— Пятнадцать.— А-а… Тот самый возраст, когда девушке больше всего нужна мать.Слово за слово — и Соррель рассказала Элиссе о своих путешествиях. Она оказалась странствующей травницей.Элиссандра слушала её, затаив дыхание. Ведь она тоже занимается лечением травами! Наконец, гостья заговорила о том, что видела вчера, когда посетила Гладкий Луг. По её словам, деревня гудела, как пчелиный улей: один из её жителей должен был вот-вот переселиться в столицу, и не куда-нибудь, а в королевский дворец.— Все там ходят с таким видом, что не сразу поймёшь, кому выпала такая честь. Но я видела того мальчика. Очень симпатичный. А какие глаза — голубые, как небо, даже светятся! Если он войдёт в ворота Тала утром, то к вечеру столичные красавицы лишат его невинности.Соррель лукаво засмеялась, но её глаза пристально наблюдали за девушкой. Элиссандра растерялась.— Я знаю многих жителей Гладкого Луга. Э-э-э… а как зовут этого юношу? Вы слышали?— Нет…. Не уверена. Я ведь просто была там проездом и остановилась поужинать в трактире. А мальчик… Рослый такой. Блестящие тёмные волосы, глаза голубые, яркие… Я таких глаз никогда не видела.— Торкин Гинт, — ничего не выражающим тоном произнесла Элисса, но взгляд её стал отсутствующим, как у душевнобольной.— Я не слышала его имени, девочка моя. Нет… подожди. Кажется, фамилию ты назвала верно. Гинт, Гинт… Его отец — местный писарь?Элиссандра печально кивнула.— Все угощали его элем, поздравляли. Потом людям стало тесно в трактире, веселье хлынуло на улицу — так и я узнала новость. Если верить хозяину постоялого двора, паренёк станет учеником самого Меркуда. Это очень известный лекарь, его прозвали «Облегчающий Страдания», — старушка закашлялась и постучала себя по груди. — Правда, я сама его никогда не видела. А жаль.Лицо девушки стало нездорово-бледным.— Я знаю сына Гинта. Но никогда не слышала, что он собирается в столицу. Никто не говорил, когда он уезжает?Соррель нарочито небрежно пожала плечами.— Все были так взволнованы… Я поняла, что сегодня утром. Вся деревня собиралась его провожать.Элиссандра резко встала и начала убирать со стола. Ей казалось, что сердце сейчас разорвётся… Но она выглядела невозмутимой.— Да? Какая жалость. Я пропустила праздник.Ей потребовалась вся сила воли, чтобы ничем не выдать своих чувств. Ярость, ужас, отчаяние… Но вот посуда была убрана, стол вытерт, а Соррель так ничего больше и не сообщила о Торе. Но стоило ли её винить? Откуда ей знать о чувствах Элиссы, откуда ей знать, что они с Тором были почти помолвлены?Как ни хотелось Элиссе услышать что-нибудь ещё, она заставила себя сменить тему. И когда она заговорила о своей жизни, её голос звучал ровно и почти весело.— Может быть, он считает, что именно я виновата в смерти мамы, — говоря об отце, она поневоле сникла. Соррель встала и потянулась.— Ты похожа на неё?— Да, — девушка пожала плечами. — Те, кто знал маму, говорят, что я похожа на неё, как две капли воды.Она запоздало сообразила, что сама себе сделала комплимент. Совсем недавно она сказала, что мать её была настоящей красавицей.— Вот что я скажу тебе, моя дорогая. Думаю, он очень любил твою мать. И всякий раз, глядя на тебя, он испытывает боль. Он не может жить настоящим, потому что что-то постоянно напоминает ему о прошлом.— Вы так считаете?Элиссандре показалось, будто перед ней распахнулась дверь.— Думаю, тебе стоит прекратить делать всё, что ты для него делаешь. Возможно, тебе пора уехать и жить своей жизнью, — сказала старушка, стряхивая крошки с одежды.— Но он же не сможет себя прокормить! А когда он снова напьётся? Кто о нём позаботится?Соррель фыркнула.— Он сам!Элиссандра была потрясена. Но в этих словах был смысл. Её охватила дрожь.— А мне куда деваться? Мне пятнадцать лет, у меня нет денег, меня нигде не ждут. А вы советуете мне уехать из родной деревни.Соррель улыбнулась и поправила на плечах шаль. Элисса почувствовала, что впадает в панику.— Вы уже уходите?— Да, моя девочка. Соррели пора. У меня впереди долгий путь. Вон и мой глупый старый осел кричит — говорит, что солнце уже высоко, а нам до вечера надо преодолеть восемь миль, чтобы добраться до Твиффордской Переправы.И гостья снова потянулась к своей старой матерчатой сумке.— Ты не проводишь меня, Элисса?На этот раз Соррель решительно прошла к двери и распахнула её. Морось прекратилась, но все ещё не разъяснило. Воздух был сырым и промозглым.И тут Элисса сделала то, чего сама от себя не ожидала. Она бросилась следом за Соррелью, да так стремительно, что напугала её осла.— Постойте, Соррель! Возьмите меня с собой! Старушка остановилась и обернулась. Казалось, она совсем не удивилась, хотя выглядела серьёзной.— Ты даже не знаешь, куда я собираюсь после Твиффордской Переправы.— Это не важно. Мне всё равно. Только позвольте мне поехать с вами. Я не буду вам обузой. Я умею готовить, стирать… Я могу выполнять ваши поручения. Я умею ездить верхом. Писать, читать… Я помогу вам зарабатывать на жизнь. Я разбираюсь в травах…От волнения она больше не могла произнести ни слова и лишь с мольбой смотрела на пожилую женщину.На миг Соррель устремила взгляд в небо, затем снова обратилась к Элиссе.— Я знаю, ты хочешь убежать от этой беспросветной жизни. Но от чего ещё, девочка моя? Тут пахнет чем-то другим. Мой большой нос мне подсказывает.Нос у Соррели в самом деле был большим. А когда она сделала вид, что принюхивается, Элисса не выдержала и рассмеялась, хотя ей было вовсе не весело. Она снова вспомнила Тора. Шагнув к Соррели, девушка взяла её за руку и сжала её.— Вы правы, дело не только в этом. Я просто ещё не готова сказать, в чём именно. Но если я уеду… есть шанс, что отец возьмёт себя в руки и начнёт новую жизнь. Потому что я не буду каждую минуту напоминать ему о маме.Соррель обняла девушку.— А что ты ему скажешь, девочка моя?— Я напишу ему за… Она осеклась.— Вы хотите сказать, что я могу уехать с вами?!— Ну не гнать же тебя, верно?Девушка бросилась старушке на шею. Осел по кличке Кетай, не привыкший к столь бурным выражениям благодарности, заревел, шарахнулся, больно натянув повод, за который был привязан, а потом замер как вкопанный, дико кося глазами. Впрочем, Элисса испугалась не меньше. Однако она подошла к ослу и заговорила с ним, как говорила с пьяным отцом — немудрёные фразы, главное, чтобы в них звучало спокойствие. Потом протянула руку, ласково взъерошила ослу колючую чёлку, провела кончиками пальцев по бархатистому носу. Осел явно успокоился — он перестал пританцовывать, опустил уши, ослабил повод, а когда Элисса протянула ему яблоко, он как ни в чём не бывало принял угощение и стал задумчиво жевать.Соррель удивлённо приподняла брови.— Впечатляет. Ты умеешь обращаться с животными.— Да, у меня всегда получалось… И с Тором получалось… — последнюю фразу она пробормотала в сторону и чуть слышно.— Прости? — переспросила Соррель. На самом деле её слуху могла позавидовать юная девушка.— Ничего-ничего. Так вы подождёте, пока я собираю вещи? Там и собирать почти нечего… — и, не дожидаясь ответа, она побежала к дому.— Бери только то, что готова нести на себе! — крикнула старушка.Ещё миг она смотрела вслед Элиссе. Затем повернулась спиной к домику, сосредоточилась и отправила простое сообщение:«Девочка — моя».Ответом ей был удовлетворённый вздох.«Удачный день», — сказал Меркуд. Глава 5Спасение Клута Прежде чем Тор смог спешиться, он успел изрядно наглотаться пыли. Ещё у него безумно болели ягодицы, и когда впереди показались резные каменные колонны, которые, словно часовые, стояли перед Хаттеном, Тор с ужасом думал о том, чтобы сделать несколько шагов. Однако ничего другого не оставалось. И вот теперь он шёл по людным улицам, ведя в поводу кобылу Бесс, которую выбрали для него родители — на это ушла добрая половина денег, оставленных Меркудом. Главной задачей было найти гостиницу.Меркуд настоял, чтобы Тор ночевал в приличных заведениях. То же самое сказали и родители, снабжая его списком этих самых заведений. Юноша собирался последовать этим советам, однако когда он подъехал к харчевне под названием «Свинья и свисток», выяснилось, что она не так давно сгорела. В итоге на постоялых дворах, которые стояли в списке под номерами два и три, не оказалось ни одной свободной койки. Тор только зря потратил время на поиски.Он устал и выбился из сил, но в первую очередь следовало позаботиться о лошади. После такого долгого перехода её необходимо расседлать, напоить, задать свежего сена, а потом овса. Неподалёку, судя по манящему запаху, находилась конюшня, и Тору показалось, что кобыла косится на него с неодобрением.— Как насчёт отдыха в лучшей конской гостинице Хаттена? — спросил он, стирая со лба лошади пену.Вскоре Тор уже расплатился с конюхом. Сам он мечтал о другом: о горячей ванне, которая снимет боль в мышцах, сытном ужине, потому что в животе у него давно урчало от голода, и паре кружек эля, которые помогут забыть прелестное лицо Элиссы.— Вот тебе полрегаля сверху, — Тор сунул парню, который представился Бартом, ещё одну монету. — Проследи, чтобы её действительно разместили, ладно?Конюх принялся заверять Тора, что лошадь нигде не окажется в столь надёжных руках, как здесь.Тор покинул конюшню, но ушёл недалеко, когда услышал громкие крики и брань. Юноша обернулся. Какой-то здоровяк с небритой физиономией схватил за руку хрупкую девушку, та вырывалась, но безуспешно. Прохожие смеялись. В следующее мгновенье Тор оказался перед спорщиками.— Прекратите! — услышав этот возглас, Тор с некоторым удивлением понял, что говорит он сам.— Иди своей дорогой, молокосос. Она моя.Здоровяк запыхтел. Этого было достаточно, чтобы Тор сделал шаг назад. Только так ему удалось избежать столкновения с тяжёлым кулаком.— Твоя?! Ты скотина, Горон! Я не стану твоей за все золото Ларгота. А теперь отпусти меня, проклятый кусок дерьма!И девушка подкрепила своё требование метким ударом коленкой в пах. Толпа встретила этот удар новым взрывом хохота. Несчастный Горон упал на колени, схватился за причинное место и сморщился от боли, однако так и не выпустил свою пленницу. Тор не смог сдержать улыбки.— Думаю, юная дама действительно хочет вас покинуть, — шепнул он, склонясь над поверженным здоровяком.Тот не отреагировал, и Тор, усилием воли слепив из воздуха что-то вроде снежка, запустил этим шариком в брюхо Горо-ну. Разумеется, зеваки не обратили внимания на короткое движение его руки. Зато они увидели, как небритая физиономия здоровяка скривилась, и он сложился пополам. На этот раз его лапища разжалась. Девушка тут же бросилась прочь, точно заяц от гончих… однако, прежде чем исчезнуть в толпе прохожих — на улице было людно — обернулась и подарила Тору улыбку.Зеваки почти тут же разошлись. Приятели помогли Горону встать, и он, хромая, побрёл в ближайшую таверну. Лечить боевые раны и уязвлённую гордость, подумал Тор.Юноша поднял седельные вьюки и побрёл обратно, к городской площади — туда вёл его восхитительный запах жареного мяса. Он уже приметил лоток, где румяная толстуха торговала жарким на шпажках. К лотку уже выстроилась очередь страждущих, и Тор пристроился в хвост.На главной площади что-то творилось: уже издали молодой человек услышал громкие крики и смех. Наверно, какое-то представление… Тор чуть не пропустил свою очередь. Торговка подняла глаза и посмотрела на него с кислым видом.— Сколько? — осведомилась она.— Два, пожалуйста.Он заранее отложил в карман несколько монет. Не стоит показывать всей округе полный кошелёк, если не ищешь неприятностей на свою голову.Женщина вытащила две шкворчащие шпажки, ткнула их в густой тёмный соус и сунула юноше, не забыв получить с него деньги. Мясо было восхитительно сочным, с него капал жир.Отойдя в сторону, Тор снял зубами первый ломтик и, жуя на ходу, направился в сторону площади. Впрочем, сейчас он наслаждался едой и был слишком увлечён этим, чтобы обращать внимание на что-то ещё. Лучший повар — голод, с улыбкой подумал юноша, вытирая каплю соуса с подбородка.Впервые за несколько дней он улыбался от души. Обнаружив, что дом Элиссы пуст, а её отец, как всегда пьяный, стоит посреди деревенской площади и бранится последними словами, потрясая её запиской, Тор вдруг почувствовал себя маленьким ребёнком, который потерялся. Элисса исчезла. Она уехала с какой-то травницей, неизвестно куда… и неизвестно почему. От неё осталась лишь эта короткая записка. Элисса писала отцу, как она его любит, но Тора даже не упомянула. Неужели она до сих пор сердится? Он же сказал, что свяжется с ней. Он приехал к ней, чтобы задать тот самый вопрос, который так и не задал в Мятном Доле. Он хотел предложить ей поехать в Тал вместе. Она бы согласилась, непременно согласилась. Так почему…Он замотал головой, словно хотел вытряхнуть эти мысли. Однако боль потери не отпускала.В этот миг Тор осознал, что едва не ткнулся носом в чью-то спину. На площади собралась большая толпа, и юноша, несмотря на свой высокий рост, не мог разглядеть, что творится впереди. Однако теперь он прекрасно различал голоса. Люди над кем-то насмехались, выкрикивали оскорбления. Осторожно, бочком, Тор начал пробираться вперёд. Любопытство было так велико, что он забыл о еде.Люди стояли плотно, и Тору пришлось искать обходной путь. Он прошёл вдоль ряда лавок, где торговали всякой всячиной. Глашатай на площади что-то произнёс, но его зычный бас, как это обычно бывает, потонул в шуме множества голосов, призывающих соблюдать тишину. Как раз в это время Тор обнаружил небольшую каменную тумбу и взобрался на неё. Зрелище, которое предстало его глазам, потрясло его.В центре площади на коленях стоял человек. Вероятно, он был не в своём уме, потому что непрерывно что-то бормотал, обращаясь к самому себе. Он был уродлив — настолько уродлив, что мог напугать ребёнка одним своим видом. При виде такого уродства вежливые люди обычно отворачиваются, а невежливые таращатся и разевают рты. К тому же он был калекой — Тор заметил, что одна его нога неловко вывернута. Мало ему бед… Калеку не только связали по рукам и ногам, но ещё и прибили за правое ухо гвоздём к столбу. Из-под верёвок на кистях уже показалась кровь.Толпа развлекалась. В несчастного летели гнилые фрукты, а один предприимчивый торгаш крутился рядом с мешком рыбьих голов, которые распродавал желающим поупражняться в метании по живой мишени. Дюжие молодцы — судя по всему, из городской стражи, — время от времени пинали пленника ногами. Несчастный не мог сопротивляться и лишь вздрагивал при каждом ударе, но не кричал и продолжал бормотать себе под нос. Несомненно, его мучители хотели услышать нечто иное и злились.Какое преступление совершил этот человек? Спрыгнув с тумбы, Тор подошёл к лавочнику и задал ему этот вопрос.— Он подглядывал за женщинами в бане, — отозвался тот. — За этим его и застукали.— И все?!Эта реплика заставила лавочника попятиться. Мы такого не любим. Куда это годится — пугать детей и женщин? А вчера что было? Стоило ему появиться на рынке — и никакой торговли. Говорю тебе: он только людей смущает. А толку от него никакого. Будь моя воля, его бы вообще прикончили через час после рождения.Тор покосился на самодовольного лавочника и скорчил гримасу. Приподнятое настроение, в котором он пребывал мгновенье назад, исчезло без следа. Внезапно он понял, что соус, вкус которого ещё чувствовался во рту, отдаёт кислятиной, и швырнул шпажку с остатками мяса на землю. Несколько тощих собак тут же затеяли из-за неё драку.Крик толпы, глумящейся над калекой, стал невыносимо громким, от запаха тел голова шла кругом. Я устал, подумал юноша. Надо поваляться в ванне, выпить эля, найти место для ночлега, выбросить все из головы. Он побрёл прочь, навстречу толпе, которая устремилась на площадь — горожане хотели посмотреть, как будет чиниться расправа. Какая-то дама проплыла мимо, и Тор почти почувствовал, как её телеса колышутся от предвкушения отвратительного развлечения. И тут кто-то тихо проговорил:«Помоги мне…. Пожалуйста».Голос звучал у него в голове. Тор резко обернулся.— Кто это сказал? — выпалил он.Двое горожан шарахнулись от него, словно от буйнопомешанного, и понимающе ухмыльнулись.Голос зазвучал снова — низкий и мягкий.«Я невиновен. Меня обвинили по навету. Помоги мне, Торкин Гинт. Прошу тебя».Тор бросился обратно, к лавке, и снова влез на тумбу, не обращая внимания на протесты владельца. Нет, он не испытывал ни малейшего удовольствия при виде страданий калеки. Но если пленник сейчас посмотрит на него, значит, голос в голове — не плод воображения.«Кто ты?» — мысленно спросил юноша. Он уже поймал знакомое ощущение — невидимая полая трубка, которая тянется непонятно куда и по которой можно принимать и получать послания.«Клут. Я у позорного столба. Меня оклеветали, мне нужна твоя помощь, Торкин…»Сигнал утонул во вспышке боли:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52