Вернее, оно предупреждает, но никто не обращает внимания. Природный катаклизм... Про Одержание тоже знают все, но не обращают внимания. Может быть, специально не обращают?.. Защитная реакция психики.
- Наверное, я действительно зря примеряю на себя ваши одежки, вздохнул Кандид. - Они на мне, как на... как на рукоеде... седло. Да и свои зря предлагаю...
- Что такое седло? - спросила Нава.
- Приспособление для верховой езды, что-то вроде кресла на спине животного, - объяснил Кандид.
- Нелепость какая!
- Вот я и говорю - нелепость, - согласился Кандид.
Кулак непонимающе переводил взгляд с одного на другого.
- Ниче не понимаю, - не выдержал он. - Вы о чем, шерсть на носу?
- А о том, как тебе лучше, к примеру, знать ли о том, что завтра в трясину провалишься или не знать? - объяснил Кандид.
- Причем тут трясина, когда я про мертвяков допытывался? Что-то вы такое наплели, как ползучка на ветвях - ни пролезть, ни проползти... Да уж лучше знать, если трясина - глядишь, и стороной обойду.
- А если не ту обходить будешь? - спросила Нава. - А когда будешь обходить, то и провалишься в ту трясину, о которой тебя предупредили, а?
- Ну, тогда лучше не знать, - растерялся Кулак. - Ну, совсем запутали, бродило в рыло!.. И что это у вас в головах - пауки что ли завелись - так и норовите человека запутать?! Живу себе и живу, вот к Чертовым Скалам с Молчуном собираемся. Завтра и пойдем, а вы пугаете - трясина... Какая, к мертвякам, трясина?! Пусть мертвяки в нее попадают, а мы опытные - всю жизнь на болотах живем... Если только в Чертову Пасть, куда Молчун свою летающую деревню отправил, тогда да, тогда, конечно... тут уж... Так для этого Молчуном и надо быть, а нормальный мужик разве в Чертову Пасть сунется? Вот ты, Колченог, сунешься?
- Не-а, - покрутил головой Колченог. - Че я там забыл, в Чертовой Пасти?.. Хотя вот ногу сам не помню куда сунул... Очнулся, а она уже... того... с тех пор Колченогом и стал... Дочку я тогда искал... Мертвяки ее унесли. Сначала жену... Хорошая она у меня была, заботливая... Потом дочку... Ты, Нава, если встретишь ее, не говори, что я Колченог, не знает она такого моего имени... Просто, скажи: отец, мол, скучает... Да не отпустят ее, небось, мертвяки. Если б отпустили, давно бы сама прибежала... Уж, как она меня любила!.. Прям, хвостиком следом бегала... Особенно, когда мертвяки мать ее сперли, чтоб их Чертова Пасть проглотила!.. Или, может, она дороги не знает?.. Так ты, Нава, проводи уж ее, покажи дорогу, коль мертвяки тебя слушаются. Да смотри, чтоб они ее не тронули.
- Хорошо, Колченог, - пообещала Нава, сильно сомневаясь, что сможет выполнить обещание. - Если найду твою дочку, обязательно приведу... Только Лес большой да густой - найду ли... Но если найду, то обязательно... Потому что, если не найду, то как я могу ее привести... А как ее найдешь, если Лес такой большой и густой. Сам посуди, Колченог! Вместе ж мы искали, - вдруг перешла Нава на прежний деревенский говор, немало удивив Кандида, да и себя - ей казалось, что она уже разучилась так говорить.
Но Колченог, наоборот, заулыбался, закивал согласно.
- Ну, лады, ну, так тому и быть, а мы вот с Молчуном пойдем к Чертовым Скалам, завтра как раз и пойдем, так и будем тоже искать. Мало ли куда ее мертвяки унесли... Может, к Чертовым Скалам унесли. Мертвяки они и есть мертвяки...
- Не пойдете вы к Чертовым Скалам, Колченог, - сказала Нава. - Он мой муж, с ним мы и пойдем. А если дочку твою найдем, то и скажем ей, что надо. А ты бы лучше и не уходил из деревни.
- Как же так? - развел руками Колченог. - Я уж и дубину припас.
- Вот тебе и шерсть на носу - прямо бродило в рыло! - встрепенулся Кулак.- Один вот тоже собирался-собирался к Чертовым Скалам, а как дали ему промеж глаз - больше не собирается... Собиралка кончилась... Говорил я тебе, Молчун, пойдем лучше на Выселки - давно бы уже сходили и назад вернулись.
- И то правда, - закивал Колченог. - Муж должен с женой ходить, а не со старым Колченогом. Ты только, Молчун, ее опять не потеряй. Другой раз может и не вернуться. Мало ли куда еще мертвяки ее могут унести... Хотя нет, мертвяки ее теперь слушаются... Ну так, рукоед какой нападет...
Кандид вспомнил про бракованного рукоеда, которого обработала молоденькая подруга, и пообещал Колченогу:
- Уж постараюсь...
- Постарайся-постарайся, - согласился Колченог.
- Постой, постой! - опомнился Кулак, - а кто же теперь будет мертвяков окорачивать, баб наших защищать?!
- На, возьми, - протянул ему скальпель Кандид.
Кулак отскочил назад. И толпа тоже отшатнулась.
- Ни за что! - побледнел Кулак, что было заметно даже сквозь заросли на физиономии.
- Ну, тогда ведь и у тебя, и у Колченога дубины есть, я сам их вам подбирал - крепкие и длинные. Никакой мертвяк против них не устоит.
- Ну да, не устоит, - усомнился Кулак. - Я ему как врежу по кумполу! А он как устоит! Что тогда будет?
- Еще раз врежешь, посильней, - усмехнулся Кандид. - И Колченог поможет.
- Уж он поможет! - хмыкнул Кулак. - Пока дохромает, одна шерсть на носу от меня и останется, да еще, может, шиш на плеши... Знаю я этих мертвяков - ручищи у них вон какие!.. Это они тебя только боятся. Быстрый ты! У нас никто так не умеет: тыр-пыр!.. И мертвяк наизнанку вывернулся! Ну, красота!.. Так что, Молчун, ты лучше не уходи ни на какие Чертовы Скалы... Пусть лучше Нава опять в деревню возвращается, а то у тебя давно и еды приличной в доме нету. Не умеешь ты еду хорошую делать. Мертвяков взрезать умеешь, а на жратву ты не мастак.
- Нет, Кулак, - твердо сказала Нава. - Молчун пойдет со мной. Это воля Леса!
- Ну, если воля Леса, - притих и как-то даже сгорбился Кулак.
Кандид посмотрел на толпу. Она тоже притихла и погрустнела. Женщины опустили глаза и смотрели себе под ноги. А последний год они все чаще улыбались ему. Мужики глазели по сторонам. Только Кулак да Колченог, безвольно опустив кряжистые руки, растерянно смотрели на своего товарища.
Кандиду стало нехорошо. Стыдно ему стало - ведь он мысленно уже был там, на биостанции, рядом со Стояном, Ритой, Квентином... Только его, наверное, давно уже официально похоронили. И приказ по Управлению вышел... Боже, как все это было далеко - и приказы, и статьи, и все их управление, которое ничем, кроме бумажек да составляющих их людей не управляло. И уж к делам Леса даже близкого отношения не имело. Теперь-то он понимал это со всей полнотой и ясностью. Но вернувшись, он мог бы многое изменить!.. А кто бы ему позволил?.. Да поймут ли его? Поверят ли? Позволят ли воскреснуть?.. Если уже приказ вышел... Но наука?!.. Но Истина?! Можно ли оставлять человечество в неведении того, что здесь происходит?.. И можно ли доверить ему это знание?.. Ох, сколько вопросов!.. Но главные вопросы обозначены двумя вопросительными знаками перед толпой - сгорбившимися, вдруг постаревшими Кулаком и Колченогом.
- А знаешь, Кулак, знаешь, Колченог! - вдруг воскликнул Кандид. - Мне действительно надо сходить к Чертовым Скалам, там моя деревня... Но я вернусь сюда! Я принесу с собой то, против чего ни один мертвяк не устоит, и десяток мертвяков не устоит!
- И в твоей деревне это есть? - спросил недоверчивый Кулак.
- Есть!
- Ну, тогда... - вздохнул он. - Только скорей возвращайся! Пока всех баб мертвяки не перетаскали. Прямо сейчас иди! И сразу бегом назад!
Кандид заметил, что женщины робко, но с явной надеждой косятся в его сторону.
Нава поднялась с кресла и взяла за руку Кандида. Он вскочил гораздо энергичней, чем собирался - так его пронизало холодом от ее прикосновения. Это, конечно, не лед, но слишком неожиданно. Тем не менее, Кандид не отнял руку.
Кресла превратились в большие шары и укатились в густой кустарник, исчезнув из поля зрения.
Нава потянула Кандида следом.
- Я вернусь! - повернулся он к толпе. - Я обязательно вернусь! Обещал он и искренне надеялся, что сможет это сделать. Он еще никогда и никого не предавал. По крайней мере, сознательно. Так жизнь сложилась или, просто, не успел еще по молодости? Или психика так устроена?.. Поэтому вероятность предательства его очень угнетала. Если бы не верил, что вернется, шагу не смог бы сделать.
- Да уж, шерсть на носу, ты давай быстрей! - напутствовал Кулак. Одна нога там, а вторая пусть здесь остается...
А Нава все настойчивей влекла его в Лес, и Кандид пошел за ней, на прощанье помахав рукой односельчанам, хотя не помнил, чтобы кто-нибудь здесь кому-нибудь махал рукой и, вообще, прощался... Только в той страшной деревне, где он встретил Карла...
Глава 6
Алевтина проснулась с ощущением тревоги. Еще было темно. Перец посапывал на своей подушке, уткнув нос в ее плечо. На улице было тихо. Даже ветер не дул. Вроде бы все нормально, а сердце не на месте.
"Неужели уже сердце дает себя знать? - немного испугалась она. Неужто возраст уже?.. Да какой еще возраст?! Хотя рожать уже давно пора, а то, глядишь, и возраст выйдет..."
Она, собственно, и не возражала. Последнее время не предохранялась. Так что, если Бог пошлет, она с радостью примет... Может, уже и послал? Может, это не за себя тревога, а за Него?..
Алевтина улыбнулась в темноту. Хорошо бы! Перец энергично взялся за директорство, авось, и без нее справится. Пора уже ей и свою женскую долю вкусить до дна...
Где-то далеко забрехала собака. Ей ответил сумасшедший петух. Настроение немного улучшилось. Но тут же Алевтина догадалась, что могло быть источником ее тревоги.
Вчера вечером состоялась первая телевизионная трансляция в их поселке - наконец-то закончился монтаж оборудования на ретрансляционной станции на перевале, что связывал Материк и Лес, отгороженные друг от друга горным хребтом. Делегация монтажников прибыла в Управление, подарила телевизор и в торжественной обстановке после приветственных и благодарственных речей состоялся коллективный просмотр передач, сопровождавшийся обильным возлиянием кефира и прочих напитков. Перецу это не очень нравилось, но народ желал...
Эти мельтешащие цветные картинки были забавны, как замочная скважина, точнее, окно в чужую квартиру, жители которой как будто бы и не подозревают, что за ними наблюдают, и ведут себя совершенно без комплексов. Это было непривычно и даже возбуждающе. Но тревожило тем, что раньше так не бывало. Всякие были фильмы, но чтобы до такой степени!.. Из этого следовало, что на Материке что-то изменилось, а они тут в закрытой заповедной зоне об этом и не догадывались. Но что изменилось?
Информационная программа встревожила еще больше. В ней прямо говорилось про Новый Порядок, про конец античеловеческого тоталитаризма, про свободу, демократию, права человека, про какую-то всенародную приватизацию. Что это такое Алевтина понятия не имела, впрочем, как и большинство в зале. Правда, большинство давно уже не обращало внимания на телевизор и занималось исключительно собой. Телевизионщики уехали, спеша домой на Материк, поэтому она попросила объяснить непонятное слово Переца лингвист, слова по его части.
- Privatus - частный, - ответил Перец, - значит, приватизация процесс превращения чего-то не частного в частное.
- Чего во что, например?
- Например, собственности, - пожал плечами Перец, - государственной, коллективной, общественной...
- А зачем? - удивилась Алевтина. - Нас ведь учили, что частная собственность - источник несправедливости! Неужели неправда?!
- Я не экономист, не социолог, не политик, а специалист по женской прозе ханьского периода, - развел руками Перец. - Но мне кажется, что это не может быть неправдой, как восход солнца, ливень, засуха, Лес... По-моему, когда человек рождается, ему вместе с жизнью должен вручаться целый мир. Каждому человеку! Поэтому все, что есть на планете, должно принадлежать всем. А если потом выясняется, что человек со всех сторон огорожен границами и запретами и, в сущности, не имеет ничего, кроме собственной жизни, да и ей распоряжаются все, кому угодно, - то это не может быть справедливо! Но я, наверное, многого не понимаю.
- Но почему же они говорят? - растерялась Алевтина. - У нас же не было частной собственности - все общественное! Зачем тогда этот Новый Порядок? И что это за новый порядок?
- Не знаю, Алевтина, не знаю, - невесело вздохнул Перец. - Я не думаю, что приватизация лучше коллективизации и наоборот - это как два крайних положения маятника человечества, между которыми оно мечется.
- А что же делать?
- Если бы я знал, меня бы давно распяли, - горько усмехнулся он.
- Знаешь, Перчик, когда я тебя в первый раз увидела, было такое ощущение, что ты только что с креста... - призналась Алевтина. - Особенно, по глазам ощущалось: такие они были одинокие...
- Поэтому ты и ждешь от меня ответа?
- От кого же мне еще его ждать? - вздохнула Алевтина.
- До сих пор все ответы были у тебя, - улыбнулся Перец.
- Теперь твоя очередь.
- А у меня нет ответов, - развел руками Перец. - И я никогда не доверял тем, у кого они всегда под рукой... Я не знаю, я просто чувствую, что не будет у нас покоя, пока хоть какая-нибудь собственность останется у человека, кроме себя самого. Каждый принадлежит себе и только себе, а все остальное - всем и каждому.
- Но разве такое возможно? - удивилась Алевтина.
- Не знаю, - пожал плечами Перец. - Наверное, нет. Во всяком случае, человеческая история за исключением того первобытного состояния, о котором никто ничего доподлинно не знает, не явила нам такого примера. Однако история, слава богу, еще не кончилась. Хотя признаки конца уже ощущаются...
- Не пугай меня! - махнула на него рукой Алевтина.
Тут подскочил разгоряченный Стоян, переполненный решимостью и гормонами, и возопил:
- Что это вы тут такие серьезные, ребята? - и, ухватив Алевтину за руку, увлек ее в танцующую под орущий телевизор толпу.
Потом они еще пили, ели и танцевали. Телевизор выключился далеко за полночь. И до постели они добрались, не вполне себя разумея и контролируя. И вот теперь, надо понимать, тревожное похмелье.
"Пить меньше надо! - сурово напомнила себе Алевтина. - Особенно, если о детях думаешь!.."
На улице светало. В горле пересохло. Но голова почему-то не болела, просто, немного напоминала воздушный шарик, болтающийся на ниточке.
Собаки перебрехивались уже активно. Да и петухи свое дело знали.
"Черт знает что! - подумала Алевтина. - Не научный городок, а деревня какая-то! Поразвели тут!.."
Зашевелился Перец. Алевтина повернулась к нему. Он открыл глаза и улыбнулся ей.
- Знаешь, Перчик, - засмущалась вдруг она. - Я хочу, чтобы у нас были дети... Ты не возражаешь?
"А что, - подумал Перец, - может быть, дети - как раз то, что мне нужно? Только не что, а кто... Пусть меняются Порядки - и старые, и новые, пусть Лес сходит с ума, а человечество, как в зеркале, теряет разум - дети это святое! Дети - то, что (нет - кто!) остается после нас, вместо нас. Это мы, шагнувшие в бессмертие. Пусть не как гиноиды, но и мы бессмертны!..
- Ты что молчишь? - напомнила о себе Алевтина. - Не хочешь?
В ее голосе слышались слезы, что для Алевтины, всегда уверенной в себе, было необычно.
- Ну, что ты, что ты, - забормотал Перец ласковым голосом и погладил ее ладонью по щеке. - Конечно, хочу! Мне кажется, что я всю жизнь только и мечтал о детях! Не понимаю, почему до сих пор их у меня не было?
- А потому что у тебя не было меня, - серьезно объяснила Алевтина.
"Или потому, что пьяный мерзавец зарезал Эсфирь, - подумал Перец, - и жизнь кончилась."
Потом он посмотрел на Алевтину. Она была красива и совсем не похожа на дневную Алевтину - строгую, всезнающую, решительную. Наверное, днем в ней это милое существо спало, а просыпался Профессиональный Администратор, знающий, что такое Порядок и как его соблюдать. Той, дневной Алевтины, он до сих пор побаивался, ощущая свою административную неполноценность. Хотя, конечно, уже пообвыкся-пообтерся и почувствовал вкус власти...
А эта - ночная, утренняя Алевтина была чем-то похожа на Эсфирь: то ли выражением глаз, то ли звуком дыхания - чем-то неуловимым и, наверное, неназываемым, что ощущалось в любимой им женской прозе ханьского периода. Именно поиском и выражением этого Невыразимого оная проза и занималась, а то, что было вне, ее мало интересовало. Точнее, совсем не интересовало.
Перец поцеловал Алевтину в губы. Это ее удивило. Он почти никогда сам не начинал ласки, предоставляя инициативу ей, как бы предоставляя себя в ее распоряжение. В этом, конечно, было нечто возбуждающее, но было и обидное. Не очень обидное, потому что он был ласков и нежен, но было, было... И вдруг - сам!.. У нее даже слезы на глаза навернулись. Она ответила на поцелуй. Хорошо ответила. Но потом подумала, что нет, она так не хочет: в спешке, когда вот-вот зазвенит будильник, и надо будет вскакивать и бежать на работу, потому что без них там все остановится, хотя непонятно, кому нужно, чтобы оно куда-то двигалось - Порядок такой... И опять же - во рту пересохло и кефиром этим поганым прет... К тому же, алкоголь вреден при зачатии - надо сначала очистить организм...
Алевтина еще раз поцеловала Переца, но уже иначе - легко и отстраняюще, и резко встала с кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33