в пред-
чувствии радикальных перемен в себе, в ясности,
просветленйости сознания.
Однако старое строение сознания сопротивляется
этим переменам. Происходит борьба двух систем
сознания, старой и новой, за право определять миро-
восприятие и мироощущение героя. В некоторые мо-
менты наблюдается своеобразная диффузия этих
систем, когда в одной мысли, высказывании, настрое-
нии Раскольникова соприсутствуют и идеологически
противостоят друг другу идеи а ощущения обеих
систем. Иногда происходят резкие скачки из одной
системы в другую (ощутив <едкую ненависть> к
Соне, Раскольников в следующий же момент пони-
мает, что это была любовь и он просто принял одно
чувство за другое). Дажена каторге, которая в но-
вой структуре должна была осмысляться как иску-
пление вины через страдание, борьба двух структур
ослабевает очень медленно. И только в самом конце
романа, когда Раскольников действительно полюбил
Соню, происходит перелом в этой борьбе, и только
тогда кончается предыстория и начинается <история
постепенного обновления человека, история постепен-
ного перерождения его, постепенного перехода из
одного мира в другой...>
Стоит ли говорить, что пример переживания Рас-
кольникова и в силу литературной условности, и в
силу нетипичности для современной действительно-
сти его содержания не может быть основой широких
обобщений. Однако общеизвестность материала и
психологическая проницательность Достоевского де-
лают-этот пример очень удобной иллюстрацией мно-
гих механизмов переживания. Поэтому мы сочли
возможным завершить исследование развернутым
анализом этого единичного случая, стремясь, с одной
стороны, оставить в сознании читателя живое впечат-
ление всей сложности внутренней динамики деятель-
ности переживания, не сводимой к автоматическому
срабатыванию <защитных механизмов>, и, с другой
стороны, продемонстрировать, что введенные теоре-
тические средства позволяют даже такую сложную
для объективно-психологического подхода вещь, как
религиозное переживание, включить в сферу Строго
научного психологического объяснения.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Завершая книгу, попытаемся дать себе
отчет в том, что удалось в ней сделать
и какие, поднятые ходом исследования
проблемы и вопросы, остались без от-
, вета. ,.
Основной результат работы, как он
видится автору, состоит во введении и
разработке категориального комплекса
<критическая ситуация- переживание>.
Введение категории критической ситуа-
ции позволило разрозненные психологи-
ческие представления о стрессе, фру-
страции, конфликте и кризисе синтези-
ровать в целостную, внутренне диффе-
ренцированную конструкцию, различаю-
щую эти экстремальные ситуации не
как эмпирические <вещи>, а как теоре-
тические типы. Различаются они глав-
ным образом по тем внутренним необ-
ходимостям жизни, реализация которых
в данных условиях психологически не-
возможна.
Переживание не ведет непосред-
ственно к реализации этих необходимо-
стей, оно направлено на восстановле-
ние психологической возможности дея-
тельности по их реализации. Если упо-
добить критическую ситуацию падению
бегущего человека, то переживанию бу-
дут соответствовать усилия, потрачен-
ные им для того, чтобы встать на ноги
и получить тем сймым возможность сно-
ва продолжить бег. Этот образ кажется
лодходящим лишь дл-я внешней деятельности, но он
применим и по. отношению к деятельности внутрен-
ней. Например, переживание конфликта, делающего
невозможной внутреннюю деятельность выбора, не
производит этот выбор, а лишь перестраивает созна-
ние до тех пор, пока он не станет субъективно воз-
можен .
В реальном жизненном процессе эти две активно-
сти - переживание и деятельность - могут перете-
кать друг в друга и даже реализовываться в одном
и том же акте, но задача психологической теории
как раз в том и состоит, чтобы расчленять эту не-
Наша пациентка Н. Л., направленная врачом отделения
неврозов на психокоррекционную беседу, жаловалась на .неспо-
собность решить свои семейные проблемы. Муж запрещал Н. Л.
видеться с матерью. Больная тем не менее продолжала тайно
встречаться с нею, испытывая из-за необходимости скрываться
чувство вины перед матерью, а из-за возможности разоблачения-
чувства страха перед мужем. Анализ жизненной ситуации боль-
ной показал, что Н. Л. пыталась действовять так, как если бы
ее жизненный мир был прост: она вела себя по отношению к
матери так, будто бы не существовало запрета мужа, а по от-
ношению к мужу так, будто бы не существовало Ее .тайных сви-
даний с матерью. Другими словами, Н. Л. избегала внутрен-
него конфликта как такового, боялась ответственно столкнуть в
своем сознании эти два жизненных отношения, пытаясь заменить
одно внутреннее, ценностное, надситуативное решение проблемы
множеством чисто внешних, ситуативных уверток, умалчиваний,
компромиссов. Объективно ей, разумеется, не удавалось пол-
ностью скрыть от обоих родственников сложившуюся ситуацию,
что приводило к обидам, ссорам, угрызениям совести вследствие
<необходимости лгать. Психокоррекция была направлена в. пер-
вую очередь на осознание не внешнего, а внутреннего характе-
ра ее проблематики, которая возникла из-за недостатков и сла-
бости ценностной позиции больной, не сумевшей-отстоять перед
мужем ценности (а не просто важности) для нее матери, ценно-
сти, предавая которую, она чувствовала, что разлагается как
личность (и разлагает, по ее признанию, детей, заставляя их лгать
отцу). Психокоррекционная работа закончилась тем, что Н. Л.,
остро осознав, эту ценность, поняла необходимость отстаивать и
воплощать ее в реальном поведении и развила в себе готовность
ради этого пожертвовать (<если потребуется!>) семейным благо-
получием, несмотря на то что очень им дорожила.
В этом примере для нас важно то, что переживание, сос-
тоявшее в ценностном развитии сознания, не решило само по
себе жизненных проблем больной, но превратило мучительный из-
за своей неразрешимости конфликт в жизненную сложность, ко-
нечно же, тоже нелегкую, но потенциально разрешимую и пото-
му переставшую быть психотравматизирующей. Переживание не
осуществило выбор, оно сделало его субъективно возможным.
посредственную реальность, устанавливая <чистые>
закономерности, переплетенные в едином процессе
жизнедеятельности.
Этой же задаче установления <чистых> закономер-
ностей, но уже не для отделения друг от друга дея-
тельности и переживания, а для анализа самого про-
цесса переживания служит построение типологии
жизненных миров, приведшее к выделению четырех
принципов -(удовольствия, реальности, ценности и
творчества), регулирующих протекание пережива-
ния. .
Хотелось бы подчеркнуть мировоззренческий смысл
выделения двух последних принципов в качестве
самостоятельных закономерностей: он состоит в де-
монстрации принципиальной, философско-методоло-
гической ограниченности психоаналитической теории
защитных процессов, знающей только принципы удо-
вольствия и реальности и сводящей к ним высшие,
духовные закономерности психической жизни.
Итак, основной результат исследования - введе-
ние и типологизация категорий критической ситуации
и переживания-деятельности. Подведение итогов бы-
ло бы неполным, если бы мы ограничились конста-
тацией позитивных результатов и обошли молчанием
вопросы и проблемы, актуализираяйнные ходом ис-
следования, но не нашедшие отражения в книге. Не-
возможно обсудить все эти вопросы, формулировкой
. которых мы обязаны коллегам, взявшим на себя
труд ознакомиться с книгой в рукописи. Однако по
трем наиболее частым и важным из них нам хоте-
лось бы дать хотя бы самые краткие разъяснения.
Первый вопрос таков: можно ли говорить о пере-
живании положительных экстремальных событий?
Заданный в таком виде, он неявно предполагает,
будто бы в книге речь шла о переживании отрица-
тельных событий. Большинство наших иллюстраций
в самом деле наталкивает на такое понимание, но,
строго говоря, оценочная- точка зрения на события,
создающие критическую ситуацию, в тексте не прово-
дилась. Если включить в анализ такую точку зрения,
то сразу же возникает вопрос о критерии оценки
события. Ясно, что этот критерий, во-первых, субъек-
тивен - (даже смерть близкого родственника, как по-
казывает, скажем, пример пушкинского <молодого
повесы>, событие отнюдь не всегда отрицательное),
во-вторых, изменчив (такое радостное событие, как
вступление в брак, увы, слишком часто меняет в соз-
нании супругов свой знак ни противоположный), но
главное, что этот критерий неоднозначен в силу мно-
жественности источников оценки: то, что является
положительным исходя из одной жизненной необхо-
димости, может создать кр.итическую ситуацию в от-
ношении другой. Например, большой успех в реали-
зации какого-либо мотива может привести к дезорга-
низаций сложившейся мотивационно-ценностной це-
лостности, и тогда это событие, являясь непосред-
ственно эмоционально положительным, тем не менее
потребует работы переживания по восстановлению
нарушенного внутреннего единства. Профессор Нико-
лай Степанович из <Скучной истории> А. П. Чехова
с горечью размышляет о своей жене и дочери: <Та-
кие житейские катастрофы, как известность, гене-
ральство, переход от довольства к жизни не по сред-
ствам, знакомства со знатью и проч., едва коснулись
меня, и я остался цел и невредим, на слабых же, не-
закаленных жену и Лизу все это свалилось как боль-
шая снеговая глыба и сдавило их>.
Итак, первый ответ на поставленный вопрос зву-
чит следующим образом: да, так называемые поло-
жительные события также ставят перед человеком
задачу переживания в той мере, в какой они, реали-
зуя одну жизненную необходимость, нарушают реа-
лизацию других, т. е. в той мере, в. которой они соз-
дают критическую ситуацию в строгом значении это-
го термина.
Но все-таки в обсуждаемом вопросе остается еще
один, пожалуй главный, смысл: подлежит ли пере-
живанию положительное в положительном событии?
Если понимать переживание наиболее широко, как
внутреннюю работу по принятию фактов и событий
жизни, работу по установлению смыслового соответ-
ствия между сознанием и бытием, то ответ, разуме-
ется, утвердительный. Вот как фрагмент, подобного
переживания описан проникновенным словом
И. А. Бунина. Начинающий поэт Алексей Арсеньев,
неожиданно попав <...в один из самых важных петер-
бургских журналов, очутился в обществе самых зна-
менитых в то время писателей да. еще получил за это
почтовую повестку на целых пятнадцать рублей>.
Юноша решает тут же отправиться в город.
<Я ехал особенно шибко. Думал ли я, мечтал ли
о чем-нибудь определенно? Но в тех случаях, когда
в жизни человека произошло что-нибудь важное или
хотя бы значительное и требуется сделать из этого
какой-то вывод или предпринять какое-нибудь реше-
ние, человек думает мало, охотнее отдается тайной
работе души. И я хорошо помню, что всю дорогу до
города моя как-то мужественно возбужденная душа
неустанно работала над чем-то. Над чем? Я еще не
знал, только опять чувствовал желание какой-то пе-
ремены в жизни, свободы от чего-то и стремление
куда-то...>
В этом описании мы легко узнаем переживание
как работу по преобразованию психологического ми-
ра. Но мы связаны собственными дефинициями, на-
поминающими, в част-ности, что переживание - это
ответ на ситуацию невозможности, или бессмыслен-
ности. Ничего подобного в приведенном примере нет,
наоборот, ситуация, в которой оказался герой, может
быть названа ситуацией <сверхвозможности>. В ней
избыток возможностей, избыток осмысленности, пе-
реполняющий душу героя и не могущий уместиться
в конкретной цели и излиться в конкретном действии.
Можно выдвинуть предположение, что необходи-
мость в переживании создается не только ситуацией
невозможности, но и ситуацией сверхвозможности.
Здесь не место вдаваться в подробный анализ
сходств и различий между этими двумя ситуациями.
Укажем лишь на то, что и та и. другая в плоскости
деятельности характеризуются отсутствием разреша-
ющего их внешне ориентированного, действия, ибо за-
дача в обоих случаях не внешняя, а внутренняя,
смысловая.
Вполне вероятно, что каждому типу ситуации не-
возможности соответствует тип ситуации сверхвоз-
можности. Например, спортсмена, главная цель и
замысел жизни которого было достижение звания
чемпиона мира, ждет жизненный кризис в том слу-
чае, если из-за травмы этот замысел станет нереали-
зуемым; но его может привести в кризисное состоя-
ние и абсолютный успех, реализовавший до конца
его жизненный замыеел. Замысел, который организо-
вывал и осмыслял всю его жизнь, воплотившись, ис-
черпывается и как таковой отмирает, ставя перед
человеком типично кризисную задачу поиска нового
замысла и смысла жизни как целого.
Этими предварительными предположениями мы
вынуждены завершить рассмотрение вопроса о <поло-
жительных> переживаниях, осознавая, что подробная
разработка этой темы может потребовать, значитель-
ных дополнений, а то и изменений общей категории
переживания.
Второй из вопросов, на котором мы хотели бы
остановиться, был однажды задан автору в такой
форме: <Вводимое Вами понятие переживания совер-
шенно независимо от традиционного понятия пере-
живания или оно лишь вскрывает некоторую новую
подоплеку этого традиционного понятия?> Иначе го-
воря, вопрос ставит под сомнение категоричность., с
которой мы противопоставили наше понятие тому,
которое бытует в психологии.
Отвечая на это сомнение, мы остаемся убеждены
в необходимости строгого различения этих понятий.
На научно-понятийном уровне, в отличие от живой
обыденной речи, эти два термина не более чем омо-
нимы. Но, противопоставив их как понятия, схваты-
вающие различные аспекты реальности, мы получаем
возможность сопоставить их, поднять вопрос о реаль-
ных отношениях взаимосвязях этих аспектов.
Понятие переживания-деятельности фиксирует в
первую очередь <экономический> аспект преобразо-
ваний психологического мира, отвлекаясь, по крайней
мере вначале, от конкретных форм, в которых эти
преобразования отражаются в сознании и которыми
они опосредуются (ибо функция сознания по отноше-
нию к деятельности, и к деятельности переживания
в том числе, состоит в опосредующем эту деятель-
ность отражении ее самой, ее материала, условий,
средств, продуктов и т. д.). Понятие переживания-
созерцания, как мы установили, означает определен-
ный режим, или уровень, функционирования сознания
как системы, существующий .и действующий наряду с
другими режимами - рефлексией, сознаванием (пре-
зентацией) и бессознательным [см. с. 17-18]. Пе-
реживание-деятельность оцосредуется в общем слу-
чае всей многоуровневой системой сознания в целом.
Эти положения позволяют нам выдвинуть гипоте-
зу о многоуровневом построении переживания по
образцу представлений Н. А. Бернштейна об уровне-
вом построении движения. В каждом конкретном
случае деятельности переживания перечисленные
i- уровни сознания для реализации этого процесса об-
разуют некоторое уникальное функциональное един-
ство, в, котором тот или другой уровень берет на себя
роль ведущего. Скажем, в приводившемся чуть выше
примере из <Жизни Арсеньева> И. А. Бунина дея-
тельность переживания строилась преимущественно
на бессознательном уровне (<тайная работа души>)
при активном участии уровня непосредственного пе-
реживания (<желание какой-то перемены в жизни,
свободы от чего-то и стремление куда-то>). Когда
все эти <какой-то>, <чего-то>, <куда-то> начинают
позитивно определяться, презентироваться в созна-
нии, это говорит о том,.что в работу включается уро-
вень осозцавания. В творческом разрешении так на-
зываемых <проблемно-конфликтных> ситуаций осо-
бенно важны процессы рефлексивного уровня [140].
Коснувшись проблемы представленности деятель-
ности переживания в сознании, нельзя оставить без
внимания тесно связанную с ней проблему представ-
ленности в сознании критической ситуации. Отнюдь
не всякая ситуация, которая из внешней (например,
психотерапевтической) позиции может быть квали- -
фицирована как критическая, осознается и самим
субъектом как таковая. Эта неточность осознания
чаще всего является не просто дефектом восприятия
и понимания, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
чувствии радикальных перемен в себе, в ясности,
просветленйости сознания.
Однако старое строение сознания сопротивляется
этим переменам. Происходит борьба двух систем
сознания, старой и новой, за право определять миро-
восприятие и мироощущение героя. В некоторые мо-
менты наблюдается своеобразная диффузия этих
систем, когда в одной мысли, высказывании, настрое-
нии Раскольникова соприсутствуют и идеологически
противостоят друг другу идеи а ощущения обеих
систем. Иногда происходят резкие скачки из одной
системы в другую (ощутив <едкую ненависть> к
Соне, Раскольников в следующий же момент пони-
мает, что это была любовь и он просто принял одно
чувство за другое). Дажена каторге, которая в но-
вой структуре должна была осмысляться как иску-
пление вины через страдание, борьба двух структур
ослабевает очень медленно. И только в самом конце
романа, когда Раскольников действительно полюбил
Соню, происходит перелом в этой борьбе, и только
тогда кончается предыстория и начинается <история
постепенного обновления человека, история постепен-
ного перерождения его, постепенного перехода из
одного мира в другой...>
Стоит ли говорить, что пример переживания Рас-
кольникова и в силу литературной условности, и в
силу нетипичности для современной действительно-
сти его содержания не может быть основой широких
обобщений. Однако общеизвестность материала и
психологическая проницательность Достоевского де-
лают-этот пример очень удобной иллюстрацией мно-
гих механизмов переживания. Поэтому мы сочли
возможным завершить исследование развернутым
анализом этого единичного случая, стремясь, с одной
стороны, оставить в сознании читателя живое впечат-
ление всей сложности внутренней динамики деятель-
ности переживания, не сводимой к автоматическому
срабатыванию <защитных механизмов>, и, с другой
стороны, продемонстрировать, что введенные теоре-
тические средства позволяют даже такую сложную
для объективно-психологического подхода вещь, как
религиозное переживание, включить в сферу Строго
научного психологического объяснения.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Завершая книгу, попытаемся дать себе
отчет в том, что удалось в ней сделать
и какие, поднятые ходом исследования
проблемы и вопросы, остались без от-
, вета. ,.
Основной результат работы, как он
видится автору, состоит во введении и
разработке категориального комплекса
<критическая ситуация- переживание>.
Введение категории критической ситуа-
ции позволило разрозненные психологи-
ческие представления о стрессе, фру-
страции, конфликте и кризисе синтези-
ровать в целостную, внутренне диффе-
ренцированную конструкцию, различаю-
щую эти экстремальные ситуации не
как эмпирические <вещи>, а как теоре-
тические типы. Различаются они глав-
ным образом по тем внутренним необ-
ходимостям жизни, реализация которых
в данных условиях психологически не-
возможна.
Переживание не ведет непосред-
ственно к реализации этих необходимо-
стей, оно направлено на восстановле-
ние психологической возможности дея-
тельности по их реализации. Если упо-
добить критическую ситуацию падению
бегущего человека, то переживанию бу-
дут соответствовать усилия, потрачен-
ные им для того, чтобы встать на ноги
и получить тем сймым возможность сно-
ва продолжить бег. Этот образ кажется
лодходящим лишь дл-я внешней деятельности, но он
применим и по. отношению к деятельности внутрен-
ней. Например, переживание конфликта, делающего
невозможной внутреннюю деятельность выбора, не
производит этот выбор, а лишь перестраивает созна-
ние до тех пор, пока он не станет субъективно воз-
можен .
В реальном жизненном процессе эти две активно-
сти - переживание и деятельность - могут перете-
кать друг в друга и даже реализовываться в одном
и том же акте, но задача психологической теории
как раз в том и состоит, чтобы расчленять эту не-
Наша пациентка Н. Л., направленная врачом отделения
неврозов на психокоррекционную беседу, жаловалась на .неспо-
собность решить свои семейные проблемы. Муж запрещал Н. Л.
видеться с матерью. Больная тем не менее продолжала тайно
встречаться с нею, испытывая из-за необходимости скрываться
чувство вины перед матерью, а из-за возможности разоблачения-
чувства страха перед мужем. Анализ жизненной ситуации боль-
ной показал, что Н. Л. пыталась действовять так, как если бы
ее жизненный мир был прост: она вела себя по отношению к
матери так, будто бы не существовало запрета мужа, а по от-
ношению к мужу так, будто бы не существовало Ее .тайных сви-
даний с матерью. Другими словами, Н. Л. избегала внутрен-
него конфликта как такового, боялась ответственно столкнуть в
своем сознании эти два жизненных отношения, пытаясь заменить
одно внутреннее, ценностное, надситуативное решение проблемы
множеством чисто внешних, ситуативных уверток, умалчиваний,
компромиссов. Объективно ей, разумеется, не удавалось пол-
ностью скрыть от обоих родственников сложившуюся ситуацию,
что приводило к обидам, ссорам, угрызениям совести вследствие
<необходимости лгать. Психокоррекция была направлена в. пер-
вую очередь на осознание не внешнего, а внутреннего характе-
ра ее проблематики, которая возникла из-за недостатков и сла-
бости ценностной позиции больной, не сумевшей-отстоять перед
мужем ценности (а не просто важности) для нее матери, ценно-
сти, предавая которую, она чувствовала, что разлагается как
личность (и разлагает, по ее признанию, детей, заставляя их лгать
отцу). Психокоррекционная работа закончилась тем, что Н. Л.,
остро осознав, эту ценность, поняла необходимость отстаивать и
воплощать ее в реальном поведении и развила в себе готовность
ради этого пожертвовать (<если потребуется!>) семейным благо-
получием, несмотря на то что очень им дорожила.
В этом примере для нас важно то, что переживание, сос-
тоявшее в ценностном развитии сознания, не решило само по
себе жизненных проблем больной, но превратило мучительный из-
за своей неразрешимости конфликт в жизненную сложность, ко-
нечно же, тоже нелегкую, но потенциально разрешимую и пото-
му переставшую быть психотравматизирующей. Переживание не
осуществило выбор, оно сделало его субъективно возможным.
посредственную реальность, устанавливая <чистые>
закономерности, переплетенные в едином процессе
жизнедеятельности.
Этой же задаче установления <чистых> закономер-
ностей, но уже не для отделения друг от друга дея-
тельности и переживания, а для анализа самого про-
цесса переживания служит построение типологии
жизненных миров, приведшее к выделению четырех
принципов -(удовольствия, реальности, ценности и
творчества), регулирующих протекание пережива-
ния. .
Хотелось бы подчеркнуть мировоззренческий смысл
выделения двух последних принципов в качестве
самостоятельных закономерностей: он состоит в де-
монстрации принципиальной, философско-методоло-
гической ограниченности психоаналитической теории
защитных процессов, знающей только принципы удо-
вольствия и реальности и сводящей к ним высшие,
духовные закономерности психической жизни.
Итак, основной результат исследования - введе-
ние и типологизация категорий критической ситуации
и переживания-деятельности. Подведение итогов бы-
ло бы неполным, если бы мы ограничились конста-
тацией позитивных результатов и обошли молчанием
вопросы и проблемы, актуализираяйнные ходом ис-
следования, но не нашедшие отражения в книге. Не-
возможно обсудить все эти вопросы, формулировкой
. которых мы обязаны коллегам, взявшим на себя
труд ознакомиться с книгой в рукописи. Однако по
трем наиболее частым и важным из них нам хоте-
лось бы дать хотя бы самые краткие разъяснения.
Первый вопрос таков: можно ли говорить о пере-
живании положительных экстремальных событий?
Заданный в таком виде, он неявно предполагает,
будто бы в книге речь шла о переживании отрица-
тельных событий. Большинство наших иллюстраций
в самом деле наталкивает на такое понимание, но,
строго говоря, оценочная- точка зрения на события,
создающие критическую ситуацию, в тексте не прово-
дилась. Если включить в анализ такую точку зрения,
то сразу же возникает вопрос о критерии оценки
события. Ясно, что этот критерий, во-первых, субъек-
тивен - (даже смерть близкого родственника, как по-
казывает, скажем, пример пушкинского <молодого
повесы>, событие отнюдь не всегда отрицательное),
во-вторых, изменчив (такое радостное событие, как
вступление в брак, увы, слишком часто меняет в соз-
нании супругов свой знак ни противоположный), но
главное, что этот критерий неоднозначен в силу мно-
жественности источников оценки: то, что является
положительным исходя из одной жизненной необхо-
димости, может создать кр.итическую ситуацию в от-
ношении другой. Например, большой успех в реали-
зации какого-либо мотива может привести к дезорга-
низаций сложившейся мотивационно-ценностной це-
лостности, и тогда это событие, являясь непосред-
ственно эмоционально положительным, тем не менее
потребует работы переживания по восстановлению
нарушенного внутреннего единства. Профессор Нико-
лай Степанович из <Скучной истории> А. П. Чехова
с горечью размышляет о своей жене и дочери: <Та-
кие житейские катастрофы, как известность, гене-
ральство, переход от довольства к жизни не по сред-
ствам, знакомства со знатью и проч., едва коснулись
меня, и я остался цел и невредим, на слабых же, не-
закаленных жену и Лизу все это свалилось как боль-
шая снеговая глыба и сдавило их>.
Итак, первый ответ на поставленный вопрос зву-
чит следующим образом: да, так называемые поло-
жительные события также ставят перед человеком
задачу переживания в той мере, в какой они, реали-
зуя одну жизненную необходимость, нарушают реа-
лизацию других, т. е. в той мере, в. которой они соз-
дают критическую ситуацию в строгом значении это-
го термина.
Но все-таки в обсуждаемом вопросе остается еще
один, пожалуй главный, смысл: подлежит ли пере-
живанию положительное в положительном событии?
Если понимать переживание наиболее широко, как
внутреннюю работу по принятию фактов и событий
жизни, работу по установлению смыслового соответ-
ствия между сознанием и бытием, то ответ, разуме-
ется, утвердительный. Вот как фрагмент, подобного
переживания описан проникновенным словом
И. А. Бунина. Начинающий поэт Алексей Арсеньев,
неожиданно попав <...в один из самых важных петер-
бургских журналов, очутился в обществе самых зна-
менитых в то время писателей да. еще получил за это
почтовую повестку на целых пятнадцать рублей>.
Юноша решает тут же отправиться в город.
<Я ехал особенно шибко. Думал ли я, мечтал ли
о чем-нибудь определенно? Но в тех случаях, когда
в жизни человека произошло что-нибудь важное или
хотя бы значительное и требуется сделать из этого
какой-то вывод или предпринять какое-нибудь реше-
ние, человек думает мало, охотнее отдается тайной
работе души. И я хорошо помню, что всю дорогу до
города моя как-то мужественно возбужденная душа
неустанно работала над чем-то. Над чем? Я еще не
знал, только опять чувствовал желание какой-то пе-
ремены в жизни, свободы от чего-то и стремление
куда-то...>
В этом описании мы легко узнаем переживание
как работу по преобразованию психологического ми-
ра. Но мы связаны собственными дефинициями, на-
поминающими, в част-ности, что переживание - это
ответ на ситуацию невозможности, или бессмыслен-
ности. Ничего подобного в приведенном примере нет,
наоборот, ситуация, в которой оказался герой, может
быть названа ситуацией <сверхвозможности>. В ней
избыток возможностей, избыток осмысленности, пе-
реполняющий душу героя и не могущий уместиться
в конкретной цели и излиться в конкретном действии.
Можно выдвинуть предположение, что необходи-
мость в переживании создается не только ситуацией
невозможности, но и ситуацией сверхвозможности.
Здесь не место вдаваться в подробный анализ
сходств и различий между этими двумя ситуациями.
Укажем лишь на то, что и та и. другая в плоскости
деятельности характеризуются отсутствием разреша-
ющего их внешне ориентированного, действия, ибо за-
дача в обоих случаях не внешняя, а внутренняя,
смысловая.
Вполне вероятно, что каждому типу ситуации не-
возможности соответствует тип ситуации сверхвоз-
можности. Например, спортсмена, главная цель и
замысел жизни которого было достижение звания
чемпиона мира, ждет жизненный кризис в том слу-
чае, если из-за травмы этот замысел станет нереали-
зуемым; но его может привести в кризисное состоя-
ние и абсолютный успех, реализовавший до конца
его жизненный замыеел. Замысел, который организо-
вывал и осмыслял всю его жизнь, воплотившись, ис-
черпывается и как таковой отмирает, ставя перед
человеком типично кризисную задачу поиска нового
замысла и смысла жизни как целого.
Этими предварительными предположениями мы
вынуждены завершить рассмотрение вопроса о <поло-
жительных> переживаниях, осознавая, что подробная
разработка этой темы может потребовать, значитель-
ных дополнений, а то и изменений общей категории
переживания.
Второй из вопросов, на котором мы хотели бы
остановиться, был однажды задан автору в такой
форме: <Вводимое Вами понятие переживания совер-
шенно независимо от традиционного понятия пере-
живания или оно лишь вскрывает некоторую новую
подоплеку этого традиционного понятия?> Иначе го-
воря, вопрос ставит под сомнение категоричность., с
которой мы противопоставили наше понятие тому,
которое бытует в психологии.
Отвечая на это сомнение, мы остаемся убеждены
в необходимости строгого различения этих понятий.
На научно-понятийном уровне, в отличие от живой
обыденной речи, эти два термина не более чем омо-
нимы. Но, противопоставив их как понятия, схваты-
вающие различные аспекты реальности, мы получаем
возможность сопоставить их, поднять вопрос о реаль-
ных отношениях взаимосвязях этих аспектов.
Понятие переживания-деятельности фиксирует в
первую очередь <экономический> аспект преобразо-
ваний психологического мира, отвлекаясь, по крайней
мере вначале, от конкретных форм, в которых эти
преобразования отражаются в сознании и которыми
они опосредуются (ибо функция сознания по отноше-
нию к деятельности, и к деятельности переживания
в том числе, состоит в опосредующем эту деятель-
ность отражении ее самой, ее материала, условий,
средств, продуктов и т. д.). Понятие переживания-
созерцания, как мы установили, означает определен-
ный режим, или уровень, функционирования сознания
как системы, существующий .и действующий наряду с
другими режимами - рефлексией, сознаванием (пре-
зентацией) и бессознательным [см. с. 17-18]. Пе-
реживание-деятельность оцосредуется в общем слу-
чае всей многоуровневой системой сознания в целом.
Эти положения позволяют нам выдвинуть гипоте-
зу о многоуровневом построении переживания по
образцу представлений Н. А. Бернштейна об уровне-
вом построении движения. В каждом конкретном
случае деятельности переживания перечисленные
i- уровни сознания для реализации этого процесса об-
разуют некоторое уникальное функциональное един-
ство, в, котором тот или другой уровень берет на себя
роль ведущего. Скажем, в приводившемся чуть выше
примере из <Жизни Арсеньева> И. А. Бунина дея-
тельность переживания строилась преимущественно
на бессознательном уровне (<тайная работа души>)
при активном участии уровня непосредственного пе-
реживания (<желание какой-то перемены в жизни,
свободы от чего-то и стремление куда-то>). Когда
все эти <какой-то>, <чего-то>, <куда-то> начинают
позитивно определяться, презентироваться в созна-
нии, это говорит о том,.что в работу включается уро-
вень осозцавания. В творческом разрешении так на-
зываемых <проблемно-конфликтных> ситуаций осо-
бенно важны процессы рефлексивного уровня [140].
Коснувшись проблемы представленности деятель-
ности переживания в сознании, нельзя оставить без
внимания тесно связанную с ней проблему представ-
ленности в сознании критической ситуации. Отнюдь
не всякая ситуация, которая из внешней (например,
психотерапевтической) позиции может быть квали- -
фицирована как критическая, осознается и самим
субъектом как таковая. Эта неточность осознания
чаще всего является не просто дефектом восприятия
и понимания, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26