Поэтому существует необходимость выглядеть соответственно. C «Grand Hotel Europe» мы сотрудничали очень тесно и постоянно, но с менеджером увидимся лично только завтра утром, точнее, уже сегодня, ведь сейчас половина первого.
Я позвонила маме, и она пообещала приехать ко мне в гостиницу. В Питере ничего не изменилось. Вся зажиточная элита тусовалась здесь. У лифта я услышала за спиной низкий, циничный и до боли знакомый голос:
— А девочка созрела!
Я обернулась и увидела своего бывшего духовного наставника Алекса.
— Привет! — Я радостно повернулась к нему.
— Как ты повзрослела, моя девочка! Очень приятно тебя видеть гостем лучшего питер-ского отеля. — И он как-то издевательски хмыкнул.
— Нет, Алекс, я не повзрослела, а постарела.
— Пойдем выпьем.
— Не могу, сейчас приедет мама.
— Ну что ж, беги тогда. Удачи, — и он крепко обнял меня.
Я нажала кнопку лифта.
Алекс посмотрел мне прямо в глаза:
— У тебя появилось достоинство. Поздравляю. — Мне почему-то хотелось плакать. Я вошла в лифт и тяжелые двери скрыли от меня фигуру Алекса.
Просто иногда мнение отдельных людей очень важно для тебя, так же как и воспоминания о теплых отношениях с ними.
Я набрала Тимин номер.
Зачем?
Я не знаю. Просто набрала. Странно, что этот город вызывал во мне воспоминания только о нем. С гулко бьющимся сердцем я слушала гудки вызова.
— Здорово. Приехала? Молодец, что позвонила — друзей не забываешь. Давай завтра поужинаем вместе. У нас много ресторанов новых: «Viktor», «Летучий Голландец», «Бельэтаж», «Эрмитаж». Выбирай, куда хочешь?
— Все хочу. У меня есть обед и ужин...
Все переговоры прошли успешно, желаемые дисконты я получила, переводчиц выбрала, договорилась о питании, машинах и необходимом оборудовании. Встретилась с мамой. Правда, в дверях моего номера она заплакала: «Что с тобой?» Я объяснила ей, что просто устала и страшного в этом ничего нет, но от мам, к сожалению, ничего не утаишь.
Больше нет в мире таких отношений, как отношения с мамой. Потому что ей не надо ничего объяснять — она сама все поймет, перед ней не надо извиняться — она уже простила.
Я долго корила себя за то, что она видела меня в таком состоянии. Всегда я старалась оберегать свою маму от ненужных подробностей моей жизни, чувствуя за нее ответственность. Мне очень не хотелось делать ей больно. Переехав в Москву, я звонила ей каждый день, уверяя, что у меня все хорошо. Но она сердцем чувствовала: у меня что-то не так...
Обедали с Тимуром мы в ресторане «Эрмитаж», расположенным прямо в арке на Дворцовой площади. Очень креативная задумка.
А ужинали в «Viktor». Этот французский ресторан тронул мою душу, что-то во мне всколыхнулось и я вдруг решила для себя, что любила, люблю и буду любить только его одного. Правда, любовь моя приняла форму мечты-воспоминания. Но это были болезненно-сладкие воспоминания, заставляющие ностальгирующе замирать мое сердце.
Тима так и не нашел свою вторую половинку, но активно продолжал тусоваться с моделями. Его жизнь не изменилась, не изменился и он сам, даже мое отношение к нему совсем не изменилось. Тима — это Тима. Что-то незыблемое для меня, как памятник Петру. Любовь, которую никогда не вычеркнешь из сердца, человек, который навсегда останется для тебя недоступной мечтой...
Я позвонила Машке. И та развеселила меня рассказами про «Мегафон»:
— Представляешь, звонит какой-нибудь Махно и говорит так противно: «Девушка, у меня вчера на счету был один доллар и тридцать два цента, а сегодня — один и двадцать восемь центов, а я никуда не звони-и-ил! Куда вы дели мои деньги?» Вот, блин, объясни ему что-нибудь?! Зачем вообще таким чувакам телефон?
— Слушай, а старый пень-то отстал от тебя?
— Я ему сказала, что даже если он меня всю в краске искупает, я все равно к нему не вернусь! Пошел он!
— А он?
— Отвалился...
Звонил Котя, говорил, что очень скучает и подъедет в аэропорт встретить меня. С ним у нас быстро развивались многообещающие отношения.
— Здесь будет бассейн, сейчас подбирают плитку... Сауна уже работает. Вот тут гостиная и столовая... Это спальни... А здесь детская... Тебе нравится мой дом? — уточнял Котя, проводя экскурсию по своему новому дому на Рублевке после двух недель наших свиданий.
— Очень красивый, — отвечала я, осматривая трехэтажный особняк, построенный по индивидуальному проекту какого-то супер-пупер архитектора.
Наши отношения не продвинулись дальше поцелуя. Я удивлялась, что он ни разу не попытался склонить меня к сексу. Вот, например, сегодня... У него была великолепная возможность сделать мне «нескромное» предложение, когда я осматривала спальни.
Я просто терялась в догадках. Котя, словно тень, ходил за мной следом по новому дому и только спрашивал: «А как тебе эта люстра?», «Тебе нравится обивка для мебели персикового цвета?»
Перед тем как возвратиться домой, мы заехали поужинать на «Дачу».
— Тут школа есть хорошая, — начал разговор он.
— А садик? — спросила я.
— Какой садик? До школы с детьми должна сидеть мать, — возмутился Котя.
— А сколько ты хочешь детей?
— Троих.
Я предпочла кушать свои роллы и не задавать больше вопросов, так как ответы меня не удовлетворяли. Но он все рассказал сам. По ходу пьесы выяснилось, что мой приятель никогда не был женат и вообще не имел с женщинами длительных отношений. Но он всегда мечтал о молодой жене, имеющей творческую профессию, и детях. Так что я идеально подходила под его типаж идеальной женщины и идеальных семейных отношений.
— А давай поженимся! — сказал утвердительно Котя, что противоречило его обычному мурлыканью.
— А ничего, что я уже замужем?
— Ты же можешь развестись?
— Скорее всего, сейчас муж не даст мне развода. У него в бизнесе большие проблемы.
И потом, а вдруг я тебе не понравлюсь в постели? Ведь у нас с тобой ничего не было, — почему-то яростно отмазывалась от предложения я.
— Это ерунда! — спокойно отвечал Котя. — Все у нас будет. Ты мне очень нужна. Понимаешь? Очень. Я тебя люблю!
— Не будем торопиться, ладно?
— Хорошо, как скажешь. Только пообещай, что бросишь курить, когда забеременеешь.
Ой-ой-ой, мой любимый никотин, ой-ой! — подумала я. — «Нет, на это я пойтить не могу!»
— Не нужно так далеко заглядывать...
Котя по характеру был полной противоположностью моего нынешнего мужа и очень нравился мне. Я не видела никаких препятствий для того, чтобы создать новую семью. Но почему-то не могла сказать «да»....
Мы ужинали в «Царской охоте» на Рублевке, когда Котя опять затронул тему замужества. Но я не успела ответить, у него зазвонил телефон — как говорится, «пронесло». Конечно, в такое время звонят только друзья, а друзья у него были «перцы отменные».
Вадим, которого мы с Лизкой назвали Осьминожка, потому что его живот значительно перевешивал остальную массу тела, а маленькие ручки и ножки были приложением к его животу. Был он жмот первой гильдии, тоже жил на Рублевке, сдавал в аренду свою многочисленную недвижимость в Москве и существовал, не напрягаясь, тратя на «невест» в месяц примерно долларов триста.
Второй Котин дружок развлекался тем, что постоянно ругался с женой, с которой жил уже десять лет, а потом мирился, а потом опять ругался. Она швыряла в него тарелки — он уходил от нее, она прокалывала ему колеса — он возвращался. Любимым его словом было «жесткач», он вставлял его всегда в конце и в начале предложения, а в середину, если получалось, втыкал слово «полюбе», что в переводе означало «в любом случае». Так вот, когда он в очередной раз ушел от жены, она краской из баллончика написала «жесткач» на капоте его машины, а на крыше для полноты картины выписала «полюбе». С тех пор он долго от нее не уходил. Но кличку заимел твердую — Жесткач.
Котя и его дружки имели привычку звонить друг другу ежечасно, сплетничать и обсуждать жизнь своих знакомых, смакуя подробности.
И сейчас Котя не изменил своей бабской привычке. Я ела свининку и наслаждалась его возгласами: «Да ты что?», «И как она?», «Ой, ну это вообще!». После того как он «убил» минут пятнадцать на Осьминожку, а потом на Жесткача, я многозначительно произнесла, отодвинув тарелку:
— Котя, а чего ты хочешь прямо сейчас?
— Хочу наконец-то поужинать. — Он подцепил на вилку кусочек мяса. — А потом у-у-у — спать хочу.
— Чего, просто спать?
— Ну да, — отвечал Котя, ничего не понимая.
— А кроме, как спать, ты ничего не хочешь?
— Я же сказал, поужинать хочу.
— Котя, ты знаешь, что тормоз — это медленный газ?
— Нет, — задумался он. С юмором у него совсем туго.
К концу вечера, благодаря моим настойчивым наводящим вопросам, Котя понял, что кроме еды и сна есть еще один очень важный компонент человеческого существования, а именно секс.
— Я рада, что ты к этому пришел! — ухмылялась я.
Лежа в постели разочарованная и опустошенная, я прикурила сигарету, вдохнула горький дым с привкусом «Armani parfum», оставшемся на моих руках, и задумалась: какое же место секс занимает в отношениях между мужчиной и женщиной. И вообще, на чем строятся эти отношения?
Стоит ли делать вторую попытку после неудачной ночи или просто прекратить встречи?
Поразмышляв на эту тему, я решила, что не стоит спрашивать Котю, почему мужчина в сорок лет не умеет заниматься сексом?
И пожалела, что вчера зря мучилась на депиляции. Гадина Лизка не предупредила меня, что это так больно! А у меня вообще низкий порог чувствительности, и я орала на весь салон так, что мне сделали скидку в тридцать процентов и угостили бесплатно кофе с пирожным.
Но какое тут пирожное, если у меня все на том волшебном месте было красное и чесалось, как после укусов тысячи комаров. Ни один мужчина, кроме Коти, не удосужился этой роскоши, потому что раньше в этом самом месте я пользовалась «Veet» или «Venus». Депиляция ног — это почти релакс, а в зоне бикини — это китайские пытки.
Я была готова укусить проклятую садистку-косметолога, лишь бы она меня отпустила. Но нет. Ей хотелось фигурный рисуночек. А я в тот момент мысленно составляла завещание и ненавидела всех мужиков за то, что они отделываются бритьем своего фейса, да и то не всегда.
После таких каторжных пыток и дальнейшего разочарования, что муки мои были напрасны, я решила, что не стоит делать вид, будто акт прошел прекрасно. Ну уж нет!
Я не привыкла останавливаться на половине пути и, даже не решив окончательно для себя, хочу я снова замуж или нет, я взяла, как говорится, инициативу в свои руки.
К утру мои старания принесли плоды, и мы, довольные, но не выспавшиеся, разошлись по ванным комнатам.
Я приехала на работу совершенно разбитая, но довольная успехами на преподавательской стезе.
Через час звонит он.
— Давай я приеду за тобой после работы и мы поедем ко мне. Слушай, забирай свои вещи и подавай на развод. Пока поживешь у меня! — решительно предлагал Котя.
— Э-э-э, подожди, подожди. Пожалуйста, не надо торопиться. Мне надо немного времени, чтобы подумать. Не стоит пороть горячку.
— Что ты говоришь? Какое время? Я сорок лет тебя ждал!
— Ждал сорок лет, подождешь еще две недели. — Мне надо время, как говорит Жесткач, «полюбе».
— Значит, ты сегодня дома, — смиренно согласился со всеми моими условиями Котя.
— Да, сегодня дома. После работы сразу еду домой, поужинать с тобой не получится.
— Ну, можно я тебя хотя бы отвезу?
— Хорошо.
* * *
Проблема выбора — одна из насущных проблем современности. Приходя в магазин, мы выбираем по двум критериям — цена и качество. Выбирая работу, мы обращаем внимание на заработную плату и возможность самоутверждения. А вот выбирая мужчину, мы обычно руководствуемся чувством. Очень сложно, если этого чувства нет. «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало». Самодостаточность женщины определяется в первую очередь тем, что она не бросается на что попало, руководствуясь принципом «абы что!». Достоинство — это в первую очередь любовь к себе...
В магазине, выбирая из двух «средних» вещей, ты не покупаешь ничего, сказав себе: «приду посмотреть новую суперскую коллекцию или зайду в другой магазин». Ты не спешишь, а ждешь лучшего, ведь ты достойна лучшего! А раз ты не суетишься по отношению к себе, к своему выбору, значит, ты любишь себя. Ведь главное, чтобы все, что рядом с тобой, гармонировало не только с внешностью, но и с душой.
Вечером ко мне приехала Лизка, моя гуру и по совместительству советник по особо важным вопросам. Мысли не формулировались без «Chardonnay», и после первой бутылки началась продуктивная беседа.
— Так что делать-то? — атаковала вопросами я.
— Твои отношения с Хрящом такие плохие потому, что ты боишься его потерять.
И поэтому ты хочешь не потерять, а поменять его на другого, чтобы не было заметно потери...
— Да не боюсь я его потерять, пошел он! — опровергала я горькую правду Лизкиных слов.
— Боишься, боишься... Все равно ты знаешь, что в любом случае муж тебя не оставит. А вдруг тебе придется с работы уходить? Что тогда? Не вытянешь — и ты это знаешь.
А Хрящ тебя не оставит, вы же женаты. Квартира в центре — есть, водитель, который продукты привозит, — тоже есть, только ты почему-то ему не звонишь, чтобы привозил еду.
А тут все новое, неизвестное... Боишься ты потерять свою зону комфорта.
— Да ничего я не боюсь, чего мне уже бояться. А водителю с продуктами забываю позвонить — зачем мне продукты? Все равно стухнут, — я активно пыталась доказать своей гуру, что она не гуру, а она мне доказывала обратное.
— Ладно, не гунди. Лучше давай представим, что Хряща уже нет. Ну, что ты как бы одна. Пойдешь тогда замуж за Котю?
— Мне нужен тайм-аут.
Но Лизка не останавливалась. Она взяла лист бумаги и рассчитала на нем рейтинги моих реального и виртуального мужей.
— Так, с первым у тебя: стабильность, защищенность, квартира в Москве, дом в Швеции, квартира в Питере — даже две, в перспективе — машина. Со вторым: дети, дом на Рублевке, машина...
— Ага, к первому подпиши постоянные разборки дома и отсутствие наличности, а ко второму отказ от никотина и карьеры, а также крест на себе лет так на восемь–девять — пока детей на ноги не поставишь. Итого мы получаем нулевые рейтинги у обоих и, следовательно, мой уход в монастырь.
Но Лизка не останавливалась на достигнутом. Она пыталась спрогнозировать будущее моих отношений с двумя кандидатами. И тут они снова получили оба по нулю баллов.
Тогда она решила положиться на мою интуицию:
— А кого ты больше хочешь?
— Никого, — твердо ответила я.
— Это совсем плохо. Слушай, а давай рассчитаем возможные перспективы.
— Хорошо. При разводе с нынешним мужем я не получу ничего, потому что он мне его даст только после того, как я сама от всего откажусь. А при разводе со вторым — минус карьера и плюс дети. К тому же эти два не очень молодых кандидата вряд ли лет через пять удовлетворят мои желания интимного характера.
— Не радостно. Ну ладно, раз ничего не получается, давай отвлечемся и поедем в гости на Рублевку. Сегодня там у одного мужика party, Ленка — моя лесбиянка — зовет поехать вместе.
— То есть ты мне предлагаешь мужей сменить на лесбиянку? А что? Тоже выход.
Я особенно ценила наши с Лизкой отношения за море инициативы и фонтан идей, которыми она сопровождала каждую нашу встречу.
— Вообще-то она меня домогается! — обиженно сказала Лизка. — Поэтому всегда с собой зовет. Но сегодня я буду с тобой и поэтому смогу закосить от ее нежных приставаний..
— А что ты отпираешься? Между прочим, лесбийская любовь — это настоящая любовь и страсть. А не это — сунул, вынул и бежать. Никакой романтики.
— А ты откуда знаешь про страсть и романтизм лесбийской любви?
— Не скажу, а то тоже захочешь! А я, после сегодняшней ночи любви, похожей на школьную физру, вряд ли скоро захочу что-нибудь подобное.
— Алё, Ленка, мы едем, — разговаривала одновременно со мной и с Ленкой Лизка. На секунду она повернулась ко мне: — Ты с этим мужиком уже от одной ночи устала, а еще думаешь выходить за него или нет. Вообще, когда такой вопрос возникает, значит, точно не надо. И в трубку: — Нет, это я не тебе, тоже люблю, давай...
В три часа ночи, когда я поняла, что выпитое количество алкоголя зашкалило за отметку моей привычной годовой нормы, я заняла понравившуюся мне спальню и улеглась под теплое одеяло. Дом трясется и гудит, музон орет, народ суетится туда-сюда по комнатам, кругом полный отрыв, а завтра воскресенье и, значит, я буду спать здесь до обеда. Ура!
— Ты что дрыхнешь? Одевайся, давай поехали! — влетела в комнату Лизка.
— Ты что, с дуба на кактус? Куда поехали?! Ты пьяная в зюзю, и вообще, мне здесь хорошо. Природа. Воздух. Большой дом. Бассейн завтра с утра. И, главное, здесь всем на тебя плевать, — сонно разглагольствовала я.
— Может, на тебя и плевать. А меня в одной комнате Ленка атакует, а в другой Кирилл проходу не дает.
— Спи в моей. У меня, например, какой-то мальчик, не помню, как зовут, взял номер телефона и, довольный, пошел дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35