Георгий пробрался в усыпальницу сквозь «партизанский» лаз под стеной, выглянул из дыры в полу, прислушался и посветил фонариком…
И было хоть смейся, хоть плачь: ни рюкзака, ни винтовки, ни даже портянок, которые сушились по-солдатски на головке кровати.
Даже для вполне здорового человека дать такой круг, а потом взвалить на себя груз килограммов в сорок и снова бежать — да еще так, чтобы не попасть никому на глаза! — было бы слишком. Мелькнула последняя слабая надежда, что вещи пилота могла спрятать Ромул, вырвавшаяся от своего пациента. Георгий выбрался из больницы и задами, чтобы особенно не светиться перед жителями, побежал к медпункту. Еще издалека он заметил распахнутую настежь входную дверь в жилую половину и сердце радостно забилось — ушла! Уговорила, уболтала усыпила всевидящего и могучего витязя! Каких же умниц воспитывали в этом «женском батальоне»!
Прячась за забором, чтобы не видели соседи, Поспелов одолел заросший лебедой двор, тенью скользнул в сени и замер у двери.
За нею явственно слышался характерный шум женской драки: визг, страстное дыхание и треск разрываемой одежды. Иногда тарахтели по полу ножки стола, что-то со звоном летело на пол, и тянуло вкусным, но уж горьковатым дымком от горящей на сковороде свиной поджарки.
Все звуки в доме сопровождались женским визгом и криком.
Как выяснилось чуть позже, Демьяниха выследила соперницу и теперь они выясняли отношения: делили летчика.
А сам он сидел в дальнем углу неприютных сеней с видом наблудившего кота и на немой взгляд Поспелова только подергал плечами: дескать, попался…
Георгий вызвал его знаком руки и повел через огороды за околицу.
Едва распутавшись с пассажирским лайнером, упавшим в тюменской тайге, доказав, что он не был жертвой террористического акта, а причиной катастрофы стала всеобщая бесхозяйственность и «дикий капитализм» в Аэрофлоте, когда из старых, давно негодных машин выдавливали остатки жизненных соков; отсидев положенный срок на всевозможных совещаниях и заслушиваниях, полковник Заремба наконец вернулся в свой «табор» и уже без нервотрепки погрузился в дела карельской разведоперации. Он знал, что это не надолго, ибо в расползающемся, как тришкин кафтан, государстве скоро снова что-нибудь случится и опять придется латать очередную дыру. А ее уже можно было вычислить, даже не прибегая к компьютерам и экстрасенсам: пресса и телевидение все чаще бубнили об опасности новой катастрофы на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС. В спецслужбах, да и не только в них, прекрасно понимали, что это очередной политический акт Украины, таким образом выдавливающей прощение невероятных долгов перед Россией и деньги из осторожного и скупого Запада. Понимали и, однако же, готовились к «плановой» катастрофе, ибо общественным мнением, а значит и государством давно уже управляли журналисты, во всю эксплуатируя неистребимую веру в печатное слово.
На две недели оторвавшийся от «бермудского треугольника» Заремба теперь наверстывал упущенное и спешно изучал последние «теракты» прессы. Интересующие службу заметки, статьи, пространные интервью аккуратно вырезались и складывались в папки, рассортированные по темам геологические, геофизические и метеорологические прогнозы, состояние ядерных объектов и химически вредных производств, нефте-и газопроводов, пожарная безопасность, инфекции и массовые заразные заболевания и, наконец, необъяснимые явления природы, влекущие за собой угрозу жизни и здоровья для населения. С этой последней папки Заремба и начал ликвидацию своего пробела в знании обстановки, прихватив газетные вырезки домой.
И за завтраком вдруг обнаружил четыре небольших заметки, подписанные знакомыми фамилиями — Хардиков и Скарлыгин, — и перепечатанные девяносто шестью газетами в разных регионах России. В этих коротких материалах, больше напоминающих рекламные объявления, сообщалось, что в Петрозаводске открыт и зарегистрирован Центр по изучению будущего России, сокращенно ЦИБР, имеющий целью предупредить и предостеречь народы от социальных разочарований, потрясений и грядущих катастроф. ЦИБР имеет в своем штате классных специалистов в области знаний о будущем, а также располагает уникальными материалами, которые вышлет бесплатно по любому адресу как внутри России, так и за ее пределами. Кроме того, в тех областях и городах, где есть люди, которым не безразлична судьба России и всего человечества, ЦИБР готов создать свои отделения, выделить безвозвратные ссуды на организацию структур, а особо посвященные специалисты по будущности, участники первой в мире совместной экспедиции на планету Гомос прочтут курс основополагающих лекций, Заремба ни минуты не верил в резкое выздоровление «новых русских». Они сменили тактику, чтобы вырваться из психушки, вероятно, как раз для создания такого вот ЦИБРа и выполнения возложенной гомосонами миссии подготовить Россию к концу света.
По своей новой версии они, разумеется, в космос не летали и на планете Гомос не были. Все было иначе: когда в третий и последний раз приземлились на лысой сопке, подбежали какие-то люди в белых маскировочных халатах, вооруженные автоматами и гранатометом, и, угрожая расстрелом, захватили вертолет вместе с пассажирами и пилотами. Хардикова и Скарлыгина отделили и увели в просторную, тщательно замаскированную землянку, отрытую в сопке. Но по звуку турбин они определили, что машину куда-то угнали, пилотов и егеря никогда больше не видели. «Новым русским» объяснили, что если они не «закосят» под сумасшедших, не расскажут легенду о космическом полете, то их самих отстреляют, как медведей и без всякой лицензии, причем в любой момент и где угодно. Другого выхода у них нет, чтобы вернуться домой в целости и добром здравии. Приняв эти условия, предприниматели будут обязаны платить дань по гроб жизни — половину от всех доходов. Скарлыгин был не так богат, потому согласился сразу; Хардиков же долго упорствовал, и тогда бандиты прибегли к новому способу — стали приносить ему убытки и постепенно разорять, поскольку контролировали в Петрозаводске два крупных банка и таможню. Наконец бывший капитан сломался, и «новых русских» стали натаскивать, как «косить» под дураков. Весь текст о полете на Гомос был отпечатан на машинке и детально проработан. Делиться с бандитами Хардиков не захотел — не позволяла бывшая милицейская совесть и характер, и потому он сам вздумал разорить себя, раздать свои магазины бесплатно и покончить с бизнесом.
Проверить все это через Поспелова не удалось из-за его упрямства и своеволия, поэтому пришлось направить в Петрозаводск оперативника, который воспользовался лишь материалами своих местных коллег и глубоко не копал. Однако тот же Поспелов, изучив материалы, выразил свое мнение, что «новые русские» на сей раз действительно «косят», ибо, по его наблюдениям, они были совершенно очарованными людьми, словно и впрямь побывавшими в мире ином. Их можно было заставить играть, однако всякое насилие никогда не вызовет душевной отдачи и органичности. Актер лишь на сцене актер; когда же нет публики — хотя бы единственной пары глаз и ушей, — он становится самим собой. Это случается редко, поскольку актеры ненавидят одиночества и все время хотят быть на виду, пусть даже у своих близких. А бывшие интеллигентные люди — «новые русские» — с удовольствием оставались в полном одиночестве и продолжали сохранять очарованность космических странников. «Выздоровевших» выписали из больницы и отправили по домам, что им и требовалось.
Уголовное преследование против них было прекращено за недоказанностью вины. В их новой подвижнической деятельности криминал отсутствовал, ибо что не запрещено законом, все разрешено. То, что они сейчас начнут оглуплять и сводить с ума налогоплательщиков, никого не касалось, поскольку в России уже сложился культ беспредельной свободы, тщательно охраняемой той же прессой.
Как старый чекист, Заремба задал себе вопрос — кому это выгодно? — и сразу же начал розыски, кому. Вместо обычного термина «предлагаю», он отправил Поспелову шифровку со словом «приказываю»: выехать в Петрозаводск и тщательно отработать «новых русских», используя всевозможные оперативные мероприятия и достижения электронной техники. Но строптивый разведчик и на сей раз умело отбрехался, заявив, что в данный момент выполнить приказ не в состоянии, поскольку осуществил вербовку нового агента, пилота авиалесоохраны Алексея Ситникова, исчезнувшего три года назад и сейчас отысканного, и в данный момент проводит операцию по его внедрению. Кроме этого, в «бермудский треугольник» на метеостанцию прибыл агент Рим, которого тоже следует адаптировать к среде и ввести в операцию. Заремба поверил ему и отложил исполнение приказа: создание крепкой агентурной сети по плану считалось основной задачей первого этапа.
Давить на Поспелова, заставлять его по принципу «кровь износа» Заремба не имел морального права, поскольку новый резидент в «бермудском треугольнике» показывал свое мастерство и талант в работе с агентурой. Сразу же пошла интереснейшая информация, начали вырисовываться контуры объекта разведки, до того абсолютно размытые и обозначавшиеся одним словом — чертовщина. Да и заполучить в качестве агента пилота АН-2, теперь носящего кличку Витязь, человека, в течении трех лет сражающегося с «драконами» (так теперь назывались в оперативной информации тайные обитатели «треугольника»), изучившего их пути перелета и места временного скопления, знающего повадки, тактику действий, наконец, открывшего загадку исчезновения самолета авиалесоохраны — получить в соратники такого витязя никто и не мечтал.
Пилот Ситников уверял, что остался живым до сих пор лишь благодаря открывшейся у него способности предчувствовать смерть. Он не мог толком объяснить, что ощущает в этот миг, ибо, избежав опасности, он эти ощущения как бы мгновенно утрачивал, и оставалось лишь какое-то похмельное состояние — головная боль, подавленность, слабость в мышцах. Дар открылся внезапно в тот самый момент, когда они с летнабом Дитятевым были еще в самолете и включилась пожарная сигнализация. Он не понимал еще, что через две-три минуты их обоих настигнет смерть; просто почувствовал непреодолимое желание бросить машину и прыгать. А было вроде бы еще все в порядке, нормально тянул двигатель, машина слушалась рулей и только приборы плясали, как сумасшедшие.
Перед тем как остановить кабину. Ситников отчетливо видел прямо по курсу большое, вытянутое в длину озеро и даже знал его название Колозеро. Но когда прыгнул и над головой раскрылся парашют, то глазам своим не поверил: вместо озера среди сопок оказался великолепный современный аэродром со всем полагающимся обустройством и оборудованием. Мало того, на стоянке стояли самолеты, кажется, ЯК-40 и АН-12. Дитятев тоже увидел взлетку, потому что резко сбросил обороты, что было ясно по звуку двигателя, и круто пошел на снижение.
Ситников ужаснулся своей трусости и в тот миг хотел единственного и невозможного — вернуться назад, в пилотскую кабину. Сейчас Дитятев приземлится и пилоту Леше приходит полный звездец — пропала судьба, даже в наземную службу никогда не возьмут…
В тот день была жаркая погода, над сопками вздымались восходящие потоки, и Ситников спускался очень медленно, поэтому успел увидеть момент, когда Дитятев чуть задрал нос, чтобы посадить машину на три точки. Потом кромка леса заслонила взлетку, однако в тот же миг в воздух поднялся огромный фонтан воды, будто от взрыва, и все пропало.
А еще через мгновение он и сам вырубился, неудачно приземлившись на лес все таращился на водяной столб и не смотрел, куда летит. Отделался сломанными ребрами… Несколько дней он бродил по лесам, как лунатик, не понимая, куда идет и зачем. Когда же сознание прояснилось и поутихла боль в боку, он решил схитрить и представить дело таким образом, будто не бросал машины, не прыгал, а вместе с Дитятевым до конца оставался в кабине и спасся каким-то чудом. Для этой цели он снял с дерева парашют, аккуратно уложил его и подался искать Колозеро, куда упал самолет. Надо было посмотреть, что от него осталось, в каком состоянии пилотская кабина, и непременно добыть «черный ящик» — главную улику против него. Все переговоры по СПУ записались на пленку…
Пропавший АН-2 в то время активно искали, над головой часто пролетали вертолеты и самолеты, от которых Ситникову приходилось прятаться. Через несколько дней — потерял счет времени, — он отыскал Колозеро, соорудил плот из трех бревен и поплыл искать свою машину. И нашел довольно скоро по масляному пятну, всплывающему на поверхность. Самолет здорово разломался, оторвало нижние крылья, искорежило верхние, так что он лежал на боку на глубине трех метров. Нырял Ситников только по ночам, опасаясь, чтобы не засекли с воздуха. Остекление оказалось целым, так что попасть внутрь можно было лишь через дверь. Он попытался сделать это раз двадцать, и каждый раз не хватало воздуха, чтобы добраться до пилотской кабины. Тогда Ситников раздолбил камнем лобовое стекло, занырнул в кабину и сначала обнаружил, что тела Дитятева там нет. После удара о воду самолет наверняка полетел кувырком, иначе бы так не изломался, и даже еслилетнаб оставался живым после падения, то разбился бы о приборную доску и вряд ли успел выбраться из пилотской кабины, прежде чем машина уйдет на дно. Тем более, он был не пристегнут к креслу… Значит… бывают чудеса…
Долго думал, вытаскивать ли «черный ящик», или уж не хитрить: вдруг летнаб остался жив? Все равно расскажет, как Леша Ситников струсил и бросил машину в воздухе… А если погиб? Ведь это же можно установить, добравшись до Покровского… Решился и нырнул еще раз — вползать в замкнутое пространство кабины было очень страшно… «Черного ящика» не было! Кто-то взломал крышку и вытащил его из гнезда…
После этого он хотел повеситься — сделал петлю из стропы, привязал за сук сосны, забравшись повыше в крону, и никак не мог прыгнуть вниз с петлей на шее. Сидел час, другой, уговаривал себя, но оттолкнуться от дерева не решался.
И тут впервые увидел «драконов». Их было двое, и внешне они напоминали суперменов из американского боевика — камуфляж, оружие, мягкая, крадущаяся походка. Если бы не жуткие зеленые рожи, виднеющиеся через выпуклые стекла скафандров. Они заметили плот Ситникова, его полураспущенный парашют на берегу, забеспокоились, и Леша снова ощутил дыхание смерти. Минуту помедлив — такое ощущение, будто связывались с кем-то по радио, — они молниеносно скрылись в лесу.
Все это произошло так быстро, что поначалу Леша решил, будто у него от переживаний плохо стало с головой и начались галлюцинации. Однако спустившись с дерева, он обнаружил следы на мху и в сырых местах, где грязь хранила отпечатки ботинок со стреловидным рисунком. Разговоров о том, что многие пилоты видят в небе и на земле неопознанные летающие объекты, было достаточно, и Ситников понял, что столкнулся с пришельцами из иной цивилизации, но вместо обычного страха ощутил сильнейшее любопытство и желание установить с ними контакт.
Земных языков, кроме русского, он почти не знал, хотя в школе учил немецкий, а в летном училище английский, поэтому для будущего общения составил набор фраз из тех слов, которые помнил и которые по его разумению должны были убедить инопланетян, что перед ними — существо с высоким сознанием и понятиями о мире и что он расположен к гостям мирно и благожелательно. Поиск пришельцев он начал от озера, закручивая окрест него все увеличивающуюся спираль. Едва заметив малейший шорох или движение в лесу, он начинал выкрикивать абракадабру на смеси трех языков, но чаще всего это оказывались туристы, грибники и ягодники. И вот наконец через несколько месяцев бесплодных поисков он подкрался к четырем пришельцам в скафандрах, которые что-то делали на сопке, где некогда стояла радиолокационная антенна. Подошел совсем близко и, чтобы не спугнуть гостей, сначала показался им на глаза и только затем поднял руку.
— Я — житель 3емли! Приветствую друзей! Аве камарада! Фае — но! Фройндшафт — я!..
И не успел он закончить обращения, как пришельцы вскинули автоматы и пошли на него. Леша машинально попятился, бормоча набор фраз, а они вдруг открыли огонь.
Да такой, что каменная крошка мгновенно иссекла лицо, а по плечу будто поленом ударили! Пилот заскочил в лес и помчался скачками от дерева к дереву, обсыпаемый автоматными очередями. Спасло его только отличное знание местности. Уйдя от погони, Леша напитался такой злостью, как рукав кровью. Пока заживала рана, он прятался в уцелевшей русской землянке в Долине Смерти и белыми ночами выходил на промысел — искал более-менее исправное оружие и боеприпасы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
И было хоть смейся, хоть плачь: ни рюкзака, ни винтовки, ни даже портянок, которые сушились по-солдатски на головке кровати.
Даже для вполне здорового человека дать такой круг, а потом взвалить на себя груз килограммов в сорок и снова бежать — да еще так, чтобы не попасть никому на глаза! — было бы слишком. Мелькнула последняя слабая надежда, что вещи пилота могла спрятать Ромул, вырвавшаяся от своего пациента. Георгий выбрался из больницы и задами, чтобы особенно не светиться перед жителями, побежал к медпункту. Еще издалека он заметил распахнутую настежь входную дверь в жилую половину и сердце радостно забилось — ушла! Уговорила, уболтала усыпила всевидящего и могучего витязя! Каких же умниц воспитывали в этом «женском батальоне»!
Прячась за забором, чтобы не видели соседи, Поспелов одолел заросший лебедой двор, тенью скользнул в сени и замер у двери.
За нею явственно слышался характерный шум женской драки: визг, страстное дыхание и треск разрываемой одежды. Иногда тарахтели по полу ножки стола, что-то со звоном летело на пол, и тянуло вкусным, но уж горьковатым дымком от горящей на сковороде свиной поджарки.
Все звуки в доме сопровождались женским визгом и криком.
Как выяснилось чуть позже, Демьяниха выследила соперницу и теперь они выясняли отношения: делили летчика.
А сам он сидел в дальнем углу неприютных сеней с видом наблудившего кота и на немой взгляд Поспелова только подергал плечами: дескать, попался…
Георгий вызвал его знаком руки и повел через огороды за околицу.
Едва распутавшись с пассажирским лайнером, упавшим в тюменской тайге, доказав, что он не был жертвой террористического акта, а причиной катастрофы стала всеобщая бесхозяйственность и «дикий капитализм» в Аэрофлоте, когда из старых, давно негодных машин выдавливали остатки жизненных соков; отсидев положенный срок на всевозможных совещаниях и заслушиваниях, полковник Заремба наконец вернулся в свой «табор» и уже без нервотрепки погрузился в дела карельской разведоперации. Он знал, что это не надолго, ибо в расползающемся, как тришкин кафтан, государстве скоро снова что-нибудь случится и опять придется латать очередную дыру. А ее уже можно было вычислить, даже не прибегая к компьютерам и экстрасенсам: пресса и телевидение все чаще бубнили об опасности новой катастрофы на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС. В спецслужбах, да и не только в них, прекрасно понимали, что это очередной политический акт Украины, таким образом выдавливающей прощение невероятных долгов перед Россией и деньги из осторожного и скупого Запада. Понимали и, однако же, готовились к «плановой» катастрофе, ибо общественным мнением, а значит и государством давно уже управляли журналисты, во всю эксплуатируя неистребимую веру в печатное слово.
На две недели оторвавшийся от «бермудского треугольника» Заремба теперь наверстывал упущенное и спешно изучал последние «теракты» прессы. Интересующие службу заметки, статьи, пространные интервью аккуратно вырезались и складывались в папки, рассортированные по темам геологические, геофизические и метеорологические прогнозы, состояние ядерных объектов и химически вредных производств, нефте-и газопроводов, пожарная безопасность, инфекции и массовые заразные заболевания и, наконец, необъяснимые явления природы, влекущие за собой угрозу жизни и здоровья для населения. С этой последней папки Заремба и начал ликвидацию своего пробела в знании обстановки, прихватив газетные вырезки домой.
И за завтраком вдруг обнаружил четыре небольших заметки, подписанные знакомыми фамилиями — Хардиков и Скарлыгин, — и перепечатанные девяносто шестью газетами в разных регионах России. В этих коротких материалах, больше напоминающих рекламные объявления, сообщалось, что в Петрозаводске открыт и зарегистрирован Центр по изучению будущего России, сокращенно ЦИБР, имеющий целью предупредить и предостеречь народы от социальных разочарований, потрясений и грядущих катастроф. ЦИБР имеет в своем штате классных специалистов в области знаний о будущем, а также располагает уникальными материалами, которые вышлет бесплатно по любому адресу как внутри России, так и за ее пределами. Кроме того, в тех областях и городах, где есть люди, которым не безразлична судьба России и всего человечества, ЦИБР готов создать свои отделения, выделить безвозвратные ссуды на организацию структур, а особо посвященные специалисты по будущности, участники первой в мире совместной экспедиции на планету Гомос прочтут курс основополагающих лекций, Заремба ни минуты не верил в резкое выздоровление «новых русских». Они сменили тактику, чтобы вырваться из психушки, вероятно, как раз для создания такого вот ЦИБРа и выполнения возложенной гомосонами миссии подготовить Россию к концу света.
По своей новой версии они, разумеется, в космос не летали и на планете Гомос не были. Все было иначе: когда в третий и последний раз приземлились на лысой сопке, подбежали какие-то люди в белых маскировочных халатах, вооруженные автоматами и гранатометом, и, угрожая расстрелом, захватили вертолет вместе с пассажирами и пилотами. Хардикова и Скарлыгина отделили и увели в просторную, тщательно замаскированную землянку, отрытую в сопке. Но по звуку турбин они определили, что машину куда-то угнали, пилотов и егеря никогда больше не видели. «Новым русским» объяснили, что если они не «закосят» под сумасшедших, не расскажут легенду о космическом полете, то их самих отстреляют, как медведей и без всякой лицензии, причем в любой момент и где угодно. Другого выхода у них нет, чтобы вернуться домой в целости и добром здравии. Приняв эти условия, предприниматели будут обязаны платить дань по гроб жизни — половину от всех доходов. Скарлыгин был не так богат, потому согласился сразу; Хардиков же долго упорствовал, и тогда бандиты прибегли к новому способу — стали приносить ему убытки и постепенно разорять, поскольку контролировали в Петрозаводске два крупных банка и таможню. Наконец бывший капитан сломался, и «новых русских» стали натаскивать, как «косить» под дураков. Весь текст о полете на Гомос был отпечатан на машинке и детально проработан. Делиться с бандитами Хардиков не захотел — не позволяла бывшая милицейская совесть и характер, и потому он сам вздумал разорить себя, раздать свои магазины бесплатно и покончить с бизнесом.
Проверить все это через Поспелова не удалось из-за его упрямства и своеволия, поэтому пришлось направить в Петрозаводск оперативника, который воспользовался лишь материалами своих местных коллег и глубоко не копал. Однако тот же Поспелов, изучив материалы, выразил свое мнение, что «новые русские» на сей раз действительно «косят», ибо, по его наблюдениям, они были совершенно очарованными людьми, словно и впрямь побывавшими в мире ином. Их можно было заставить играть, однако всякое насилие никогда не вызовет душевной отдачи и органичности. Актер лишь на сцене актер; когда же нет публики — хотя бы единственной пары глаз и ушей, — он становится самим собой. Это случается редко, поскольку актеры ненавидят одиночества и все время хотят быть на виду, пусть даже у своих близких. А бывшие интеллигентные люди — «новые русские» — с удовольствием оставались в полном одиночестве и продолжали сохранять очарованность космических странников. «Выздоровевших» выписали из больницы и отправили по домам, что им и требовалось.
Уголовное преследование против них было прекращено за недоказанностью вины. В их новой подвижнической деятельности криминал отсутствовал, ибо что не запрещено законом, все разрешено. То, что они сейчас начнут оглуплять и сводить с ума налогоплательщиков, никого не касалось, поскольку в России уже сложился культ беспредельной свободы, тщательно охраняемой той же прессой.
Как старый чекист, Заремба задал себе вопрос — кому это выгодно? — и сразу же начал розыски, кому. Вместо обычного термина «предлагаю», он отправил Поспелову шифровку со словом «приказываю»: выехать в Петрозаводск и тщательно отработать «новых русских», используя всевозможные оперативные мероприятия и достижения электронной техники. Но строптивый разведчик и на сей раз умело отбрехался, заявив, что в данный момент выполнить приказ не в состоянии, поскольку осуществил вербовку нового агента, пилота авиалесоохраны Алексея Ситникова, исчезнувшего три года назад и сейчас отысканного, и в данный момент проводит операцию по его внедрению. Кроме этого, в «бермудский треугольник» на метеостанцию прибыл агент Рим, которого тоже следует адаптировать к среде и ввести в операцию. Заремба поверил ему и отложил исполнение приказа: создание крепкой агентурной сети по плану считалось основной задачей первого этапа.
Давить на Поспелова, заставлять его по принципу «кровь износа» Заремба не имел морального права, поскольку новый резидент в «бермудском треугольнике» показывал свое мастерство и талант в работе с агентурой. Сразу же пошла интереснейшая информация, начали вырисовываться контуры объекта разведки, до того абсолютно размытые и обозначавшиеся одним словом — чертовщина. Да и заполучить в качестве агента пилота АН-2, теперь носящего кличку Витязь, человека, в течении трех лет сражающегося с «драконами» (так теперь назывались в оперативной информации тайные обитатели «треугольника»), изучившего их пути перелета и места временного скопления, знающего повадки, тактику действий, наконец, открывшего загадку исчезновения самолета авиалесоохраны — получить в соратники такого витязя никто и не мечтал.
Пилот Ситников уверял, что остался живым до сих пор лишь благодаря открывшейся у него способности предчувствовать смерть. Он не мог толком объяснить, что ощущает в этот миг, ибо, избежав опасности, он эти ощущения как бы мгновенно утрачивал, и оставалось лишь какое-то похмельное состояние — головная боль, подавленность, слабость в мышцах. Дар открылся внезапно в тот самый момент, когда они с летнабом Дитятевым были еще в самолете и включилась пожарная сигнализация. Он не понимал еще, что через две-три минуты их обоих настигнет смерть; просто почувствовал непреодолимое желание бросить машину и прыгать. А было вроде бы еще все в порядке, нормально тянул двигатель, машина слушалась рулей и только приборы плясали, как сумасшедшие.
Перед тем как остановить кабину. Ситников отчетливо видел прямо по курсу большое, вытянутое в длину озеро и даже знал его название Колозеро. Но когда прыгнул и над головой раскрылся парашют, то глазам своим не поверил: вместо озера среди сопок оказался великолепный современный аэродром со всем полагающимся обустройством и оборудованием. Мало того, на стоянке стояли самолеты, кажется, ЯК-40 и АН-12. Дитятев тоже увидел взлетку, потому что резко сбросил обороты, что было ясно по звуку двигателя, и круто пошел на снижение.
Ситников ужаснулся своей трусости и в тот миг хотел единственного и невозможного — вернуться назад, в пилотскую кабину. Сейчас Дитятев приземлится и пилоту Леше приходит полный звездец — пропала судьба, даже в наземную службу никогда не возьмут…
В тот день была жаркая погода, над сопками вздымались восходящие потоки, и Ситников спускался очень медленно, поэтому успел увидеть момент, когда Дитятев чуть задрал нос, чтобы посадить машину на три точки. Потом кромка леса заслонила взлетку, однако в тот же миг в воздух поднялся огромный фонтан воды, будто от взрыва, и все пропало.
А еще через мгновение он и сам вырубился, неудачно приземлившись на лес все таращился на водяной столб и не смотрел, куда летит. Отделался сломанными ребрами… Несколько дней он бродил по лесам, как лунатик, не понимая, куда идет и зачем. Когда же сознание прояснилось и поутихла боль в боку, он решил схитрить и представить дело таким образом, будто не бросал машины, не прыгал, а вместе с Дитятевым до конца оставался в кабине и спасся каким-то чудом. Для этой цели он снял с дерева парашют, аккуратно уложил его и подался искать Колозеро, куда упал самолет. Надо было посмотреть, что от него осталось, в каком состоянии пилотская кабина, и непременно добыть «черный ящик» — главную улику против него. Все переговоры по СПУ записались на пленку…
Пропавший АН-2 в то время активно искали, над головой часто пролетали вертолеты и самолеты, от которых Ситникову приходилось прятаться. Через несколько дней — потерял счет времени, — он отыскал Колозеро, соорудил плот из трех бревен и поплыл искать свою машину. И нашел довольно скоро по масляному пятну, всплывающему на поверхность. Самолет здорово разломался, оторвало нижние крылья, искорежило верхние, так что он лежал на боку на глубине трех метров. Нырял Ситников только по ночам, опасаясь, чтобы не засекли с воздуха. Остекление оказалось целым, так что попасть внутрь можно было лишь через дверь. Он попытался сделать это раз двадцать, и каждый раз не хватало воздуха, чтобы добраться до пилотской кабины. Тогда Ситников раздолбил камнем лобовое стекло, занырнул в кабину и сначала обнаружил, что тела Дитятева там нет. После удара о воду самолет наверняка полетел кувырком, иначе бы так не изломался, и даже еслилетнаб оставался живым после падения, то разбился бы о приборную доску и вряд ли успел выбраться из пилотской кабины, прежде чем машина уйдет на дно. Тем более, он был не пристегнут к креслу… Значит… бывают чудеса…
Долго думал, вытаскивать ли «черный ящик», или уж не хитрить: вдруг летнаб остался жив? Все равно расскажет, как Леша Ситников струсил и бросил машину в воздухе… А если погиб? Ведь это же можно установить, добравшись до Покровского… Решился и нырнул еще раз — вползать в замкнутое пространство кабины было очень страшно… «Черного ящика» не было! Кто-то взломал крышку и вытащил его из гнезда…
После этого он хотел повеситься — сделал петлю из стропы, привязал за сук сосны, забравшись повыше в крону, и никак не мог прыгнуть вниз с петлей на шее. Сидел час, другой, уговаривал себя, но оттолкнуться от дерева не решался.
И тут впервые увидел «драконов». Их было двое, и внешне они напоминали суперменов из американского боевика — камуфляж, оружие, мягкая, крадущаяся походка. Если бы не жуткие зеленые рожи, виднеющиеся через выпуклые стекла скафандров. Они заметили плот Ситникова, его полураспущенный парашют на берегу, забеспокоились, и Леша снова ощутил дыхание смерти. Минуту помедлив — такое ощущение, будто связывались с кем-то по радио, — они молниеносно скрылись в лесу.
Все это произошло так быстро, что поначалу Леша решил, будто у него от переживаний плохо стало с головой и начались галлюцинации. Однако спустившись с дерева, он обнаружил следы на мху и в сырых местах, где грязь хранила отпечатки ботинок со стреловидным рисунком. Разговоров о том, что многие пилоты видят в небе и на земле неопознанные летающие объекты, было достаточно, и Ситников понял, что столкнулся с пришельцами из иной цивилизации, но вместо обычного страха ощутил сильнейшее любопытство и желание установить с ними контакт.
Земных языков, кроме русского, он почти не знал, хотя в школе учил немецкий, а в летном училище английский, поэтому для будущего общения составил набор фраз из тех слов, которые помнил и которые по его разумению должны были убедить инопланетян, что перед ними — существо с высоким сознанием и понятиями о мире и что он расположен к гостям мирно и благожелательно. Поиск пришельцев он начал от озера, закручивая окрест него все увеличивающуюся спираль. Едва заметив малейший шорох или движение в лесу, он начинал выкрикивать абракадабру на смеси трех языков, но чаще всего это оказывались туристы, грибники и ягодники. И вот наконец через несколько месяцев бесплодных поисков он подкрался к четырем пришельцам в скафандрах, которые что-то делали на сопке, где некогда стояла радиолокационная антенна. Подошел совсем близко и, чтобы не спугнуть гостей, сначала показался им на глаза и только затем поднял руку.
— Я — житель 3емли! Приветствую друзей! Аве камарада! Фае — но! Фройндшафт — я!..
И не успел он закончить обращения, как пришельцы вскинули автоматы и пошли на него. Леша машинально попятился, бормоча набор фраз, а они вдруг открыли огонь.
Да такой, что каменная крошка мгновенно иссекла лицо, а по плечу будто поленом ударили! Пилот заскочил в лес и помчался скачками от дерева к дереву, обсыпаемый автоматными очередями. Спасло его только отличное знание местности. Уйдя от погони, Леша напитался такой злостью, как рукав кровью. Пока заживала рана, он прятался в уцелевшей русской землянке в Долине Смерти и белыми ночами выходил на промысел — искал более-менее исправное оружие и боеприпасы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48