В те несколько
мгновений, когда песни и танцы прерывались, виррарика разговаривали друг с
другом или с Дедушкой Огнем. И, что не менее удивительно, в течение всей
церемонии всегда находился кто-то, кто занимался кормлением Татевари. Было уже
около 4:30 утра, атмосфера вокруг огня изменилась - стало казаться, будто
прошлый день и повседневные дела остались далеко позади. Теперь виррарика
говорили тихими голосами, они выказывали такое чувство взаимопонимания и
товарищества, которое было еще глубже того, что нам приходилось видеть на
протяжении дня. Мы разделяли совместную тайну жизни. Мы были путешественниками в
поисках Духа, что подразумевало и трудный опыт "созерцания своей жизни".
Маракаме начал петь снова. В его голосе, отчасти ослабшем из-за стольких
часов почти непрерывного пения, слышалась такая духовную энергия, какой не было
даже в самом начале ритуала. Он пел об истории мира и о посланиях, данных им
Прадедом-Хвостом Оленя: Тамацем Кахуллумари.
К утру голос маракаме Хуичо, казалось, достиг максимального напряжения;
наступал не столь продолжительный, по сравнению со всеми ночными песнопениями,
но один из наиболее важных моментов работы певца, - помочь солнцу победить
звезды, чтобы оно могло взойти. Песня маракаме - спутник и помощник Солнца.
Виррарика верят, что каждую ночь, где-то на их землях, по крайней мере один
маракаме исполняет обязанности помощника Солнца (в эту ночь подобная
ответственность легла на Хуичо). Поэтому в тот момент, когда забрезжили первые
лучи Солнца, виррарика впали в эйфорию и всячески выражали свое бурное
ликование. Солнце услышало их песни! Они стали причастны чуду победы солнца! С
рассветом в ритуале появились новые элементы. Маракаме встал и, встречая лучи
Солнца, не переставая петь, направил свой мувиери, который также считается
стрелой, навстречу Солнцу. Свет дня, казалось, наполнял его новой жизнью.
Изнеможение, незадолго до этого появившееся на его лице, исчезло. Лица остальных
участников ритуала тоже преобразились, на них отражалось ощущение причастности к
святыням после того, как они дали новую жизнь своим мифам. Маракаме взял заранее
подготовленную длинную веревку. Все встали и сгрудились вместе вокруг костра,
который продолжал трещать. Хуичо начал ритуал "обвязывания веревки" вокруг
собравшихся. Каждый брал конец веревки руками за спиной и передавал ее другому.
Веревка дважды обвилась вокруг них. Пение маракаме продолжалось. Сам Педро
сказал нам: "Теперь мы все - это один человек". Потом веревка была убрана.
Следующим шагом было жертвоприношение, Вицент и Хиларио привели козла, до
этого привязанного в другой части дворика. Животное блеяло, словно предчувствуя
уготованную ему судьбу. Пока маракаме стоя продолжал петь и протягивать свои
волшебные перья Солнцу, Вицент и Хиларио повалили животное перед тканью с
изображениями фигур. Вицент достал ножи вонзил его в грудь козла, одновременно
поставив небольшой сосуд около кровоточащей раны, чтобы собрать драгоценную
жидкость. Педро взял сосуд и при помощи пера обрызгал каплями крови каждого из
участников и большинство ритуальных предметов, особенно свечи. Животное
продолжало испускать жалобные блеяния, а тем временем женщины зажгли свечи,
которые они затем раздали всем. Певец своей песней и силою перьев направил душу
козла на путь ее судьбы: к Солнцу. Время от времени снова раздавали пейот. Когда
животное умерло, маракаме взял небольшую чашку с водой из святых источников.
Обмакнув в чашке белый цветок, он брызнул несколько капель святой воды на губы,
а затем на голову каждого из участников. Делая это, он произносил несколько
слов. Как только все коснулись волшебной воды, каждый индеец взял кусочек
Хикури, нарезал его на небольшие ломтики и начал раздавать остальным. Все
обменялись кусочками священного кактуса, сначала приложив его к сердцу, глазам,
ушам и горлу человека, который собирался вкусить его. Когда все закончили
обмениваться пейотом, маракаме перестал петь.
Было уже около 10:30 утра. С начала церемонии прошло более четырнадцати
часов. Последним этапом было изменение имен участников. Процедура заключалась в
следующем: они поставили горшок воды между огнем и маракаме, который снова сел.
Люди подходили по одному и наклонялись над горшком с водой, зачерпывали немного,
омывали лицо и руки, а потом выпрямлялись. В этот момент Педро иХуичо принялись
на своем языке и шутливым тоном, весело обсуждать тех, кто омыл свое лицо, а
затем они давали каждому новое имя. Всякий раз, когда кто-то был "окрещен",
остальные смеялись над этим новым именем. Когда подошел черед Педро, никто иной
как Хуичо "окрестил" его. Наконец, Педро выбрал имя для Хуичо, который не мог
избежать "крещения" только потому, что был маракаме. Для нас на этом церемония
завершилась. Затем последовали несколько более оживленные события - включая
разделывание и зажаривание козла, и трапеза этого дня. Неожиданно маракаме
отрядил нас двоих содрать с козла шкуру. Этот выбор оказался для нас сюрпризом,
но нас выручил Гуадалупа. Он предложил нам руку помощи в делесвежевания козла, в
котором он имел уж куда больше опыта, чем мы.
Церемония закончилась. Мир начал постепенно становиться обычным
повседневным миром и для виррарика, и для нас. Хотя мы приняли участие в ней
только как "участники-наблюдатели", мы были очень благодарны этим людям; ведь
они дали нам возможность принять вместе с ними участие в действе, позволившем
заглянуть, хоть и мельком, в их волшебный мир.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ЗНАМЕНИЕ НА СВЯТОЙ ГОРЕ
(В нижеследующем повествовании опущены некоторые специфические подробности
ритуалов и упражнений - они слишком сложны, что бы их можно было повторить без
специально созданных условий и в отсутствие должным образом подготовленного
руководителя. Любая попытка воспроизвести их самостоятельно заведомо обречена на
неудачу.)
После той первой встречи с виррарика прошло десять или тринадцать лет, если
считать от начала моих исследований культуры различных индейских племен, и
одиннадцать с тех пор, как я начал руководить группами духовного развития.
Рассказ пойдет о том, как я впервые решился привести такую группу к святыням
индейцев. До того я уже несколько раз участвовал в таких паломничествах, но
тогда со мной была лишь пара моих друзей-единомышленников, а о том, чтобы
привести с собой группу, я и не помышлял.
С самыми продвинутыми из групп я предпринимал походы по высокогорью. Их
маршруты проходили неподалеку от ареалов обитания племен, сохранивших весьма
необычные практики достижения измененных состояний сознания. К контактам с
потомками тольтеков я всегда относился чрезвычайно осторожно, отлично понимая,
что не стоит приобщать друзей и даже единомышленников к миру индейцев, если на
то не было дано особого знака. Ничего страшного, если этот знак так и не
появлялся, или появлялся слишком поздно, в любом случае, при работе с группами
опыт индейцев являлся для меня всего лишь отправной точкой и указанием к
действию, а отнюдь не целью.
Я всегда исходил из того, что не следует стремиться вступить в контакт с
иными формами культуры, особенное такими, которые трудно воспринимаются
современными представителями западной цивилизации, - если не привел в порядок
свои личные дела. Чтобы упорядочить свою жизнь и действовать более эффективно,
чтобы сбалансировать свое осознание мира, следует разобраться в своих отношениях
с людьми в настоящем и в прошлом, натренировать внимание, ликвидировать
болезненные состояния сознания и нездоровые эмоции, отказаться от всех
нездоровых привычек, добиться общего - физического и энергетического -
обновления организма, открыть в себе ранее недоступные формы восприятия и
развить способность к прекращению внутреннего диалога. Только после этого
общение с представителями индейских культур может оказаться полезным для
внутреннего развития личности.
Итак, не наведя порядка внутри себя, не укрепив достаточно свой тоноль,
невозможно проникнуть в мир иной реальности. А если бы и удалось добиться
какого-то результата, то, при отсутствии должной подготовки, последствия этого
могли бы оказаться самыми плачевными. Точно так же, общение с индейцами
превратится для неподготовленного ученика в простую туристическую прогулку по
индейским поселениям. Если он и сумеет продвинуться чуть дальше в неизведанные
области, то это может оказаться весьма опасной прогулкой. Мне приходилось
работать с людьми, достигшими значительных успехов в деле духовного продвижения
к истинной жизни, много работавшими в упомянутых мной сферах духовного опыта.
Однако нам пока не удавалось достичь такого уровня при работе в группе.
Некоторые из нас, обладая большими способностями к духовному развитию, сумели
упорядочить свою жизнь и достичь контроля над собой, но мало кто оказался готов
к встрече с неведомым. Многие, особенно те, кто проявлял самый сильный интерес к
контакту с экзотической культурой, были в духовном и энергетическом отношении
отнюдь не в лучшей форме, и их интерес к индейцам был в основном продиктован тем
же стремлением, что заставляло их заниматься измененными состояниями сознания -
это была попытка убежать от самих себя. К счастью, подлинная инаковость мира
индейцев недоступна для тех, кто не отвечает необходимым требованиям. Это
относится и к ритуалу. Чтобы воспринять иной мир, нужно обладать "особым
зрением". Им обладает каждый, только вот открыться оно может лишь после долгой
борьбы и поисков истинной жизни.
Вот почему я редко беру с собой посторонних, когда отправляюсь на встречу с
миром индейцев, хотя втайне мечтаю, чтобы при этой встрече присутствовали и мои
"соплеменники". Мне нужен кто-то, кто сумел бы разделить мои чувства по поводу
открытия этого странного и чудесного мира, кто-то, с кем я мог бы поговорить о
нем! Но увы, я давно уже понял, что спутниками тех, кто дерзнул выйти за пределы
обыденного, являются только одиночество ... и ощущение смерти. Те тайны, в
которые им удается после стольких трудов проникнуть, они вынуждены лицезреть в
одиночестве. То же ощущение знакомо многим выдающимся альпинистам - мало кто
даже из их коллег был способен разделить восторг альпиниста на вершине
высочайшего пика. Впрочем, по эту нормальную сторону бытия достойных партнеров
еще меньше. Не случайно, решив вернуться в Икстлан, Хенаро сказал: "Тут одни
только призраки!" Да, за пределами этой клетки, именуемой "нашей реальностью",
народу довольно мало - зато каждый встреченный там гораздо более "реален", чем
те, с кем приходится сталкиваться ежедневно.
Возвращаюсь к моему рассказу. Я стремился создать для своей группы нечто
вроде усредненного, доступного для всех ее членов подхода к миру уцелевших
тольтеков, - для этого-то и нужно было отправиться в пустынные ненаселенные
области Сьерра де Пуэбло и нагорья Оахака. В этих землях на каждом шагу
ощущается присутствие теней индейцев. Эти горы, ущелья и каньоны духовно и
физически питали и питают тольтеков. Именно поэтому я решил, что лишь здесь, при
условии должного прилежания в упражнениях, мы сможем достичь наибольшего
духовного прогресса, а если будет суждено и нам будет подан знак, то и вступить
в контакт с индейскими общинами. Главное - ничем не потревожить эти, закрытые
для чужих, общины, когда мы будем проходить по их землям, оставаясь один на один
с первозданной природой. Такой опыт сам по себе оказался очень полезен, ибо
благодаря подобным странствиям мы многое узнали и о мире, и о себе. Именно тут
были разработаны многие духовные практики, в особенности требующие приобщения к
осознанию Земли. В мои планы достижения усредненного подхода для групп
достаточно продвинутых учеников входил еще один проект, который, впрочем, так и
не был осуществлен в рамках групповых занятий - пересечь священную пустыню, где
обитали остатки самого "тольтекского" из индейских племен: виррарика. Для меня
это место всегда было особо значимым, так как оно изначально наполнено особой
Силой и Знанием, однако я прекрасно понимал, что оно еще и чрезвычайно опасно!
Попытка пересечь эту пустыню, не будучи собранным в энергетическом
отношении, - как на личностном, так и на групповом уровнях, - была бы
равносильна самоубийству. Недостаточная подготовка влекла за собой двойной риск:
либо не увидеть ничего, кроме своих ментальных проекций, либо подвергнуть себя
чисто физической опасности. В этом смысле то, что эта местность кишела гремучими
змеями и скорпионами - сущая безделица. В общем, было ясно, что соваться на эту
территорию без должной подготовки просто не имело смысла, слишком много
опасностей подстерегало на пути, и брать на себя такую ответственность было
совершенно излишне.
За три года всего четыре раза мы достигали нужного состояния группы, при
котором можно было попытаться ступить на эту землю. Трижды эти попытки кончались
ничем. Мы следовали проверенной тактике: подготовиться к марту через пустыню как
можно тщательней, а затем идти вперед, до тех пор, пока что-то - какой-то знак
или событие - не остановит нас на пути. Короче говоря, наш лозунг можно было
выразить следующими словами: "Если дверь будет открыта, мы войдем, а иначе -
вернемся". Ну и само собой, нам трижды не везло: то и дело происходило что-то
такое, что препятствовало нам отправиться в путь: разборка между двумя
участниками группы, авария одной из машин, недостаточное взаимопонимание группы
в целом, буря в пустыне, какие-либо странные происшествия с местными жителями.
Разумеется, кто-то может сказать: "Какая ерунда, все эти мелкие
неприятности! Разве это знаки?" Но я считаю, мы поступили правильно: ведь кроме
внешних событий, есть еще голос Безмолвного Знания, таящийся глубоко в наших
душах, и этот-то голос воспрепятствовал нашему продвижению и подсказал мне
единственно правильное решение. Дело не в страхе или каком-то беспокойстве: все
три раза мы возвращались, вполне довольные своими действиями, почти равнодушные
к своей неудаче, не испытывая разочарования в том, что нам не удалось проникнуть
на священную территорию. Лично я не переставал мечтать о том дне, когда мне
удастся пересечь эту землю во главе группы, только какая разница, когда это
будет? У нас, в общем-то, были свои задачи, и столь дерзкие планы не входили в
обязательную программу среднего уровня. Так что, убедившись, что дверь закрыта,
мы спокойно возвращались к обычному распорядку занятий, которые сами по себе
были не менее интересны и увлекательны.
Но вот однажды дверь осталась открытой, и мы вошли в нее!
Впервые все требования оказались выполненными: эта группа работала вместе
уже больше года, и на протяжении тринадцати месяцев образовалось сплоченное
сообщество людей, сумевших успешно выполнить все нужные упражнения. Все они
заслуживали награды за свои достижения в духовном прогрессе. И я решил, что с
такой группой вполне можно отправиться в пустыню - они были достаточно
дисциплинированны и упорны, чтобы выполнить любое задание. К тому же, мы ощутили
призыв, идущий от самого места: "Войдите!"
Это произошло следующим образом.
На протяжении нескольких месяцев я рассказывал членам группы о возможном
путешествии и о том, какую подготовку они должны пройти для того, чтобы
оказаться на территории одной из пустынь в Центральной Мексике, - части
священной территории племени виррарика, известной под названием Хумун Куллуаби.
Это должно быть не просто путешествие, а паломничество к святыне, таящей в себе
великую силу.
Да, именно паломничество, и это не пустое слово, не жалкое подражание
какому-то чуждому ритуалу, это естественное продолжение всей той работы, которой
мы занимались на протяжении почти года, преобразовывая свою жизнь. У названия
Хумун Куллуаби есть два значения. С одной стороны, это общее название для всей
области, включающей в себя не только пустыню, но и несколько гор, .высочайшая из
которых носит название Ла Унарре, то есть, "Дворец Правителя". С другой стороны,
так называется место в самом сердце этой пустыни, конечный пункт ежегодного
паломничества индейцев виррарика (точнее, тех из них, кто принадлежит к очень
ограниченной прослойке пейотерос). Здесь они устраивают охоту на Оленя-Пейота и
проводят другие, связанные с этим, ритуалы. Впрочем, иногда индейцы посещают это
место "просто так", в одиночку или с семьями (но только с самыми близкими
людьми).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23