Он учит не «образу жизни», а освобождению от какого бы то ни было образа жизни. Он требует абсолютной неприметности жизни, которая оказывается равнозначной ее вездесущности.
Чжуан-цзы считал, что нет объективных критериев для установления истинности или ложности высказываемых суждений, а поэтому нельзя определить, какое из двух суждений истинно или ложно. Истинное и ложное полностью относительны. Он говорил, если я спорю с вами и не могу переспорить, доказывает ли это, что ваше мнение действительно «истинно», а мое действительно «ложно»? И наоборот, если вы не можете переспорить меня, разве это обязательно доказывает, что мое мнение «истинно», а ваше «ложно»? Вполне возможно, что либо один из нас прав, либо мы оба правы, либо оба заблуждаемся.
«Если оба мы, я и вы, не можем знать, кто прав, кто может установить это? Допустим, мы позовем лиц, придерживающихся того же мнения, что и вы, определить, кто прав, но как, сходясь с вами во мнениях, они могут решить этот вопрос? Если позвать лиц, разделяющих мое мнение, то, разделяя мое мнение, как они могут принять решение? Если позвать лиц, не разделяющих ни моего, ни вашего мнения, то, не разделяя наших мнений, как они примут решение? Если позвать лиц, разделяющих наши мнения, то, разделяя наши мнения, как они могут принять решение? Итак, ни я, ни вы, ни другие лица не могут знать (кто прав, а кто не прав); кого же нам еще ждать?» «С моей точки зрения, принципы человеколюбия и долга, пути истинного и ложного запутанны и хаотичны, как я могу знать разницу между ними?». Чжуан-цзы отрицал не только различие между истинным и ложным, но и противоречия между жизнью и смертью, пользой и вредом, знатным и низким происхождением и т. д.
Дао в понимании Чжуан-цзы относится к сфере взглядов на природу, и оно является источником происхождения мира Дао «имеет собственное основание и собственный корень, оно существовало, когда еще не было ни земли, ни неба, прочно сохраняется с глубокой древности, оно одухотворило духов и Верховного владыку неба, оно породило небо и землю», оно «не вещь», оно «небытие». В общем, дао — мистическое духовное тело, которое «обладает чувствами и пользуется доверием, бездействует и бесформенно».
В теории познания дао выступает как не имеющее различий, абсолютное «одно». В параграфе «Нивелирование вещей» говорится «Дао с самого начала не имело границ», если бы для него существовали границы, то «появились бы левая и правая стороны, возникли бы рассуждения и решения, разграничения и различия, вспыхнули бы соперничество и борьба» Дао никогда не знало этих различий, границ и противостояний. И далее: «Когда ясно проявились истинное и ложное, это нанесло ущерб дао. Когда дао был нанесен ущерб возникли пристрастия». Другими словами, подлинный облик дао характеризуется отсутствием истинного и ложного, возникновения и ущерба, в то время как появление различий, границ и противостояния нанесло дао ущерб. Отсюда очевидно, что дао «Чжуан-цзы» — это самостоятельное, абсолютное «тождество», выраженное им понятием «одно». Чжуан цзы говорил: «С точки зрения дао вещи не бывают ценными или ничтожными». Из слов «не бывают ценными и ничтожными» видно, что все различия и противостояния в мире Чжуан-цзы рассматривал как следствие того, что «то и это не могут найти пару», что «дао объединяет все в единое целое».
Когда большое судно плывет по большой реке, кажется, что оно «свободно», однако его движение зависит от воды, и, если «толща воды недостаточно велика, ей не под силу нести большое судно», поэтому судно нельзя считать свободным. Точно так же, когда огромный феникс взмывает ввысь, он «опирается на вихрь и взлетает на 90 тысяч ли». Казалось бы, можно сказать, что феникс свободен, однако он может летать, опираясь только на большой ветер. Если «толща потока ветра недостаточна, ему не под силу нести большие крылья», поэтому нельзя сказать, что феникс абсолютно свободен. Для того чтобы странствовать в беспредельном пространстве, нужно руководствоваться дао (основными принципами неба и земли), опираться на смену шести элементов природы, то есть светлого и темного начал, ветра, дождя, мрака и света, и только тогда можно сказать, что достигнута подлинная, абсолютная свобода. Если же требуется еще «чего-то ждать», нельзя быть абсолют но свободным. В параграфе «Великий учитель» говорится: «Я расслабляю тело, прогоняю чуткий слух и острое зрение, отдаляюсь от формы, отхожу от знаний и сливаюсь со всепроникающим (дао)», — это и есть «сидеть, забыв о себе». Об этом же в параграфе «Нивелирование вещей» сказано: «Я потерял самого себя», — то есть мое тело уподобилось сухому дереву, а сердце стало подобным холодному пеплу.
Одним словом, под «сидеть, забыв о себе» подразумевается полная отрешенность, когда «не испытываешь человеческих чувств». В этом случае не может быть мирских представлении об истинном и ложном, исчезнут дурные и добрые желания, не может быть никаких ощущений и мыслей. Превратятся в ничто и исчезнут все существующие в реальном мире противоречия и различия, связанные с истинным и ложным, высоким и низким положением, бедностью и богатством, жизнью и смертью, долголетием и преждевременной смертью, большим и малым, красивым и безобразным и т. д., будет достигнуто состояние, при котором все вещи и Я будут составлять одно целое». Таким образом, появится возможность перейти из реального мира, в котором приходится «чего-то ждать», в «страну, где ничего нет» и где «нет ожиданий», и там обрести абсолютную духовную свободу. Когда Чжуан-цзы лежал при смерти, ученики задумали устроить ему пышные похороны». К чему это? — сказал Чжуан-цзы — Гробом моим будет земля саркофагом — небо, нефритовыми бляхами — солнце и луна, жемчужинами — звезды, и все живое — погребальным шествием, разве не все уже готово для моих похорон?» «Мы боимся, — отвечали ученики, — чтоб вас не расклевали вороны и коршуны». «На земле, — сказал Чжуан-цзы, — расклюют вороны и коршуны, под землей — сожрут муравьи и медведки. Так стоит ли отнимать у одних — что бы отдать другим?».
В параграфе «Осенние воды» говорится «Жизнь вещей несется стремительно, как стремителен бег лошади или галоп коня, нет (в ней ни единого) движения, которое не (вызывало бы) изменений, нет (ни единого) момента, который не (приносил бы) перемен», а в параграфе «Странствование знаний на севере» сказано: «Жизнь человека между небом и землей похожа на (стремительный) прыжок белого коня через расщелину, мгновение — и она пролетела».
Однажды Чжуан-цзы приснилось, что он маленькая бабочка, весело порхающая среди цветов. Проснувшись, философ не мог решить, Чжуан-цзы ли он, видевший во сне, что он бабочка, или же бабочка, которой снится, что она Чжуан-цзы?
ЭПИКУР
(341–270 до н. э.)
Древнегреческий философ. С 306 года до н. э, — в Афинах, основал философскую школу. Философию делил на физику (учение о природе), канонику (учение о познании) и этику.
В физике Эпикур следовал атомистике Декарта. Признавал блаженно безразличных богов в пространствах между бесчисленными мирами, но отрицал их вмешательство в жизнь космоса и людей. Девиз Эпикура — живи уединенно. Цель жизни — отсутствие страданий, здоровье тела и состояние безмятежности духа.
Эпикур жил в одну из самых мрачных эпох, какие только знал античный мир. Кровь, пожары, убийства, грабежи — вот его время. В Афинах с 307 по 261 год до н. э. шли войны и мятежи. Будущий великий философ, известный античному миру под именем Спасителя людей, родился в семье клеруха Неокла, выходца из аттического селения Гаргетта. Некоторые из античных писателей склонны считать, что предки Неокла были знатными людьми, но, как утверждал поэт Еврипид, «злая бедность заглушит правду имени», а Неокл был настолько стеснен в средствах, что ему с трудом удавалось прокормить четырех своих сыновей, обрабатывая свой надел и, кроме того, обучая письму и счету местных ребятишек.
Старшим из его сыновей был, по-видимому, Эпикур, родившийся 7-го числа месяца Гамелеона, в конце 342 — начале 341 года до н. э. Эпикур учился в школе своего отца, как считают античные авторы, и выделялся незаурядными способностями. Его мало интересовали поэзия и музыка, Эпикур упорно расспрашивал отца о том, о чем сам Неокл знал значительно меньше — о мудрости Гераклита, Анаксагора и Протагора. Он беседовал с отцом о «Теогонии» Гесиода, философской символикой которой заинтересовался еще в детстве, а потом помогал ему убирать помещение для занятий, обрабатывать земельный участок.
Около 328 года Неокл отправил своего старшего сына учиться в малоазийский город Теос, где читали тогда лекции по философии Праксифан и Навсифан. Последний из них, по свидетельству античных писателей, был последователем Демокрита. Скорее всего Эпикур был недолго слушателем теосского демокритовца, вряд ли отец мог несколько лет оплачивать его обучение (впоследствии недоброжелатели не раз язвили, что он, мол, учился на медные деньги). Кроме того, у него, с юных лет отличавшегося самостоятельностью мышления и гордившегося тем, что «он всем обязан лишь самому себе», не сложились отношения с Навсифаном. Скорее всего их разногласия имели мировоззренческий характер, что подчеркивал сам Эпикур в «Письме к митиленским философам», называя Навсифана «скверным человеком, занимавшимся такими вещами, посредством которых нельзя достичь мудрости».
Между тем Эпикуру исполнилось восемнадцать и, как афинский гражданин, он должен был отправиться в Афины для прохождения воинской службы — так называемой эфебии, первоначальный смысл которой все более утрачивался по мере того, как некогда богатый и могущественный город превращался в захолустную провинцию. В Афинах он посещал занятия академика Ксенократа, слушал речи Аристотеля. Судьба свела его с Менандром, — юношей «блестящего рода и блестящей жизни», будущим великим поэтом-комедиографом. Как считают античные авторы, Менандр был одним из ближних товарищей Эпикура по эфебии и, тяготея в эти годы как к поэзии, так и к философии (он был слушателем Феофраста), мог приобщить к этим двум областям духовой культуры афинян выходца с Самоса.
Через два года, отслужив в эфебии, Эпикур стал полноправным афинским гражданином, как его прадед, дед и отец. Его отец к этому времени обосновался на ионийском берегу в Колофоне. Туда же отправился и двадцатилетний Эпикур. Сведения об этой поре его жизни скудны. Известно, что, пробыв какое-то время у отца в Колофоне, Эпикур поселился в Митиленах, на острове Лесбос, устроившись учителем в школе (лучшее из того, что ему оставалось), чтобы затем в течение почти восемнадцати лет зарабатывать преподаванием, не считавшимся у греков почетным.
После Митилен он учительствовал в Лампсаке. Туманные сообщения античных авторов позволяют предполагать, что, гонимый нуждой, Эпикур побывал в эти годы (с 322 по 306 год до н. э.) и в других малоазийских городах. Эпикур все свободное от преподавания время отдавал изучению философии. Но целиком посвятить себя любимому делу мешал недуг уже в молодом возрасте у него появились болезни желудка и мочевого пузыря. И Эпикур приспособился к своему мучительному недугу, он стойко переносил мучительные приступы и радовался перерывам между ними. Источники ничего не сообщают о личной жизни Эпикура. Неизвестно, был ли он женат, имел ли детей, однако его собственные высказывания и отрывки из писем позволяют предполагать, что своей семьи у него не было.
Не придавая, по-видимому, особого значения чувству любви между мужчиной и женщиной, считая, что «благородный человек всего более занят мудростью и дружбой», что «мудрец не должен быть влюблен», что «любовь дана людям не от богов» и «ни жениться, ни заводить детей мудрец не будет», с возрастом Эпикур стал еще более отрицательно относиться к любовным отношениям как к некоей досадной помехе разумной и добродетельной жизни. У Эпикура не было ни родового поместья, ни денег, ни даже домика под старым платаном, как у Демокрита в Абдерах. Он никогда не путешествовал по свету как Пифагор, Платон и тот же Демокрит.
Может быть, у него не всегда было даже достаточно денег на хороший обед, и он убедил себя в том, что простая пища ничуть не хуже и даже во многих отношениях полезнее изысканных, но вредных для здоровья яств. «Я ликую от радости телесной, питаясь хлебом с водой, и плюю на дорогие удовольствия — не за них самих, но за неприятные последствия их». И даже потом, когда его положение заметно улучшилось, Эпикур, смеясь, утверждал, что кусок свежего сыра — это уже для него невиданная роскошь. Видя, какими путями люди добиваются богатства, Эпикур говорил: «Свободная жизнь не может обрести много денег, потому что это нелегко сделать без раболепства перед толпой или правителями, но она имеет все в непрерывном изобилии. А если как-нибудь она и получит много денег, то легко может разделить их для приобретения расположения близких людей».
И он действительно, как отмечают античные авторы, всегда был готов поделиться с друзьями всем, что имел. Но в то же время Эпикур не был сторонником чрезмерного опрощения, пренебрежения условностями, считая, что главное во всем — это чувство меры: «Мудрец не будет болтать вздора даже пьяный не станет тираном, не станет жить и киником или нищенствовать».
Эпикур создавал собственную картину мира, в чем-то основанную на выводах и умозаключениях Анаксагора, Демокрита, Протагора, но в чем-то при надлежащую лишь ему самому. Он читал и комментировал Анаксагора (в частности, в своем «Возражении Анаксагору»), которого, по свидетельству античных авторов, предпочитал всем остальным, «хотя и с ним он кое в чем не соглашался», особенные возражения вызывали у Эпикура идея бесконечной делимости и Анаксагорово представление о первоначалах. Подобно Платону и Аристотелю, Эпикур придавал большое значение логическим умозаключениям, считая, что таким путем можно получить новое знание о вещах даже при отсутствии данных непосредственного опыта. Долгие годы, более семнадцати лет, он изучал труды натурфилософов, и особенно Демокрита. Философия, по его мнению, должна не исследовать природу, а указывать человеку путь к счастью. Эпикур признает, что тела состоят из атомов, которые неделимы и различаются по форме, величине и весу. Выделение Эпикуром отличия атомов по весу — весьма существенная черта его концепции.
Отличие физики Эпикура от физики Демокрита также состоит в понимании движения атомов. Эпикур считал, что при движении атомы самопроизвольно отклоняются от прямолинейного движения и переходят в криволинейное. Концепция отклонения атомов, по замыслу Эпикура, должна явиться основой для концепции свободы человека. Человек должен быть свободен. Если он не может достичь свободы в общественной жизни, то ему следует попытаться добиться свободы внутренней — он должен освободиться от страха страданий.
Дело в том, что существует разница между безотчетными страхами людей и разумной опасливостью. Мистический ужас мы испытываем тогда, когда не понимаем причин происходящего и не может предположить дальнейший ход событий. В этом смысле знание естественных причин и следствий способно освободить человека от панических страхов Эпикур всесторонне и подробно, насколько позволяла наука его времени, рассматривает небесные, астрономические и метеорологические явления. Он выдвигает различные гипотезы относительно того, отчего могут происходить фазы Луны, восход и заход Солнца, отчего происходят землетрясения, отчего образуются роса и лед, гром и молния, облака и дождь.
Эпикур верит прежде всего в реальность того, что он видит. В мире существуют только атомы, их движение и пустота. Отсюда происходят все виды реальности, предметы и существа, которые мы видим, а также и те, которых мы не видим потому, что они состоят из более мелких атомов. Душа существует но слишком эфемерным существованием, преисполненная радости, если она поняла свою природу, обреченная на уничтожение, предназначенному всем существам мира Боги существуют, но это соединения, сложные построения материальных атомов. Конечно, существуют идеи, но эти идеи не есть существа нематериальные, живущие вне нас в абсолюте, они не что иное, как плоды нашего ума, подобно жатве, подобно цветению, исходящие из того же чернозема нашей телесной жизни.
Эпикур верит в богов. И в то же время он устраняет богов, так сказать, из жизни человека. Зачем богам, живущим в высшем покое, заниматься нами и, главное, зачем они будут делать нам зло? У богов нет другого объекта заботы, кроме их собственного благополучия. Человек никак не может примириться со своей смертностью. Ему трудно представить себе, что его не будет на Земле. Отсюда, согласно Эпикуру, рождается иллюзорное представление, будто существует какая-то сила, которая, может быть, обеспечит людям некое другое существование — после смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123