Жаль. Но нет худа, без добра - теперь она одна при нем состоит, без всяких там нашептывающих Домарощинеров. Чтоб он провалился на своем Материке!
Послышался стук в дверь.
"Перчик!" - сразу узнала Алевтина и бросилась открывать.
- Вы позволите, Алевтина? - осведомился он, заглядывая в дверь, отчего его голова практически легла ей на грудь.
- Ну, конечно же, господин директор! - заворковала она. - Только вам и позволю, а больше никому.
В Управлении они общались исключительно на "вы" и с соблюдением всех правил субординации. Порядок.
Перец перешагнул порог, и Алевтина снова закрыла дверь на ключ.
- Я вам нужна, господин директор? - потупив взор, осведомилась она.
- Да-да, - не сразу осознав вопрос, кивнул Перец. - Во-первых, я хотел узнать, не нужна ли моя помощь?
- Нет-нет, господин директор, я сама!.. Разве только немного лестницу подержать, - и встала на первую ступеньку.
- О, конечно же! - схватился Перец за лестницу, отчего Алевтина практически оказалась в его объятиях.
Она улыбнулась, обернувшись на миг, сделала грациозное круговое движение телом, чуть освобождаясь от внеурочных объятий, хотя ничего против них не имела, и стала, не спеша, подниматься по лестнице, ощущая поддерживающий ее восхищенный взгляд Переца. Она отлично знала, что "вид снизу" у нее всегда был на высоте.
- Красота! - подтвердил снизу Перец. - Я всегда удивлялся, почему женщины так прекрасны? Вроде ничего особенного, если подумать. А если не думать, а просто посмотреть - то красота!
- Вы, господин директор, лучше покрепче лестницу держите, - с притворной строгостью порекомендовала она.
- А вам не страшно там, наверху?
- Когда вы внизу, не страшно.
И вспомнила, что не так давно внизу под лестницей стоял шофер Тузик, и ей было страшновато, тем более, когда он намекал, что своего никогда не упустит... Но, слава Богу, в библиотеке тогда был и Перец. Хоть и дремал сначала, а все равно был... А если бы его не было, кто знает, может, директором сейчас был бы Тузик, который своего никогда не упустит. Спасибо Перецу - упустил.
- Я вот о чем хотел у вас спросить, Алевтина, - вспомнил Перец о цели своего посещения. - Это, во-вторых... Как так получилось, что такое важное подразделение, как группа научной охраны с вычислительным центром размещается в мужском туалете?
- Вы считаете, что они должны размещаться в женском? - хмыкнула Алевтина и объяснила: - Дефицит помещений, да и каждый должен знать свое место...
- Я, конечно, филолог, и, наверное, не все понимаю, но вычислительная работа и научная охрана требует сосредоточенности, а там постоянно отвлекают... - пожал плечами Перец.
- Теперь вы директор и, значит, вы определяете приоритеты и распределяете помещения, - улыбнулась Алевтина.
- Да-да, конечно, но странно... Я попрошу вас подготовить приказ о переводе группы научной охраны в помещение бывшей группы искоренения.
- Немедленно, пусик, или можно сначала искоренить пыль в библиотеке? игриво осведомилась она.
- Можно искоренить, - разрешил Перец. - Да вы искореняйте-искореняйте, а я буду говорить, мне надо с кем-нибудь поговорить, а вы искореняйте...
Алевтина принялась активно размахивать тряпкой.
- Помните, в тот знаменательный день, когда я так неожиданно стал директором, вы развивали передо мной теорию Административного Вектора. Я тогда мало что понял. Лингвист все-таки. Простительно должно быть. Но засела она у меня, как заноза в спине, куда не дотянешься.
- Да не расстраивайся ты так, пусик, - чуть спустилась по лестнице Алевтина, - не бери близко к сердцу.
- Ну как же?! - взволнованно воскликнул Перец. По всему было видно, что он уже допустил эту чушь слишком близко к сердцу. - Как же не расстраиваться? Ведь получается, что все зря. Что мы - ты, я, все мы ничего не можем и не значим. Все заранее определено направлением этого вектора.
- Так-то оно так, пусик, - спустилась Алевтина еще на одну ступеньку, ловко расстегнув верхнюю пуговицу. - Но ты, мой миленький, совсем запутался. Не освоился еще, да и не учили тебя уму-разуму, лингвистик ты мой убогонький... Вектор не скаляр, он имеет направление...
- Вот и я о том же! Ты же, ой, вы же мне объясняли про шоссе и ось теодолита.
- Объясняла, милый, объясняла, сладкий, - она опустилась еще на одну ступеньку и нос Переца оказался точно между ее облакоподобных, но только теплых и даже горячих грудей. Носу там понравилось, он пошевелил ноздрями. Глазки непроизвольно закрылись, но Перец вдруг попытался отпрянуть, словно проснулся - Ну, куда же ты, пусик, сними меня отсюда, - удержала она его ловкими недремлющими руками.
- А, ну да, да, - согласился виноватым тоном Перец и, поднатужившись, снял Алевтину с нижней ступеньки. Он никогда не был силен в тяжелой атлетике. Да и, вообще, его освобождали от физкультуры по зрению. Для сетчатки будто бы вредно.
- Ты поставь меня, милый, поставь, - улыбнулась она, - побереги силы. Вон пойдем на диванчик, отдышишься. Он у меня мягкий и совсем не скрипучий. - Повлекла она его за стеллажи к роскошному кожаному дивану, который неизвестно зачем пребывал тут, а не там, где на него могли бы сесть читатели. Таких диванов Перец, пожалуй, не видел с детства. Сейчас таких не выпускают.
- Нет, Алевтина, - уперся вдруг Перец, - вы объясняли мне, что шоссе нашего развития должно следовать по этой самой оси, а ее направление определяется всей историей предыдущего движения.
- Верно, господин директор, но я уже пыталась вам объяснить, что вектор тем и отличается от скаляра, что имеет направление. И значит, это направление можно изменить. Нельзя изменить только того, что не существует. Только делать это надо с умом.
- Ну, как же... - развел руками Перец.
- Возьмем то же шоссе. Вы когда-нибудь ездили по горным серпантинам? Они наворачиваются на гору, как спираль, постоянно изменяя направление так, что всегда можно найти точки, в которых оно противоположно. Но неизменно главное направление - вверх... или вниз. Обратите внимание, господин директор, все повороты - плавные, округлые, изменение направления постепенное... А что будет, если горная дорога сразу изменит направление на противоположное? Движущуюся по ней машину может занести и вышвырнуть в пропасть. Когда вектор резко меняет направление, он рубит головы...
- Я так и думал, когда в шутку продиктовал приказ искоренить группу искоренения Леса, а вы дали ему ход... - напомнил Перец.
- Тогда важнее было сохранить сам Вектор, само движение.
- Но головы?..
- Что ж, иногда приходится жертвовать и головами, - вздохнула Алевтина, - впрочем, в данном конкретном случае речь идет только о задницах, пересевших с одного стула на другой. Благодаря инструкции по реализации приказа, которую вы продиктовали следом. Инструкция как раз и была тем необходимым, что превратило резкий поворот в плавный. И до голов не дошло. Только избавились, хотя бы на время, от Домарощинера и Тузика: баба с возу - кобыле легче.
- Да, действительно, неприятные были сотрудники, - согласился Перец. Ну, спасибо - успокоили вы меня. А то я слабо разбираюсь во всех этих тонкостях Административной Системы. Могу и дров наломать... И головы... Это хуже всего... И мне вдруг показалось, что я бессилен, что я подобен теннисному шарику, пытающемуся своими прыжками сдвинуть с орбиты шар планеты. А если это так, то какой смысл быть директором?! Лучше уж заниматься своей лингвистикой, или вот пристроиться рядом с вами на диване...
- Идем, Перчик, идем, - подвинулась она.
- Да нет, это я так, фигурально, - замахал он руками.
- Да ведь и я тоже, - усмехнулась Алевтина.
- Я тут вот что подумал, - заходил он вдоль дивана. - Мы - Управление по изучению Леса. Во всяком случае, должны быть таковым. Иначе нас надо разогнать. Это и было первым моим желанием, когда я стал директором. Ведь все, что делало Управление до сих пор, или, по крайней мере, в ту пору, когда я принимал участие в его деятельности, не имело никакого отношения к Лесу и, значит, никакого смысла не имело. За исключением, может быть, только биостанции. Но я там был слишком недолго, чтобы разобраться... Управление существует для себя, а не для Леса.
- Но и Лес существует для себя, а не для Управления, - заметила Алевтина.
- Лес не брал обязательств изучать Управление и не получает за это зарплату, - пожал плечами Перец. - Лес - явление объективное, Управление субъективное. И сущность его как субъекта определяем мы.
- Очень уж мудрено, пусик, - вздохнула Алевтина.
- Не притворяйтесь, Алевтина, недавно вы объясняли мне куда более сложные вещи.
- Как хочешь, пусик... Я вся - внимание.
- Изучить - значит понять... Первая ступень понимания - уподобление. Чтобы понять Лес, мы должны быть такими, как Лес.
- Чушь, пусик. Это даже не попытка уподобить льва и трепетную лань, а уже упоминавшийся тобой теннисный шарик и планета.
- Нет, Управление не теннисный шарик, это тоже планета. Только его внутренние законы... Те самые премудрости про Административный вектор, которые вы мне разъясняли... Они совсем иные, чем законы Леса.
- Допустим, пусик... Чтобы уподобиться Лесу, Управление должно перенять его законы. Но что мы знаем о них? За столько лет ничего не узнали, а ты хочешь узнать за несколько недель своего правления! Не слишком наполеоновские планы?
- Да нет, Алевтина, я, конечно, не претендую на такое глубокое познание. Тут нужны специалисты. Но в том-то и беда, что я их почти не вижу в Управлении.
- Но в Управлении должны быть специалисты по управлению, а не по Лесу! - воскликнула Алевтина.
- Вот этого-то я никак и не могу понять! Не Управление, а темный лес!
- Ну, вот видишь - и уподобил, - засмеялась Алевтина.
- К сожалению, не в том смысле, а в смысле непонимания того и другого, - слабо улыбнулся Перец.
- Так чего же ты хочешь, бедненький мой непонимающий?
- Понимания, - усмехнулся Перец. - Да и не такой уж непонимающий, - не согласился он. - Лес - часть природы, и как все в природе он подчинен экологическим законам. Я их все тоже не знаю. Надо почитать, подбери мне, пожалуйста, литературу... И к тому же пригласить специалиста-эколога... Но очевидно же, что Лес должен быть подчинен законам Целесообразности, Равновесия или Гомеостазиса, закону самосохранения, наконец...
- Ну, с последним в Административной системе и в Управлении как ее части все в порядке. - усмехнулась Алевтина. - Ты только попробуй посягнуть на основы... На законы, пусик, они тоже часть основ, - и перестанешь посягать на что-нибудь вообще. Система тебя выплюнет, как обсосанную вишневую косточку.
- Значит, все бесполезно?
- Но неужели созидать можно только разрушая? Ох, уж эти мужики! Все бы вам дубиной размахивать!.. - посетовала Алевтина.
- Но я и не хочу разрушать, я хочу сделать так, чтобы в Управлении все было, по крайней мере, целесообразно, как в Лесу! - воскликнул Перец. Может быть, для Административной системы это и не обязательно, но хочется надеяться, не смертельно для нее. Я хочу, чтобы в Управлении по изучению Леса занимались именно изучением Леса, а не борьбой со вторым законом термодинамики, которого я не помню, наказаниями за прикосновение к случайности и так далее. Разве это так уж много?! Так уж разрушительно?!
- Да нет, миленький, попробуй, - пожала плечами Алевтина, - только осторожней на поворотах... Зря ты с Домарощинером так резко...
- Мне казалось, что от него вся эта несуразица.
- Ну, если бы Система зависела от одного из нас, она бы не была Системой. Все мы в какой-то степени домарощинеры, пусик... А теперь все-таки иди ко мне.
И Перец пошел. Он никогда не мог отказывать женщинам.
Глава 3
Нава вдруг увидела небо. Синее и бездонное. По нему, как кувшинки по озеру, подгоняемые ветром, плыли облака. А если формулировать точно летели облака. И это было прекрасно, как прекрасны все творения Матери-Природы. Только творения творений бывают несовершенны. Но это уже, наверное, и не творения, а поделки. "Впрочем, я еще ничего не сотворила и не сделала, чтобы иметь право судить об этом", - подумала Нава и ощутила отчетливое желание покинуть озеро.
Она перевернулась со спины на живот и, поднырнув, поплыла к берегу. В Городе шла своя жизнь - расслабленно плавали на разной глубине белые тела перерождающихся, каковой она только что перестала быть, функционировало родильное отделение, отделение регенерации, школа и многое еще что функционировало в глубине Города под названием Паучий Бассейн. Но Наву это сейчас не интересовало. В городе ей больше нечего было делать. Она вынырнула и в несколько взмахов достигла берега.
Кто-то должен был ждать ее здесь, но она никак не могла вспомнить кто именно. И от этого возникло неприятное ощущение духовного дискомфорта. Здоровый интеллект должен извлекать из памяти любую необходимую информацию. Или дело в том, что эта информация ей вовсе не нужна? Кто кроме нее может решить - нужна или нет? Мать-Природа оставляет своим дочерям достаточно степеней свободы, чтобы они могли себя ощущать, во-первых, личностями, во-вторых, свободными личностями, занятыми сохранением и развитием Матери-Природы. А значит, самосохранением и саморазвитием. Ведь они с ней единое целое. А может быть, эти ее проблемы с памятью связаны с тем, что она еще не завершила переходный процесс, не вошла в стационарное состояние?
Небольшая каменистая полоска отделяла водную гладь от густых зарослей. И это было странно - в Лесу практически не было камней, если не считать Белых Скал (или Чертовых Скал?), но они очень далеко и никто, похоже, вблизи их не видел. Может, потому это озеро и называется бассейном, а не озером?.. А как же Всеобщее Разрыхление Почвы? Оно не касается городов, где происходит самое важное. Каменистое ложе позволяет сохранять воду чистой. Это очень важно. Правда, она, помнится, слышала, что и его надо чистить...
Нава обернулась на Город. Он ритмично дышал, живя своей жизнью, к которой она, Нава, уже не имела отношения. Никакой грусти или сожаления это в ней не вызывало. Напротив, ее влекло вглубь Леса к новой жизни, полной важных дел и приключений. Дети должны покидать колыбель.
Нава оглядела заросли. Никого. Кто же должен ее ждать?.. Мама?.. Возможно. Но она чувствовала, что не маму надеялась увидеть на берегу.
И вдруг она услышала свой голос, правда, звучал он чуждо, незнакомо, словно это не она говорила, но не было никаких сомнений, что говорит она:
- Ты не уходи, Молчун! Я скоро вернусь, ты не вздумай без меня уходить, это будет нехорошо, просто нечестно! Пусть ты не мой муж, раз уж это им почему-то не нравится, но я все равно твоя жена, я тебя выходила, и теперь ты меня жди! Слышишь? Жди!..
И голос мамы, злой и тоже чужой, никогда прежде мама не говорила с ней таким голосом:
- Ты пока ничего не понимаешь... Он никому не нужен, он лишний, они все лишние, они - ошибка... Да пойми же! Ну, хорошо, потом придешь к нему... если захочешь...
Нава села на теплый камень, обхватив ноги руками. Теперь она понимала. Наверное, не все, но многое. По крайней мере, то, что хотела сказать ей мама, понимала. И от этого понимания не испытывала восторга и даже успокоения, как, видимо, рассчитывала мама. Понимание не есть оправдание и, тем более, одобрение. Нава понимала теперь что происходит, но ей вовсе не нравилось как это осуществляется. И главное: это мама оказалась неспособной понять, что отсутствие сексуального влечения не есть препятствие для человеческих отношений. Их отношения с Молчуном никогда на этом не строились...
Совсем недавно она была частью Матери-Природы и ощущала ее безграничную доброту. Не понимала, не сознавала, а именно - ощущала, пребывая в доброте. И будучи сама Матерью-Природой, не обделяла добротой никого из своих детей. Мать-Природа была добрей мамы. Этот факт Нава осознала со всей ясностью, вспомнив то, что предшествовало погружению Навы в Город и перерождению. Вернее, Одержанию. Странная, уходящая от сути явления терминология, словно стыдно называть вещи своими именами.
Но почему, почему мама стала такой злой. Может, она и ошибается, но мама не была злой, пока не стала Подругой. Возможно, она была доброй только по отношению к ней, к ее дочке, а папу и других мужчин не любила и раньше. А ей, по детской наивности, казалось, что любила... Ведь и при встрече возле холма-трансформатора биомассы мама и ее подруги были злы только к Молчуну, а не к Наве. Впрочем, и друг к другу они были не очень добры. Что их так ожесточило?.. Ведь все они, как и Нава, были частью добрейшей Матери-Природы, доброта для которой - бережное отношение к каждому своему дитяте...
Может быть, дело в том, что с ними это было давно. И то, чем они занимались после Одержания, уводило их все дальше от Матери-Природы, хотя все, что они делали, было во имя ее. Видимо, это естественно: дитя, взрослея, отчуждается от матери. Но почему ожесточается? Не потому ли, что для отчуждения от матери надо изрядно ожесточиться?
"Неужели со мной произойдет то же самое? - подумала Нава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Послышался стук в дверь.
"Перчик!" - сразу узнала Алевтина и бросилась открывать.
- Вы позволите, Алевтина? - осведомился он, заглядывая в дверь, отчего его голова практически легла ей на грудь.
- Ну, конечно же, господин директор! - заворковала она. - Только вам и позволю, а больше никому.
В Управлении они общались исключительно на "вы" и с соблюдением всех правил субординации. Порядок.
Перец перешагнул порог, и Алевтина снова закрыла дверь на ключ.
- Я вам нужна, господин директор? - потупив взор, осведомилась она.
- Да-да, - не сразу осознав вопрос, кивнул Перец. - Во-первых, я хотел узнать, не нужна ли моя помощь?
- Нет-нет, господин директор, я сама!.. Разве только немного лестницу подержать, - и встала на первую ступеньку.
- О, конечно же! - схватился Перец за лестницу, отчего Алевтина практически оказалась в его объятиях.
Она улыбнулась, обернувшись на миг, сделала грациозное круговое движение телом, чуть освобождаясь от внеурочных объятий, хотя ничего против них не имела, и стала, не спеша, подниматься по лестнице, ощущая поддерживающий ее восхищенный взгляд Переца. Она отлично знала, что "вид снизу" у нее всегда был на высоте.
- Красота! - подтвердил снизу Перец. - Я всегда удивлялся, почему женщины так прекрасны? Вроде ничего особенного, если подумать. А если не думать, а просто посмотреть - то красота!
- Вы, господин директор, лучше покрепче лестницу держите, - с притворной строгостью порекомендовала она.
- А вам не страшно там, наверху?
- Когда вы внизу, не страшно.
И вспомнила, что не так давно внизу под лестницей стоял шофер Тузик, и ей было страшновато, тем более, когда он намекал, что своего никогда не упустит... Но, слава Богу, в библиотеке тогда был и Перец. Хоть и дремал сначала, а все равно был... А если бы его не было, кто знает, может, директором сейчас был бы Тузик, который своего никогда не упустит. Спасибо Перецу - упустил.
- Я вот о чем хотел у вас спросить, Алевтина, - вспомнил Перец о цели своего посещения. - Это, во-вторых... Как так получилось, что такое важное подразделение, как группа научной охраны с вычислительным центром размещается в мужском туалете?
- Вы считаете, что они должны размещаться в женском? - хмыкнула Алевтина и объяснила: - Дефицит помещений, да и каждый должен знать свое место...
- Я, конечно, филолог, и, наверное, не все понимаю, но вычислительная работа и научная охрана требует сосредоточенности, а там постоянно отвлекают... - пожал плечами Перец.
- Теперь вы директор и, значит, вы определяете приоритеты и распределяете помещения, - улыбнулась Алевтина.
- Да-да, конечно, но странно... Я попрошу вас подготовить приказ о переводе группы научной охраны в помещение бывшей группы искоренения.
- Немедленно, пусик, или можно сначала искоренить пыль в библиотеке? игриво осведомилась она.
- Можно искоренить, - разрешил Перец. - Да вы искореняйте-искореняйте, а я буду говорить, мне надо с кем-нибудь поговорить, а вы искореняйте...
Алевтина принялась активно размахивать тряпкой.
- Помните, в тот знаменательный день, когда я так неожиданно стал директором, вы развивали передо мной теорию Административного Вектора. Я тогда мало что понял. Лингвист все-таки. Простительно должно быть. Но засела она у меня, как заноза в спине, куда не дотянешься.
- Да не расстраивайся ты так, пусик, - чуть спустилась по лестнице Алевтина, - не бери близко к сердцу.
- Ну как же?! - взволнованно воскликнул Перец. По всему было видно, что он уже допустил эту чушь слишком близко к сердцу. - Как же не расстраиваться? Ведь получается, что все зря. Что мы - ты, я, все мы ничего не можем и не значим. Все заранее определено направлением этого вектора.
- Так-то оно так, пусик, - спустилась Алевтина еще на одну ступеньку, ловко расстегнув верхнюю пуговицу. - Но ты, мой миленький, совсем запутался. Не освоился еще, да и не учили тебя уму-разуму, лингвистик ты мой убогонький... Вектор не скаляр, он имеет направление...
- Вот и я о том же! Ты же, ой, вы же мне объясняли про шоссе и ось теодолита.
- Объясняла, милый, объясняла, сладкий, - она опустилась еще на одну ступеньку и нос Переца оказался точно между ее облакоподобных, но только теплых и даже горячих грудей. Носу там понравилось, он пошевелил ноздрями. Глазки непроизвольно закрылись, но Перец вдруг попытался отпрянуть, словно проснулся - Ну, куда же ты, пусик, сними меня отсюда, - удержала она его ловкими недремлющими руками.
- А, ну да, да, - согласился виноватым тоном Перец и, поднатужившись, снял Алевтину с нижней ступеньки. Он никогда не был силен в тяжелой атлетике. Да и, вообще, его освобождали от физкультуры по зрению. Для сетчатки будто бы вредно.
- Ты поставь меня, милый, поставь, - улыбнулась она, - побереги силы. Вон пойдем на диванчик, отдышишься. Он у меня мягкий и совсем не скрипучий. - Повлекла она его за стеллажи к роскошному кожаному дивану, который неизвестно зачем пребывал тут, а не там, где на него могли бы сесть читатели. Таких диванов Перец, пожалуй, не видел с детства. Сейчас таких не выпускают.
- Нет, Алевтина, - уперся вдруг Перец, - вы объясняли мне, что шоссе нашего развития должно следовать по этой самой оси, а ее направление определяется всей историей предыдущего движения.
- Верно, господин директор, но я уже пыталась вам объяснить, что вектор тем и отличается от скаляра, что имеет направление. И значит, это направление можно изменить. Нельзя изменить только того, что не существует. Только делать это надо с умом.
- Ну, как же... - развел руками Перец.
- Возьмем то же шоссе. Вы когда-нибудь ездили по горным серпантинам? Они наворачиваются на гору, как спираль, постоянно изменяя направление так, что всегда можно найти точки, в которых оно противоположно. Но неизменно главное направление - вверх... или вниз. Обратите внимание, господин директор, все повороты - плавные, округлые, изменение направления постепенное... А что будет, если горная дорога сразу изменит направление на противоположное? Движущуюся по ней машину может занести и вышвырнуть в пропасть. Когда вектор резко меняет направление, он рубит головы...
- Я так и думал, когда в шутку продиктовал приказ искоренить группу искоренения Леса, а вы дали ему ход... - напомнил Перец.
- Тогда важнее было сохранить сам Вектор, само движение.
- Но головы?..
- Что ж, иногда приходится жертвовать и головами, - вздохнула Алевтина, - впрочем, в данном конкретном случае речь идет только о задницах, пересевших с одного стула на другой. Благодаря инструкции по реализации приказа, которую вы продиктовали следом. Инструкция как раз и была тем необходимым, что превратило резкий поворот в плавный. И до голов не дошло. Только избавились, хотя бы на время, от Домарощинера и Тузика: баба с возу - кобыле легче.
- Да, действительно, неприятные были сотрудники, - согласился Перец. Ну, спасибо - успокоили вы меня. А то я слабо разбираюсь во всех этих тонкостях Административной Системы. Могу и дров наломать... И головы... Это хуже всего... И мне вдруг показалось, что я бессилен, что я подобен теннисному шарику, пытающемуся своими прыжками сдвинуть с орбиты шар планеты. А если это так, то какой смысл быть директором?! Лучше уж заниматься своей лингвистикой, или вот пристроиться рядом с вами на диване...
- Идем, Перчик, идем, - подвинулась она.
- Да нет, это я так, фигурально, - замахал он руками.
- Да ведь и я тоже, - усмехнулась Алевтина.
- Я тут вот что подумал, - заходил он вдоль дивана. - Мы - Управление по изучению Леса. Во всяком случае, должны быть таковым. Иначе нас надо разогнать. Это и было первым моим желанием, когда я стал директором. Ведь все, что делало Управление до сих пор, или, по крайней мере, в ту пору, когда я принимал участие в его деятельности, не имело никакого отношения к Лесу и, значит, никакого смысла не имело. За исключением, может быть, только биостанции. Но я там был слишком недолго, чтобы разобраться... Управление существует для себя, а не для Леса.
- Но и Лес существует для себя, а не для Управления, - заметила Алевтина.
- Лес не брал обязательств изучать Управление и не получает за это зарплату, - пожал плечами Перец. - Лес - явление объективное, Управление субъективное. И сущность его как субъекта определяем мы.
- Очень уж мудрено, пусик, - вздохнула Алевтина.
- Не притворяйтесь, Алевтина, недавно вы объясняли мне куда более сложные вещи.
- Как хочешь, пусик... Я вся - внимание.
- Изучить - значит понять... Первая ступень понимания - уподобление. Чтобы понять Лес, мы должны быть такими, как Лес.
- Чушь, пусик. Это даже не попытка уподобить льва и трепетную лань, а уже упоминавшийся тобой теннисный шарик и планета.
- Нет, Управление не теннисный шарик, это тоже планета. Только его внутренние законы... Те самые премудрости про Административный вектор, которые вы мне разъясняли... Они совсем иные, чем законы Леса.
- Допустим, пусик... Чтобы уподобиться Лесу, Управление должно перенять его законы. Но что мы знаем о них? За столько лет ничего не узнали, а ты хочешь узнать за несколько недель своего правления! Не слишком наполеоновские планы?
- Да нет, Алевтина, я, конечно, не претендую на такое глубокое познание. Тут нужны специалисты. Но в том-то и беда, что я их почти не вижу в Управлении.
- Но в Управлении должны быть специалисты по управлению, а не по Лесу! - воскликнула Алевтина.
- Вот этого-то я никак и не могу понять! Не Управление, а темный лес!
- Ну, вот видишь - и уподобил, - засмеялась Алевтина.
- К сожалению, не в том смысле, а в смысле непонимания того и другого, - слабо улыбнулся Перец.
- Так чего же ты хочешь, бедненький мой непонимающий?
- Понимания, - усмехнулся Перец. - Да и не такой уж непонимающий, - не согласился он. - Лес - часть природы, и как все в природе он подчинен экологическим законам. Я их все тоже не знаю. Надо почитать, подбери мне, пожалуйста, литературу... И к тому же пригласить специалиста-эколога... Но очевидно же, что Лес должен быть подчинен законам Целесообразности, Равновесия или Гомеостазиса, закону самосохранения, наконец...
- Ну, с последним в Административной системе и в Управлении как ее части все в порядке. - усмехнулась Алевтина. - Ты только попробуй посягнуть на основы... На законы, пусик, они тоже часть основ, - и перестанешь посягать на что-нибудь вообще. Система тебя выплюнет, как обсосанную вишневую косточку.
- Значит, все бесполезно?
- Но неужели созидать можно только разрушая? Ох, уж эти мужики! Все бы вам дубиной размахивать!.. - посетовала Алевтина.
- Но я и не хочу разрушать, я хочу сделать так, чтобы в Управлении все было, по крайней мере, целесообразно, как в Лесу! - воскликнул Перец. Может быть, для Административной системы это и не обязательно, но хочется надеяться, не смертельно для нее. Я хочу, чтобы в Управлении по изучению Леса занимались именно изучением Леса, а не борьбой со вторым законом термодинамики, которого я не помню, наказаниями за прикосновение к случайности и так далее. Разве это так уж много?! Так уж разрушительно?!
- Да нет, миленький, попробуй, - пожала плечами Алевтина, - только осторожней на поворотах... Зря ты с Домарощинером так резко...
- Мне казалось, что от него вся эта несуразица.
- Ну, если бы Система зависела от одного из нас, она бы не была Системой. Все мы в какой-то степени домарощинеры, пусик... А теперь все-таки иди ко мне.
И Перец пошел. Он никогда не мог отказывать женщинам.
Глава 3
Нава вдруг увидела небо. Синее и бездонное. По нему, как кувшинки по озеру, подгоняемые ветром, плыли облака. А если формулировать точно летели облака. И это было прекрасно, как прекрасны все творения Матери-Природы. Только творения творений бывают несовершенны. Но это уже, наверное, и не творения, а поделки. "Впрочем, я еще ничего не сотворила и не сделала, чтобы иметь право судить об этом", - подумала Нава и ощутила отчетливое желание покинуть озеро.
Она перевернулась со спины на живот и, поднырнув, поплыла к берегу. В Городе шла своя жизнь - расслабленно плавали на разной глубине белые тела перерождающихся, каковой она только что перестала быть, функционировало родильное отделение, отделение регенерации, школа и многое еще что функционировало в глубине Города под названием Паучий Бассейн. Но Наву это сейчас не интересовало. В городе ей больше нечего было делать. Она вынырнула и в несколько взмахов достигла берега.
Кто-то должен был ждать ее здесь, но она никак не могла вспомнить кто именно. И от этого возникло неприятное ощущение духовного дискомфорта. Здоровый интеллект должен извлекать из памяти любую необходимую информацию. Или дело в том, что эта информация ей вовсе не нужна? Кто кроме нее может решить - нужна или нет? Мать-Природа оставляет своим дочерям достаточно степеней свободы, чтобы они могли себя ощущать, во-первых, личностями, во-вторых, свободными личностями, занятыми сохранением и развитием Матери-Природы. А значит, самосохранением и саморазвитием. Ведь они с ней единое целое. А может быть, эти ее проблемы с памятью связаны с тем, что она еще не завершила переходный процесс, не вошла в стационарное состояние?
Небольшая каменистая полоска отделяла водную гладь от густых зарослей. И это было странно - в Лесу практически не было камней, если не считать Белых Скал (или Чертовых Скал?), но они очень далеко и никто, похоже, вблизи их не видел. Может, потому это озеро и называется бассейном, а не озером?.. А как же Всеобщее Разрыхление Почвы? Оно не касается городов, где происходит самое важное. Каменистое ложе позволяет сохранять воду чистой. Это очень важно. Правда, она, помнится, слышала, что и его надо чистить...
Нава обернулась на Город. Он ритмично дышал, живя своей жизнью, к которой она, Нава, уже не имела отношения. Никакой грусти или сожаления это в ней не вызывало. Напротив, ее влекло вглубь Леса к новой жизни, полной важных дел и приключений. Дети должны покидать колыбель.
Нава оглядела заросли. Никого. Кто же должен ее ждать?.. Мама?.. Возможно. Но она чувствовала, что не маму надеялась увидеть на берегу.
И вдруг она услышала свой голос, правда, звучал он чуждо, незнакомо, словно это не она говорила, но не было никаких сомнений, что говорит она:
- Ты не уходи, Молчун! Я скоро вернусь, ты не вздумай без меня уходить, это будет нехорошо, просто нечестно! Пусть ты не мой муж, раз уж это им почему-то не нравится, но я все равно твоя жена, я тебя выходила, и теперь ты меня жди! Слышишь? Жди!..
И голос мамы, злой и тоже чужой, никогда прежде мама не говорила с ней таким голосом:
- Ты пока ничего не понимаешь... Он никому не нужен, он лишний, они все лишние, они - ошибка... Да пойми же! Ну, хорошо, потом придешь к нему... если захочешь...
Нава села на теплый камень, обхватив ноги руками. Теперь она понимала. Наверное, не все, но многое. По крайней мере, то, что хотела сказать ей мама, понимала. И от этого понимания не испытывала восторга и даже успокоения, как, видимо, рассчитывала мама. Понимание не есть оправдание и, тем более, одобрение. Нава понимала теперь что происходит, но ей вовсе не нравилось как это осуществляется. И главное: это мама оказалась неспособной понять, что отсутствие сексуального влечения не есть препятствие для человеческих отношений. Их отношения с Молчуном никогда на этом не строились...
Совсем недавно она была частью Матери-Природы и ощущала ее безграничную доброту. Не понимала, не сознавала, а именно - ощущала, пребывая в доброте. И будучи сама Матерью-Природой, не обделяла добротой никого из своих детей. Мать-Природа была добрей мамы. Этот факт Нава осознала со всей ясностью, вспомнив то, что предшествовало погружению Навы в Город и перерождению. Вернее, Одержанию. Странная, уходящая от сути явления терминология, словно стыдно называть вещи своими именами.
Но почему, почему мама стала такой злой. Может, она и ошибается, но мама не была злой, пока не стала Подругой. Возможно, она была доброй только по отношению к ней, к ее дочке, а папу и других мужчин не любила и раньше. А ей, по детской наивности, казалось, что любила... Ведь и при встрече возле холма-трансформатора биомассы мама и ее подруги были злы только к Молчуну, а не к Наве. Впрочем, и друг к другу они были не очень добры. Что их так ожесточило?.. Ведь все они, как и Нава, были частью добрейшей Матери-Природы, доброта для которой - бережное отношение к каждому своему дитяте...
Может быть, дело в том, что с ними это было давно. И то, чем они занимались после Одержания, уводило их все дальше от Матери-Природы, хотя все, что они делали, было во имя ее. Видимо, это естественно: дитя, взрослея, отчуждается от матери. Но почему ожесточается? Не потому ли, что для отчуждения от матери надо изрядно ожесточиться?
"Неужели со мной произойдет то же самое? - подумала Нава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33