Дружба с Ла Боэси оказала огромное влияние на духовное развитие Монтеня, но ей не суждено было долго длиться. В 1563 году Ла Боэси тяжело заболел и через несколько дней умер на 33-м году жизни. Во время болезни Ла Боэси Монтень неотступно находился при нем и описал в письме к отцу последние дни своего друга, стоическое мужество, с каким он ожидал наступления конца, и его возвышенные беседы с близкими. Ла Боэси оставил Монтеню свое самое ценное достояние — все свои книги и рукописи. В течение 1570 и 1571 годов Монтень опубликовал латинские и французские стихотворения друга, а также сделанные Ла Боэси переводы некоторых произведений древних авторов.
Покинув службу, Монтень поселился в унаследованном от отца замке. Своему уходу от общественных дел Монтень дал следующее объяснение в латинской надписи, выгравированной на сводах его библиотеки: «В год от Р. X. 1571, на 38-м году жизни, в день своего рождения, накануне мартовских календ [в последний день февраля], Мишель Монтень, давно утомленный рабским пребыванием при дворе и общественными обязанностями и находясь в расцвете сил, решил скрыться в объятия муз, покровительниц мудрости; здесь, в спокойствии и безопасности, он решил провести остаток жизни, большая часть которой уже прошла, — и если судьбе будет угодно, он достроит это обиталище, это любезное сердцу убежище предков, которое он посвятил свободе, покою и досугу».
Итак, Монтень решил, по его словам, отдать остаток жизни «служению музам». Плодом этого служения, плодом его углубленных размышлений в сельском уединении, раздумий, подкрепленных напряженным чтением множества разнообразных книг, и стали вышедшие в 1580 году в Бордо две первые книги «Опытов».
В том же 1580 году Монтень предпринял большое путешествие по Европе, посетив Германию, Швейцарию и Италию, в частности Рим, где он провел несколько месяцев. В бытность Монтеня в Риме его «Опыты» подверглись цензуре римской курии, но дело закончилось для Монтеня благополучно, ибо слабо разобравшийся в «Опытах» папский цензор ограничился предложением вычеркнуть из последующего издания некоторые предосудительные места, как, например, употребление слова «судьба» вместо «провидение», упоминание «еретических» писателей, утверждение, что всякое дополнительное к смертной казни наказание есть жестокость, скептические высказывания о «чудесах». В 1582 году Монтень выпустил второе издание «Опытов», в котором поместил декларацию о своем якобы подчинении требованиям римских цензоров, но в действительности ничего не изменив в своей книге по существу.
Путевые заметки Монтеня, написанные частью рукой его секретаря, частью рукой самого автора то на французском, то на итальянском языках, составили особый дневник, опубликованный лишь в 1774 году. Монтень заносил в него все, что ему пришлось увидеть и наблюдать на чужбине заметки о нравах, обычаях, образе жизни и учреждениях посещенных им стран Многое из этого перешло потом на страницы «Опытов».
Во время своего путешествия, в 1581 году, Монтень получил королевское извещение об избрании его мэром города Бордо и предписание незамедлительно приступить к исполнению новых обязанностей. Прервав путешествие, Монтень вернулся на родину. Таким образом, спустя десять лет после того, как Монтень предначертал себе план окончить жизнь вдали от практических дел, обстоятельства опять вынудили его выступить на поприще общественной деятельности. Монтень был уверен, что своим избранием он в значительной мере обязан памяти отца, некогда обнаружившего на этом посту большую энергию и способности, и не счел возможным отказаться.
Должность мэра, за которую не полагалось никакого вознаграждения, была почетной, но весьма хлопотливой, ибо в напряженной обстановке гражданской войны она включала в себя такие функции, как поддержание города в повиновении королю, наблюдение за тем, чтобы не допустить вступления в город какой-нибудь войсковой части, враждебной Генриху III, чтобы не дать гугенотам противопоставить себя каким-нибудь образом законным властям.
Вынужденный действовать среди враждующих партий, Монтень неизменно стоял на страже закона, но старался употребить свое влияние на то, чтобы не разжигать вражду между борющимися сторонами, а всячески смягчать ее. Терпимость Монтеня не раз ставила его в весьма затруднительное положение. Дело осложнялось еще и тем, что Монтень сохранял дружеские отношения с вождем гугенотов Генрихом Бурбоном, которого он высоко ценил и которого зимой 1584 года принимал вместе с его свитой у себя в замке. Генрих Наваррский не раз пытался привлечь Монтеня на свою сторону. Но позиция Монтеня не удовлетворяла ни одну из сторон: и гугеноты, и католики относились к нему с подозрением. И тем не менее после первого двухлетнего пребывания Монтеня на посту мэра, совпавшего как раз с двухгодичным перемирием в гражданской войне и прошедшего без особых событий, Монтень был избран на второй срок, что было выражением большого доверия.
Второе двухлетнее пребывание Монтеня на посту мэра протекало в более бурной и тревожной обстановке, чем первое. Приверженцы Лиги пытались захватить городскую крепость и передать ее Гизам. Монтеню удалось вовремя пресечь их действия, выказав при этом находчивость и смелость. И в других сложных и опасных обстоятельствах Монтень не раз обнаруживал те же ценные качества.
За шесть недель до истечения второго срока полномочий Монтеня в Бордо и его окрестностях началась эпидемия чумы. Почти все члены парламента и большинство горожан покинули город. Монтень, находившийся в это время вне Бордо, не решился вернуться в зачумленный город и поддерживал связь с городскими властями с помощью писем. Дождавшись окончания срока своих полномочий, Монтень сложил с себя звание мэра и смог с облегчением сказать, что не оставил после себя ни обид, ни ненависти. Вскоре чума достигла замка Монтень, и его обитателям в течение шести месяцев пришлось скитаться, переезжая с места на место, в поисках пристанища, не затронутого эпидемией.
Когда Монтень после всех этих скитаний, наконец, вернулся домой, его взору предстала картина разорения и опустошения, вызванных гражданской войной.
Водворившись в своем замке, Монтень снова отдался литературной работе. В течение 1586–1587 годов он внес множество дополнений в ранее опубликованные части «Опытов» и написал третью книгу. Для наблюдения за изданием этого нового, переработанного и значительно расширенного издания своих «Опытов», Монтень поехал в Париж. Это путешествие и пребывание в Париже сопровождались необычными для Монтеня событиями.
По дороге в Париж, около Орлеана, Монтень был ограблен шайкой лигистов. В самом Париже Монтень застал такую же смуту, какая царила и в провинции. «День баррикад», 12 мая 1588 года, закончился бегством королевского двора во главе с Генрихом III из столицы.
Через три недели после этих событий вышли в свет монтеневские «Опыты». Это было четвертое издание за восемь лет, несомненный успех для сочинения такого рода, и Монтень вправе был отметить в предисловии «благосклонный прием, оказанный публикой» его книге. Сам же Монтень после «дня баррикад» на короткое время последовал за королевским двором в Шартр и Руан и по возвращении в Париж был арестован лигистами и посажен в Бастилию.
По ходатайству королевы-матери Екатерины Медичи, которая находилась в Париже и вела с лигистами переговоры, Монтень был почти тотчас же выпущен из тюрьмы 10 июля 1588 года Монтень отметил на своем календаре памятную дату освобождения из Бастилии. Во время этого же пребывания в Париже Монтень впервые встретился с восторженной поклонницей его произведения мадемуазель Марией де Гурне, которой суждено было стать его «духовной дочерью», а впоследствии — издательницей «Опытов».
Из Парижа (побывав сначала в Пикардии) Монтень отправился в Блуа, чтобы присутствовать на созванных там Генеральных штатах 1588 года. На блуаских штатах Монтень виделся и имел продолжительные беседы о политических судьбах Франции со своими известными современниками, будущим историком де Ту и видным адвокатом и литератором Этьеном Пакье (их воспоминания содержат ценные сведения о Монтене).
Здесь, в Блуа, по велению Генриха III были убиты оба брата Гизы, а вскоре после этого произошло и убийство самого Генриха III Жаком Клеманом. Монтень в это время уже вернулся к себе домой и отсюда приветствовал Генриха Наваррского как единственного законного претендента на французскую корону.
Генрих Наваррский, по-видимому, не оставил мысли привлечь в свое ближайшее окружение высоко ценимого им Монтеня и предлагал ему щедрое вознаграждение. В этом отношении особый интерес представляют два письма Монтеня. В одном из них, от 18 января 1590 года, Монтень, приветствуя успехи Генриха Наваррского, советовал ему, особенно при вступлении в столицу, стараться привлечь на свою сторону мятежных подданных, обращаясь с ними мягче, чем их покровители, и обнаруживая по отношению к ним подлинно отеческую заботу. При вступлении на престол Генрих Наваррский, стремясь завоевать расположение своих подданных, несомненно принял во внимание советы Монтеня.
В другом письме, от 2 сентября 1590 года, Монтень обнаружил свое бескорыстие он с достоинством отвергал сделанное ему Генрихом Наваррским предложение о щедром вознаграждении и объяснял, что не мог приехать в указанное место из-за нездоровья и прибудет в Париж как только Генрих Наваррский будет там.
В заключение Монтень писал: «Умоляю Вас, государь, не думать, что я стал бы жалеть деньги там, где я готов отдать жизнь. Я никогда не пользовался какой бы то ни было щедростью королей, никогда не просил, да и не заслуживал ее, никогда не получал никакой платы ни за один шаг, который мной был сделан на королевской службе, о чем вам, ваше величество, частично известно. То, что я делал для ваших предшественников, я еще с большей готовностью буду делать для вас. Я, государь, богат настолько, насколько этого желаю. И когда я исчерпаю свои средства около вас в Париже, то возьму на себя смелость сказать вам об этом, и если вы сочтете нужным удерживать меня дольше в вашем окружении, то я обойдусь вам дешевле, чем самый малый из ваших слуг».
Но Монтеню не удалось осуществить свое желание и приехать в Париж к воцарению Генриха IV. Состояние здоровья Монтеня, с сорокалетнего возраста страдавшего каменной болезнью, непрерывно ухудшалось. Однако он продолжал исправлять и дополнять «Опыты» — свою главную и в сущности единственную, если не считать «Дневника путешествия в Италию», книгу — для нового издания, которого ему не суждено было увидеть.
13 сентября 1592 года Монтень умер, не дожив до шестидесяти лет. В молодости Монтенем, по его признанию, владел страх смерти, и мысль о смерти всегда занимала его. Но надвинувшуюся кончину Монтень принял так же мужественно, как и его друг Ла Боэси. До последних своих дней Монтень продолжал работать над «Опытами», внося дополнения и поправки в экземпляр издания 1588 года.
После смерти Монтеня его «названая дочь», Мария де Гурне, приехала на родину писателя и взяла на себя заботу о посмертном издании его сочинений. Стараниями мадемуазель де Гурне и других друзей Монтеня это издание, в котором были учтены сделанные автором в последние годы изменения, вышло в свет в 1595 году.
ДЖОРДАНО БРУНО
(1548–1600)
Итальянский философ-пантеист. Обвинен в ереси и сожжен инквизицией в Риме. Развивая идеи Николая Кузанского и гелиоцентрическую космологию Коперника, отстаивал концепцию о бесконечности Вселенной и бесчисленном множестве миров. Основные сочинения «О причине, начале и едином», «О бесконечности, Вселенной и мирах», «О героическом энтузиазме». Автор антиклерикальной сатирической поэмы «Ноев ковчег», комедии «Подсвечник», философских сонетов.
Он родился близ маленького городка Нолы, неподалеку от Неаполя, в 1548 году Отец, Джованни Бруно, бедный дворянин, служивший в войсках неаполитанского вице-короля, дал сыну при крещении имя Филиппо в честь наследника испанской короны. Нола находится в нескольких милях от Неаполя, на полдороге между Везувием и Тирренским морем, она всегда считалась одним из самых цветущих городов Счастливой Кампаньи.
Десятилетний Бруно покинул Нолу и поселился в Неаполе у своего дяди, содержавшего там учебный пансион. Здесь он брал частные уроки у августинского монаха Теофило да Вайрано. Впоследствии Бруно тепло вспоминал о нем как о первом своем учителе и в одном из диалогов дал имя Теофило главному защитнику Ноланской философии.
В1562 году Бруно отправился в богатейший монастырь Неаполя Сан-Доменико Маджоре. Доминиканский орден хранил традиции схоластической учености, это был орден богословов, орден Альберта Больштедтского, прозванного Великим, и его ученика, Фомы Аквинского.
В 1566 году Бруно дал монашеский обет и получил имя Джордано. Огромная эрудиция, глубочайшее знание сочинений Аристотеля, его арабских, еврейских и христианских комментаторов, древних и новых философов и ученых, комедиографов и поэтов — все это было результатом десяти лет обучения в монастыре. Из представителей греческой мысли наибольшее влияние на него оказали элейская школа, Эмпедокл, Платон и Аристотель, и прежде всего — неоплатоники с Плотином во главе.
Бруно познакомился также с каббалой, учением средневековых евреев о Едином. Среди арабских ученых, чьи произведения тогда изучались в латинских переводах, Бруно отдавал предпочтение Аль-Газали и Аверроэсу. Из схоластиков он изучал сочинения Фомы Аквинского и натурфилософские произведения Николая Кузанского. Благодаря своему гению и усиленному труду Бруно еще в монастыре окончательно выработал свое самостоятельное и совершенно независимое от учения церкви миросозерцание, однако ему приходилось тщательно скрывать свои убеждения, что не всегда удавалось.
К этим же первым годам жизни в монастыре относится и возникновение у Бруно сомнений в догмате Троицы. Способного юношу, отличавшегося необыкновенной памятью, возили в Рим к папе показать будущую славу доминиканского ордена.
После получения сана священника и недолгого пребывания в провинциальном приходе Бруно был возвращен в монастырь для продолжения занятий богословием. В1572 году Бруно получил сан священника. В Кампанье, в провинциальном городе Неаполитанского королевства, молодой доминиканец впервые отслужил свою обедню. В то время он жил недалеко от Кампаньи, в монастыре Св. Варфоломея. Получив определенную свободу, он читал труды гуманистов, сочинения итальянских философов о природе, а главное, познакомился с книгой Коперника «Об обращении небесных тел».
Вернувшись из Кампаньи в монастырь Св. Доминика, он тут же был обвинен в ереси. В 1575 году местный начальник ордена возбудил против него расследование. Было перечислено 130 пунктов, по которым брат Джордано отступил от учения католической церкви. Собратья по ордену яростно набросились на Джордано. Предупрежденный кем-то из друзей, он бежал в Рим, чтобы «представить оправдания». В его келье произвели обыск и обнаружили сочинения св. Иеронима и Иоанна Златоуста с комментариями Эразма Роттердамского.
Книги с комментариями Эразма Роттердамского значились в папском индексе. Хранение запрещенных книг было тягчайшим преступлением, одного этого факта было бы достаточно для обвинения в ереси. Бруно стало ясно, что теперь и в Риме он не может рассчитывать на снисхождение. Он сбрасывает с себя монашеское одеяние и на корабле отплывает в Геную, оттуда — в Венецию. Там Бруно написал и издал книгу «О знаменьях времени» (ни одного экземпляра ее пока не удалось найти и содержание ее неизвестно).
После двухмесячного пребывания в Венеции Бруно продолжил скитания. Побывал в Падуе, Милане, Турине, наконец прибыл в кальвинистскую Женеву. Поддержанный земляками (они одели изгнанника и дали ему работу корректора в местной типографии), Бруно присматривался к жизни реформационной общины, слушал проповеди, знакомился с сочинениями кальвинистов. Проповедуемое кальвинистскими богословами учение о божественном предопределении, согласно которому человек оказывался слепым орудием неведомой и неумолимой божественной воли, было ему чуждо.
20 мая 1579 года Бруно был записан в «Книгу ректора» Женевского университета. Университет готовил проповедников новой веры. Каждый студент при поступлении произносил исповедание веры, содержащее основные догматы кальвинизма и осуждение древних и новых ересей. Статуты университета запрещали малейшее отклонение от доктрины Аристотеля.
Уже первые выступления Бруно на диспутах навлекли на него подозрения в ереси. Но, несмотря на это, он напечатал памфлет, содержащий опровержение 20-ти ошибочных положений в лекции профессора философии Антуана Делафе, второго человека в Женеве, ближайшего соратника и друга самого Теодора Безы — главы кальвинистской общины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123