся перед ним, о чем неоднократно заявлял: «Я обязан философии Бергсона тем, что со своей стороны отказался от интеллектуалистического метода и от общепринятой мысли, что логика дает адекватную меру того, что может и не может быть». «По-моему, он убил интеллектуализм, окончательно и бесповоротно».
Оба они отвергали разум и логику, но Бергсон ставил на их место интуицию, тогда как Джемс заменяет их практической пользой.
«Мои книги, — сказал он по поводу юбилея Лагарпа за несколько лет перед своей смертью, — всегда были выражением неудовлетворенности, протеста. Я мог бы написать о многом другом, но я писал, чтобы протестовать против того, что мне казалось ложным».
Уже первые его произведения приветствовали как революционную философию, и Бергсону суждено было сохранить такое революционизирующее воздействие в течение десятилетий. Уильям Джемс называл его философию благой вестью, бегством из темной каморки на свежий воздух. Шарль Пеги, свободнейший из его учеников, видел в Бергсоне пророка, не имеющего ни этого высокого звания, ни церкви.
Французская философия нового времени на протяжении нескольких десятилетий находилась под влиянием Бергсона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123