– Лома здесь нет? – спросил я парня.
– Ключи от кандалов висят на стене у дверей, – ответил он.
– Что же сразу не сказал? – рассердился я за напрасную потерю времени.
– А вы кто? – спросил он.
– Тебе что, всю биографию рассказать?
Я побежал ко входу, осветил стену и увидел связку ключей. После чего на освобождение узников ушло всего две минуты.
Кроме парня в рваной форме, остальные двое по виду походили на обычных коробейников. Мы собрались у входа, который теперь стал для них выходом.
– Ефим, как там дела? – спросил я.
– Полыхает, – ответил он, – светло как днем!
Это было нам ни к чему.
– Выйдите, сразу бегите налево и прячьтесь за сарай, – сказал я пленникам и выскочил наружу.
Действительно, в районе пожара был совсем светло. Наш сарай находился метрах в двухстах, но и тут спрятаться было негде, все было видно совершенно отчетливо. -
Ефим стоял, прикрываясь полотном двери, и заворожено следил за рвущимся к небу пламенем.
– Уходим, – толкнув его в плечо, поторопил я. – С нами еще трое.
– Ага, – вернулся он на землю после завораживающего своей красотой и мощью пиротехнического зрелища. – Здесь есть тропа, ведет прямо через плетень к лесу.
– Иди вперед, мы – за тобой.
Ефим, прижимаясь спиной к стене сарая, прошел до конца строения и исчез за углом.
– Первый, пошел! – приказал я пленникам.
Из дверей выглянул один из коробейников, мужик лет сорока с морщинистым лицом, заросшим клочковатой бородой. Я показал ему направление, он несколькими прыжками достиг конца стены и скрылся за поворотом.
Следующим был парень в форме. Он был довольно спокоен и уходил без суеты. Мне опять показалось, что мы с ним уже где-то встречались.
Последним оказался не старый еще человек с очень худым лицом и запавшими, лихорадочно блестящими глазами. Видно было, что он болен и передвигается, преодолевая слабость.
– Быстро, за угол, – приказал я ему, следя, как развиваются события на пожаре.
Там явно было ни до чего. Метались и кричали люди, разбегались лошади. Мы оказывались в тени и могли спокойно уходить. Оглянувшись в последний раз, я свернул за стену сарая, где меня ждали спасенные люди.
– Нужно бежать, – сказал я, хотя это было очевидно и так. – Пробираемся в сторону леса. Ефим, ты идешь первый.
– Ага, – подтвердил кучер и быстро пошел к плетню.
Я двинулся замыкающим. Передо мной маячила сутулая спина худого узника, он шел, покачиваясь, и наклонялся вперед, как будто собирался вот-вот упасть. Мы с ним начали отставать от передней группы.
– Погодите, – крикнул я, – помогите товарищу.
Ефим остановился, мы с больным подошли к тревожно, это чувствовалось, ждущим спутникам.
– Возьмите его под руки, – приказал я парню в форме и второму коробейнику, – а то мы так никогда не дойдем.
Дальше мы шли все вместе, компактной группой. Разговаривать было некогда. Чем дальше от пожара отходили, тем делалось темнее и спокойнее на душе. После околицы до леса было всего ничего, пара сотен метров,
– Впереди какие-то люди, – предупредил Ефим. – Забираем вправо, будем обходить.
Он был прав, здесь у нас встречи с друзьями не намечалось. Пришлось, пригибаясь к земле, бежать до какой-то канавы и пробираться по ней до самого леса. Зато нас не заметили.
Недавние пленники совсем выбились из сил и, как только мы оказались под защитой деревьев, повалились на мерзлую землю. Изможденный «коробейник» дышал с каким-то присвистом, жадно хватая открытым ртом воздух.
Я просто не знал, что с ними дальше делать. До хутора отсюда было километров пять, лошадей у нас было две, к тому же до них еще нужно было добраться. Можно было оставить их здесь, «на волю рока», но это значило обречь почти на верную гибель. В худой одежде, ослабленные голодом, они или замерзнут в лесу, или попадут в руки гайдуков. Единственный, кто хорошо держался, это парень в форме.
Пока узники отдыхали, я решил выяснить, с кем нас свела судьба.
– Вы давно у плену? – задал я общий вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Я третий месяц, – первым ответил мужик с клочковатой бородой.
– Я уже все три, – сказал больной и начал натужно кашлять, зажимая рот руками.
– А ты? – спросил я молодого человека.
– Со вчерашнего дня, – ответил он. – Я здешний урядник.
– Так ты Михаил Сухов? – вспомнил я фамилию парня, который разыскивал убитого нами урядника.
– Суханов, – поправил он. – Вы меня знаете?
– Ты же был у нас на хуторе, искал пропавшего начальника.
– Так это мы с вами там разговаривали? – искренне удивился полицейский. – А я вас в такой одежде и не признал.
– За что тебя задержали? – поинтересовался я.
– Не знаю, я заехал спросить про Василия Ивановича, а на меня набросились, избили и заковали в колодки.
– А в имении знали, что ты полицейский?
– Да, я представился помещику. Мы с ним поговорили, а, когда я собрался уехать, на меня напали сразу трое. Я пытался защищаться, но кто-то ударил сзади по голове.
– А вас почему задержали? – спросил я у коробейников.
– Не знаем, – быстро ответил за себя и больного клочковатый, – просто так.
Мне такой ответ совсем не понравился, коробейник явно темнил. Однако, разбираться с ним просто не было времени.
– Отдохнули? Нужно идти дальше, – сказал я, вставая.
Все поднялись, и мы пошли в направлении оставленных лошадей. Перед рощей было еще одно чистое место, на котором нас могли заметить секреты, и я проверил заряд в пистолете. Когда кончился лес, я сделал еще одну короткую остановку, чтобы дать спутником перевести дыхание. Потом мы перебежали опасную поляну и, наконец, оказались в «своей» роще.
До лощины, в которой остались лошади, добрались без приключений. Те встретили нас узнающим фырканьем. Оба сидельца тотчас повалились на землю. Михаил Суханов был значительно бодрее и просто прислонился к дереву.
– Вы, – сказал я коробейникам, – поедете верхом, а мы пойдем пешком.
Меня молча выслушали, и никто не возразил. Чтобы двигаться быстрее, мы тут же помогли ослабевшим мужикам взобраться на лошадей и направились в сторону большой дороги. Ночь близилась к концу, но небо пока не светлело, и стало еще холодней. Однако, на ходу этого не ощущалось. Наконец, мы миновали последние деревья. Дорога совсем замерзла и звенела под стальными лошадиными подковами.
– Мы идем на хутор, – сказал я.
– Я с вами, – сразу же ответил урядник.
– Мы тоже, – после секундной заминки сказал кудлатый.
– Тогда вперед!
Всадники двинулись первыми, мы пошли следом.
– Останешься с нами? – спросил я урядника.
– Мне нужно разыскать Ястребова. Может быть, он тоже попал к ним в плен, – ответил он.
– Можешь не искать, я наверняка знаю, что он погиб.
Ефим искоса глянул на меня и предостерегающе кашлянул. Однако, это меня не остановило:
– Мы с ним говорили, когда магистр увез наших женщин. Василий Иванович обещал помочь, но они его убили.
– Вы это точно знаете?
– Да, мы с Ефимом сами видели, как он один сражался с несколькими гайдуками, троих убил, но погиб и сам. Это между прочим, их лошади.
– Неужто погиб?! – воскликнул Суханов, останавливаясь посреди дороги.
– Погиб, – повторил я.
– Вечная ему память, – крестясь, сказал Василий, – хороший был человек! Таких не часто встретишь!
– Не то слово, замечательный!
Ефим подозрительно фыркнул, но мы с Сухановым не обратили на него внимания. Стояли, склонив головы, перед памятью усопшего. Потом я надел шапку, а урядник, бывший без головного убора, еще раз перекрестился, и пошли дальше. Пока мы стояли на месте, наши коробейники опередили нас метров на пятьдесят.
– Эй, – негромко окликнул я их, – подождите нас!
Однако, они или не услышали, или не захотели останавливаться.
– Стойте! – крикнул я чуть громче.
Они, вместо того, чтобы остановить лошадей, неожиданно пустили их в карьер.
– Стойте! – опять закричал я и осекся. Коробейники уже ускакали,
– Вот иуды! – воскликнул Ефим. – Коней увели! Вот и помогай после этого людям!
Я хотел высказаться более эмоционально, в лучших народных традициях, но не успел. Впереди протрещало несколько пистолетных выстрелов.
– Засада! – крикнул я, оглядываясь, куда можно спрятаться.
Мы застыли на месте, как вкопанные. На дороге снова выстрелили. Потом раздался крик, и все стихло.
– Отходим в лес, – сказал урядник, и мы бросились под защиту деревьев.
– Пойдем вдоль дороги, – решил я. – Ефим, поправь холстину.
Мы так до сих пор и не сняли маскхалаты, просто, чтобы не мешали, отбросили их за спины. Суханов удивленно наблюдал, как мы из мужиков превращаемся в баб, но потом оценил новшество:
– Этак вас во тьме и не углядишь!
– А то, – ответил я. – Мы пойдем вдоль дороги, а ты уходи подальше в лес, как кого-нибудь увидишь, прячься.
Стреляли относительно недалеко, метрах в трехстах, так что к опасному месту мы подошли достаточно быстро. На дороге толклось несколько человек, рассматривавших лежащие на земле тела. Разговаривали между собой громко, никого не опасаясь.
– Это надо-ть, что удумали! – сказал сердитый голос. – Стог подожгли! Это не иначе, как Нил удумал, Пашка-то сам бы ни в жисть до такого не догадался.
– Нил, он такой! – поддержал его другой голос. – Пашка, он что! Он ничего! А магистр-то востер, сразу нас вперед послал, знал, чья кошка сметану съела.
– А коней-то они где добыли? Этот вроде знакомый, не Федькин ли донец?
– Кажись, его. Никак, и он с Нилом в сговоре?
– Доложить магистру надо.
– Привезем их, так сам, небось, увидит.
– Так что, вертаться будем или еще покараулим? – спросил кто-то, не участвовавший до этого в разговоре.
– Откараулили, чего здря мерзнуть.
– А вдруг у них спомошники были? – усомнился кто-то еще.
– Были бы, так все вместе бежали, а они сам друг. Да и после стрельбы ищи ветра в поле!
В этом гайдуки были правы, и нам только осталось ждать, когда они заберут тела и уберутся восвояси. Когда засада свернулась и ускакала назад к имению, мы выбрались на дорогу.
– Похоже, что узники-то были их же товарищами.
– Не иначе, как чем провинились, вот и попали у своих же в колодки, – предположил урядник.
– А нам повезло, что иуды коней увели, иначе мы бы на их месте были, – сказал Ефим. – Дальше, похоже, застав нет, пошли отсюда скорее.
Мы опять вышли на дорогу и быстрым шагом направились к хутору. Меня волновало, как там наши сидельцы. Оба, когда мы уезжали, были так пьяны, что взять их можно было голыми руками. Однако до хутора было еще далеко и, как мы ни спешили, добрались до него только минут через сорок.

Глава 14

Une trus belle femme, – сказал свободный крестьянин Александр Егорович, открывая глаза и глядя на нас мутным взглядом. Потом добавил: – Ma femme une tres belle femme.
– Это он по-каковски? – не понял урядник.
– По-французски, – ответил я.
– А что говорит? – удивленно поинтересовался он, рассматривая два распростертых на полу чердака недвижимых человеческих тела.
Я уже научился кое-как понимать простые французские фразы, особенно в нижегородском исполнении, и перевел:
– Моя жена – очень красивая женщина.
– А где его жена? – спросил Михаил.
– Скорее всего, погибла в имении Моргуна.
Что произошло с земляками, урядник спрашивать не стал, это было понятно и так по количеству пустых бутылок, разбросанных вокруг. Меня же, честно говоря, очень заинтересовало, каким образом им удалось все это выпить за относительно короткое время, что мы с Ефимом отсутствовали на хуторе.
– Пусть отсыпаются, – сказал я без российской теплоты в голосе, спускаясь по лестнице вниз в горницу. – Нам бы тоже не помешало поесть и отдохнуть.
На наше счастье, у капитана и хуторянина была гипертрофированная жажда, а не аппетит – провизия оказалась практически нетронутой. Мы сели завтракать.
– Не знал, что Егорыч понимает по-иноземному, – сказал урядник, – и откуда что берется!
Нам с Ефимом было не до обсуждения замечательных качеств нашего хозяина. Последние три дня были так насыщены событиями, что на досужие разговоры не оставалось времени.
– Что будем делать дальше? – задал я, в общем-то, риторический вопрос.
Я был и старше товарищей, и более опытен, так что принимать решение предстояло мне.
– Нужно ехать в уезд к господину исправнику и приставу, с жалобой, – без особой уверенности в голосе сказал полицейский. – Начальство их за такое самоуправство не похвалит!
– Покойный Ястребов говорил, что исправник и ваш пристав с ними в доле. Боюсь, что нам они не только не помогут, а еще обвинят в нападении на честного помещика, – сказал я.
– Самим нужно с ними разделаться, – неожиданно вмешался в разговор кучер. – Там в плену и Марья, и хозяйка! Их нужно освободить!
Однако, об освобождении легче было говорить, чем его осуществить.
Во время пожара я сам видел, сколько народа обитает в поместье. Все наши небольшие успехи для общей победы пока не имели никакого «стратегического» значения.
– А ты не сможешь поднять против них народ? – спросил я. – У вас, в городе, как мне говорили, живет много военных.
– Какие там военные! У нас одни инвалиды и старики. Потом, как можно поднимать народ без дозволения начальства, это же получится натуральный бунт! За это в Сибирь сошлют!
Как всегда, получалось, что у честных граждан почти не остается возможности защитить себя от произвола, все равно чьего, бандитов или чиновников.
– А порох ты сможешь достать или купить? – спросил я.
– Пороха? А нам его много нужно?
– Чем больше, тем лучше!
Я подумал, что если никак нельзя повлиять на развитие событий мирным способом, почему бы нам не попробовать провести более масштабные боевые акции. Никакого определенного плана у меня еще не было, как и надежды на то, что удастся просто так разрулить эту пиковую ситуацию.
– Пороха я могу купить сколько угодно, – неожиданно обрадовал меня урядник. – У нас в городе один мещанин делает отменный порох. Только даром он не даст.
– Деньги у меня есть. Ладно, сейчас ложимся спать, а утром решим, что делать дальше.
Предложение было сделано своевременно и тут же реализовано. Только Ефим, прежде чем заснуть, спросил:
– А вдруг на нас нападут?
– Не думаю, – сказал я. – Надеюсь, что нет.
Проснулся я от какого-то постороннего шума. Со двора слышались стук и крики.
Сон разом прошел, я испуганно вскочил с лавки, на которой спал, и начал бестолково метаться по горнице, ища оружие. За окнами было уже совсем светло.
– Подъем, – закричал я своему сонному воинству и выскочил наружу.
Оказалось, что пока ничего страшного не произошло, просто кто-то колотил в ворота и звал меня по имени-отчеству. Я сообразил, что это может быть только наш штатный парламентер Иван, и крикнул, что сейчас выйду.
Иван выглядел совсем молодцом, опухоль на лице почти прошла, остался только грандиозный синяк.
– Доброго здоровьечка, – сказал он, кланяясь. – Как сами-то?
– Спасибо, твоими молитвами. Ты здесь какими судьбами?
– Опять пришел звать тебя на переговоры, – ответил он. – А что у нас ночью было! Страсть!
– В имении?
– Ну! Двух казаков порубали в капусту, сожгли два стога сена и конюшни!
– Не может быть, – фальшиво удивился я. – Кто же это сделала?
– Наши же гайдуки, их магистр за воровство посадил на цепь, так они ночью стакнулись со здешним урядником, пустили красного петуха, порубили казаков и сбежали!
– Понятно, – сказал я. Иван озвучил версию ночных событий, которую я уже слышал от участников ночной засады.
– Что, магистр опять хочет завлечь меня в ловушку?
– Нет, теперь договариваться приехал сам барин, и без обмана.
– Моргун?
– Они самые, Иван Тимофеевич.
– И что ему от меня нужно?
– Не могу знать, Лексей Григорьич, ведаю только, что теперь они приехали без обмана.
– И где он хочет со мной встретиться?
– А где скажете, хоть и здесь на хуторе.
Это было что-то новое, и я сразу заподозрил, что преступный помещик хочет провести разведку, какими силами мы располагаем.
– У нас ему делать нечего, а вот к воротам пусть подойдет – там и поговорим.
– Они не как магистр. Они барин добрый, – уверил меня Иван. – С ними можно говорить без опаски.
У меня о Моргуне было собственное мнение, но отказываться от встречи с ним не стоило, вдруг удастся договориться о мирном решении конфликта. В конце концов, я не высшая инстанция, чтобы решать, кто прав, кто виноват, да еще и быть карающей десницей правосудия.
– Он где?
– Тут, неподалеку.
– Ну, что же, иди, зови.
Иван ушел, а я вернулся в избу за оружием. Соратники продолжали мирно почивать. Пришлось их растолкать и предупредить, чтобы были наготове. Ефим довольно быстро пришел в себя и даже предложил захватить помещика в плен, а потом обменять на женщин. Мысль была здравая, но я решил сначала посмотреть, что это за тип, а уже тогда решать, что с ним делать.
Когда я вернулся к воротам, тот уже стоял перед ними, держа в поводу лошадь. Я вышел и небрежно кивнул головой. Внешне Моргун выглядел вполне прилично Высокий, начинающий полнеть господин с хорошо бритыми щеками и ухоженными, по моде своего времени, шелковистыми усами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31