В горных условиях это было довольно просто.
Разглядеть в воздухе парашютистов было трудно, фигуры сливались с темной стеной высокого леса. Они бесшумно приземлились на болотину и на некоторое время пропали. А появились уже возле машины без снаряжения и выглядели довольно странно, и вправду напоминая пришельцев: вроде бы нормальные люди, однако с неестественно огромными головами — казалось, это люди в скафандрах либо в касках-сферах — что-то наподобие боевых доспехов современного спецназа. Возле машины они пробыли всего с полминуты, и, неожиданно разбежавшись в стороны, какой-то мягкой, тигриной походкой двинулись в сторону Поспелова. Расстояние до них было метров в двести, поэтому Георгий спокойно стоял в можжевельнике и разглядывал пришельцев.
И вдруг на болотину, только с другой стороны, со спины Поспелова с неба буквально посыпались парашютисты, так что и сосчитать не успел около десятка! В лесных сумерках ничего нельзя было разглядеть, и он достал из футляра прибор ночного виденья. Но удивительное дело! На зеленом мерцающем экране отлично просматривались деревья, кусты и даже висящий на сучьях мох и ни единой человеческой фигуры! Георгий навел прибор на тех двоих, что прилетели первыми и теперь медленно к нему приближались, что хорошо было видно невооруженным глазом, однако они мгновенно исчезали на экране, оставляя едва различимые мерцающие пятна.
А между тем экспериментировать уже было некогда! Пришельцы, развернувшись цепью, шли теперь с двух сторон, отрезая его от дороги и леса. И хорошо виделись без всяких приборов! Это напоминало примитивную облаву, его зажимали, и оставалась неширокая щель в сотню метров, чтобы успеть выскочить из западни, пока парашютисты не сошлись. Пригибаясь, Поспелов пошел бросками от дерева к дереву и в тот же миг слева что-то задребезжало. То, что это стрельба, он понял, лишь когда заметил, как впереди и сзади валится скошенный пулями можжевельник и летит сбитая кора с сосен. Краем глаза уловил, как отъезжает от болота машина, а те двое вроде бы залегли, чтобы не попасть под огонь своих.
Он присел под толстой сосной, чтобы наметить путь к следующему броску, и в тот же миг эти странные вибрирующие очереди сгустились и дерево загудело, затряслось от пулевых ударов. Оружие в руках пришельцев обладало какой-то бешеной скорострельностью, но били они наугад, поскольку не могли видеть его из-за густого можжевельника. Поспелов замер, перестал дышать — огонь прекратился. Едва различимые среди леса фигуры приближались довольно быстро, через минуту ловушка могла захлопнуться. Он осторожно достал пистолет, снял с предохранителя и, наметив себе путь, пошел короткими, стремительными рывками от укрытия к укрытию.
И сразу же почти беспрерывно заработали эти дребезжащие автоматы, буквально выкашивая кусты — настолько плотным был огонь. Пришельцы, должно быть, поняли его маневр или каким-то странным образом видели его через заросли и попытались отрезать ему путь к лесу. Три мягко прыгающие фигуры метнулись вперед, и Георгий, — кувыркаясь, разрядил по ним магазин. И тут же по нему открыли огонь справа — те двое невидимых. Перезаряжая на ходу пистолет, он выронил ремешок футляра с прибором, однако возвращаться и поднимать его было рискованно. Теперь автоматы стали долбить с двух сторон и снова наугад! Очереди как бы щупали пространство, и он бросками и перекатом одолевал уже простреленные места.
Последний десяток метров по редколесью он прополз, вжимаясь в мох, затем сделал рывок и оказался в густом молодом бору.
Ушел! Дребезг очередей все еще кромсал и рубил древесину, однако огонь потерял эффективность, лес работал как пулеуловитель. Поспелов ушел вглубь него метров на сто и залег, переводя дух и ощущая запоздалый, щемящий под ложечкой страх. В рубашке родился! Выскочить из такого огня!..
Что же это было? Засада? Или эти пришельцы каким-то образом обнаружили его в кустах? Неужели у них тут есть какая-то сигнализация? И вообще, кто они? Что это за спецназ такой, невиданно обмундированный, экипированный и вооруженный? Это уже не скелеты со «шмайсерами», а настоящие профессионалы, причем безбоязненные и агрессивные…
Он выбрался из укрытия и осторожно направился к дороге. Преследования, кажется, не наблюдалось. Нарываться еще раз после такого переплета не было никакого желания, но и уйти отсюда ни с чем — обидно! Во имя чего прыгал и вилял, как заяц, под очередями? И машина с рюкзаками исчезла. Захватить бы ее и вытрясти душу из «фраера»!.. Поспелов перескочил дорогу, зашел подальше в лес и двинулся в сторону болота: может, удастся с драной овцы рвануть клок шерсти…
Сначала он услышал свистящий звук ранцевых двигателей и затем в светлых прогалах вершин леса заметил мельканье парашютистов. Они летали на небольшой высоте, кружили вдоль болота и над бором по ту сторону дороги искали его с воздуха!
Поспелов встал под старой, сухостойной сосной и замер с пистолетом наготове.
Иногда пришельцы пролетали близко, в полусотне метров, и он едва удерживался от искушения открыть огонь: собьешь одного — остальные навалятся.
Прошло минут десять, прежде чем они разобрались по парам, как птицы, и потянули куда-то на северо-запад. Георгий выждал еще четверть часа и лесом вышел к болоту. На краю его осмотрелся и хотел было перебраться через мокрое место поближе к дороге, но тут услышал отчетливый шорох мягких шагов на болоте.
Высовываться на открытое место было опасно, поэтому он максимально близко подобрался к опушке и замер.
Пришельцы улетели не все! Две или три фигуры — в сумерках не рассмотреть, — еще копошились на болотине, а над ними медленно и беззвучно парил парашютист.
Наконец донесся шелестящий вой ранцевого двигателя и на фоне леса медленно вздулась полосатая «матрасовка» купола, потянувшая за собой, как показалось сначала, сразу двоих пришельцев. Однако когда парашют поднялся над лесом, Поспелов понял в чем дело — впереди у пришельца, висел большой рюкзак, скорее всего, из тех, что были привезены на «девятке»! Через минуту в небо взлетел еще один парашютист с таким же грузом, но эта тройка почему-то не улетала, а кружила над болотом, то ли что-то высматривая, то ли поджидая.
Искушение было велико! Ссадить бы их сейчас всех троих! Да из пистолета вряд ли прошибешь толстые рюкзаки… Поспелов то вскидывал ствол, то опускал, вспоминая, как недавно уходил от огня. А у пришельцев что-то не клеилось! Взлетевший последним отчего-то никак не мог набрать высоту, вероятно, перегрузился, в то время как остальные парили свободно и двигатели у них за спиной едва только шуршали. Этот же двигался толчками, то вздымаясь, то проваливаясь вниз. Потом над болотом вдруг появился четвертый, без груза, сходу сделал круг и пошел на посадку. Следом за ним приземлился и тот, что дергался в воздухе: кажется, пришли на выручку! Скоро парашютист взмыл, присоединился к тем, что барражировали над болотом, и, выписав круг, все ушли на северо-запад. А на земле еще оставался один с рюкзаком!
Георгий рискнул и осторожно выбрался на опушку, чтобы глянуть вдоль болота на просвет: стена высокого леса по берегу растворяла в себя всякое движение.
Пришелец, кажется, расправлял купол парашюта.
Риск был велик — эти трое не успели далеко улететь! Но упустить такой случай Поспелов уже не смог бы… Между тем пришелец включил двигатель, ловко взметнул струей воздуха купол и начал плавный, неторопливый разбег в сторону мыса, на котором таился Георгий. Расстояние сокращалось быстро, но, видимо, груз был тяжелым, и парашютист никак не мог оторваться от земли.
Когда он поравнялся с Поспеловым, тот вскочил и трижды выстрелил, целя пришельцу в ноги.
Реакция была мгновенной, движения неуловимыми и стремительными. Нагруженный рюкзаком и ранцевым двигателем парашютист в долю секунды развернулся, успел достать автомат, болтающийся у «бедра, и выпустил вниз длинную, вибрирующую очередь. Ноша ему мешала, и потому пули выстригли траву под ногами Поспелова.
Поспелов прыгнул в сторону, перекатился за мыс и выстрелил еще раз. В ответ пули зачмокали в торф у самой головы. Потерявший воздушную опору купол медленно оседал на землю, а пришелец бесстрашно кинулся к Георгию, молотя пространство впереди себя короткими и частыми очередями от бедра. Грудь и живот у него были защищены рюкзаком, голова — скафандром, и стрелял он хорошо, двигался быстро и стремительно, несмотря на громоздкость фигуры. Георгий почувствовал исходящую от противника какую-то таранную, бычью мощь. Он шел на сближение с бесстрастной упрямостью танка! Поспелов непроизвольно отскочил назад, сделал обманное движение, затем кувыркнулся вперед и на лету успел трижды выстрелить. Упал животом на трухлявый пень и чуть не запоролся на тонкой, крепкой его сердцевине.
Хорошо — летел по касательной… Все это отмечая мысленно, он сделал еще один прыжок, в противоположную сторону, ибо туда, где он упал на пень, сейчас полетит очередь.
Но ее не последовало… Пришельца не было, лишь купол парашюта все еще медленно опускался к земле, переливаясь, как поток сверкающей воды.
Парашютист лежал на спине, точнее, на ранцевом двигателе, разбросав ноги, придавленный сверху объемистым рюкзаком. Держа противника под прицелом, Георгий приблизился к нему, ногой выправил завернутую голову в сферическом гермошлеме и непроизвольно отшатнулся.
Серо-зеленая уродливая физиономия — никак не человеческая! — хорошо различалась даже в сумерках белой ночи…
Привыкнуть к специфическому виду пришельцев, к их странной, картаво-искаженной речи было ничуть не легче, чем осознавать себя в космическом полете. Невероятно вежливый, с японскими ужимками, гуманоид, нарисовавшись на экране, не исчезал с него часов пять в сутки, а выключить этот гигантский телевизор оказалось невозможно. Он сразу же назвал свое имя — Роо — и попросил обращаться к нему запросто, задавать любые вопросы, советоваться, они могут получать всевозможную информацию; одним словом, этот словоохотливый пришелец претендовал на роль спутника, доверенного лица, товарища по космическому путешествию. Однако для начала прочел длинную лекцию о правилах полета и поведения на борту корабля, весьма напоминающих известные правила Аэрофлота. Нельзя было без необхо димости трогать замки и ручки, пытаться открыть или закрыть что-либо, следовало строго соблюдать распорядок дня — прием пищи, туалет, отдых, развлечения, сон, — все по графику. Под особый контроль гуманоиды брали целостность стен в отсеке с земными гостями, ибо, как растолковал Роо, разгерметизация повлечет за собой мгновенную смерть землян: жизнеобеспечение пассажирского салона восстановить в условиях космоса невозможно, поскольку там смоделирована земная атмосфера, и системы, поддерживающие газовую среду, земное притяжение, выработку высококалорийного и необходимого для человека питания можно подзаряжать только на Земле.
Одним словом, запретов оказалось в десятки раз больше, чем разрешений.
Оставалось сидеть или валяться в кресле-кровати, есть, смотреть телевизор и спать. Для десантуры, привыкшей к тяжелому физическому труду если не на производстве, то дома, — такая жизнь вначале показалась райской, однако через несколько дней мужики сильно затосковали. Пожалуй, кроме Азария, который увлекся астрономией и не отходил от иллюминатора, и Тимохи, проявившего любознательность к внеземной цивилизации. Первым делом он задал этому Роо закономерный вопрос — по какому такому праву, из каких соображений гуманоиды помимо воли захватили группу десантников и теперь везут неизвестно куда.
Пришелец на экране и в самом деле был готов ответить и объяснить все что угодно.
— Вы счастливейшие из землян! — с удовольствием заявил он. — Мы долго и пристально изучали многие социальные группы людей в самых разных странах. У нас собран богатейший материал по человечеству, ныне обитающему на планете Земля. Но выбор пал на Россию, где живет самый демократичный и свободолюбивый народ. Все остальные — увы! — обременены рабством своих желаний, страстей и низменных животных чувств.
— Это, конечно, приятно слышать, — заметил Тимофей. — Наконец, хоть гуманоиды разобрались, что и почем. А то все кричат: Россия — раба, народ глупый!.. Вам сверху виднее, должно быть. Согласен, но почему десантуру на борт взяли? Мы же обыкновенные пожарники-парашютисты, сельские жители. И образование у нас — максимум десятилетка. Могли бы взять кого поумнее, подостойней.
— Земной разум весьма ограничен, — мягко сказал Роо. — Ничего лучше, чем оружие, изобрести человек не может, поэтому ученые нас не интересуют. Мы избрали вас за чистоту ваших душ — зато, что ценится во всей Вселенной.
— Это у нас-то души чистые? — изумился Лобан. — Да! Если мы как святые, что же у остального человечества на душе?! Ну чудеса! Может, вы перепутали? Мы же — десантура! Нас чему обучали? На парашюте прыгнуть, допустим, в тыл противника и всех угрохать. Причем не раздумывая и не сомневаясь. А какая тут к черту душа?..
— Не встревай, — обрезал его Тимоха. — И по себе всех не меряй. Если гуманоиды увидели душу — значит она сохранилась.
— Да я в Афгане столько душманов перерезал! — выкрикнул было старшой и, оглядевшись, умолк.
— Ладно, и с этим согласен, — помедлив, заключил Тимофей. — У вас свои подходы, свои… как их там? Критерии… А с какой целью мы вам понадобились? Опыты ставить?
— Опыты на людях — это не гуманно, — запротестовал Роо. — Жизнь живых существ бесценна, поэтому мы воспринимаем ее всякое проявление.
— Но с нас-то какой толк вам? Или вы решили устроить нам экскурсию?
— Мы избрали вас для того, чтобы потом, когда вернетесь на свою планету, вы понесли свет знаний всему человечеству. Мы откроем вам тайны Вселенной. Вы увидите, как следует обустроить жизнь на Земле, чтобы все люди стали счастливыми.
Лобан не сдержался и снова влез в разговор.
— Ну, это ты, брат, загнул! Были у нас уже деятели, тоже заливали про счастье.
Мы теперь никому не верим. Не бывает так, чтобы все сразу счастливыми стали. Не лепи горбатого, дядя!
— Идиот, ты не умеешь вести дипломатические переговоры, — зашипел на него Тимоха. — Не суйся!
— А я ему не верю! — бухнул старшой. — Ни одному слову! Сам подумай, избрали, говорит, чтоб мы несли свет знаний. Фигня полная! Чем-то усыпили, а потом в свой корабль посадили. Разве так избирают? Ничего себе гостеприимство!
Если они такие гуманные, могли бы и пригласить. Я, может, и согласился бы, добровольно. А когда против воли — мне нож острый. Не верю! И требую, чтоб немедленно вернули на Землю.
— Перестань, Лобан, — попытался оттащить его Тимоха. — Нам действительно повезло.
Надо искать с ними общий язык…
— Да ну их на хрен! — окончательно возмутился Лобан и встал перед экраном. — Они избрали! А кто их просил? Кто вас просил? Думаете, мы запрыгаем от радости?
Благодетели!
— Приносим вам глубочайшие извинения, — не моргнув глазом, сказал пришелец с экрана. — Но вы должны понимать, что контакт с землянами — дело всегда сложное, и мы были вынуждены прибегнуть к некоторому насилию. Сейчас проходит период адаптации, поэтому вы слегка взвинчены, однако уверяю вас, через месяц вам понравится и мы приступим к занятиям. Мне бы хотелось установить дружеские отношения.
Старшой не стал больше возмущаться и спорить, тоскливо махнул рукой и лег на свое место, а дипломатичный Тимоха постарался замять скандал и даже извинился за грубость Лобана.
И в самом деле, через месяц мужики обвыклись на корабле, приспособились к строгому расписанию жизни, смирились со своей участью и даже некоторое время с интересом слушали лекции. Правда, скоро интерес этот пропал, и едва гуманоид появлялся на экране, десантура дружно засыпала, кроме Тимофея, который оказался старательным учеником, и Азария, по-прежнему торчащего возле иллюминатора.
— Ведете себя, как козлы, — начинал ругаться Тимоха после каждого контакта с пришельцем. — Нас выбрали, чтоб Вселенную показать, познакомить с внеземной цивилизацией, а вы дрыхните, сволочи! Все-таки гуманоиды имеют высший разум и готовы поделиться знаниями. Надо уважать хозяев.
— Да пошли они, — пыхтел в своем углу Лобан. — Мне так уже всё надоело. Если тебе интересно — сиди и слушай. По-моему, все это вранье…
— Давайте хоть рожи делать удивленные! В самом деле, мужики? Ну хоть какой-нибудь интерес проявим к их цивилизации. Они же стараются для нас, а мы как обормоты… Давайте хоть вопросы задавать. Не зря про нас говорят, что мы ленивые и не любопытные.
Никакие увещевания на десантуру не действовали, а этот Роо с экрана рассказывал вещи удивительные — он знал все, что произойдет на Земле в ближайшие годы. По заключению пришельцев выходило, что человечеству осталось жить небольше десятка лет, после чего произойдет ядерная катастрофа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48