Беспокойство матевамес
росло. Они уже не понимали, на то ли место, воспетое в бесчисленных песнях и
легендах, они попали? Похоже, с каждым шагом мы не только не приближались, а
наоборот, отдалялись от него. Многочисленные тропинки пересекали пустыню во всех
направлениях, превращая ее в какое-то шахматное поле. Машины с трудом двигались
по этим тропинкам, так как колеса проседали и днища машин скребли по поверхности
земли. Несколько раз нам приходилось выходить из машин, чтобы протолкнуть их
дальше, а свернуть в сторону было невозможно из-за кустарника. Время от времени
мы пересекали небольшие хутора, по всей видимости, населенные призраками. Что
могли здесь делать люди, чем заработать себе на жизнь? Во всяком случае,
название одного из этих поселков - "Души" - было достаточно многозначительным.
Вдруг грузовик остановился, и мы высыпали наружу посмотреть, что случилось.
Один из виррарика сказал нам:
- Мы на Хумун Куллуаби!
Я огляделся вокруг. Это место ничем не отличалось от окружающей пустыни, по
которой мы бродили уже много часов. Виррарика сложили свою поклажу на небольшой
полянке около мескитового деревца. Такие деревца всегда растут на священных
местах, и я подумал мимоходом, а ведь это первое, встреченное нами после Татей
Матиниери. Что же тут такого особенного? Вокруг валялись пустые жестянки из-под
сардин, бутылки из-под лимонада, и всякий мусор. Под ближайшим кустом я
обнаружил несколько кактусов пейота, посаженных в каком-то странном порядке,
словно они образовали алтарь. Кроме того, тут было костровище и остатки дров -
здесь кто-то недавно побывал. Антонио сказал мне, что все хикарерос посещают это
место каждый год в одно и то же время. В данном случае, хикарерос из Санта Марии
оказались последними, кто оказался на этом месте.
"Устроившись", хикарерос из своих мешков вынули разные сумки и пакеты, а
также ножи. Мы сделали то же самое, не понимая еще смысла этой затеи. Я спросил
Тайяу:
- И что теперь?
- Будем охотиться на оленя! - ответил тот.
Мы выстроились в цепочку, и, под завывание рожков отправились вперед. После
того, как мы отошли от лагеря на несколько километров, уруквакаме приказал нам
остановиться. Антонио вышел вперед, и все взгляды обратились на него. Он вынул
мувиери и медленно очертил им некое пространство в пустыне, прямо перед собой,
что-то при этом медленно и торжественно говоря, создавалось такое впечатление,
что он молился. Было ясно, что очерченное его жезлом пространство - это загон
для охоты на оленя. Тайяу объяснил нам, что мы должны разбиться по одному,
подальше от двух товарищей слева и справа, и двигаться цепочкой по загону,
прочесывая его в поисках "олененка" (пейота). Однако срывать одиночные кактусы
нельзя до тех пор, пока кто-то не найдет группу кактусов, по форме напоминающую
оленя - Хикури. После этого маракаме пронзит фигуру стрелой, и это будет
сигналом к началу охоты: каждый должен будет захватить как можно больше хикури.
Разумеется, более других отличится тот, кто первый найдет кактус в форме оленя -
ему повезет больше всех. Но прежде, чем приступить к поискам, мы все сорвали с
ближайших кустарников по веточке и натерли тело листьями - это позволит нам
предохранить себя от атак мелких животных, которые могут встретиться на пути во
время охоты.
Охота на пейот
Снова прозвучали рожки и маракаме взмахнул своими стрелами - сигнал к
началу поисков. Мы растянулись широкой цепочкой примерно в восемьдесят метров
шириной и двинулись вперед. Такой способ поисков позволял не пропустить ничего,
обшаривая местность сантиметр за сантиметром, точно такой же тактикой виррарика
пользуются и для охоты на "настоящего" оленя. Итак, наконец-то мы на Хумун
Куллуаби, и охотимся наХикури! Хотя мы, теварис, не собирались употреблять
пейот, но все-таки пока обстановка позволяла нам идти вслед за индейцами, мы
приняли участие в поисках, полностью сосредоточившись на этом занятии. В любом
случае, собранный нами пейот станет нелишним взносом в общую копилку пейота,
которая будет расходоваться виррарика из Санта Марии во время "фиест" на
протяжении всего последующего года.
Время шло, а Хикури так и не появлялся. Мы шли вперед, следуя по выбранному
маршруту, и время от времени, глядя на друзей, я жестом спрашивал их: "Ну,
что?". "Ничего", - отвечали они таким же жестом. Я начал подумывать о том, что
после столь многочисленных посещений индейцами виррарика этого места, пейот
здесь должен был бы давно истощиться... Я еще долго пытал себя такими грустным
мыслями, но потом вспомнил, как ведут себя в таких случаях виррарика, и просто
отбросил их. И буквально через несколько минут слева, в метре от себя, я
обнаружил гигантский хикури! Я обернулся и увидел, что ближайший ко мне
виррарика срезает кактус и решил, что кактус в форме оленя уже найден. Я
двинулся дальше, не говоря ни слова. Прошло еще десять минут, но новых кактусов
я так и не обнаружил. Я принялся напевать про себя старые песни о пейоте - мне
стало все равно, найдем ли мы много хикури, или не найдем ни одного. Ведь мы в
доме Тамаца, и его сила чувствуется повсюду, независимо от того, есть ли у нас
кактусы или нет. И стоило мне успокоиться, как повсюду стали появляться кактусы!
Попадались даже группы из трех кактусов. Я стал срезать их, предварительно прося
у них прощения за то, что мне приходится прерывать их жизни, но они нужны моим
друзьям виррарика для того, чтобы обратиться к Тамацу. Мне казалось, что они
понимают меня. Я срезал их очень осторожно, стараясь оставить корень в земле,
чтобы на этом месте впоследствии вырос новый хикури. Вскоре моя сумка
наполнилась пейотом. Мои друзья тоже нашли немало кактусов, хотя и не всем
везло. Один из них нашел всего два или три. "Не отчаивайся", - сказал я ему, -
"количество тут не играет никакой роли." Я оглянулся на виррарика - большинство
из них набили свои сумки почти доверху. "Боже мой! Как им это удается?"
Мой друг Тайяу отправился в это паломничество со своей молодой женой Алисой
и их маленьким сыном, которого Алиса обычно носила на груди или на спине. Она
принимала участие в охоте наравне со всеми и собрала немало кактусов. Да,
несомненно, большинство индейцев бывало в этих местах с детства, и разумеется,
они не стремились к обретению бессмысленных галлюцинаций, как это свойственно
горожанам, употребляющим галлюциногенные растения. Благодаря тому, что индейцы
принимают пейот только в ходе ритуала, и немалое время уходит на подготовку к
его проведению, мир для них не исчезает в облаке дурмана, хотя они и видят его
несколько иначе, чем мы.
Человек, притягивающий пейот Моя сумка с кактусами не шла ни в какое
сравнение с огромным рюкзаком на спине Антонио, битком набитым пейотом. Я решил
следовать за ним, чтобы понять, как это индейцам удается находить хикури так
быстро и в таких количествах. Куда бы Антонио ни пошел, везде его поджидал
Хикури! Складывалось впечатление, что он выходил ему навстречу!
- Эй, Антонио, как это тебе удается найти столько Хикури?
- Да его тут полно, просто нужно приглядеться получше!
- Приглядеться? - я подошел к нему поближе и осмотрелся - ничего!
- Ну, в чем дело, почему ты не хочешь срезать вот эти? - удивленно спросил
Антонио, остановись рядом.
- Какие это?
- Да вот, справа!
Я пристально посмотрел на землю, куда он указывал.
- Где-где?
Антонио подошел поближе и показал на место, при мерно в сорока сантиметрах
от моей ступни.
- Да вот!
Я был просто потрясен.
- Да я уже раза четыре тут искал, и ничего не нашел!
- Ну, это бывает. Ладно, срезай их!
Следуя за Антонио, вокруг которого, словно из-под земли появлялись все
новые и новые кактусы, я быстро наполнил хикури свою сумку, и помог самому
Антонио набрать второй мешок.
Решив, что этого достаточно, маракаме направился к огромному дереву, со
стволом толщиной как ствол пальмы и большими желтыми листьями, окружавшими его
вершину, как венчик цветка. Тут уже собрались несколько охотников, развесив свои
сумки на ветвях дерева. Прозвучали рожки, и к нам подошли остальные паломники.
Час матевамес
Когда все собрались вместе, из нескольких расстеленных на земле платков был
сооружен алтарь. На него водрузили оленьи рога, вязаные картины с изображением
паломничества, маис и много кактусов. Каждый из нас зажег по свече, а маракаме и
уруквакаме принялись читать молитвы, которым мы внимали с должным благоговением.
Прикасаясь к приношениям, а потом и к нам, орлиными перьями своего мувиери,
Антонио благословлял нас всех. Он заговорил каким-то странным речитативом,
похожим скорее на песню, чем на обычную речь виррарика.
Пока Антонио умолял Силы, населявшие Хумун Куллуаби, о снисхождении,
некоторые виррарика начали очищать пейот и нарезать его на мелкие кусочки.
Настал звездный час матевамес.
Когда набралось достаточно кусочков пейота, специально назначенные
хикарерос начали раздавать маленькие кусочки остальным. Перед тем, как положить
кусок в рот, паломники клали его на глаза, на лоб, на уши и на сердце, чтобы
лучше "видеть, слышать, чувствовать". Бывалые виррарика получали по небольшому
кусочку и съедали его молча, матевамес же получали большую чашу. Я с
благоговением получил свой маленький кусочек пеойта и благословение Антонио, с
любопытством наблюдая за гримасами моих друзей, впервые отведавших горечь
пейота. Разумеется, хоть они и были матевамес, никто не принуждал их к
потреблению большого количества пейота. Они сами могли выбирать, сколько кактуса
им съесть.
"Растения силы" вместо наркотиков Взаимоотношения виррарика и пейота - это
нечто необычайное, не имеющее ничего общего с широко распространенными
представлениями наших современников о растительных галлюциногенах и потребляющих
их племенах. Дело, разумеется, в том, что виррарика в течении всей жизни
проходят специальную подготовку к употреблению пейота, так что последствия
приема этого галлюциногена должным образом трансформируются в полноценный
духовный опыт.
Для неподготовленного горожанина потребление пейота ничем не отличается от
приема любого другого наркотика - марихуаны, гашиша, ЛСД, и так далее, - и они
не получают ничего, что отличалось бы от привычных им ощущений наркотического
опьянения. Напротив, виррарика не только не опьяняются и не подвержены кошмарам
хаотических видений. Они попадают в высший мир, о котором им с детства
рассказывали старейшины, к вхождению в который они постепенно готовились путем
тренировки внимания и восприятия.
Коллективное сновидение
Педро де Харо рассказывал мне, что виррарика не верят в богов - зачем
"верить" в того, с кем лично общаешься? Он имел в виду, что благодаря
ритуальному употреблению пейота, виррарика обладают доступом к иной реальности,
которую они все вместе посещают на протяжении уже многих столетий. Боги и духи,
с которыми виррарика общаются на Хумун Куллуаби, в сущности те же самые, которым
их предки поклонялись много веков назад. Если пользоваться терминологией
Кастанеды, мы могли бы сказать, что Хумун Куллуаби - это магическое место,
расположенное в иной реальности, но соотнесенное с определенной точкой в
пустыне, и оно представляет собой коллективную иллюзию, которую виррарика сумели
построить и заставить непрерывно функционировать на протяжении веков, благодаря
постоянству исполнения ритуала и специальных практик. Виррарика воспринимают эту
реальность как нечто особенное, существующее независимо от них самих, и не
только потому, что каждый из них способен сдвинуть свою точку сборки и
зафиксировать ее в таком положении, что это позволит ему воспринимать особую
реальность Хумун Куллуаби. Дело в том, что они практикуют коллективно и каждый
фиксирует свою точку сборки в той же позиции, что и все остальные, то есть они
воспринимают коллективно одну и ту же иную реальность - точно так же, как их
предки-виррарика столетия назад. Употребление пейота вовсе не является важнейшим
средством для изменения системы восприятия (подвижки точки сборки). Главное тут
- особое использование внимания и сбереженной энергии, полученной благодаря
особым практикам воздержания: посту, половому воздержанию и воздержанию от
гнева. Все это приводит к возникновению соответствующего намерения, а съедение
маленького кусочка пейота - не более чем запускающая этот процесс "искра", и его
значение скорее символическое, нежели физическое. Только новичок (или матеваме)
нуждается в большом количестве пейота, опытному хикареро достаточно небольшого
кусочка - и он уже готов к проникновению в иную реальность. В быту же постоянно
приходится видеть пейотерос, поедающих небольшие кусочки Хикури.
Лично я убедился на собственном опыте, что поедание небольших кусочков
пейота, размером не больше оливки, не только не приводит к появлению
галлюцинаций, но напротив, от этого проясняется сознание и появляется особая
бодрость, позволяющая без труда переносить длительные путешествия на ногах.
Кстати, этого же вполне достаточно для исцеления не слишком тяжелых заболеваний
типа простуды или мышечных болей.
Истинный ключ к ритуалу
Употребление небольших кусочков пейота - это только часть ритуала, причем
такая, которая не искажает реальность. Чтобы достичь иной реальности, нужно еще
многое - в частности, приношение силы, посты и половое воздержание, развитие
внутренней дисциплины, остановка внутреннего диалога, танцы и многое другое.
Кстати, другие группы тольтекского происхождения, например, нахуа, способны
достигать таких же измененных состояний сознания, как и виррарика, причем не
используют для этого пейот или другие энергетические растения.
Обычный горожанин или обкурившийся хиппи просто не обладают достаточным
запасом энергии, чтобы почувствовать влияние столь небольшого количества пейота.
Им нужна масса пейота, чтобы быть способными "галлюцинировать", и это приводит к
еще большему ослаблению организма. Итак, мы продолжали сидеть вокруг алтаря с
приношениями, ожидая, пока матевамес прикончат свои чаши с пейотом. Я вдруг
понял, что эти молодые люди (а им было от восемнадцати до двадцати двух) поедают
горький пейот без малейших признаков дискомфорта. А вот лица моих друзей,
впервые попробовавших пейот, мне никогда не забыть! Хотя я предупреждал их о
вкусе, они не могли себе представить насколько он горек, пока сами его не
попробовали. Тем не менее, они съели все до конца, впрочем, им полагались
меньшие порции, чем виррарика. Разумеется, у них было гораздо меньше опыта
общения с Хикури, чем у хикарерос, зато мы могли воспользоваться таким оружием,
как тренировка внимания, остановка внутреннего диалога, достижение осознания
другого "я" и состояний измененного сознания - причем без всяких наркотиков. Это
уравновешивало наше положение как "новичков" при проникновении в область,
принадлежащую только виррарика.
Земной рай
Хотя я давно общаюсь с виррарика и совершил несколько самостоятельных
путешествий в иную реальность, это паломничество на Хумун Куллуаби оказалось
сложным и было связано с гораздо более глубокими переживаниями. Это стало
очевидно не только в ходе выполнения ритуала, но и по тем обостренным состояниям
внимания, которых нам удалось при этом достичь. Причина заключалась отчасти в
том, что мы совершили паломничество и проделали весь ритуал, но главное,
наверное, благодаря самому месту - не случайно виррарика придают такое значение
Хумун Куллуаби. Они считают Хумун Куллуаби земным раем, местом, где они узнают
свою судьбу, домом Тамаца Кахуллумари - учителя маракаме и одной из главнейших
Сил для каждого из виррарика. С самого начала я чувствовал, как опасаются этого
места матевамес, еще не бывавшие на Хумун Куллуаби, и радостное возбуждение
хакарерос, которые там уже бывали.
Вообще, все паломничество (начиная со вступления в сьерру) проходит в
состоянии повышенного осознания, и в пространстве, которое нельзя считать
обычным пространством - это иная реальность. Каждый раз по дороге на Хумун
Куллуаби, проходя через стоянки священного пути, мы то и дело попадали в иной
мир, где встречались с виррарика. Иногда мы проникали внутрь этих видений и сами
отчасти становились волшебными существами, населяющими иной мир. А иногда
находили в них ответы на самые насущные вопросы нашей жизни; они давали нам
более четкое представление о вещах, которые в обыденной жизни мы воспринимали в
искаженной хаосом прочих дел, замутненной перспективе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23