Меркуд ответил милостивым кивком.«Терпение, мальчик, — ответил он тоже мысленно. — Я все объясню».После этого связь прервалась.— Прошу простить меня за столь позднее и неожиданное появление. В Первень я должен быть в Тале, но до этого мне необходимо поговорить с вашим сыном. Несколько дней назад мы встречались с ним в Мятном Доле.— О, ты нам этого не рассказывал, Тор, — с упрёком проговорила мать, предлагая старику удобное кресло у очага. — Вы ужинали, господин лекарь?Вечно она о еде, уныло подумал Тор. Однако Меркуд просиял.— Сказать по правде, я весь день не слезал с лошади, и у меня маковой росинки во рту не было.«Музыка для её ушей», — подумал Тор, изо всех сил изображая вежливую почтительность. Может быть, об этом и предупреждала гроза? И прабабушка не так уж ошибалась, когда говорила о дурных знаках… Словно в ответ на его мысли, вдалеке снова загремел гром.— Должно быть, вы замёрзли, уважаемый Меркуд, — проговорил Джион Гинт. — Позвольте мне предложить вам глоток чего-нибудь согревающего.Да, не каждый день доведётся принимать особу, приближённую к королю. К Гинтам вообще редко заглядывали гости. Тор решил не портить родителям удовольствие. Он убедился, что его мысленный щит на месте, и снова сел на свой стул — испуганный и в то же время изнывающий от любопытства. Интересно, чем это все закончится? Отец с лекарем вели какую-то беседу, чинную и бессодержательную, мать сновала по кухне — как всегда, не совершая ни одного лишнего движения и почти бесшумно. И Тор сам не заметил, как заслушался рассказами старика о столичной жизни.Лекарь говорил мягко, немного нараспев, и в его голосе не было ничего угрожающего, как и во всём облике. Борода, хотя и длинная, была аккуратно подстрижена, а вьющиеся волосы собраны в хвост. Теперь Тор смог рассмотреть глубоко посаженные серые глаза, окружённые лучиками морщин, что выдавало лёгкий нрав и смешливость.— А каков он, король Лорис? — спросил Тор.Гость как раз откинулся на спинку кресла, и Аилса поставила ему на колени поднос с едой.— Спасибо, — тихо, с улыбкой произнёс Меркуд, глядя прямо в глаза Аилсе, затем повернулся к Тору.— М-м-м, Лорис… Как бы сказать… Это удивительный король. Он гораздо лучше своего отца, лучше деда — те правили с помощью страха. Лорис сочувствует своему народу, они с королевой Найрией…— Но тогда почему он позволяет калечить, пытать и убивать своих подданных? — перебил Тор. — Может быть, он чего-то боится?Тор с удовольствием заметил, как Меркуд, услышав его вопрос, поджал губы… и тут же откусил кусок хлеба, чтобы скрыть раздражение.— Он хороший человек, Тор. Но и у хороших людей есть недостатки. Многие с неприязнью относятся к Чувствующим. В этом Лорис слепо следует обычаям своих предков и законам, которые были приняты из страха. Я тоже очень сожалеюТут Аилса вернулась с миской жаркого, над которой поднимался пар.— Это согреет ваши старые кости, — сообщила она. Мамино коронное блюдо — жаркое из кролика, со специями и пахучими травами — славилось на всю округу. Рядом тотчас появилась тарелка с ломтиками хлеба, намазанными толстым слоем масла. Возможно, это кушанье могло показаться простым, но Меркуда уговаривать не пришлось. Он тут же принялся за еду.— В самом деле, великолепное жаркое, — сообщил он, прожевав кусок, и мама вся просияла. Она как раз собиралась снова сесть за шитьё, но решила, что это невежливо, одёрнула юбку, откашлялась и посмотрела на мужа, в надежде, что он начнёт какой-нибудь умный разговор. Джион замялся, и мама перевела взгляд на Тора. Но её сын весь вечер сидел надувшись. Его ярко-голубые глаза обычно лучились, а сегодня казались тусклыми, точно у кролика, которого она забила утром. Что творится с мальчиком? Однако к ним пожаловал такой гость, и надо было что-то делать.Джион Гинт понял намёк супруги по-своему.— Итак, почтенный Меркуд… Видеть вас в нашем скромном доме — большая честь для нас… но вы сказали, что желаете поговорить с моим сыном.Как всегда, прямо в лоб, подумала Аилса, опускаясь в своё кресло и сердито принимаясь за шитьё. А она-то надеялась скоротать вечер в приятной компании.Меркуд только что подобрал куском хлеба последнюю каплю подливки. По правде сказать, он с удовольствием облизал бы пальцы… но вместо этого ополоснул руки в чаше с водой, которая стояла рядом на подносе. Потом принял у Гинта-старшего салфетку и не спеша вытер руки и усы. Ему требовалось время на размышления.— Простите меня за прямоту… — наконец сказал он.— Говорите как есть, — ответил Джион Гинт. Меркуд выдержал паузу и в упор посмотрел на Тора.— Я знаю, что ваш сын — Чувствующий… Пожалуйста, позвольте мне договорить, — быстро добавил он, когда родители мальчика резко вдохнули воздух, и старик почувствовал, как щит вокруг них стал прочнее.«Убирайся, лекарь!» — если бы Тор произнёс это вслух, от его крика задребезжали бы окна. Мать что-то пролепетала, отец вскочил.— Я приехал сюда по поручению короля. Я не имею никакого отношения к банде мясников, которые именуют себя Инквизицией, — Меркуд снова посмотрел на юношу. — Тор, тебе не удастся меня испугать, поэтому не трать силы на угрозы. Однако ты снова удивляешь меня… и успокаиваешь. В тебе я вижу надежду для всех нас.— Он говорит загадками, — Тор сделал короткое движение, словно отмахиваясь от домыслов старика, и сделал щит, которым закрывал себя и родителей, прочнее. Страшно подумать, что может сделать с ними этот лекарь, обладающий такой мощью.— Уважаемый Меркуд… — в мягком голосе Джиона Гинта внезапно зазвучали властные нотки. — Простите неблагоразумие моего сына… что бы он ни сделал. Мы не обсуждаем способности Торкина — думаю, причина очевидна. И то, что вы так спокойно об этом говорите, пугает нас всех. Тем более учитывая, что он всю жизнь их скрывает… Пожалуйста, скажите то, что собирались. Боюсь, что вы приехали сюда не случайно.И посмотрел на сына ледяным взглядом, который говорил: «Чтобы я больше тебя не слышал!». Меркуд кивнул.— Ты прав, Джион Гинт. Это не визит вежливости. Я Чувствующий, как и твой сын… — он выдержал паузу, чтобы слушатели осознали смысл его слов. — И Гот со своими прихвостнями этого не замечает. То же самое могу сказать и о даре, которым наделён Тор. Почему? Понятия не имею.Он врал. Ему приходилось врать.— В Твиффордской Переправе я стал свидетелем того, как ваш сын помог той несчастной девушке. До сих пор мне не доводилось встречать ни одного человека, который смог бы проделать такое перед носом у Гота и остаться незамеченным.Ещё одна ложь.Тишина стала давящей. Меркуд знал, что родители мальчика не могут знать, когда их сын пользуется своими способностями, но всегда запрещают ему это — можно не сомневаться. Старик сделал глубокий вдох. Решающий момент, которого он ждал так долго, настал, времени осталось мало. Он не может позволить себе потерпеть неудачу.— Если Тор согласится — и вы, разумеется, — я хотел бы видеть его в Тале, в качестве моего ученика.— Во Дворец? — ахнула Аилса. — Это ещё зачем?— Во имя Света! Что ты несёшь, старик? — воскликнул Джион Гинт. Он редко впадал в гнев, но сейчас не мог сдерживаться — Ты спятил? Это всё равно, что сразу отдать его Готу! Может быть, сразу написать у него на лбу «Заклейми меня».— Ты не услышал меня, Гинт. Я только что сказал: твой сын как и я способен пользоваться своим даром так, что этого никто, кроме меня, не заметит. Нигде он не будет в большей безопасности, чем во Дворце, где я лично позабочусь о его неприкосновенности. Никто и пальцем его не тронет, потому что не осмелится. Я научу его лечить людей. Он станет моим преемником. У него будет богатство, почёт — а главное, защита от варваров, которые бесчинствуют в этих землях. Кто знает, может именно Тор вместе со мной изменит…Меркуд осёкся. Опасаясь упустить шанс — возможно, единственный, — он слишком увлёкся. Но ясно одно: этот Тор и есть Тот Самый. И его нельзя потерять.«Едем со мной, мальчик», — в своей голове Тор должен был услышать тихий полушёпот. Лекарь боялся смотреть на юношу, но когда всё-таки посмотрел, в странных голубых глазах Тора снова горел свет. И Меркуд понял, что победил.— Вы хотите, чтобы мы позволили забрать нашего сына… нашего единственного ребёнка? — Аилса Гинт уже плакала.— Я прошу вас вверить его моим заботам. Понимаю, что это прозвучит высокопарно, но… вы отдаёте его народу Таллинора.— У тебя когда-нибудь были дети? — голос Джиона Гинта дрожал. — Ты знаешь, что значит лишиться сына?Казалось, мир на мгновенье замер. Стих даже шум грозы снаружи.— Знаю, — Меркуд говорил еле слышно. — У меня было два сына. Первый, прелестный мальчик, умер почти сразу, едва появившись на свет. Второй был даром небес, он радовал и успокаивал сердца. Я никого не любил сильнее, чем его… Но случилось страшное несчастье, и я потерял его тоже. Это было давно. С тех пор я одинок и полон горечи. Многие юноши приходили ко мне, просили обучить меня мастерству, надеялись стать моими преемниками, когда наступит время. Я отказал всем.Он смолк, и в комнате стало тихо.— Что подмешано в твоё вино, Джион Гинт? Мои старые уста давно хранят эту тайну, но никогда не выдавали её.— По правде сказать, решать должен Торкин, почтенный Меркуд. Я не стану его неволить, не стану даже просить, чтобы он отправился с тобой. Боги мне свидетели, его глаза и руки очень нужны здесь. Но для него это блестящая возможность… возможность, какой отец для своего сына и желать не смеет.Три пары глаз обратились на Тора, который тихо сидел на своём стуле. Юноша с трудом сглотнул, искоса разглядывая вещи, которые находились в комнате — такие привычные.— Я хочу ехать.Да, это победа. Меркуд ликовал. Но когда он снова обратился к родителям Тора, совсем упавшим духом, его лицо было строгим, почти скорбным. Не стоит показывать свою радость тем, кто не может её разделить.— Могу я поговорить с вашим сыном с глазу на глаз? Матушка Аилса взяла поднос с колен Меркуда и отправилась в кухню. Следом, бормоча извинения, вышел Джион.Меркуд снова повернулся к молодому человеку, чей дар был сильнее, чем у кого-либо из ныне живущих. А если юноша владеет тайной Триединства…— Ты уверен, что хочешь этого? Тор нахмурился.— Да, почтенный Меркуд. Думаю, что да.— Тор, ты должен быть полностью уверен. Это решение нельзя принимать походя, потому что обратного пути не будет. Если ты думаешь, значит, ты ещё не решил.Меркуд не сводил с юноши немигающего взгляда. В любом случае, он не откажется от мальчика. Но это должен быть осмысленный выбор. Привыкнуть к жизни во Дворце будет нелегко.Тор выпрямился, вытянул руку ладонью вверх, его лицо стало сосредоточенным. Меркуд был озадачен, но ничего не сказал и стал наблюдать. Вскоре воздух над ладонью юноши словно сгустился, образовав мерцающее облачко. Оно становилось всё плотнее, пока не превратилось в три небольшие полупрозрачные сферы, которые испускали яркий, удивительно чистый свет. Меркуд затаил дыхание. Ошибки быть не могло — Торкин показывал ему Камни Ордольта.— Тор, — хрипло произнёс старик. — Откуда это у тебя?Ответ прозвучал словно издалека:— Кажется, они приснились мне прошлой ночью.Он зашевелил пальцами, заставляя сферы мягко вращаться одновременно двигаясь по кругу и переливаясь всеми цветами радуги. И вдруг резко сжал кулак, и всё исчезло.— Вы знаете, что это такое? — голос мальчика снова стал прежним, глаза смотрели спокойно и с любопытством.Да, сказал себе Меркуд, всё верно.— Нет, — снова солгал он. — Я не знаю. Что-то очень красивое, бесспорно. А у тебя есть какие-то соображения?Но на этот раз его надежде было не суждено оправдаться.— Никаких. Я знаю одно: и тот сон, и то, что вы приехали, и то, что я сейчас чувствую — все это знаки. Я должен с вами ехать.Он уже решил, что возьмёт с собой Элиссу, но пока не хотел говорить об этом со стариком.Меркуд глубоко вздохнул. Сонм сказал ему правду. Есть ещё на этой земле тот, ради кого её стоит спасти. Поиск — первая часть испытания, которое длилось много бесплодных столетий, — закончен.
Теперь самое сложное, сказал себе Тор. Он нашёл родителей в маленькой комнате, где они сидели очень тихо. Возможно, впервые в жизни юноша отметил, как бедно она обставлена. Никакого намёка на изысканность. Просто комната, где честные труженики-люди отдыхают после работы и наслаждаются своими маленькими радостями. Единственная роскошь — перина на кровати: мама любит спать на мягком. Тяжёлая, почти грубая мебель. Ничего лишнего.Вот только кожаная папка, лежащая на столе, вызывала иные чувства. В ней хранились рисунки, которые Тор сделал в Детстве. Время от времени все семейство, смеясь, просматривало их. Особенно родителей забавляли те рисунки, где Тор рисовал их семью. На рисунках их всегда было четверо: Тор утверждал, что у него есть старший брат, большой и грозный. Иногда он даже с ним разговаривал. Но брата у него никогда не было. Гинты видели в этих фантазиях желание иметь брата, но ничего изменить не могли. Местный лекарь объяснил, что у них никогда не будет детей.Тор не знал, что сказать, и виновато пожал плечами.— Всё в порядке, Торкин, это правильное решение, — проговорил Джион Гинт, успокаивая не столько сына, сколько самого себя.Аилса снова разрыдалась. Тор пересёк комнату, которая вдруг оказалась такой маленькой, и нежно обнял маму. Она всегда знала, как поступить, всегда крепко стояла на ногах… а теперь плакала. Это было невыносимо. Потом отцовские руки, ещё сильные и крепкие, обняли их обоих, словно заключив в круг собственного отчаяния.Тор потерял счёт времени. Сколько они сидели, когда выплакали все слезы? Потом говорили о какой-то ерунде — уже через минуту Тор даже не мог вспомнить, о чём именно. Слова закончились, стало тихо, потом молчание стало невыносимым. Тогда Джион взял Тора за одну руку, его жена за другую.— Мы с мамой должны кое-что тебе рассказать, — Гинт-старшнй откашлялся. — Это нелегко, Тор. Мы пятнадцать лет храним эту тайну. Я надеялся, что нам никогда не придётся ею поделиться… тем более с тобой… но теперь, когда ты уезжаешь, наш долг…У Тора зачесалось между лопатками. Он ещё не знал, что скажет отец, но уже чувствовал: это будет что-то скверное.— Ничего не говори, отец. Я не хочу ничего слышать… Пожалуйста. Я… Неважно, что… Это ничего не меняет.Он посмотрел на отца, но увидел на его лице лишь смирение и глубокую печаль.— Ты должен это знать, Торкин, — Джион Гинт привлёк сына к себе. — Ты носишь нашу фамилию, мой мальчик, но не я тебя зачал, и не наша мама тебя родила.Перед глазами Тора разверзлась пропасть. Нет, не пропасть — огромный водоворот тьмы, уходящий во тьму. Тор падал туда вместе со всем миром, а навстречу, из чернильных глубин, мчались три радужные сферы. В этом движении было что-то угрожающее. Наверно, он закричал, как ребёнок, который верит, что крик волшебным образом заставит родителей вернуться, где бы они ни были. Тем не менее, от собственного вопля Тор очнулся. И понял, что отец трясёт его за плечи.Юноша недоверчиво покачал головой. Губы отца шевелились — он что-то говорил, но Тор слышал лишь стук крови в ушах. Он ещё раз мотнул головой, на этот раз резче, словно пытаясь вытряхнуть назойливый звук.— Тор, ты нас слушаешь?Мамины глаза покраснели от слёз. В них застыла мольба.— Смотри на меня, сынок, и слушай, что я скажу, — Джион Гинт взял лицо Тора в ладони и заглянул мальчику в глаза. — Пятнадцать зим назад в нашу деревню пришла женщина. С ней был прелестный младенец в пелёнках, мальчик. Он плакал и плакал, не умолкая… — отец грустно улыбнулся при этом воспоминании и уронил руки на колени. — У этого мальчика не было родителей. Они погибли. Женщина сказала, что они сгорели при пожаре. Огонь уничтожил все — дом, людей, имущество… Спасти удалось только ребёнка. И родных у него не осталось. Эта женщина проезжала мимо, когда жители того селения боролись с огнём. Кто-то сунул ей ребёнка, так она и баюкала его всю ночь. А наутро никто за ним не пришёл. Понимаешь, это была совсем бедная деревушка — кому нужен лишний рот в семье? И женщине пришлось оставить его у себя. А младенцу было несколько месяцев от роду, и сама женщина просто ехала в Тал по своим делам.Тор хотел задать вопрос, но отец продолжал:— В общем, она забрала мальчика и продолжала путь. Наконец, проехав много миль, она добралась до Гладкого Луга, где сняла на ночь комнату на постоялом дворе. И там… ну, ты знаешь маму. Ей стало жаль женщину, а когда она увидела младенчика, который остался без семьи, без материнской ласки и заливался слезами, у неё чуть сердце не разорвалось. И знаешь, как чудно получилось? Стоило ей взять ребёнка на руки, как он тут же успокоился. Понятное дело, что она в него просто влюбилась и упросила женщину оставить мальчика ей.А как иначе, Торкин? — вмешалась матушка Аилса. — Ты был таким прелестным. Как только я тебя увидела, так поняла: ты — мой сыночек. Я так к тебе привязалась… И с каждым годом любила тебя все больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52